Мне нужны вы

Слыша смеющихся гостей, Ипполит смотрел в большие глаза князя и в отчаянии хватал его за руки. Ладони князя, которые он задевал, были теплее, чем его собственные, хотя казалось, будто сам он весь горит. Ипполит сказал, что хочет попрощаться с Человеком, и первые несколько мгновений так и было, но после он понял, что не только доброта князя была всему виной. Было в этом что-то ещё. Что-то, заставляющее сердце биться сильнее, а мысли путаться. И дело было явно не в чахотке. Ипполит отстранился от князя и присел на диван, на котором он еще недавно задремал, и уставился стеклянным взглядом куда-то вдаль, не замечая гостей, что толпились около выхода. Не получая больше никакой реакции от молодого человека, все начали прощаться и спускаться по ступеням в сад, откуда доносился голос Лебедева, провожающего гостей. Коля было вызвался проводить Ипполита в комнату, но Ганя позвал его с собой, передавая просьбу матери о том, чтобы все были дома для важного разговора. Заметив, что на террасе остались только он и Ипполит, князь подошел к юноше и положил свою руку на его плечо, отвлекая того от задумчивости. — Ох, — Ипполит вздрогнул и посмотрел на князя. — Простите меня, я кое о чем думал, — он оглянулся вокруг и понял, что все уже ушли. Князь все еще стоял около него. — Князь, — он взял чужую руку в свои ладони и немного сжал её. — Позвольте мне сказать вам несколько слов. — Конечно, — согласился Мышкин. — С вами все в порядке? — он видел, как Ипполит в какой-то нерешительности кусал губы и метался взглядом, не в силах остановить его на чем-то одном. — Да-да, не стоит беспокоиться, — Ипполит закивал в подтверждение своих слов. — Мы можем зайти в дом, чтобы поговорить? — прибавил он чуть погодя. — Если это необходимо, — сказал князь. Он помог Ипполиту подняться, и они вошли внутрь. — Думаю, в моей комнате нам не помешают, — предположил князь и направил юношу в нужную им сторону. Когда зашли в комнату, Ипполит попросил князя не зажигать свечи. Сначала князь удивился, но потом подумал, что это действительно не было нужно — ночь была светлая. Но светлая ночь была предлогом только лишь для князя. Для Ипполита же причина была совсем в ином: ему казалось, что он будет не в состоянии сказать хоть пару слов при ярком освещении. — Итак, — откашлявшись, начал князь. — О чем вы хотели со мной говорить? — он посмотрел на Ипполита, стоявшего недалеко от двери. Тот тяжело дышал и то открывал, то закрывал рот, силясь найти слова, которые нужно было произнести. — Я должен сказать вам нечто важное, — начал было Ипполит, но осекся. — Впрочем, —продолжал он. — Это может показаться вам глупостью. Но, все же, прошу выслушать меня. Ипполит снова замолчал. Князь терпеливо ждал того, что он скажет. Через некоторое время Ипполит подошел ближе к князю, вставая почти вплотную, и взял его руки в свои. Он вдохнул настолько глубоко, насколько мог, выдохнул и облизнул пересохшие губы. Мысли в его голове до сих пор не были ясны, как того хотелось, но главная из них, все же, была понятна. Он влюбился в князя. Как бы странно не звучало, но это было именно так. Осознание настигло Ипполита на террасе, когда он смотрел князю в глаза. Тогда ему невыносимо сильно захотелось обнять князя, прижать его к себе и не отпускать настолько долго, насколько это было бы возможно. Захотелось смотреть в эти глаза ещё дольше. Захотелось провести кончиками пальцев по контуру чужих губ. В этот момент Ипполит понял, почему каждый раз, бывая здесь, он запоминал каждую деталь в лице, позе и одежде князя, видел малейшие изменения в его настроении. Он смотрел только на него. Сердце затрепетало при этой мысли, дыхание сбилось и он попытался как можно скорее принять безразличный вид и уйти в сторону. Теперь же, когда они остались наедине, Ипполит решился сказать князю о своих чувствах. «Всё равно скоро умирать, — думал он. — Так почему бы не попытаться.» — Князь, — сказал Ипполит и замолк ненадолго. Он не решался переплести их пальцы, поэтому просто нежно гладил чужие ладони. — Лев Николаевич, я влюблен в вас, — он опустил свою голову на чужое плечо и чуть ли не плакал. — Простите эту вольность умирающему мальчишке, если вы действительно так великодушны. Пожалуйста, не говорите никому, князь. Прошу вас, — он поднял голову и посмотрел в чужие глаза, пытаясь разглядеть в них что-то, а потом наклонился ближе и прикоснулся своими губами к губам князя. Поцелуй вышел не больше, чем касание, но его бросило в дрожь. — Люблю вас, князь, люблю, — шептал Ипполит, покрывая лицо князя легкими поцелуями. Некоторое время Мышкин не реагировал на происходящее. Слова доходили до него медленно, касания будто прорывались сквозь плотную, обволакивающую завесу. Когда он понял, в каком положении они оба находятся, то резко отпрянул, заставляя Ипполита напрячься. Молодой человек со страхом смотрел на князя: боялся того, что тот скажет или сделает. Мышкин же долго и внимательно смотрел на него. Наблюдал за блестящими в лунном свете глазами, приоткрытым ртом, вслушивался в тяжёлое дыхание, так свойственное всем больным. — Вы… — заговорил было князь, но тут же замолчал. Он не представлял, что именно должен сказать. — Как вы можете делать что-то подобное? Ведь это грех, — попытался сказать князь нравоучительно, но в его голосе слышались дрожь и неуверенность. Кажется, он сам сомневался в своих словах. — Делать что? — с надрывом спросил Ипполит. — Любить вас? — уже мягче добавил он. В его голосе несложно было заметить отчаяние. — Да ведь любовь не может быть грехом. Это истина. Сам Господь завещал любить. — Конечно, — согласился князь. — Но ведь так нельзя. — А как можно? — тихо спросил Ипполит. Он посмотрел в сторону. На стене висел какой-то пейзаж. Кажется, Альпы. — Как можно-то? — вновь раздался вопрос и глаза юноши стали искать ответ в чужих глазах. Встретившись с внимательным взглядом, Мышкин вздрогнул. Боль, с которой на него смотрели, заставила его пристыженно отвести свой взор. — Сказать по правде, — решился ответить он. — Я не знаю. — Тогда зачем же вы, Лев Николаевич, говорите, что нельзя? — Ипполит вновь взял ладонь князя в свою. В нежном касании провел большим пальцем по чужим костяшкам. — Может, это самое что ни на есть можно. — Можно? — неуверенно шепнул Мышкин. Он поднял глаза и снова посмотрел на Ипполита. — Вы действительно так считаете? — Иначе Господь бы не позволил мне чувствовать то, что я чувствую к вам, — он поднёс руку князя к своей груди. — Но что, если это не милость Божия, а его испытание для вас? — Зачем же Ему испытывать того, кто вот-вот умрёт? — и будто в подтверждение своих слов Ипполит разразился кашлем. Из нагрудного кармана он достал платок, который приложил ко рту. Несколько капель крови проступило на светлой, не нового вида ткани. — Неужели Он настолько жесток? — Вам нужно прилечь, — Лев Николаевич засуетился и стал раскладывать свою постель. — Не утруждайте себя, — князь подвёл Ипполита к кровати, уложил его на подушки. — Лев Николаевич, останьтесь со мной, — попросил юноша. В его интонации было что-то неуловимое. Недолго поразмыслив о чем-то, Мышкин сел на край кровати. Поправил подушки и подоткнул одеяло. Ипполит поблагодарил его, мягко улыбнувшись. — Постарайтесь поспать, — тихо сказал князь. — Вам нужны силы. — Мне нужны вы, — сонно ответил Ипполит и, забывшись тревожным сном, уже не почувствовал, как пальцы князя коснулись его ладони.