равновесие в моменте не утеряно, не забыто под налетевшей пылью и обязанностями; перед распутьем не стоявший от сегодня воин.

едва стоило дань хэню пересечь порог ландау, в голову ударил крепкий запах пота и железа — очевидно крови, не иначе, уж текущий глава данного семейства собой дорожил в последнюю очередь, и если белобог на пару с амбициями неугомонной сестры стояли где-то на верхушке иерархии, то наличие ресурсов и собственного функционала зачастую даже не рассматривалось на утреннем собрании с самим собой у зеркала. дань хэн переступает оставленные крепкие сапоги у самой двери, вальсирует между аккуратными стопками капитанской формы и писем непонятного происхождения, между пакетами, доверху набитыми едой — видно, что им уж точно больше суток, за это обязательно стоит пристыдить — и добирается до двери. гепард как раз отчаянно пытался соскоблить с себя уже втянувшиеся новым слоем кожи бинтами. источник вони обнаружен. дань хэн кривится до того традиционно, по шаблону будто, что это чувствуется даже спиной: ландау оборачивается и как-то совсем устало улыбается закоптившейся неловкостью. — ты можешь подождать чуть-чуть, я буду более презентабельным, обещаю. дань хэн молчаливо ведёт бровью, выражая тем целый спектр негодования, по пути к капитану позорному с плеч стягивая балахон и в следствии вымывая руки вплоть до локтей, разумеется, безопасности ради. и лишь следом берётся пальцами за края бинтов, отточенным точечным давлением отделяя уже порядком подсохшие и зачерствевшие слои друг от друга, что спустя десять минут мусором клубились подле ног гепарда. а тот лишь сидит, голову опустив, то и дело руками вскидываясь в процессе распаковки, губы изрезая в мясо не то из-за волнения, не то из-за стыда за то, что помощь принимая, будучи — на минуточку! — командиром не одного десятка солдат, но даже так где-то под рёбрами все равно трещит и электризуется, точно-точно струны гитары под пальцами сервал. — лезь в воду. гепарду бы из транса вылезти, отойти от прикосновений умелых, пусть и болезненных изредка, но он слушается и опускается в ванную горячую да следит за тем, как дань хэн стул подтягивает к нему ближе, да взглядом упирается отнюдь не на ландау, не в его глаза горящие от одного присутствуя первопроходц; положения вещей не меняет и тихий плеск воды из-за того, что гепард на бортик навалился, и он сдаётся, только прослеживает траекторию внимания чужого. — это эфирное масло, — подсказывает спешно, — с мятой, сестра подарила, сказала, что расслабляет, если его в воду накапать. дань хэн тянется за баночкой, вертит с интересом и добивает привычной наблюдательностью: — вижу, ни разу не использовал. — забываю постоянно, да и времени не всегда хватает на такое, и уже другой уровень получается, не для меня. — ландау вскидывается тыльной стороной ладони вверх в ожидании, пальцами подзывает будто и теряется заметно, когда дань хэн откручивает крышку, пипеткой опуская несколько капель на кожу. и берётся тотчас в два больших пальца, вжимаясь лаской в руку гепардовскую, выглаживая линии жизни вполне чёткие, перекатывая суставы под пальцами собственными и разминая по очереди фалангу каждую. ландау сдаётся с выдохом прерывистым, откидывается назад, на холодную, не покрытую водой, поверхность ванной и млеет откровенно, не контролируя ни дрожь короткую, ни заалевшие в миг щеки. его окончательно развозит в тот момент, когда пальцы дань хэня уже на второй ладони разглаживают ему сплетения вен на запястье, и это невыносимо, просто невозможно — не сам факт ласки, не то, что первопроходец сознательно на слабости давит, а то, что он в принципе с ним, здесь, с уставшим и ничуть не привлекательным, с порезом на щеке и слипшимися мокрыми волосами. ландау сдаётся с выдохом — упрямым, и с готовностью сплетает пальцы рук в замок крепкий, явно не уступающим его щиту на поле боя. — спасибо, хэн. мне жаль, что я не смог уделить тебе достаточно времени сегодня, но... гепард сглатывает. гепард умеет читать эмоции по, казалось бы, перманентно спокойному лицу. — тебе не нужно выбирать между службой и мной, между мной и походом к сестре. гепард вздыхает задушенно и наконец вжимается поцелуем трепетным в едва заметную улыбку, лижет её, словно котёнок в чувствах необъяснимых, сминает собственными и плавится позорно, почувствовав ответ незамедлительный. только и слышит звуки влажные, собственное сердце, после марафона будто, и тяжёлое дыхание первопроходца. этого достаточно. вполне достаточно, чтобы гепарда затопило чувствами и ощущением тем, что под одеялом тяжёлым испытываешь, будто ты в безопасности. на сей раз — не будто, ему не кажется, ему не видятся иллюзии, ему не страшно остаться одному, потому что он не останется, потому что его понимают и ждут, и он тоже — ждёт, тоже понимает. и чувствует, как лёгкие чуть-чуть покалывает. возможно, из-за запаха мяты крепкого.