Imprint trouble

      Эшли бежала сломя голову, так быстро, как позволяло не слишком уж натренированное тело, и ливень, что начался как всегда невовремя, хотя в штате Вашингтон это и не было большой неожиданностью. Лужи за ночь покроются толстым слоем льда, и дорога до школы станет чем-то невероятно сложным. Эшли не могла перестать думать о словах Джареда, сказавшего, что Пол не только запечатлен, но и влюблен в нее. Идя по мокрой и грязной от дождя земле, она только и думала о том, что ее чувства к нему действительно могут быть взаимны, хотя у нее и оставалась все еще куча вопросов, ответить на которые мог только Пол, хотя Эшли и сомневалась, что он захочет это сделать после всего, что она ему наговорила по глупости.       Поверить Полу значило усомниться в правдивости слов Эмбри. Значило поверить, что он соврал ей ради своей выгоды. Однако Эшли понимала, что причин на то у него было немало. Она действительно запуталась, и теперь отчаянно желала знать правду, какой бы горькой она не была.       Понимая, что Пол не будет рад ее видеть после их последнего разговора посреди школьного коридора двумя часами ранее, Эшли замедлила шаг, почти останавливаясь, едва вдали показался дом Лэйхотов. Ей только оставалось надеяться, что из них упрямее все же она, и Пол не прогонит ее, хотя и имеет на это полное право. Разговор наверняка лучше будет начать с извинений, а если он их примет, попросить рассказать все с самого начала, как он и хотел когда-то. Она даже этого обещания, данного ему, не смогла сдержать.       «Не удивляйся, если он на тебя и не взглянет»       С губ Эшли сорвался нервный смешок, когда она вспомнила, как выбежала из школы, едва не сбив с ног пожилую учительницу тригонометрии. Та грозно замахала тяжелой сумкой, что-то прокричав Эшли вслед, но та лишь сорвалась на бег, не обращая внимания на причитания миссис Грейс, хотя и понимала, что она устроит ей взбучку, стоит только Эшли появится завтра в школе. Как раз тригонометрия первым уроком, беда не заставит себя долго ждать. Хотя Эшли и понимала, что ей будет совершенно все равно на возмущенные крики миссис Грейс, если Пол сейчас выставит ее из своего дома, сказав, что больше не желает иметь с ней ничего общего. Сердце заболело даже от вероятности такого исхода.       Прилюдная казнь миссис Грейс по сравнению с презрением Пола покажется избавлением от смертельных ран.       Нервно потерев замерзшие ладошки друг о друга, в жалкой попытке согреться после прогулки под проливным дождем, Эшли застыла на крыльце дома Лэйхотов, боясь поднять руку и постучать о знакомую с самого детства дверь. Волнение перед встречей с ним не было чем-то новым, но сейчас оно словно перешло на новый уровень: от одного его слова зависела вся ее жизнь. Она стояла неподвижно, сжав дверную ручку в руке, как подсудимый в ожидании приговора, не слишком уж надеющийся на помилование, готовая унести оттуда ноги в любой момент. С Эмбри ей никогда не было страшно, она не зависела ни от его взгляда, ни от настроения, ни от слов, но с Полом… Казалось, если он скажет, что больше ее не любит, то ее сердце разобьется на сотни тысяч осколков и на этот раз навсегда.       «Не будь такой трусихой, Эшли»       Собравшись с силами, она негромко постучала по недавно выкрашенной в светло-серый цвет двери три раза, затаив дыхание. Ожидая увидеть сердитого Пола перед собой в любое мгновение, Эшли мысленно повторила речь, которую репетировала всю дорогу. Однако прошла минута, за ней еще одна, а после еще две, но дверь так никто и не открыл. Она вздохнула, пытаясь понять, куда идти и где искать Пола, как вдруг послышался оглушающий грохот, донесшийся из гаража и заставивший вздрогнуть ее всем телом.       Джон Лэйхот не слишком интересовался механикой, так что единственной причиной грохота в гараже мог быть только Пол.       Стоя часами ранее в пустом школьном коридоре перед Полом, пытавшимся донести до нее свою правду, Эшли казалась такой смелой, такой уверенной в себе и своей правоте, совсем не похожей на ту девушку, которую любой прохожий мог бы увидеть сейчас: поникшую, с опущенными плечами, словно пристыженный маленький ребенок, который, понимая, что поступил неправильно, отчаянно желает, чтобы его простили и погладили по голове, сказав, что все забыто и на него никто не злится.       Остановившись перед двойными железными дверями, поржавевшими от сырости в некоторых местах, она прислушалась к звукам, пытаясь понять, не зашел ли кто из бывших друзей Пола к нему в гости. При них разговаривать не хотелось совершенно.       Приоткрыв тяжелую дверь и подавив тяжелый вздох, едва та тихо заскрипела, Эшли осторожно заглянула вовнутрь. Пола удалось найти не сразу: большую часть его сильного тела скрывал пикап в дальнем углу, виднелась лишь нижняя часть ног.       Сам гараж был заставлен многочисленными полками до самого потолка со всевозможными инструментами для починки автомобилей, названия которых Эшли не знала. Центральную часть занимали коробки, наверняка с тем же самым содержимым, не поместившимся на полках. Это место было даже трудно назвать гаражом — перед ней открылась целая автомастерская, хоть и небольшая, но явно подающая большие надежды. У Пола были золотые руки — это признавали все жители резервации, однако последние несколько месяцев многие не рисковали подходить к нему, веря в глупые слухи о секте, в которую он якобы попал следом за Сэмом и Джаредом.       — И как долго ты собираешься топтаться на пороге? — внезапно раздался недовольный голос, а после показался и сам его обладатель. — Я почувствовал твой запах, едва ты подошла к двери дома.       Его брови были нахмурены, а сердитый взгляд выражал целую палитру негативных эмоций, которые он испытывал по отношению к ней в это мгновение. Скрестив руки на груди, Пол смотрел на нее так, словно она была последним человеком, которого он желал видеть в эту минуту. Возможно, так оно и было. Эшли понимала, что во всем виновата сама и обвинять его не имела ни малейшего права. Однако в душе все же засела обида от сурового взгляда темно-карих глаз способного заморозить даже Калифорнию.       — Я хотела поговорить с тобой и… — он резко оборвал ее.       — Не о чем. Мы все обсудили еще в школе.       Ошеломленная столь резким ответом, Эшли отступила к двери, однако сдаваться не собиралась. Она решила, что уйдет, если он этого захочет, но только после того, как он ее выслушает. У любого человека есть право на последнее слово, даже у приговоренного к смертной казни. И хотя сердце подсказывало, что она его не заслужила, потому что все это время вела себя как полная дура, Эшли надеялась, что он ее выслушает. А если не станет, то она встанет за дверью и прокричит все то, что хотела бы сказать в лицо.       — Ты был прав, — начала Эшли, пользуясь тем, что за дверь ее пока никто не выставил. — Я поступала отвратительно, причиняла тебе боль, потому что боялась причинить ее ему, и мне бесконечно жаль, что ты страдал из-за меня. Ты ошибся только в одном: я никогда не была в него влюблена. Я люблю тебя, Пол, я всегда тебя любила, сколько себя помню, — она грустно усмехнулась, вытирая тыльной стороной ладоней увлажнившиеся глаза. — С самого первого дня, как тебя увидела двадцать шестого августа тысяча девятьсот девяносто восьмого года, без двадцати четыре пополудни. Ты с самого детства казался мне таким далеким, этакой несбыточной мечтой, которую я похоронила в сердце еще будучи ребенком. Я использовала его, чтобы забыть тебя, но не смогла и за это поплатилась тем, что вся моя жизнь теперь перевернулась вверх дном, — голос дрожал от слез, но она продолжала говорить. — Твоя любовь казалась мне чем-то невероятным, и я позволила себе поверить в нее, хотя это и было трудно. В тот вечер все словно встало на свои места, хотя теперь я и понимаю, что что-то упустила. Прости меня, что в тот вечер я не приняла запечатление, но это казалось мне таким несправедливым в первую очередь по отношению к тебе! Я всегда мечтала о твоей любви, но мне было невыносимо думать, что кто-то или что-то заставляет тебя любить меня. Прости меня, если сможешь, Пол. Спасибо, что выслушал.       На лице Пола, у которого не осталось иного выхода, как выслушать ее, под конец длинной эмоциональной речи Эшли застыло неопределенное выражение лица: губы растянулись в улыбке, глаза блестели, но он молчал, даже когда она уже умолкла, пристально глядя на него. Ждать его ответа было невыносимо, и Эшли, почти уверенная, что так ничего и не дождется, спустя несколько минут ожидания развернулась, принимая поражение и намереваясь выйти из гаража, как вдруг застыла, точно каменное изваяние, почувствовав сильные руки на своей талии, одним рывком прижавшие ее к его горячему телу, а в следующее мгновение услышала тихий шепот возле уха:       — Нет ничего, чего бы я не простил тебе, малыш. Мы оба виноваты в произошедшем, — прошептал он. — Прости меня, мне нужно было сразу обо всем тебе рассказать.       То ли от его внезапной близости, то ли от его слов, которые она так долго ждала, из горла вырвался громкий всхлип, а в следующее мгновение Эшли развернулась в кольце его рук, утыкаясь холодным носом в теплую грудь и закрывая глаза. С плеч упал тяжелый груз, и она наконец чувствовала, что обрела покой. Хотелось остаться в этом мгновении на всю оставшуюся жизнь, но впервые за последнее время в ней появилась надежда на то, что все последующие минуты их жизни будут ничем не хуже этой.       — Я хочу знать все, — едва слышно пробормотала Эшли несколько минут спустя, глядя в его темно-карие глаза, смотревшие на нее, как и прежде с теплотой. — Пожалуйста, Пол, мне правда это важно.       Она могла бы попробовать заставить себя забыть обо всем, но понимала, что сомнения всегда будут стоять между ними и создавать почву для дальнейших конфликтов. Невысказанные слова, незнание, с чего все началось для него и как повлияло запечатление на происходящее между ними, не позволят ей полностью отдаться своим чувствам и их отношениям. Не позволят ей быть счастливой.       Пол тихо вздохнул, смиренно кивая головой, и, отойдя на шаг, махнул рукой в сторону двухместного узкого дивана. По телу Эшли пробежали мурашки, едва оно лишилось столь приятного источника тепла. Ей хотелось, чтобы Пол продолжал ее обнимать, не выпускал из кольца своих рук ни на мгновение, но сейчас они должны были поговорить.       — Давай-ка присядем.       Опустившись на не слишком уж удобный диван и скинув с себя ставшую тяжелой от впитавшейся влаги куртку, Эшли застыла в ожидании. Она понятия не имела, что услышит в следующие несколько минут. Хотя предполагала, что весь рассказ займет и гораздо больше времени. В конце концов, только ее пламенная речь длилась не меньше трех минут, казавшихся вечностью, а от Пола она ожидала длинный рассказ со всеми подробностями. Но он медлил, и в голову Эшли закралась нехорошая мысль. А что если Джаред соврал ей, чтобы помирить их с Полом? Что если его слова о любви Пола к ней — одна сплошная наскоро выдуманная ложь?       «Перестань нести чушь. Просто позволь себе быть счастливой, Эшли»       — У тебя в голове сейчас куча вопросов, я понимаю. И постараюсь ответить на все, — он сел рядом с ней, уперев руки в колени и сцепив руки в замок перед собой. Разговор предстоял тяжелый, в этом сомнений не было никаких. — Я хотел рассказать обо всем тебе с самого начала, но старейшины запретили, уверенные в том, что ты любишь Колла.       Она вскинула брови в удивлении. Пол хотел ей все рассказать? Этого она никак не ожидала, хотя даже сейчас затруднялась сказать, в какой момент для Пола началась их история, ведь для нее она равна половине их жизни на Земле. Конечно, Квил Атеара-старший и Билли Блэк высказались против, ведь для них она была девушкой Эмбри, мальчишки, с которым дружили их дети. Эшли знала, что поступала отвратительно, но и представить себе не могла, что все зашло настолько далеко. Как бы все сложилось, не будь Эмбри в ее жизни? На этот вопрос она затруднялась ответить.       — Рассказать о запечатлении? — прошептала Эшли, еле слышно произнеся ненавистное слово, создавшее ей столько проблем.       — Сложно сказать. И да, и нет. Все началось задолго до этой осени, Эшли. Не только для тебя, — она никогда не видела Пола таким серьезным. Чаще всего он просто пытался отшутиться, уйти от серьезного разговора, о чем бы его не спрашивали. Но теперь он сидел возле нее, готовый честно ответить на все ее вопросы, и одно это заставляло губы дрожать, желая расплыться во влюбленной улыбке.       Сердце Эшли упало. Что бы могли значить его слова? Не мог же Пол любить ее с детства, не так ли? Она бы все поняла, да и он бы тогда не позволил сойтись ей с Эмбри… Она бы заметила его ревность, точно бы заметила. Однако, решив, что лучше не делать выводы раньше времени, Эшли остановила поток мыслей, что уносил ее в далекое детство. Их общее детство, полное воспоминаний, как счастливых, так и печальных.       — О чем ты? — непонимающе нахмурилась она.       — Ты знаешь, почему развелись мои родители?       Вопрос застал ее врасплох, и Эшли покачала головой. Нет, она конечно была в курсе разных слухов, что разносились по резервации первые несколько лет после приезда Джона Лэйхота с сыном. Однако некоторое время спустя местные жители переключились на более актуальные события, так и не получив никакого объяснения о причине их внезапного переезда, лишь строя свои догадки и теории. Кто-то рассказывал, что Джон развелся с женой из-за измены, при чем здесь главные сплетники разделились на два лагеря: одни считали, что изменил Джон, другие, что безымянная мать Пола. Были и те, кто предполагал, что мать Пола хотела богатой жизни и сбежала от мужа, поняв, что он не сможет ей ее обеспечить. К тому времени, когда Эшли начала понимать, с какими жестокими и гадкими слухами о собственных родителях Полу пришлось столкнуться в столь раннем возрасте, все уже давно переключились на собственные проблемы, лишь изредка вспоминая о разводе Джона Лэйхота и его внезапном появлении в родной резервации.       — Моя мать изменила моему отцу, — наконец проговорил Пол, уставившись на свои ботинки и не поднимая глаз. Глаза Эшли округлились от изумления. Она и не предполагала, что все самые грязные сплетни могли оказаться горькой правдой. — Мне было шесть, но помню тот день так хорошо, словно это случилось вчера. Мои бабушка с дедушкой, родители отца, с самого начала выступали против их брака, и их отношения с моей матерью не сложились с первого же дня. Они жили в соседнем городе, возле Такомы, мы с папой в тот день поехали к ним, должны были остаться на ночь. Однако ему позвонили с работы, — покачав головой, он горько усмехнулся, словно вспоминая тот самый звонок. — Нам пришлось вернуться тем же вечером. Мы вошли в дом, все было как обычно, на первый взгляд. Разве что, слишком уж тихо. Ни работающего телевизора на первом этаже, ни ее, разговаривающей по телефону с очередной подругой. Я поднялся на второй этаж, в свою комнату. Я бы зашел, но дверь в спальню родителей была открыта. А там моя мать…со своим любовником.       Ожидавшая чего угодно, но только не этого, Эшли закрыла руками лицо, стараясь осознать услышанное и не показать жалости к нему. Больше всего на свете он ненавидел, когда его жалели. Ей и в голову не могло прийти, что Полу в столь раннем возрасте пришлось пережить подобное. Это было слишком жестоко. Конечно, она догадывалась, что пережитое им перед приездом в Ла Пуш, было чем-то страшным и ужасным. Но подобное ей даже в голову не приходило. Она считала разговоры об измене глупыми сплетнями, которые распускают те, кому заняться нечем. Но тот факт, что вся та грязь, которую разносили по резервации восемь лет назад, оказалось правдой… Эшли на мгновение потеряла дар речи.       Сначала ей казалось странным, что он называет свою маму даже не по имени, а просто «она», но услышав причину, Эшли поняла, что у него были на то очень веские причины. Застать свою мать в постели с чужим мужчиной, да еще и в таком возрасте… Насколько же тяжело должно было быть маленькому Полу, на плечи которого опустился тяжкий груз рухнувшего мира. Эшли слышала о том, что психологические травмы, полученные в таком возрасте, оставляют самый тяжелый след.       Ее тонкие пальцы нашли свое место на его руках, плотно сжатых в замок, раньше, чем она смогла себя остановить, в молчаливой попытке поддержать. Пол ее руку не скинул, переплетя их пальцы и улыбаясь уголками губ, но все еще не поднимая на нее взгляда. Эшли напрасно надеялась, что на этом история заканчивалась. Немного помолчав, словно собираясь с мыслями, и тяжело вздохнув, он продолжил рассказ:       — Они развелись быстро, она знала, что он ничего не сможет ей дать — мы жили от одной зарплаты отца до другой. Я сказал, что хочу остаться с ним, мне повезло, что в этом возрасте в суде уже интересуются мнением ребенка. Спустя несколько недель после развода отец запил. Сильно запил. Утром, днем, вечером — круглые сутки сидел с бутылкой алкоголя. За постоянные прогулы его уволили с работы. Жить было почти не на что, только дедушка помогал.       Еще один шок, оказавшийся, пожалуй, даже сильнее предыдущего. Джон Лэйхот и его сын были, пожалуй, единственными мужчинами во всей резервации, за кем Эшли не замечала никаких вредных привычек. Ее отец, да и все остальные, могли выпить, по особым случаям, многие знакомые курили, и не всегда ограничивались обычными сигаретами. Но за Джоном его и сыном она такого не замечала. Пол, даже во времена дружбы с Дереком и его компанией, которые последние пару лет не могли пережить ни одной вечеринки, не напившись до беспамятства, ни разу не был замечен с бутылкой какого-нибудь крепкого напитка или сигаретой. Именно поэтому было так до ужаса дико слышать о том, что у отца Пола когда-то были проблемы с алкоголем.       — Мистер Лэйхот? Он ведь не пьет никогда, — растерянно ответила Эшли, не сумев скрыть удивления.       Пол кивнул головой в знак согласия.       — Это сейчас. Но так было не всегда, — грустно улыбнувшись, тихо ответил он. — Тогда же дошло до того, что ему пришлось лечиться несколько месяцев, а меня на это время забрали к себе бабушка с дедушкой. Зато вернулся отец новым человеком и поклялся больше никогда не брать в рот и капли алкоголя. Он сдержал его, однако в городе расползались слухи и жить там стало невыносимо не только для него, но и для меня. Отца вызывали в школу из-за драк каждый день, и мы приняли решение о переезде в Ла Пуш.       Тот факт, что Пол влезал в драки, наверняка защищаясь от насмешек детей, не слишком уж и удивил ее. Он и здесь вел себя похожим образом, огрызаясь всем и каждому, кто смел задать ему нетактичный вопрос о семье и причинах переезда. Характер Пола был взрывным еще с самого детства, однако без причины драки он никогда не начинал.       — Дети могут быть жестоки, — поджала губы Эшли, изо всех сил стараясь не показывать своей жалости.       Ей было безмерно жаль Пола, ведь ни один ребенок не заслуживает пережить столько ужасных событий в жизни. Понимать же, что через это прошел дорогой твоему сердцу человек — больнее в миллионы раз. Ей было настолько горько и обидно за того маленького мальчика, коим Пола Эшли даже не видела, что она совершенно забыла спросить, как его чувства к ней связаны со всей этой историей, произошедшей задолго до его приезда в Ла Пуш и их первой встречи. Хотя подобное, пожалуй, никогда не исчезает бесследно. Боль всегда оставляет след, называемый многими опытом.       — Видя все то, через что проходит отец из-за любви к ней, я поклялся сам себе: никогда никого не любить. Идиот, — тихо усмехнулся Пол, качая головой и впервые за весь рассказ поднимая глаза и встречаясь с ней взглядом. — Я нарушил клятву в первую же нашу встречу. Ты мне сразу понравилась.       Вот оно. Та самая причина, о которой он так долго не мог ей сказать. О таком не скажешь прямо в лоб, эта правда оставляет горький привкус прошлых травм и ошибок, времени, которого не вернуть. Однако теперь Эшли не восприняла ее слишком уж болезненно, понимая, что у них впереди целая жизнь, длинная, полная новых возможностей и надежд. Главное не держаться за столь болезненное прошлое и отпустить его на свободу.       — Я видел состояние отца и еще тогда решил, что не дам никому эту возможность — разбить мое сердце. Потому и держался от тебя как можно дальше, проводя время с теми, к кому ничего не испытывал. Пытаясь казаться самым крутым в школе, будучи на деле неуверенным в себе мальчишкой, боявшимся признаться в своих чувствах понравившейся девушке. Самым сложным было делать вид, что не замечаю твоих влюбленных взглядов, чувств, смущения. Я думал, что оберегаю нас обоих от большого разочарования, позволяя быть с другими людьми, неспособными причинить боль, ведь мы их не любили.       В любой другой момент она бы разозлилась на него за столь откровенное признание: он замечал ее взгляды, знал о ее любви, но ничего не предпринимал. Но сейчас… Сейчас она совершенно не испытывала злости, напротив, ей хотелось крепко обнять Пола, сказать, что теперь все будет хорошо и больше никогда его не отпускать.       Эшли понимала, что в одном он прав. Они оба оберегали свои сердца от возможного разочарования. Ведь именно поэтому она и приняла предложение Эмбри, именно поэтому их отношения и выглядели такими сказочно-идеальными. Поводов для ссор не было. Она не волновалась о том, где он и с кем, а быть, с кем хочет, не могла, поэтому и у Эмбри не было поводов для ревности. Их отношения были такими простыми и такими сложными одновременно. Эшли знала, что ей точно не будет все равно на то, где Пол и с кем, кто пытался с ним флиртовать, пусть и безуспешно, она будет ревновать и возмущаться. Будет непросто, но это было правильно. В кои-то веки разум с сердцем сложили оружие и подписали мирный договор. Война, длившаяся внутри нее последние два года, наконец закончилась.       — Если бы я два года назад призналась бы тебе в своих чувствах вместо того, чтобы принять его предложение встречаться, как бы ты отреагировал?       — Я не знаю, — Пол покачал головой, пожимая плечами. — Не хочу врать сейчас, говоря, что тогда сказал бы тебе, что люблю. Мозгов бы, вероятно, не хватило. Хотя, признаюсь честно, пару раз так и хотелось сломать парочку конечностей Коллу, когда я видел, как он обнимает тебя.       Эшли молчала, переваривая полученную информацию. Было больно слышать, что ее признание в любви не изменило бы его решения держаться от нее подальше. Но, пожалуй, именно в это мгновение она поняла, что у них с Полом теперь есть шанс построить крепкие и прочные отношения, в которых нет места лжи, тайнам, недомолвкам. Какой бы не была правда, они предпочтут рассказать ее друг другу, ничего не утаив. Не было смысла обижаться на него за прошлые ошибки, которых не изменить. Эшли и сама часто поступала неверно, предпочитая легкие пути, на деле оказавшиеся самыми трудными.       Они так и сидели, держась за руки, сидя вплотную друг к другу. Разговор подходил, пожалуй, к самой тяжелой его части. Запечатление. У Эшли до сих пор от этого слова по телу бежали мурашки. Было страшно и странно столкнуться с чем-то настолько непонятным, находящимся вне ее власти и контроля. Даже факт существования оборотней принять оказалось не настолько тяжело и страшно. Конечно, в первое мгновение это вызвало шок, но потом… Все мысли заняло запечатление, не дав толком осознать всю опасность нахождения рядом с людьми, которые могут в любой момент, поддавшись эмоциям, потерять над собой контроль и превратиться в огромных волков.       — Когда ты понял, что я твоя нареченная? — подперев кулаком подбородок, спросила она.       — Помнишь нашу встречу на пляже после моей «болезни»? — он протянул последнее слово так, что ей стало ясно: обращение произошло на той неделе, когда Пол пропускал школу, якобы по причине болезни.       « — Пол? — окликнула она его, сокращая расстояние и останавливаясь в шести шагах от него, сама не заметив, как назвала его по имени, не фамильничая как обычно. — Ты разве не болеешь?       Услышав ее голос, он выпрямился. Поднявшись с песка и отряхнувшись, Пол обернулся, встречаясь с ней взглядом.       И застыл, точно каменное изваяние. От статуи его отличали тысячи эмоций, плескавшиеся во взгляде, направленном на нее.       В темно-карих глазах читались тревога, надежда, сменившиеся облегчением и радостью, словно огромная гора упала с его плеч в тот момент, когда Эшли окликнула его. В следующее мгновение на лице появилась веселая улыбка, и он рассмеялся.       — Не представляешь, насколько я рад, что это ты, — произнес он, рукой взъерошив короткие темные волосы, ставшие чуть короче, чем раньше.»       — Ты сказал, что рад, что это я… — протянула она, вспоминая ту самую встречу. — Я неверно истолковала свои слова, решила, что ты рад моему приходу. Ты имел в виду запечатление?       Пол закивал головой, тихо смеясь.       — Когда Джаред рассказал мне, что запечатлелся на Ким Коннвеллер, я думал, что спячу, если со мной произойдет то же самое. Запечатлеться на девчонке, чьего имени даже не знал будучи человеком, перспектива весьма незаманчивая. Я сбежал от Сэма в тот день, зная, что он взбесится, когда заметит мое исчезновение, позвав тебя на пляж, чтобы проверить, ты ли моя нареченная. Самым сложным оказалось не рассказать тебе обо всем сразу же. И не убить твоего парня. Мне так хотелось поцеловать тебя тогда… И в ту ночь, когда я влез к тебе в спальню. Больше всего на свете хотелось поцеловать и больше не выпускать тебя из своих объятий, — признался Пол, и щеки Эшли вспыхнули от смущения, стоило ей только вспомнить тот их ночной разговор в ее спальне.       Она хотела было сказать, что Эмбри во всей сложившейся ситуации скорее жертва, но не стала будить спящего зверя. Что-то подсказывало, что ревность Пола может плохо закончиться. Прежде всего для Эмбри. Она помнила последний их разговор, понимала и то, что Пол скорее всего знал о нем благодаря волчьей телепатии. Эмбри действительно соврал ей, но злости по отношению к нему Эшли не испытывала. Слишком много боли она ему причинила, чтобы сейчас винить во вранье. Сама погрязла в нем: ложь была в каждом взгляде на него, в каждом прикосновении, в каждой улыбке. Эмбри мог сколько угодно говорить о том, что ее чувства к Полу — проделки предков, она решила, что даже думать об этом не станет. Эшли не сомневалась в том, что ее чувства к Полу не что иное, как самая обычная любовь.       Но не забыла она и свое обещание Эмбри: не вступать в отношения с Полом и понимала, что с этим могут быть проблемы. Причинять ему еще большую боль она не хотела, однако теперь ее приоритетом в кои-то веки стала она сама. Она сама, Пол и их отношения. Она больше не причинит Полу боль. Они оба достаточно настрадались, находясь на расстоянии друг от друга.       — Я ответил на все твои вопросы? — она кивнула головой, и на лице Пола расплылась хитрая, почти хищная улыбка. — Теперь моя очередь. Расскажи мне о своих снах.       Эшли не сразу поняла, о каких снах идет речь. Но потом… Щеки вспыхнули, она отвела взгляд, боясь смотреть на него. В голове как назло всплывали все самые смущающие подробности ее сновидений. Поцелуи Пола, ласки, прикосновения… Она была рада, что ее мысли он читать не может. Иначе никогда не отстал бы от нее, напоминая о них всякий раз, когда захотел смутить. А таких мгновений, зная нрав Пола, будет не мало.       Эшли вскочила с дивана, делая два шага назад. Она понимала, что не сможет выйти из гаража под проливной дождь и не знала, есть ли здесь дверь, ведущая прямо в дом. Бежать было некуда. Да и не особо хотелось.       — Ты не можешь задавать такие вопросы, Пол.       За одно короткое мгновение он сократил расстояние между ними, обнимая Эшли за талию и одним резким движением притягивая к себе вплотную. Горячее дыхание Пола щекотало кожу ее щек, заставляя краснеть еще больше. Она рефлекторно схватилась за его плечи, чтобы не упасть, хотя и понимала, что он этого не позволит. Но от близости Пола кружилась голова, и ноги совершенно не держали. А уж его горячий шепот… Она теряла счет времени, находясь так близко к нему.       — Я ведь обещал воплотить каждый из них реальность, — зашептал он, опаляя горячим дыханием ее ухо. — Поэтому должен знать о них во всех подробностях.       Сухие горячие губы прикоснулись к нежной коже возле уха, оставляя на ней влажный след, а после проложили дорожку из поцелуев от уха до основания шеи. Эшли тихо вздохнула, закрывая глаза и зарываясь пальцами в черные короткие волосы. Ей казалось, что она снова находится в одном из своих самых прекрасных снов, и если кто-то ее разбудит, она просто убьет этого человека.       — Пол… — выдохнула она, полностью покоряясь его воле.       — Я люблю тебя, Эшли, — чуть отпрянув от нее произнес он, прежде чем коснуться ее нежных губ ласковым поцелуем.       — Я люблю тебя, Пол.       Он прижал ее еще ближе к себе, почти впечатывая ее тело в свое, касаясь ее губ настойчивым, собственническим поцелуем. Пол провел языком по ее пухлой нижней губе, заставляя Эшли тихо вздохнуть, сцепляя пальцы у него на затылке и притягивая его ближе. Пол на мгновение отпрянул, нежно улыбаясь ей.       Она никогда раньше не проявляла инициативу во время поцелуя, но сейчас, обретя невесть откуда взявшуюся храбрость, сама подалась вперед, робко целуя его. Губы растянулись в улыбке, он не торопился углублять поцелуй, позволяя ей полную свободу действий. Эшли провела подушечками пальцев по его щекам, покрытым легкой щетиной, чувствуя приятное покалывание.       — Ты сводишь меня с ума, Эшли Картер, — прошептал он ей в губы.