You are my world

Особняк Хенитьюз:       Нынешние обитатели семьи Хенитьюз прямо сейчас мирно ужинали, и был слышен лишь звон кухонных приборов.       Так было до тех пор, пока не заговорила Виолан:       — Дорогой, в следующем месяце Басену исполняется 16 лет. Я думаю, мы должны отпраздновать это соглашение.       — М-мама! — Басен выглядел взволнованным.       — Ах да, предположительно, мы должны это сделать, конечно, у него 16-й день рождения, ха-ха,       — Вау! Давайте съедим там много сладостей и большой торт!       — Да, да, Лили, их тоже будет много. — Дерут ответил, увидев, что его дочь так взволнована вечеринкой своего брата.       — Отец, нет необходимости делать…       — Никаких споров, Басен, позволь своему отцу разобраться с этим. Это должно быть великолепно, в конце концов, ты мой сын.       После этого Басен заткнулся, пока остальные были заняты планированием большого мероприятия.       После ужина все разошлись по своим комнатам, а слуги были отпущены. Дерут отправился в свой кабинет, чтобы разобраться с некоторыми важными делами.       — Вздох… Сегодня тоже не было звонка…       В настоящее время он размышлял о том, как его старший сын продолжал отдаляться от семьи и отвергать их. *Трепетание*       Как раз в этот момент занавеска на его окне затрепетала, хотя ветра не было.       — Давно не виделись с Хенитьюз. *Вздрог! *       Дерут вздрогнул, узнав голос седовласой женщины, и посмотрел на двух существ перед ним.       — Эрухабен-ним… Шеррит-ним…       — Кажется, у тебя все хорошо, потому что у тебя есть время думать о том, чтобы устраивать вечеринки.       Сказала Шеритт, глядя на него холодным взглядом.       Дерут ответил так, как будто он привык к этому.       — Вы, кажется, заждались, пожалуйста, присаживайтесь.       Он проводил их в гостиную в своем кабинете и начал разговор после того, как они устроились.       — Это было действительно давно, мне было интересно, где вы был весь прошлый год, но, похоже, вы имели дело с преступным миром прямо у меня под ногами.       — Ха! Посмотри на этого парня, который говорит так, как будто он такой праведный человек, но при этом даже не смотрит на собственного сына.       У Шеррит было спокойное лицо, когда она говорила это, но ее глаза были какими угодно, только не спокойными.       — Итак, Вы встретили его…       У Дерута был сложный взгляд, когда он смотрел на старых друзей своей покойной жены.       — Возможно, я был не самым лучшим отцом, но я никогда не пренебрегал этим ребенком.       — Ты так говоришь, но при этом выглядишь так, будто вспоминаешь его мать всякий раз, когда смотришь на него?       — …Это не моя вина, что он так похож на нее, что его можно принять за нее, особенно эти волосы…       Словно обвиняя внешность своего сына в отсутствии сочувствия к собственному сыну, Дерут сказал это без колебаний.       — Хах! Ты и твои оправдания никогда не заканчиваются, да? Тогда скажи мне, это объясняет, почему ты отказывалась смотреть на него целый год? Или когда ты перестал с ним разговаривать, даже когда он так отчаянно тянулся к тебе? Ради бога, Дерут, он твой ребенок! Он ее сын! *Бах! *       Шеритт наконец не выдержала и ударила ладонями по столу, едва удержавшись от того, чтобы не сломать его, когда продолжила.       — Он был ребенком! 8-летним ребенком, вашим ребенком! Он тоже горевал о потере своей матери! И все же… Ты дал ему возможность погоревать? Ты был так погружён в свою собственную боль, что забыл о нем! Этот ребенок даже не смог по-настоящему погоревать, потому что не было никого, на кого он мог бы положиться в самое трудное время своей жизни!       Дерут потерял дар речи, в то время как Эрухабен сидел там с мрачным выражением лица.       — 8-летнему ребенку не следовало проходить через такие страдания… И как его отец, это был ваш долг — дать ему почувствовать себя желанным.дай ему почувствовать, что ты видишь в нем своего любимого сына, а не копию его покойной матери…       Никто ничего не говорил.       Дерут почувствовал острую боль в груди, услышав от кого-то другого о том, что он сделал со своим собственным ребенком, это было так жестоко… И все же он не мог поверить, что именно он причинил это своему собственному сыну.       — Я не буду отрицать, что совершил ошибку, не обратившись к нему… Но это не значит, что я никогда не пытался! После того, как появилась Виолан, я всегда относился к нему как к члену семьи, просто… он продолжал отдаляться, как бы сильно мы о нем ни заботились…       Он все еще был в состоянии отрицания.       Шеррит потеряла дар речи при одной мысли о том, до какого бреда может дойти человек.       Наконец, настала очередь Эрухабена огрызнуться.       — Хах, этот идиот… И как долго ты планируешь это отрицать?       — …Что?       — Ты говоришь, что признаёшь свою ошибку, но пытался ли ты когда-нибудь исправить ее? Твоя ошибка заключалась в том, что ты лишил его возможности погоревать, но давал ли ты ему когда-нибудь время погоревать снова? Сразу после того, как ты перестал горевать о себе, ты встретил свою нынешнюю жену и привез ее домой, ты думал о том, как это повлияет на Кейла? Или ты по глупости думал, что ребенок, который только что потерял свою мать, даже не год назад, откроется новой семье и примет их как свою новую мать и сводного брата?       — …       — Ты вообще спрашивал его мнение?       Дерут был не в состоянии что-либо сказать в ответ. Он думал, что то, что он делал, было правильно, что если он попытается быть заботливым отцом, все будет в порядке, что Кейл примет все, что он сделал.       Но он ошибался. Все его иллюзии тут же развеялись.       Его счастье было построено на счастье его собственного сына.       — Тот факт, что Кейл все еще разговаривает с тобой, сам по себе невероятен, Дерут… Если ты не хочешь полностью разрушить свою связь с Кейлом, я предлагаю тебе избавиться от своих собственных заблуждений. Потому что ни «мы», ни Карлен не будем сидеть сложа руки, если ты причинишь ему боль еще больше, чем уже причинил.       — …       — …Тогда прощай.       Просто так Шеритт попрощалась с ним, и они оба ушли через то же окно, через которое пришли.       — Хахах… Что я наделал? О, Джур… пожалуйста, прости меня… — Пробормотал Дерут после того, как незваные гости ушли, наконец осознав, насколько велики были его ошибки, накопившиеся за эти годы, когда он закрыл лицо обеими руками и задумался.       {— Дерут, как бы ни было больно, никогда не отпускай руку Кейла… Ты его отец и единственный, на кого он может положиться после того, как меня не станет.}       — Прости, Джур… Я, наконец, понял твои слова, но уже слишком поздно.       Он вспомнил, как его жизнерадостный сын с годами становился холодным, как будто больше не было никого, к кому он мог бы привязаться.       Спина его 18-летнего сына, покидающего их, выглядела такой сильной и прямой, но в то же время одинокой и слабой.       — Вздох… Я действительно идиот… . . .       — Разве ты не говорил, что вернешься в следующем месяце?       — Ну, я был свободен, так что я вернулся пораньше, а что? Ты хотела, чтобы я не пришел или что-то в этом роде?       — Хм, да, потому что теперь, когда ты здесь, я точно знаю, что проблемы всегда будут с тобой. *Вздох*… Я думала, что смогу отдохнуть еще один месяц.       — Что ж, тогда очень жаль, Нуна.       — Ого, ты только посмотри, какой неуважительный ублюдок.       Шеритт, которая вернулась в черный замок после их «разговора» с Дерутом, была встречена неожиданным гостем, на котором был капюшон, закрывавший его волосы.       Как раз в этот момент Эрухабен вошел в комнату, чтобы увидеть, что эти двое уже там наготове.       — Ты приехал раньше в этом году, чтобы повидаться со своим племянником?       Мужчина в капюшоне, который выглядел примерно того же возраста, что и они, снял капюшон, обнажив свои кроваво-красные волосы.       — Карлен.