Вторые шансы

— Запомни, Вилли, двигателю нужно дать поработать пару минут на холостом ходу. Сиганёшь на всех скоростях, и поминай как звали! Эдвард — Эдди, как называли его друзья-рыбаки и каждый второй знакомый с ним луизианец — Грэм был среднего роста мужчиной худощавого, но жилистого телосложения. Светловолосый, светлоглазый, с обветренной кожей и со светлыми морщинками-«лапками» в уголках глаз, он был потомственным южанином: громким, грубоватым, но положительно простодушным. Крепкие ноги и руки выдавали в нём человека рабочего, а беглый французский с кошмарным луизианским акцентом — предприимчивого торговца. Не люби он так сильно вечер каждой пятницы проводить за Бурэ в компании более удачливых друзей, в семью бы уходило больше, чем четверть месячного заработка, о чём не уставали напоминать злые на язык официантки в местной едальне возле причала. Но несмотря на более чем скромный достаток, тесное жильё и фасоль с кукурузой на завтрак, обед и ужин, жили они мирно. — Работу двигателя проверяй на реверсе и ни в коем случае, Вилли, не забывай про швартовый трос: попадёт в винт — мало не покажется. Берегла семейный очаг Эрин Грэм. Тонкая, темноволосая, скуластая, с большущими зелеными глазами на белом как молоко лице, она и внешностью, и характером была копией своей бабки-ирландки: красивая и острая на язык, мягкая для двух своих мужчин и колючая для всего остального мира. Те соседки, что подобрее, да постарше, словно очарованные матерью и ребёнком, не уставали повторять, как похож на неё маленький Уилл. Сюсюкали сначала над люлькой, а потом не стеснялись потрепать по щекам и кудрявым волосам уже подростка. Эдди, когда слышал похвалу, расцветал в широченной ухмылке и не забывал добавить, что сын-то его не только красавцем вышел, но ещё и головастым. — Курс выбирай так, чтобы при поломке ветер подогнал судно к берегу, а не от. Иногда, когда Уилл позволял себе заглянуть поглубже и прислушаться, он едва ли не тонул в искреннем провинциальном восторге отца. Тот видел сына за студенческой скамьёй, затем за профессорской кафедрой, среди людей выше и богаче, чем всегда были они с Эрин. В мыслях этих не было ни грамма сомнения, лишь предвкушение и заведомая гордость. — А если буря? — Мудрый рыбак, сынок, в бурю на лодку не сядет. Уилл всегда знал, что родители его очень любили. Самая упрямая вещь в его жизни, оплот и твердыня. Когда Эрин заболела, Эдди словно бы погас вместе с ней. Рак убил её быстро, Уилл в душе радовался тому, что она не страдала, и вопреки всем её опасениям, запомнил мать такой, какой она была на его двенадцатый день рождения: в белом платье в голубой цветок, с крупными, тяжёлыми локонами тёмных волос и потрясающе тёплой улыбкой. И отца он помнил не обрюзгшим пьяницей за карточным столом, а поджарым мужчиной на старой яхте посреди залива. — Но если я уже в море. Как тогда? — Тогда, Вилли, бурю остаётся только пережить. Иногда эти воспоминания были ярче воссозданного в воображении ручья и громче звенящей в голове тысячи голосов. Иногда… — Уилл!.. Иногда он не прочь был остаться в них.