Вторые шансы

Разумеется, Чио играла не в шахматы и не в шашки. — Неплохо для дилетанта, — подала она голос впервые за тот час, что они просидели над гобаном, и поставила следующий камень. Они сидели в крохотной гостиной, где кроме двух узеньких книжных шкафов, доверху забитых книгами, пожалуй, единственных предметов роскоши на весь дом, было только два практичных кресла и журнальный стол. Занавесок на окне не было, лишь встроенный в раму светофильтр светло-коричневого цвета. Две розетки в углу, один радиатор и подставка под кашпо в углу, на вид пластиковая, — вот и вся обстановка. — В шестом классе у меня был одноклассник, — чёрт знает зачем, поделился Уилл. — Его дед был японцем. На исторической родине тот прожил всего до двенадцати лет, но внука растил в тех же традициях, что и его когда-то. Чарли охотно делился их бытом, если находились готовые слушать, а я… — Чио склонила голову к плечу, и Грэм чуть повёл плечами. — Я не забываю ничего из того, что хоть раз видел. — И ещё тебя, вероятно, забавляла идея обмена территории на влияние и превращения влияния в новую территорию. — Неплохая мысль, доктор, — съязвил Грэм. — Заскучали по беспардонному психоанализу? — Я меняю ему судно. Не ты. И он, знаешь ли, не молчит. — Не думал, что доживу до туалетного юмора от Ганнибала. — Туалетный юмор? Уилл коротко улыбнулся и отмахнулся. — Криминальных авторитетов в школе было немного — приходилось развлекать себя предугадыванием чужих ходов. — Предположу, что друзей у тебя было мало. — Ты одна из тех редких людей, чьи социальные навыки едва ли выдержат сравнения с моими. И, нет, всё было иначе: дабы избежать регулярных побоев, я быстро научился мимикрировать и, по большей части, нравился людям. — Шутишь? — Почему тебя это удивляет? Я понравился Ганнибалу. — Что о нём говорит больше, чем о тебе. Уилл сделал следующий ход и развёл руками. — Косуми. Будь чуть менее предсказуемой. Чио невпечатлённо заломила бровь и, глянув в сторону кухни, прислонилась к спинке кресла. Побарабанила тонкими, длинными, похожими на паучьи лапки пальцами по подлокотнику, и будто бы нерешительно, но заведомо сердито проговорила: — Ты не хуже меня знаешь, что нам нужны запасы. И что нам ни к чему зарытый на заднем дворе курьер. — Сюда есть доставка? — попытался пошутить Уилл. — Перестань. Поговори с ним. Было даже забавно, как легко Чио меняла модель поведения в зависимости от обстоятельств. Стоило Ганнибалу сказать «нет», как она с поразительным для затворницы изяществом перестала на Уилла рычать и, словно перелистнув исписанную вдоль и поперек страницу, начала новый день с миролюбивого: «Ты проспал». Одно только предположение, что Уилла получится растрогать приглашением дружить против, выглядело смехотворно на фоне всей их недолгой совместной истории, однако здесь и сейчас, в сыром домишке на берегу залива, без всякого плана и перспектив, мысль о бессмысленной вражде казалась как минимум неразумной. Если бы не одно «но». — Говори мы о ком угодно, кроме него, я бы сказал… — Уилл поморщился и пятернёй зачесал волосы назад. — Что он дуется. Совершенно неожиданно и, пожалуй, впервые при нём, Чио рассмеялась. Негромко, но звонко, как человек, непривыкший смеяться: одновременно смущённо и искренне. — Хочешь считать дракона гекконом, дело твоё, — ответила она и, посмотрев на гобан, встала. — Самосожжение не лучший способ доказать собственную правоту. Да, но он спрыгнул с обрыва, и где он сейчас? Уилл посмотрел туда же, куда и несколько мгновений назад Чио. Ганнибал спал после утренних процедур, слишком слабый, чтобы за несколько часов освоить сразу приём пищи, туалет, смену повязок, мотивированную злость и капельницу с антибиотиком — от него Лектера мутило, но он бы ни за что не сознался вслух. Дело шло к концу рабочего дня, если они и хотели затеряться в толпе, то времени лучше пятницы перед выходными в хорошую погоду придумать было трудно. — Поблизости есть Волмарт или любой другой крупный сетевой магазин? — спросил он, по-прежнему глядя на прикрытую дверь. — За дуру меня не держи. — Чио подхватила со столика кнопочный сотовый и, ненадолго растеряв запал, обронила: — Он разозлится. Почти предвкушая неминуемую ссору, Уилл глубоко вздохнул. — Очень на это рассчитываю. Чио выглядела так, словно вот-вот закатит глаза. Уилл… Что ж, он тоже не считал это такой уж хорошей идеей, ладно? Но, во-первых, тыкать палкой в злющего удава было чем-то вроде хобби, сразу после рыбалки, вязки рыболовных мушек и починки моторных лодок. Алана как-то сказала, что для кого-то его ума и внешности он располагает довольно провинциальным набором увлечений. А во-вторых, Грэм довольно хорошо знал Ганнибала. Там, где голод отступал, а внезапное счастье не казалось возможным, единственной рабочей мотивацией становилась злость. Если же всё выйдет из-под контроля, то… Едва ли Лектер сейчас мог хоть кого-нибудь догнать. — Будь осторожна. Вот теперь Чио и в самом деле закатила глаза. В шесть нужно было ставить вторую дозу антибиотика. Уилл уже давно так не радовался сверкающему в багряных глазах раздражению.

* * *

— …Открой верхний клапан катетера. Сними иглу со шприца, подсоедини его к клапану и медленно введи 5-10 мл. Да, достаточно. Закрывай клапан. Ганнибал цедил каждую фразу так, будто позабыл английский. Слова давались ему с трудом, акцент стал заметней, а обыкновенно скупое на мимику невыразительное лицо едва заметно подёргивалось, резонируя со звенящим в голосе недовольством. — Открути колпачок катетера и подсоедини канюлю системы. Открывай зажим. Двадцать-двадцать пять капель в минуту. Когда Эрин заболела, к ним домой дважды в день приходила медсестра. Ставила капельницы, делала уколы, приносила по пять пачек таблеток от тошноты на неделю и зачем-то каждые вторник и четверг варила Уиллу горячий шоколад. Сладкое Грэм не любил, а от медсестры (Лидии) разило кислой жалостью и горьким одиночеством. В желании чужого человека оправдать собственную пустую жизнь помощью другим не было ничего зазорного и нового, но траурно нависающая над матерью серая от несчастья женщина Уилла страшно злила. Он отнимал у неё шприцы, сам готовил редкий тогда в продаже физраствор, ходил в больницу за рецептами на обезболивающие и стерилизовал системы. Он убирал с пола рвоту, помогал дойти до ванной комнаты, сидя под дверью ловил каждый всплеск и скрип, боясь, что мать неловко оступится, поскользнётся… — Уилл. Он тогда много чего боялся. Поэтому, наверное, Эрин и умерла так скоропостижно. — Я в порядке. Ганнибал неприязненно дёрнул губой и как будто бы даже попытался отодвинуться. — Ненадолго, узнай кто в Чио мою сообщницу. Грэм выбросил в мусорное ведро упаковку из-под новой системы, использованный бинт и перчатки. — Из всех агентов только Джек бросился бы нас искать, не обнаружив на дне залива тел. — И это должно меня успокоить, потому что?.. Уилл присел на стул возле кровати и утомленно потёр переносицу. — Джек подал в отставку сразу, как услышал о падении с обрыва. — Посмотрел на напечатлённого Ганнибала и глубоко вздохнул. — Ты был бы в этом уверен не меньше моего, знай ты Джека так же хорошо. Лектер заломил бровь, и Грэм в знак капитуляции поднял вверх раскрытые ладони. — Это и взломанный мной почтовый ящик Пурнелл. Доволен? Ганнибал не был. — Коль скоро ты в моём доме, следуй установленным в нём правилам. — В этом был бы смысл, будь ты способен встать с кровати, а до тех пор… — Кто тому виной? — …Ослабь немного вожжи и дай нам нас вытащить. Взгляд Лектера вдруг стал необыкновенно острым, словно повёрнутая на врага пика. Он никогда на него так не смотрел: ни после Брауна, ни в тот кровавый вечер у себя дома, ни во Флоренции. Притаившиеся на дне уставших от боли глаз злость, разочарование, обида и горе, ядовитый коктейль из ненавистных Ганнибалу эмоций. Такие живые глаза на словно бы равнодушном пепельно-бледном лице. Во рту вмиг стало сухо. — Иронично, не находишь? — проговорил Ганнибал. Грэм качнул головой. — Я не рассчитывал выжить. И не пытался остаться на плаву. — Если ждёшь извинений… — Хочу поблагодарить. — Ганнибал осёкся, и промелькнувшая на лице вспышка изумления дала Уиллу надежду. — Тогда это казалось выходом. В конце концов, что ещё он мог сделать? Ганнибал всегда, абсолютно всегда был оглушительно честен и очень конкретен во всём, что касалось желания влезть ему в самое нутро и в голову. Каждый шрам — тому подтверждение, не было у них шанса на хороший конец. Не хотел Уилл с ним хорошего конца, они бы никогда не договорились: один бы мучился совестью, другой терзался голодом, пока всё в очередной бы раз не закончилось кровью и трупами. Тогда это казалось выходом. Теперь же повисшая между ними тишина не была враждебной. Уилл прислонился к спинке стула, вытянул затёкшие ноги и, слегка испугавшись прорезавшейся в голосе искренности, остановил взгляд на катетере в локтевом сгибе. — Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать, — услышал он. Возможно, сейчас получится иначе. — Не буду.