A King's Pardon

Рейнольдс был человеком простым. Он любил прогуливаться с восходом солнца и вдыхать запах прохладного весеннего воздуха. Ему нравилось слушать игру на пианино и надевать новые шелковые перчатки. Рейнольдсу нравилось заставлять людей улыбаться, пить теплый чай холодными вечерами и смотреть на звезды, если ночное небо было кристально чистым. Ему нравилось пить кислый виски с королем, собирать в садах нарциссы и слушать пение птиц во фруктовых садах. Он любил сладкую летнюю клубнику и зеленый цвет. Ему нравились крепкие объятия, свежеиспеченный хлеб и Бримсли. Рейнольдсу очень нравился Бримсли. В шестнадцать лет, когда их обоих определили в королевскую семью присматривать за принцем Джорджем, они часто и бурно ссорились. В двадцать два года они открыто и часто препирались, напоминая пожилую супружескую пару. Майлз Бримсли был очень сдержанным и уравновешенным человеком, таким он был всю свою жизнь. Все называли его Бримсли, возможно, потому что «Брим» было созвучно с «Грим». Рейнольдс разглядел в этом притворстве довольно яркого, мягкого и жизнерадостного человека, скрывавшегося за угрюмой и напряженной маской, которую Бримсли надевал для всех остальных. Рейнольдс называл его «Бримми», чтобы понаблюдать, как тот заливается румянцем, пытаясь побороть желание послать Рейнольдса куда подальше. У Рейнольдса конечно тоже было имя, но его никто не использовал, в основном потому, что наличие еще одного Джорджа во дворце вызвало бы слишком много путаницы. Поэтому с того момента, как его отдали под начало будущего короля, он решил, что его будут звать Рейнольдс, или, как предпочитал король… — Рей! Голос Джорджа отвлек слугу от размышлений. Он сосредоточился на каплях дождя, которые начали собираться на окне спальни короля. Глубоко вздохнув, он шагнул навстречу, протягивая халат, который сжимал в руках. — Простите, ваше величество, из-за дождя у меня сегодня немного помутнилось в голове… Джордж выглядел довольно позабавленным, на его губах появилась лукавая полуухмылка, когда он просунул руки в рукава халата и натянул его. — Да, я вижу. Похоже, это происходит ежедневно. По спине слуги пробежали мурашки. Страх, от которого заболело в груди. Рейнольдс сглотнул, повернулся, чтобы подобрать брошенную одежду короля. — Простите, сир, я позабочусь о том, чтобы это не повлияло на дни его величества. В этих словах чувствовался сарказм, но, все же, ему нужно было их произнести — стражник в глубине комнаты не должен был услышать, что слуга говорит с их королем как простой человек, как верный друг. Он не поднял глаз, но отчетливо чувствовал чужой взгляд на себе. Одна из самых неприятных сторон дружбы с королевскими особами заключается в том, что они редко бывают тактичны в суждениях. Его лучший друг правил Англией, посещал всевозможные уроки этикета и производил впечатление на всех придворных, попадавших под власть монархии, но все равно не мог держать язык за зубами, когда дело касалось Рейнольдса. — Если бы ты был кем-то другим, я бы высунул твою голову в окно за то, что ты ведешь себя как задница… Рейнольдс не смог удержаться от легкой улыбки, прежде чем Джордж заговорил снова. — Оставьте нас. Стражники у двери поклонились, а затем вышли. Джордж краем глаза наблюдал за своим другом, видя, как с его веснушчатого лица сходит цвет. — Ты напуган, — Рейнольдс со вздохом развернулся. — Нет, сэр, с чего бы мне б… — Джордж прервал его, присев у окна, подтянул колено к груди и посмотрел на своего друга. — Ты знаешь, я ненавижу, когда ты лжешь мне, Рей. Рейнольдс молчал и не двигался, воздух в комнате вдруг стал очень тяжелым. — Да, мне страшно. Джордж на мгновение замолчал, проводя пальцем по капле на холодном окне. — Ты не должен бояться, ты мой друг и находишься под моей защитой. Рейнольдс тут же открыл рот, но король продолжил. — Я — король Англии, Ирландии и колоний. Мне позволено делать и говорить все, что я хочу, когда я хочу, и меня слушают и Бог, и Англия. Рейнольдс почувствовал, как его сердце ушло в пятки; вот и все. Настал момент, когда его лучший друг станет его злейшим врагом. Они поступили глупо, безусловно, неосторожно, но он не думал, что король поймает их. Джордж не должен был проснуться, его не должно было быть там. Рейнольдс почувствовал, как его сердце забилось чаще, в ушах застучала кровь, дыхание участилось, и он старался сохранять самообладание. Бам. Бам. Бам. Пальцы начали неметь, звуки становились все громче, пока Рейнольдс думал о том, что король скажет дальше. Измена? Хуже? Бам. Бам. Бам. В груди Рейнольдса сдавило, когда он подумал о том, как прекрасно началась эта ночь и как ужасно она закончилась. Бам. Бам. Бам. Уместно ли упасть в обморок в присутствии королевских особ, если знаешь, что они собираются способствовать твоей смерти? Может, это будет быстро? Обезглавливание было бы ужасно, но достаточно быстро. Расстрел? Повешение. О Боже. Откуда-то посреди паники он услышал слабый оклик по имени, но все, о чем мог думать Рейнольдс, был Брим и то, какими красивыми были его глаза в ту ночь. При свете огня любой человек выглядел немного красивее, но Брим всегда выглядел замечательно. Рей всегда поражался его красоте, веснушкам, усыпавшим его кожу, словно звезды. Сначала они просто обнимались у камина, пытаясь отдохнуть после тяжелого дня. Бримсли был гораздо ниже. Хотя иногда за счет каблуков он все же возвышался на пару сантиметров. Но Рейнольдс всегда был выше, достаточно, чтобы целовать Бримсли в лоб или позволять ему положить голову на плечо, что тот делал постоянно. Они лежали, переплетя конечности, одежда была беспорядочно разбросана по комнате, а их обнаженные тела были прикрыты одеялами. Рей осыпал маленькими поцелуями плечо Бримсли, нашептывая ласковые слова. Они оба были утомлены, но продолжали бодрствовать, прижимаясь друг к другу. В воздухе витал запах дымящегося клена, фруктов и секса. Без последнего было никак не обойтись. Оба не возражали, на самом деле в этом не было ничего плохого… если только не нужно было хорошее алиби. Один из нежных поцелуев превратился в дразнящий укус, и Брим тяжело выдохнул. — Ауч! Животное! Мне нельзя больше получать синяки и укусы, некоторые служанки уже что-то заподозрили! Его любовник драматично заскулил, зарывшись лицом в его волосы. — Может быть, если бы они научились не лезть не в свое дело, мы все могли бы быть немного счастливее, а? — Бримсли тихо усмехнулся. — Увы, ты не можешь искусать своего любовника, какая жалость. Может, мне спеть для тебя трагичную серенаду? Брим усмехнулся, поворачиваясь в объятиях, делая вид, что дирижирует хором. Рей дразняще зарычал, обхватил пальцами запястье мужчины и переместился так, что Бримсли оказался на спине, прижав руки к бокам. — Ты такой засранец, не знаю, зачем я вообще с тобой вожусь. Я пытался быть милым. Брим облизнул губы, сделав глубокий вдох. — Милым? Рей, я знаю, тебя уже много лет, и ни разу ты не сделал ничего ми… Его прервали мягкие губы, завладевшие его собственными. Его тело предательски повиновалось, тая в прикосновениях. Это был мягкий поцелуй. Утомленный после секса, наполненный любовью поцелуй. Рейнольдс отпустил его запястья, предпочитая нежно касаться его лица, все еще склонившись над ним на куче одеял. Обычно их никто не беспокоил. Было уже поздно, они прислушивались к колокольчику, так что меньше всего они беспокоились о том, что кто-то их найдет. По правде говоря, было глупо не запереть дверь, но в комнату они попали довольно быстро, сгоряча. И уже давно забыли об этом. Король об этом даже не задумался, полагая, что если дверь открылась, значит, можно входить. Джордж в ту же секунду пожалел, что не постучал или не позвонил в звонок. Застать своего слугу в жарком поцелуе с другим — не совсем то, что он ожидал увидеть за дверью. Потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать ситуацию — все трое уставились друг на друга, прежде чем Рейнольдс вскочил на ноги, набросил покрывало на Брима и стал молиться высшим силам, чтобы Джордж их не увидел. Глава правительства, буквально монарх, только что застал его за действием, которое противоречило не только закону, но и церкви и каралось смертью… и он ничего не мог с этим поделать. Король ничего не сказал, только кивнул в сторону двери. — Мне нужно, чтобы ты сходил за доктором, пожалуйста, я чувствую себя неважно. Без лишних слов король ушел, Брим исчез, а Рейнольдс отправился на поиски доктора. Это было четыре дня назад. Прошло четыре дня с тех пор, как Бримсли смотрел на него или хотя бы разговаривал с ним. Четыре дня прошло с тех пор, как Джордж пережил небольшой приступ. Четыре дня и четыре ночи жизни в абсолютном страхе. Рей боялся за своего партнера гораздо больше, надеясь, что Джордж накажет лишь его. Надеясь, что он сможет с помощью какой-нибудь необычайной истории доказать невиновность Бримсли. Он будет защищать его всеми силами. Все шло хорошо, слишком хорошо. Рейнольдс никогда раньше не сталкивался с паникой, но сейчас голова у него шла кругом, а сердцебиение было слышно за много метров. Постоянный гул в груди. Бам. Бам. Бам. Все вокруг было размыто. Бам. Бам. Бам. Он не мог дышать. Ему конец, это точно. Бам. Бам. Бам. — Рей! Голос был слишком далек, и он не сразу разобрал, что с ним кто-то разговаривал. — Рейнольдс! Голос Джорджа стал громче, крепкая рука схватила руку слуги, испуганные, остекленевшие глаза уставились на него. — Эй… Джордж понял, что за страх горел в его глазах, и тихо вздохнул. Король был довольно добрым человеком, но ему не было дела до большинства людей. Он очень заботился о своей матери и некоторых своих друзьях-фермерах. Он заботился о людях, которые работали на него, и о персонале, с которым он вырос. Он заботился о своей гувернантке, горничных и Рейнольдсе. — Почему ты вдруг так испугался меня? У тебя был шанс бояться почти десять лет, ты не можешь испугаться сейчас, Рей. Казалось, все его слова не имели значения, но он все равно продолжал, теперь уже держа слугу за плечи. — Я знаю о твоей привязанности к мужчинам уже много лет. Если это то, о чем ты беспокоишься, пожалуйста, я уверяю тебя, что меня это не волнует. — Что? — голос Рейнольдса звучал слабо, и он пытался уловить, что именно ему говорят. Король медленно отпустил его плечи, заставляя сесть. — Неужели ты не думал, что в конце концов я пойму? Ты глазеешь на бедного портного каждый раз, когда он приходит во дворец. Я подумал, что, может быть, куплю тебе какого-нибудь француза, чтобы избавить себя от повторного смущения. Рейнольдс выглядел ошарашенным, глядя на своего друга с детской невинностью. — Я рад, что ты нашел кого-то. Мне всегда было тяжело думать о том, что я удерживаю тебя от более счастливой жизни. — Вы — король, и я горжусь тем, что служу вам. Джордж явно закатил глаза, сидя напротив. — Ты можешь говорить свободно, мы одни. Рейнольдс только кивнул. Король продолжил. — Я не хотел бы больше никогда вмешиваться в твои… дела… но я надеюсь, что все, что ты делаешь, приносит тебе счастье. Ты счастлив? Рей быстро кивнул, сжимая руки в кулаки, до побеления костяшек. — Ты любишь его? — Рейнольдс не ожидал услышать этот вопрос, но он думал об этом большую часть ночи. — Да, — твердо ответил он. — Да, люблю… Я люблю его. На губах короля заиграла улыбка. — Тогда дело решено, ты будешь счастлив и больше ни о чем не станешь думать, верно? Это было похоже на очень странный сон, и Рейнольдс очень боялся проснуться и обнаружить под этим возможный кошмар. — Вы хотите сказать?.. — Я хочу сказать, что если кто-то из высшего Света или люди при дворе будут возражать против твоей любви, я думаю, это станет оскорблением меня… и Короны. Несколько мгновений спустя Рейнольдс, не задумываясь, сделал шаг вперед и крепко обнял Джорджа. Тот, не колеблясь, ответил на объятие, крепко прижимая Рейнольдса к груди. — Но если ты еще хоть раз утаишь от меня что-то подобное, то пожалеешь об этом, я серьезно, — монарх усмехнулся и отступился. — Ты знаешь обо мне все, но не можешь рассказать мне о мальчике, это очень несправедливо! Рей позволил себе улыбнуться. — Я доверяю вам, сир, но закон… — Ты имеешь в виду мои законы? Те, которые я могу изменить, если захочу, эти законы? — Джордж толкнул его ногой в бедро. — Тогда ты должен рассказать мне что-нибудь о нем. Если я собираюсь отменить целый закон, у меня должна быть конкретная причина. Возможно, король действительно сошел с ума, Рейнольдс был почти напуган такой реакцией Джорджа. Изменение законодательства было делом не совсем обычным, и, конечно, высший Свет не оценил бы такого разврата в своих домах, но не похоже, чтобы король был хоть немного обеспокоен. — Что-нибудь? Джордж пожал плечами и кивнул. — Расскажи мне о первом поцелуе. Наверняка у вас их было много. Рейнольдс покрылся румянцем. — Наш первый поцелуй?.. — Да. Как я уже сказал их было много, верно? Джордж никогда не видел своего друга таким взволнованным, но наблюдать за этим было довольно забавно. Мужчина сглотнул, в тот момент он забыл, что перед ним не просто король, а человек, который доверял ему великие тайны. Он всегда был добр и справедлив и предлагал руку помощи Рейнольдсу во всем, о чем бы тот ни попросил. Они вместе пили, охотились, ездили в каретах и ходили в походы. Они плавали жарким летом, любовались рассветами и закатами, прошли много километров пешком и разделяли слезы. Джордж мог быть великим королем Англии, но при этом он был еще и хорошим другом. По правде говоря, он был лучшим другом, который когда-либо был у Рея. — Верно, — Рейнольдс слабо улыбнулся, в его глазах заблестели слезы, медленно катившиеся по щекам. Он быстро вытер их без лишних слов. — Первый раз… это было так давно, мы гостили у вашей матери в ее летнем домике, — Рей придвинулся под пристальным взглядом своего друга. — Мы ждали вас, ждали, когда вы вернетесь с прогулки, было темно и… Румянец начал подкрадываться к его шее. — Вас не было гораздо дольше, чем мы думали, поэтому мы просто сидели в саду, и стало очень холодно, так что… Самодовольный взгляд короля стал благодушным, но напряженным. — Через час мы замерзли, и Брим начал дрожать, — это случилось почти семь лет назад, но Рейнольдс помнил все как будто это было вчера. — Тогда он был намного худее, поэтому я предложил ему свое пальто, но это мало помогло унять дрожь. Его руки… — он тихонько вздохнул, опуская взгляд на ладони. — Они были бледными, кончики пальцев посинели, поэтому я умолял его зайти в дом, но он ведь упрямый и верный, поэтому мне пришлось притянуть его к себе, чтобы он не замерз. Теперь румянец подкрался к щекам Джорджа, он напряженно вслушивался, пытаясь представить себе сад в летнем доме его матери и холодный воздух после падения ночной росы. — Сначала все было просто мило, но он посмотрел на меня самыми красивыми, голубыми глазами, и я понял что никогда не смогу оправиться. Я даже не успел сделать первый шаг, как он притянул меня к себе. Рей не мог рассказать ему о том чувстве, что расцвело в его груди той ночью. О том, как маленький мужчина прижался к его боку, о том, как их руки соединились, словно кусочки головоломки. Он не мог упомянуть, что веснушки на щеках Брима заставили его сердце биться чаще, или что вкус его губ опьянил его сильнее, чем любое вино. Он не мог поделиться абсолютной любовью, которую позволил себе обрести в ту ночь; но король мог читать его, как открытую книгу. Он знал. Джордж жестом попросил его продолжать. — Ну, после этого мы услышали ваши шаги и поняли, что вы возвращаетесь, поэтому мы разошлись и стали ждать. С губ Джорджа сорвался небольшой смешок, но он улыбнулся. — Я помню, ты настоял на том, чтобы я принял теплую ванну и выпил чаю. У меня такое чувство, что чай предназначался не только для меня, не так ли? Рейнольдс покачал головой. — Нет, нужно было побыстрее согреть Бримсли, — Джордж засмеялся. — Я видел, как ты смотришь на него, но не знал, что все так запущено. Мне жаль, что я никогда не спрашивал. Ты же знаешь, что я желаю тебе только счастья, да? Джордж встал, глядя на Рейнольдса, а тот медленно кивнул. — Ты мне как брат, и я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Он делает тебя счастливым? Воцарилась пауза, и Рейнольдс поднялся на ноги, чтобы поравняться с королем. — Да. Он делает меня очень счастливым. Еще он заставляет меня злиться и грустить, беспокоиться и бояться, но с ним я чувствую себя себя самым счастливым, любимым и защищенным. Единственным звуком, наполнявшим комнату, был легкий шум дождя, который стучал в окно. — Хорошо. Рейнольдс обеспокоенно моргнул, но Джордж только улыбнулся. — Тебе не стоит беспокоиться, Рей, я ничего не видел и не слышал, но, возможно — если ты не хочешь, чтобы весь двор узнал об этом — запирай, пожалуйста, дверь. К этому моменту Рейнольдс стал буквально пунцовым. — Да, сир. Джордж кивнул в сторону дверей. — Можешь идти. Рейнольдса снова охватил страх. — Сир? Джордж снова сел у окна. — Думаю, что сегодня я лягу спать пораньше. Не хотелось бы, чтобы переживания повлияли на работу двух моих самых доверенных слуг, — король ухмыльнулся. Рейнольдс сглотнул, но шагнул к двери. — И Рей, — тот повернул голову, чтобы посмотреть на короля. — Пожалуйста, используй замки на моих дверях, они там не просто так. Блондин медленно кивнул, распахнув двери и махнув рукой в сторону королевских стражников. — Доброй ночи, ваше величество. — Доброй, Рейнольдс. Слуга быстро прошел через коридоры Букингемского дворца, спустился по лестнице, нашел дверь, на которой была выгравирована небольшая табличка с буквой «Б» и маленьким цветком. Он глубоко вздохнул и улыбнулся, поспешно постучав.