Маленький цветочек

В комнату Режинальда вошёл слуга, почтительно поклонился и произнёс: — Господин, жених подъезжает. Омега поднялся, тихонько подпихивая сына, который, казалось, на заявление с должной радостью не прореагировал. — Ригги, дорогой, ты даже не представляешь, и, надеюсь, не представишь никогда, как тяжело приезжать из родного дома в место, где тебя встречает лишь суровый отец твоего суженого. Поднимайся живее! Ригор уверенной походкой последовал за родителем, внутренне стараясь настроиться на лучшее. Бедный прибывший не был виноват в том, что уклад жизни молодого альфы круто поменялся. Не ему расплачиваться за то, что парню было немного боязно за себя и своё будущее без любви. Рядом со входом во дворец выстроилась венценосная семья, некоторые слуги, занимающие достаточные для такой приведении посты. Карета приблизилась, и две лошади, фыркнув и подняв пыль с дороги, остановились. Сердцебиение парня участилось. Слишком многое зависело от того, кто сейчас покажется из повозки. День был ветреным, поэтому запах пока не ощущался. Кучер спрыгнул, суетливо открыл дверцу и подал руку омеге. И вот перед Ригором предстал его жених. Миниатюрный, на голову ниже альфы, щупленький брюнет с волосами до лопаток. Он держал глаза опущенными, поэтому судить об их цвете было затруднительно. Руки сложил перед собой, обозначив бледные коротенькие дрожащие пальчики. "Боится, — подумал Ригор, — Нужно его как-то успокоить". Он сделал шаг вперёд, вдыхая для приветственной фразы и одновременно улавливая слабый цветочный запах. Но Осберт его остановил, преграждая порыв вытянутой рукой. — Приветствую, добро пожаловать в Эву. Это Ригор, твой жених, — официально произнёс пожилой альфа, держась на почтительном расстоянии. Мило поднял взгляд. Перед ним толпилось множество незнакомых людей. Их одежда и причёски отличались от тех, что носили в его родном городе. Цвета яркими пятнами выделяли владельцев из толпы, но через некоторое время созерцания обилия оттенков появилась небольшая резь в глазах. Волосы у всех казались гораздо длиннее и были уложены в разные причудливые формы, некоторые Мило видел вообще в первый раз. Впереди находились двое пожилых людей в роскошных кафтанах и плащах, голову одного украшал золотой венец, а другого – серебряный. Почему-то омеге показалось, что у обладателя серебряного ободка лицо добрее и мягче, чем у другого. Наконец он понял, что всё это время смотрел не туда. Между венценосцами стоял и улыбался его будущий муж. По крайней мере, именно на него указал человек с золотым ободком. Что ж... Мило слегка растерялся. Ласковый взгляд озорно улыбающихся серых глаз, размашистые черты лица, загорелые руки, оголённые до локтей, широкая грудь, распущенные волосы до пояса, сильно выгоревшие, приобретшие цвет залежавшейся соломы. Ригор был безумно красив. По крайней мере на один внутренний вопрос ответ был получен. Далее. В сонме разных запахов, резких, душных, приторных, солоноватых, выделялся один, который чувствовался, и, ошибки быть не могло, исходил именно от него. Божественный! Свежая, только что скошенная трава. Как в детстве, когда ранним утром маленький омега босиком выбегал на луг, не боясь быть замеченным. Стопы тонули в мягкой зелени, и так радостно было, так легко... Вдруг Мило очнулся и понял, что должен что-то ответить. — Здравствуйте, — он слегка отшатнулся, посмотрел на приветствующего его мужчину и проговорил, — господин... — Дворецкий проведёт тебя в комнату. Слуга поможет переодеться и доведёт до зала для необходимых процедур. Старший альфа развернулся и буквально потащил за собой сына, ошарашенного и от этого немного сопротивляющегося. "Синие... Огромные синие глаза. Какой же он красивый" — думал Ригор по дороге к месту "для необходимых процедур", которые заменяли Мило знакомство с семьёй жениха. Но тут же спохватился и сказал вслух: — Отец, мне нужно отлучиться в мои покои. Осберт недовольно прищурился и, кивнув охраннику, отпустил молодого альфу. ••• Мило пытался не бояться. Старался заглушить эмоции разумом и рассудить о своём будущем исходя из того, что увидел: "Он улыбался по-настоящему. Кажется, что правда добрый. Нечего переживать. Мы ещё даже не разговаривали" "Отец тоже обычно улыбался" — вкрадчиво подсказало сознание, и омега слегка дёрнул головой. В любом случае, от Мило ничего не зависело. Он жених, сейчас состоится какая-то важная встреча, потому что слуга подал очень роскошный наряд. Местечко соответствовало новой одежде: дворец из белого камня сверкал. Причём и снаружи, от солнца, и внутри, от многочисленных канделябров разного размера. Как раз все свечи были зажжены, ведь на город давно опустились фиолетовые сумерки. Пока омега шёл до назначенного старшим альфой зала, он встречал в каждом помещении богатое убранство: картины в посеребрённых рамах, мягкую мебель благородного бежевого цвета, шкафы и столы из красного дерева, а в одной, особенно большой комнате, в самом центре даже возвышалась небольшая статуя. Мило узнал мужчину в золотом венце, который, по всей видимости, приходился Ригору отцом. Интерес к интерьеру будущего дома слегка заглушил волнение и нервозность, которые ощущались в преддверии встречи. Однако волнительность вернулась, когда слуга распахнул очередные двери, но не прошёл дальше, а отодвинулся в сторону и остановился в почтительном полупоклоне. Зал оказался небольшим, но никак не уютным. Духота запечатала смесь запахов, которая слилась в отвратительно пахнущую кучу. Минимализм в выборе мебели совсем не вписывался в общую атмосферу замка, которую успел оценить Мило. Несколько стульев, на которых расположились родители Ригора и другие люди, о предназначении которых омега не смог догадаться. За столом у стенки замер человек, держащий в руке перо и поправляя лист бумаги, лежащий перед ним. Особенно удивлял странный предмет, похожий на занавеску и огораживающий часть комнаты. Официальность обстановки не ободряла. Мило пытался понять, что будет дальше, но неизвестность гнетущим грузом сгущалась всё больше. Все молчали и придирчиво осматривали приезжего гостя. Вдруг он ощутил ранее слышимый запах свежескошенной травы. Он странным образом немного успокоил. В помещение ворвался Ригор, за которым следовал запыхавшийся охранник. — Наконец-то! — Осберт скривился и сложил руки на груди, провожая нерадивого сыном взглядом. Когда молодой альфа уселся, он встал, прошествовал в середину зала и повернулся к Мило. — Сейчас мы должны убедиться в том, что ты достойный жених для моего сына. Ригор фыркнул. Древний обычай сейчас был совершенно ни к чему. Как будто не существовало договорённости о браке и смущённые ответы растерявшегося омеги могли что-то изменить. Как всегда, сплошная жизнь напоказ и... Грозный взгляд отца слегка усмирил зарвавшегося, пусть даже в мыслях, сына. — Да, господин, — тихо ответил омега и как-то сжался. — Подойди ближе. Сейчас тебе нужно будет ответить на наши вопросы. — Да, господин, — повторил Мило и, слегка пошатываясь, занял место альфы, а Осберт уселся на свой стул, награждая Ригора ещё одним пугающим взором. "Бедный, его наверное запугали все, кому не лень. Конечно, теперь он проявит все свои лучшие качества, чтобы доказать достоинство и благородство" — молодой альфа старался смирить себя, чтобы ещё больше не разозлить отца. Но получалось не очень. — Расскажи о своём роде, — начал Осберт. Мило говорил тихо и сдержанно, однако его речь показалась Ригору складной и взвешенной. У него, скорее всего, были хорошие учителя. Или это природный дар. В любом случае, из омеги получится интересный собеседник. — Хорошо, — интонация, с которой властный альфа произнёс слово, казалось, вообще не предполагала похвалу. — Теперь поведай нам о том, чему тебя научили. — Я обучался чтению, игре на лютне и ведению домашнего хозяйства, — немного воспрянув, сказал Мило. — Всё? — нисколько не удивлённо спросил Осберт. Казалось, он заскучал. — Нет, — ответил омега и покраснел. — Я знаю, что тебе должны были раскрыть секреты ублажения альфы, не так ли? — Пожалуйста, не смущай мальчика, — попросил мужа Режинальд, — Ты же видишь, он уже и так... — Тебе слова никто не давал, — рявкнул Осберт и снова обратился к Мило: — Отвечай, сумеешь доставить моему сыну удовольствие в постели, или нет? — Да... Господин, — неестественно громко отозвался омега и опустил голову. Ригор полыхал от гнева. Он хотел как можно быстрее закончить эту пытку. Как-то сумел он проникнуться к этому пугливому парню, которого видел второй раз в жизни, и, кстати, имени которого даже не знал. — Моя очередь вопросы задавать! — решил молодой человек и как можно спокойнее и нежнее обратился к жениху: — Как тебя зовут? — Мило, — промямлил омега. — Говори громче, тебя должны слышать все, — Осберт нахмурил брови. — Мило, господин! — У тебя очень красивое мелодичное имя, Мило, — скосившись на отца, произнёс Ригор и продолжил: — Я Ригор, но меня уже представили. Это — Осберт, мой отец-альфа. Он правитель нашего города Эвы. А это мой папа-омега, Режинальд. Я думаю, он во всём тебе поможет, если ты к нему обратишься. Мужчина в серебряном венце улыбнулся и кивнул. — Довольно, — отрезал Осберт и кивнул мужчине, который только что вошёл, — Сейчас тебя осмотрит придворный лекарь. — Зачем? — испуганно проронил Мило. — Можно провести осмотр без стольких свидетелей, — попытался Режинальд. — Мы должны убедиться в твоей невинности и способности родить наследника для Эвы, — игнорируя мужа провозгласил Осберт. Терпению Ригора настал предел. — Отец, это, наверное, очень нелепая шутка! Я же лично зачитывал тебе результаты научных достижений прошлого года. Маститые лекари из соседнего государства доказали, что наличие девственности абсолютно нельзя вычислить с физической точки зрения... — Прекрати подвергать позору традиции твоих предков! — перебил Осберт и махнул рукой, — Начинайте. Лекарь приладил монокль и осмотрел уже вовсю трясущегося омегу с разных ракурсов. Затем попросил поочерёдно поднять руки и ноги, высунуть язык. Поковырявшись во рту Мило какой-то железной палочкой, врачеватель убедительно кивнул. После пощупал живот, надавливая в разных местах. — Господин, после внешнего наблюдения я утверждаю, что омега созрел и готов к созданию потомства. Но для более точного комментария мне нужно просмотреть юношу ещё и... Внутри. Мило похолодел. Нежели сейчас его заставят раздеться перед этой пёстрой толпой? А что это за "внутренний осмотр"? Это больно? Он устремил взгляд на Ригора, хотя даже сам не понял, зачем. Было ясно, что альфа сильно беспокоится: пальцы вцепились в деревянные ручки стула, плечи поднимались и опускались от сбивающегося дыхания. Поддержки и помощи ждать не приходилось, ясно, что главным здесь был Осберт. Лекарь подтолкнул Мило к привлёкшей ранее внимание занавеске и завёл за неё. Так они оказались полностью скрыты от взглядов остальных. — Снимите всю одежду и лягте на тахту, — проинструктировал он. Омега повиновался. Он немного стеснялся, до этого момента нагим его видели только слуги, а ведь они не в счёт. — Согните ноги в коленях и раздвиньте, — продолжил лекарь. Мило замер. Тело и разум будто перестали слушать его, кожа покрылась мурашками от страха, а в мыслях пульсировало одно только слово "нет!" Тем временем врач порылся в своём саквояже и извлёк металлические предметы странной формы, которые омега видел впервые. Тревога усилилась. Меньше всего хотелось подпускать к нежным местам человека с железными штуками. Лекарь выжидающе смотрел на Мило. Тот косвенно понимал, что как-то эту проблему надо всё-таки решить, но ничего не мог с собой поделать. — Господин... — позвал лекарь. Наконец Мило нашёл в себе силы, сжался и развёл ноги. Лекарь начал осторожные движения около ануса омеги, и он почувствовал, как холодный инструмент плотно прижался к проходу. — Расслабьтесь, — посоветовал врач. На это сил уже не хватило. Подождав некоторое время, лекарь вздохнул, сделал какое-то резкое движение, и Мило почувствовал небольшое давление вперемешку с тупой болью. По бледной щёчке потекла увесистая слезинка. На этом процедура была окончена и ему разрешили одеться. — Господин, он не тронут, — торжественно объявил лекарь, выходя из-за ширмы и выводя Мило с большими покрасневшими глазами. — Отлично, — уставший от долгого ожидания Осберт поблагодарил врача и сухо обратился к омеге: — Сколько течек было? — Д-две, г-господин, — чуть не всхлипывая, ответил Мило. — Когда будет следующая? — Осберт, — вновь попытался Режинальд. Вопрос про физиологию омег всегда считался интимным и требующим бережного неразглашения. — Молчать! — рыкнул альфа. Он всегда злился, когда ему мешали устраивать дела, — Сколько дней до следующей течки? — Два д-дня, — слёзы скатились и капнули куда-то вниз, а Мило вытер лицо рукавом, как маленький. — Значит, свадьба через два дня, — подытожил Осберт. Присутствующие остолбенели. Все понимали, что правитель имел в виду. Чем быстрее будет поставлена метка, тем быстрее союз признают скреплённым. Обычно потребности в спешке не было: пара жила вместе, притиралась некоторое время, и уже после постановки метки устраивалось празднество. Сейчас же Осберт торопился. Поэтому... — Господа, обычно вы показывали прекрасные слуховые способности. Что же случилось сейчас? Хорошо, я повторю: через два дня мой сын женится, а у нас ничего не готово! Почтенные слуги засуетились и начали выходить, сталкиваясь в проходе. — Отец, могу я поговорить с женихом наедине? — процедил сквозь зубы Ригор. — Нет, не можешь, — отмахнулся Осберт, — не хватало ещё, чтобы вы вместе сбежали или придумали, как сорвать то, чего я долго добивался. Ригор встал и подошёл к Мило. Бесконечно грустно было видеть заплаканные синие глаза, в которых помимо смущения, которое наблюдалось у кареты, теперь поселился страх. Альфа протянул руку. Омега несмело подал свою. — Благодарю небо за то, что послало мне прекрасного мужа, — Ригор пожал бледную ладонь, и Мило ощутил маленький плоский предмет между скреплёнными ладонями. — Надеюсь, наш союз послужит во славу городу и государству, — продолжал Ригор, усиленно указывая глазами на рукопожатие. Мило понял: намекает на то, что зажато между ладонями. Он кивнул. — Довольно! — спохватился Осберт, — Проводите омегу в его комнату. — По традиции предков от сговора до свадьбы суженые спят вместе, так что... — игриво заявил Ригор, но был остановлен тяжёлым взглядом отца. ••• Как только Мило дошёл до комнаты, он отпустил слугу, рухнул на кровать и заплакал. Ему было очень жалко себя. Почему-то именно сейчас он ощутил, что глубоко несчастен. С детства мечтал он, что добрый альфа увезёт его далеко-далеко, что будет любить. И вот теперь, далеко его увезли, а любить пока не начали и вряд ли начнут. Это просто нечестно. Почему книги, которые он читал, пестрели романтичными историями про счастливых омежек, а в жизни всё так несправедливо? А ещё Мило боялся. Всего боялся. Будущей жизни, жестокости мужа, но особенно первой брачной ночи. Ведь если от лекарского прибора боль продержалась до сих пор, то что будет после целой ночи "ублажения альфы"? Очевидно, ничего хорошего. Он был совсем один. И все были против него. Перевернувшись на спину, Мило разжал руку, и оттуда выпал сложенный во много раз лист бумаги, который незаметно передал Ригор. Зачем ему это? Омега, всхлипывая, начал разворачивать листок. Оказалось, там было что-то написано. Заинтересовавшись, Мило расправил письмо и начал читать. "Ты безумно красивый. Я когда тебя увидел, у меня что-то в голове щёлкнуло, и я смотрел дальше только на тебя. Ты приятно пахнешь, очень сладко, хотя я не знаю, чем. Надеюсь, после свадьбы нас оставят наедине и ты мне расскажешь. По поводу свадьбы. Я видел, как ты дрожишь. На улице сейчас достаточно тепло, так что не может быть, чтобы ты замёрз. Значит боишься. Хочу тебя успокоить, поэтому и пишу. Я не буду тебя принуждать. Абсолютно ни к чему. Сейчас вся власть у отца, но как только ты станешь моим, я постараюсь сделать всё, чтобы ты был свободен и счастлив. Насколько позволит сложившаяся прескверная ситуация. Я не буду тебя обижать и другим не позволю. Не знаю, что отец подразумевает под "необходимыми процедурами", но заранее прошу прощения за представление, которое он устроит. Надеюсь, хотя бы немного успокоил. Очень хочу встретиться с тобой снова, и без лишних глаз. Обещаю, всё будет хорошо." Мило не верил написанным строчкам. Хотя всё складывалось в картинку того самого доброго альфы: улыбка, добрые глаза, попытка защитить, теперь письмо с обещанием. Жалко, что не удалось поговорить. Или наоборот: всё это самообман, и ещё только два дня можно прожить в счастливом неведении перед началом настоящей катастрофы. Мило поднёс смятую бумагу к носику и втянул воздух. Аромат свежей зелени смешался с его собственным запахом цветущей черешни. Снова это произвело необычное успокаивающее действие, как тогда, рядом с Ригором. Омега закрыл глаза, зажмурился, чтобы выдавить последнюю слезинку. Он так и уснул с письмом в руках, вдыхая еле уловимое благоухание.