Маленький цветочек

Два дня протекли медленно и тревожно. Мило практически не выходил из назначенных ему гостевых покоев. Приёмы пищи, которые обязательно собирали всех венценосных родственников вместе, стали единственным поводом. Осберт строго следил за тем, чтобы будущие молодожёны не пересекались. Поэтому за столом альфы сидели по одну сторону, омеги — по другую. Подходя к столу утром все вежливо здоровались друг с другом, после ужина вечером желали спокойных снов. Режинальд успевал прошептать пару общих утешающих фраз. На этом общение ограничивалось. Да и Мило инициативы не проявлял. Он сидел на кровати или расхаживал по комнате от двери к окну. Пейзаж открывался красивый: несколько ровных рядов городских домов, кромка городской стены, а дальше — песчаный берег и бескрайнее море. Несколько раз в день оно меняло цвет и форму волн, и наблюдение за небольшой полоской воды отвлекало Мило от более приземлённых проблем. Он получил ещё одно письмо от Ригора, и теперь содержание обрадовало омегу меньше. "Здравствуй, Мило! Мне важно предупредить тебя об одном не совсем приятном событии, которое призойдёт на нашей свадьбе. Согласно недавно заведённым правилам я должен буду овладеть тобой и поставить метку почти сразу после обмена клятвами и речи священника. Я предпочту заниматься подобными вещами исключительно по любви и взаимному согласию. Нам отведут немного времени, за которое дойти до такого уровня отношений мы, вероятно, не сможем. Не бойся. Я всё придумал. Я возьму краски и попросту нарисую тебе метку. Я уже тренировался, у меня правда получается. Так что об этом не переживай и не беспокойся. В остальном свадьба будет скучной, длинной, и лично для меня раздражающей. Терпеть не могу разного рода церемонии. Меня больше волнует твоя течка. Как ты её переносишь? Что тебе нужно в этот период? Я ничего про это не знаю. Но поверь, никогда не воспользуюсь твоим беспомощным положением. Я всё-таки человек, а не животное. Надеюсь на удачное прохождение через нашу женитьбу прямиком к светлому будущему! Твой Ригор" Конечно, альфа насытился стереотипами об умирающих в период течки омежках, которые чахнули на глазах без члена в заднем проходе. Мило был не единственным примером опровержения устоявшегося мнения. Его предыдущие течки были похожи на недомогание. На протяжении нескольких дней тело сковывали слабость и озноб, появлялась испарина. Естественно, запах в разы усиливался и смазка вытекала равномерными порциями. Но это состояние вполне можно было пережить. И без альфы. Просто с партнёром, наверное, все симптомы снизились или сошли на нет гораздо быстрее. Мило больше тревожился из-за описанного в письме обряда. С одной стороны хорошо, что Ригор его предупредил и так складно всё придумал. С другой — а вдруг передумает? Страшно. Сознание услужливо рисовало картинки насилия, тела в синяках и ссадинах, заставляло вспомнить ощущение от металлического прибора по проверке девственности. Омега был слишком стеснительным. Он внимательно слушал учителя и запоминал, что делать с альфой в постели. Такие нотации чаще всего носили запрещающий характер: этого нельзя, того тоже. Мило усвоил, что запрещено всё, что не разрешено. До практики дело пока не дошло. И юноша представлял красивые способы и позы, которыми и в которых они с будущим мужем будут любить друг друга. Но слишком быстро всё произошло. Теперь нужно было настраиваться на реальность, а не идеализированные образы. И Мило стало страшно. ••• Ригору в эти два дня тоже пришлось не сладко. Постоянное давление, которое альфа по большей части организовал себе сам собственными мыслями, не давало покоя ни за работой, ни на отдыхе. Недоверие отца... Тот факт, что его практически продали... Брак без любви... Омега, который безумно понравился. Буквально в каждом уголке дворца ощущал альфа сладкий цветочный запах. При встрече не мог налюбоваться на хрупкого Мило. Ему начало казаться, что он сходит с ума. А вот Режинальда новость обрадовала. — Ригги, родной. Это же так прекрасно — любить своего мужа. Всё естественное прекрасно, — горячо заверял омега, массируя мочки ушей сына. — Но ведь мы друг с другом даже не говорили, — Ригор тяжело вздохнул, — Он боится меня и совершенно не знает! — Дорогой, это можно исправить. Покажи ему всего себя. Ты замечательный, и я уверен, что он так же в тебя влюбится. Режинальд помрачнел. — Жалко, что придётся поторопиться с меткой. — Да, да. Это очень печально, — Ригор зыркнул на своего охранника и улыбнулся. Омега вопросительно поднял брови. — Только не смей никого обхитрить и нарушить обещание, данное отцу! — проговорил он и тоже улыбнуться. — Ни в коем случае, папа! Никогда! — Ты лучший сын, знаешь это? Альфа погладил Риженальда по руке. — А ты лучший в мире папа. Я так благодарен тебе за всё, что ты для меня сделал, — неожиданно серьёзно произнёс он. — Ну, ну. Мы тебя женим, а не хороним. Успею, может быть, ещё что-то хорошее сделать. Ригор чувствовал, что должен стать взрослым. Перестать ластиться к папа-омеге и быть более самостоятельным. Вот у него уже почти муж есть, а он трусливо сбегает от проблем под крыло родителя. Но как-то уютнее было проводить время с папой, чем с отцом, хотя последний научил внимательно следил за образованием, манерами, здоровьем, социальным статусом молодого альфы. А лучше всё равно ощущалось рядом с Режинальдом, теплом и лаской окутывающим повзрослевшего сына. ••• Церемонию решили сделать на улице, потому что в помещении невозможно было находиться из-за духоты. Ближе к полудню к Мило заявилась целая когорта слуг. Его умыли, умастили каким-то пахучим маслом, разодели в пух и прах. Парикмахер долго накручивал его волосы, так что в итоге получилась высокая кичка и два локона, свисающих по обе стороны лба. Омеге уже начинало дурнеть. Он не учёл, что обычно проводил течки в постели, а сейчас отправляется на обозрение многочисленных людей и должен предстать в лучшем виде. Но подумать об этом ему не дали — пора была начинать. Ослепительное синее небо без единого облачка, яркое солнце, толпа гостей, и вот Мило уже ведут по проходу прямиком к улыбающемуся Ригору и седому священнику. Ведёт не отец, потому что он не смог приехать из-за скорости свадьбы и важности неотложных дел. Может быть, это и к лучшему. Ригор блистал. Его одеяния были такими же пышными, но в этом ли дело? Красота и некая аура спокойствия, исходившая от него, привлекала омегу. Альфа протянул руку. Мило замешкался. — Не бойся, — тихо сказал Ригор и посмотрел так ласково, что стало даже физически легче. Ладони оказались большими, мягкими и тёплыми. Мило уже начинал замерзать, поэтому был благодарен за живой источник тепла. Однако продолжал дрожать, хотя уже сам не понимал, от чего: холода или страха. — Мы собрались здесь... — монотонно начал священник. Ригор был прав. Скучно и долго. Мило надеялся, что его организм дотерпит до конца. Отвлёкшись на ощущение своего состояния, он не заметил, что альфа внимательно рассматривает его. И даже принюхивается. — Согласны ли вы... — Согласен. — Согласен. — Властью, данной мне небом... Священник закрыл священную книгу, по которой вёл обряд, и обратился к присутствующим. — Сейчас наступает торжественное время, когда альфа сделает омегу своим. Толпа безмолвно внимала. Ригор закатил глаза. Для любви оказывается есть специальное, торжественное время. Осберт указал рукой на проход, и альфа, покрепче взяв омегу за руку, отправился в свои покои. Обернувшись, он увидел, что гости следуют за ними. Мило тоже это заметил и испуганно взглянул на Ригора. — Их там не будет. Не положено. И действительно, пока процессия двигалась по дворцу, большинство людей остались в том самом зале со статуей Осберта, где уже были приготовлены закуски. Самые любопытные проводили пару до дверей покоев Ригора. Он хотел было спросить, что уважаемые собираются здесь подслушивать, но сдержался во имя города. Всё-таки грубить высокопоставленным персонам не следует. Ригор уловил уверенный взгляд Режинальда, слуги растворили двери, и альфа с омегой остались наедине. Мило старался дышать ровно, хотя сердце стучало как бешеное и смазка лилась рекой. Хорошо, что его одежда предусматривала специальную подкладку, которая могла впитывать влагу. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Ригор, всё ещё не отпуская дрожащие маленькие ручки. — Всё хорошо, господин, — слабым голосом ответил Мило. Альфа покачал головой. — Когда мы одни, не называй меня так. Зови по имени, или сокращённо. Конечно, хотелось, чтобы омега звал его "любимый", "дорогой", "родной", но до этого нужно было ещё дотерпеть. Мило качнулся. — Плохо? — Ригор засуетился, поднял его на руки, донёс до огромной кровати и уложил на спину, — Рассказывай, что у тебя с течкой? — Всё хорошо, го... Ригор, — повторил Мило как-то внутренне сжался. Альфа склонил голову и спросил: — Ты меня боишься? Омега кивнул. Большие синие глаза снова наполнились слезами. — Ты читал письмо? Я не буду овладевать тобой. Тебе, наверное, сейчас отдыхать надо, а не играть в счастливого омежку. Мило молчал. Одна солёная капелька вырвалась на свободу и прокатилась по лицу. — Так. Скажи что-нибудь, Мило. Почему ты плачешь? Что-то болит? Омега мотнул головой. — Нет, ничего не болит. Слишком много всего... случилось. Мне страшно. Ригор стёр нарядным рукавом прокатившиеся слезинки. — Я понимаю, сложно поверить незнакомцу с первого раза. Но всё будет хорошо, обещаю. Позже мы вместе что-нибудь придумаем. Возможно, даже план побега. А пока что я могу сделать, чтобы ты перестал бояться? Мило впервые испытывал на себе столько внимания. Приятного. Ригор хотел о нём... Позаботиться? Это странно. Обычно альфы, будь то отец, братья, учителя или слуги не спрашивали о том, что он чувствует. А если рискнуть и ответить честно? — У меня кружится голова и очень холодно. И страшно, что будет больно, как тогда. Как... — омега замолчал и прерывисто вздохнул. — Лекарь тогда навредил тебе? — повысил голос Ригор, но увидев, как сжался Мило, сразу же снизился чуть ли не до шёпота: — Прости меня. Прости, что не смог защитить! Не переставал удивлять этот странный альфа. — За что вы извиняетесь? — удивился Мило. — Не говори мне "вы", хорошо? Говори "ты", как и я к тебе обращаюсь, — Ригор дождался, пока омега кивнёт и продолжил: — Отец сейчас имеет слишком много власти. А так как он старых устоев, то обижать омежек для него – обычное дело. Но больше я не допущу подобного. Прости, если сможешь. Некоторое время они помолчали. Тут альфа спохватился: — Ты говорил, что тебе холодно. Я могу попросить слуг принести тёплые одеяла. Мило устало прикрыл глаза. — Там народ, — произнёс он, — Если открыть дверь, они наверняка потребуют показать метку. — К сожалению, ты прав, — грустно согласился Ригор, — Но это не значит, что ты будешь мёрзнуть. Он прошёл к дверям, распахнул их и грозно выкрикнул: — Принесите зимние одеяла! — и тут же захлопнул дверь, ограничивая обзор любопытным взглядам. Накрывая Мило сразу тремя тяжёлыми покрывалами, Ригор решил, что медлить больше нельзя. — Так как насчёт метки? Можно тебя немного раскрасить? — весело спросил он, пытаясь превратить ситуацию в шутку. Омега кивнул. — Смотри, я возьму самую тонкую кисточку, — альфа показал кисть и пузырьки с краской, — Может быть немного щекотно. Я постараюсь закончить побыстрее. Мило уже было всё равно. Он настолько запутался в ощущениях, что бросил затею с ними разобраться. Хватит и того, что сейчас было тепло и не больно. Ригор приступил к нанесению метки. — Так каким цветком ты пахнешь? — поинтересовался он. — Черешней. — Интересно. У нас не растут такие цветы. — Это плодовое дерево. У него крупные красные и бордовые ягоды, очень вкусные. Альфа старался не отвлекаться, но всё же спросил: — А как тебе мой запах? Мило смутился. Он не думал, что Ригор окажется таким разговорчивым, считал, что он будет как Осберт, лишь отдавать приказы. — Понравился, — тихо произнёс омега и покраснел, — Мне даже показалось, что он успокаивает. — Правда? — удивился Ригор, — Раньше никто не замечал этого. Спасибо тебе. Метка вышла как настоящая. Чуть выше ключицы, крупная, яркая, всё, как полагается. Желая нанести последний штрих, альфа слишком резко замахнулся рукой. Мило сжался и крепко зажмурился. — Ты что? — ошарашенно спросил Ригор. Омега приоткрыл глаза и пожал плечами. — Тебя раньше били? — альфа задал вопрос напрямик. Мило еле заметно кивнул. — Я не буду, слышишь? Никогда, обещаю! — буквально прорычал Ригор. Он захотел сейчас же отправиться в родной город мужа и перегрызть горло того, кто посмел тронуть прекрасное хрупкое создание с огромными глазами и дрожащими пальчиками. Как вообще можно помыслить о таком? За какие проступки омежка бывал наказан? Мог ли он вообще совершать какие-либо проступки, ведь пока всё, что он продемонстрировал, это испуг, робость и полную покорность. — Нам надо идти. Хочу закончить это поскорее, — отгоняя мрачные мысли решил Ригор, но тут же спохватился, — Или ты ещё полежишь? Хочешь, вообще скажем, чтобы все раходились, потому что ты заболел? — Я не заболел, — задумчиво произнёс Мило, — Это просто течка. — Тем не менее, мне кажется, лучше проводить её здесь, чем на глазах сотни людей. — Такова традиция. — Она появилась недавно. Раньше пара проводила время вместе, а свадьба праздновалась только после постановки метки. Последние сотни лет политические отношения поставили выше других, и появились эти мерзкие насильственные обряды. Мило слушал заинтересованно. Но потом решительно тряхнул головой и заворочался под одеялами. — Нет, нужно идти. Твой отец сильно переживал, что что-то пойдёт не так. Ригор изумился мудрости омеги. — К большому сожалению, ты прав. Но если тебе станет хуже, сразу говори, и мы уйдём. — Хорошо. Альфа помог Мило подняться и они уже направились к выходу, как вдруг Ригор спохватился: — Подожди, мы кое-что позабыли. Он извлёк из складок одежды флакончик с какой-то красной жидкостью, сбросил одеяла на пол вылил содержимое примерно на середину белоснежной простыни. — Что это? — удивлённо спросил омега. — Ещё одно нелепое условие, чтобы нас с тобой оставили в покое, — Ригор спрятал небольшой сосуд и фыркнул, — Считается, что при потере девственности разрывается тонкая кожаная перегородка внутри, и вытекает кровь. Это утверждение признали ложным уже год назад, а отец никак не хочет поверить. Уже известно, что если при половом акте появляются кровавые выделения, то это плохо. Но сейчас мы никому ничего не объясним, для всех отсутствие простыни с красным пятном будет свидетельство того, что ты до меня состоял с кем-то в связи. Так что я вылил бычью кровь, но мы всем скажем, что она твоя. Согласен? Мило кивнул, продолжая удивляться. Он шёл страдать, а оказалось, заботливому альфе не нужны его мучения. Ригор хочет помочь. — Готов выходить? — Да. Как только двери открылись, несколько человек буквально набросились на пару. Мило, который шёл первым, отпрянул. Ригор заключил его в объятия и зарычал сквозь зубы: — Назад! — он был уверен, что подобное поведение спишут на инстинкты. Небольшая толпа действительно отпрянула. — Он мой теперь! — всё так же грозно провозгласил Ригор, и добавил на ушко растерявшемуся Мило: — Поверни голову немного, покажи метку. Омега подчинился, и народ радостно загоготал. Подтянулись люди из зала с закусками, послышались поздравления и банальные пожелания. А когда слуги вынесли на всеобщее обозрение простыню, всеобщей радости не было предела. Особо выделялся радостный оскал Осберта. "Животные" — с отвращением подумал Ригор. По большей части здесь были пожилые консервативные альфы, почётные граждане города и гости провинции. Омег задвинули куда-то в сторону, да и им было жутковато смотреть на очередной акт насилия над своим собратом. Ригор нашёл глазами Режинальда, улыбнулся и кивнул. Папа-омега просиял. — Уважаемые господа! Пройдём в соседний зал и устроим пир! Теперь молодожёнам никто не препятствовал, и их посадили вместе. Они были далеко не главными фигурами праздника, на них быстро перестали обращать внимание. Мило почти ничего не съел от волнения, но Ригор проследил, чтобы муж хотя бы попробовал несколько национальных блюд. За столом велись речи делового характера, в которых, повинуясь горячим взглядам отца, Ригор обязан был участвовать хоть изредка. Иногда в адрес Мило летели лестные комментарии. Хвалили в основном его отца, великолепные управленческие способности, братьев-альф. Но потом непременно всё сводилось к тому, какой удачный брак заключён и как Осберту повезло с новыми родственниками. И если для Ригора это было очередным раздражающим обстоятельством, то омега через пару-тройку подобных высказываний часто задышал и сцепил руки в замок. Он ненавидел мысль о том, что он всего лишь выгодное обстоятельство. В покоях Ригора ему доказали, что это не так, что есть надежда, но теперь... Вдруг он почувствовал, что на его напряжённые руки опустилась мягкая ладонь альфы. Тёплые пальцы начали ритмично поглаживать костяшки. Это слегка успокаивало. Заземляло, по крайней мере. — Осберт, что вы думаете о новых реформах императора? — послышался глубокий низкий голос. Ригор, до этого скучающий, выпрямился и навострил уши. Разговор принимал интересный оборот. Пожилой альфа осушил кубок с вином и ответил: — Думаю, они весьма смелые. Со всех сторон послышались слова согласия. Слуга налил новую порцию алкогольного напитка. — Но ведь нам всё равно придётся подчиниться этим законам, — задумчиво продолжал собеседник. — Конечно придётся, — Осберт снова выпил, а слуга снова наполнил кубок, — Вопрос только в том, в какой степени. Голос его показывал, что альфа уже достаточно захмелел, чтобы у него развязался язык. — Точно, — подхватил кто-то третий, Ригор не разглядел его лица, — одно постановление об омегах чего стоит! — Именно, — подтвердил Осберт, — Их дело детей рожать, а не свободными быть. Всё должен решать муж, а их дело – подчиняться! — мужчина ударил кулаком по столу. Мило вздрогнул. Ригор напрягся. — Как бы только обойти эти неуместные императорские указы, — начал рассуждение человек с низким голосом. — А никак! — Осберт махнул рукой в сторону, — Они там пусть занимаются, чем хотят. А мы будем чтить традиции предков! — За традиции предков! — послышался писклявый возглас и все дружно загудели и зазвякали кубками. Ригор наклонился к Мило. — С меня хватит. Сделай вид, что потерял сознание: упади на меня и закрой глаза. Сбежим отсюда. Омега слегка перестарался. Пока падал, зацепил сосуд с вином и разлил по скатерти и себе тёмно-бордовую жидкость. Зато удалось привлечь внимание. — Ох, что же это! Мило плохо! — преувеличенно воскликнул Ригор, подхватывая мужа на руки, — Придётся мне уйти, чтобы привести его в чувства! — Давай сынок, молодец! Как следует приведи его в чувства! — загоготал Осберт, а остальные засмеялись. Молодой альфа закатил глаза и тихо рыкнул. Благо, к этому моменту он уже был на пути к своим покоям и никто этого не заметил. — Да, недалеко сбежали, — устало проговорил он, опуская Мило на всё ту же кровать, застеленную чистой простынёй. Интересно, куда дели ту, кровавую? Омега тихо лежал, и, казалось, почти не дышал. — Нужно сменить тебе одежду, она слегка испачкалась, — заметил Ригор, указывая на розовое пятно размером во весь живот. — Мои вещи остались там, где я жил... Кстати, теперь я буду здесь? — Да. Странно, почему до сих пор всё твоё не перенесли. Мужья делят одну комнату и ложе, — Ригор вздохнул, — Если, конечно, альфа не гневается на омегу и не выгоняет его. Я сначала думал подстроить всё именно так, чтобы тебе было комфортнее. Но потом понял, что тогда на тебя обрушится гнев отца, и от подобных идей пришлось отказаться. Ригор подошёл к двери в соседнюю комнату, которая оказалась хранилищем одежды. — Переночуешь сегодня в моих спальных рубашке и штанах, — он обернулся, — Если ты не против, конечно. — Не против, — поспешил заверить Мило, — И не зови слугу, пожалуйста. Я сам переоденусь. Я дома вообще сам всё делал. Мне и слуги-то не нужны... — Кто-то из них тебя обидел? — спросил Ригор. — Нет-нет! Просто неловко. Все так суетятся вокруг меня. — Привыкай, — усмехнулся альфа, — Ты теперь мой любимый муж. И слуги положены по статусу. Ригор собирался сказать, по совету папы, что влюбился в Мило с первого взгляда. И намерен сделать всё, чтобы чувства стали взаимными. Но сегодня у омеги был тяжёлый день, ещё и течка, поэтому серьёзный разговор принято было отложить. Они переоделись — альфа не стал звать своего слугу, чтобы не смущать супруга. — Может быть, стоит позвать лекаря? — осведомился Ригор. — Зачем? — испуганно спросил Мило. — Ты жаловался на головокружение и говорил, что тебе холодно. Я уверен, он сможет помочь. — Не нужно лекаря, — начал объяснять омега, — Единственный, кто мне может помочь – это какой-нибудь альфа. Это же течка, а не заболевание. В первый раз меня пытались лечить всеми возможными способами. Ничего не получилось. — Понятно. То есть всё пройдёт само? — Да, через три дня или четыре. — А если у тебя будет альфа, то станет легче? — Не знаю. Я ещё не был с альфой, — Мило покраснел. — Спать-то сможешь? — Смогу, если честно, меня уже с утра в сон клонит. Теперь нужно было разобраться, кто где будет, собственно, спать. — Ты ложись на кровать, а я что-нибудь придумаю. Мы должны быть в одном помещении, но никто не заставит тебя делить со мной постель, — решительно заявил Ригор. — А как же ты? — Что-нибудь придумаю. Мило уже был в состоянии лёгкой дрёмы, поэтому соображал плохо. Он не сопротивлялся, когда Ригор довёл его до кровати и укрыл знакомыми одеялами. Но озноб всё не проходил. Альфа, который уже подумывал сделать себе лежанку из кипы одежды, услышал стук зубов. Он подошёл к омеге. — Всё ещё холодно? Мило не ответил. Было видно, как он дрожит. Зато все покои пропахли сладкой черешней. — Принести ещё чего-нибудь тёплого? — не сдавался Ригор. — Ляг-г-г р-рядом-м. Ты т-тёплый, — слова Мило еле удалось различить. Ригор замешкался, не понимая, услышал ли он это, или ему показалось. — П-п-пожалуйста, — тихая мольба развеяла все сомнения. Альфа завернул Мило в одеяла, обхватил получившийся кокон поперёк предположительного живота и прижал мужа к горячей груди. Омега потянул воздух маленьким носиком и задышал ровнее. — Так лучше? — спросил Ригор. Мило не ответил. Видимо, уснул. Ну и хорошо. Лучшее окончание дня, по крайней мере, перестал бояться альфу. Наверное. Ригор тоже принюхался. — Сладкий, — прошептал он и тоже провалился в сон.