***
– А я ведь говорил. Говорил… И был как всегда прав! От рептилий в тебе гораздо больше, чем от людей, потому как ты всё так же редко думаешь, прежде чем открываешь рот. Дейран выражал крайнюю степень недовольства тем, что намеренно применял целительские способности исключительно скупо. Возможно, тогда у этого идиота поприбавится мозгов? После неприятного происшествия двум заядлым любителям подискутировать – побитым, но не сломленным, – пришлось ретироваться подальше от общего костра, дабы не нервировать своим присутствием параликтора. И разнимавшего всех командора. Что ж, по крайней мере, вопрос с охраной лагеря решился в мгновение ока. Так что они устроились прямо на земле, так как при спешном отступлении попытка забрать с собой спальники могла бы приравняться к самоубийству. Гном в бешенстве – страшная сила. Ланн тихо прошипел, когда целитель неосторожно надавил по свежему синяку, расположенному аккурат на добрую половину спины. Как раз на ту, что не была покрыта чешуей. Но даже там следы стыдного побоища явно выделялись: кое-где не хватало чешуек, из-за чего обнажался пласт коричневато-зеленой рептильей кожи. – Кто первым начал? И вообще, тебе практически не прилетело только благодаря мне, так что прояви хоть намек на признательность. – Всенепременно! Значит, мы будем квиты после того, как это непотребство станет чуточку меньше в размерах. Сойдет? Дейран злился. И злился именно потому, что в этот раз Ланн был как некстати прав – не намекни он Региллу про Выцветание, чеканом по разным местам более активно получил бы сам аазимар. – Он мне не нравится, – вновь внезапно заговорил граф, не отвлекаясь, впрочем, от чар. – Кто дал ему право так поступать? – Он никому не нравится, – хмыкнул Ланн, но тут же весело добавил. – Вашему сиятельству вообще мало что нравится в нашем походе. Ай-яй, ладно-ладно, я пошутил! По правде говоря, то тоже было верно: неприязнь у Дейрана вызывала добрая половина Дрезена. Взаимно, к его глубокому удовлетворению. – Ты сегодня отвратительно логичен. Неужели получение чем-то тяжелым по голове благотворно влияет на твою умственную деятельность? В таком случае советую почаще провоцировать сильных мира сего для получения черепно-мозговых травм. Ах да, мозгов-то у тебя нет, мы же это выяснили… – Так я, по-твоему, феномен? Вот это да! И что я слышу, рекомендации от целителя? Чудно, так и поступим. Глядишь, склею ласты пораньше на радость всем! – Будь добр, уймись, ты мешаешь мне сосредоточиться. Ланн, к слову, тоже вызывал неприязнь. И не столько из-за внешности – хотя даже Дейран признавал, что слишком уж она экзотическая, – сколько… из-за желания оказаться на правильной стороне и помочь. В своей манере, конечно, но факт оставался фактом. И вот это-то было абсолютно непонятно графу Арендею, привыкшему, что за каждый поступок приходится платить, так или иначе, где-то больше, где-то меньше... Следовательно, необходимость всё просчитывать, дабы оказаться в максимально выгодном положении, была если не привычкой Дейрана, то тем полезным навыком, к которому он обращался не раз и не два. А что же Ланн? Этот чешуйчатоголовый вечно бросался в гущу событий, размахивая своей праведностью и стремлением к справедливости, как флагом! Не будь он столь хорош в качестве лучника, был бы бит гораздо чаще, в этом Дейран не сомневался ни на секунду. Что и подтверждал нынешний инцидент. Как и их коренное отличие между собой. Порой такой своеобразный альтруизм Ланна раздражал графа до зубовного скрежета, хоть он этого и не показывал. А уж этот веселый фатализм монгрела… Отвратительные явления, право слово. Единственный «-изм», который признавал Дейран, начинался с корня «гедон-». К своему удивлению, целитель наконец-то заметил, что Ланн действительно сидит молча и не дергается. Будто к чему-то прислушивается. – Что-то ты притих, мой чешуйчатый друг. Неужто в твоей голове, слава богам, зародилась мысль? – Как бы мне не хотелось тебе разочаровывать, но… Да. Мне интересно, когда ты закончишь, потому как я вот уже пять минут чувствую себя вполне сносно. И действительно: синяк полностью исчез, хотя Дейран хотел оставить немного, дабы эта маленькая боль напоминала идиоту Ланну о его скудоумии. — Вот она, благодарность, – граф демонстративно фыркнул, поднимаясь на ноги и отряхиваясь, а затем безапелляционно добавил: – Я иду спать. – Сдается мне, охрана лагеря должна быть посменной, – Ланн усмехнулся, поворачивая голову в сторону целителя. Его желтый глаз неотрывно наблюдал за ним, а рот как обычно ломался ровно посередине – жуткое зрелище на самом деле. – Уверен, с этим ты справишься лучше меня! Ну, хоть c чем-то… Монгрел фыркнул. Демонстративно, как и Арендей минутой ранее, а затем отвернулся, вставая и направляясь к окраине лагеря, оставляя графа с его язвительностью наедине. И вдали от общего костра, в сгущающейся темноте и вновь устроившись на голой земле, Дейран внезапно как никогда остро почувствовал то самое одиночество, от которого вечно убегал, оказываясь в абсолютно неожиданных местах, событиях и объятиях, хоть, по сути, на самом деле он никогда и не был одинок в том самом, истинном смысле... Однако собственное упрямство не позволило ему последовать на границу стоянки. И даже дорогой плащ, которым он кутался, не спасал от подступивших холода и тьмы, а посему Дейран закрыл глаза в попытке заснуть как можно быстрее. Лишь бы только ни о чем не думать.***
Они оба не выспались. Человеческая сторона Ланна явно смотрелась более хмуро, чем обычно, а желтый глаз скрывался под мембраной на порядок чаще, чем монгрелу того хотелось. У Дейрана же помимо недовольного вида обозначились темные круги под глазами, придавая сероватый цвет обычно пышущей здоровьем бронзовой коже. Графа мучали кошмары, Ланна – вынужденная бессонница, однако сейчас они были на удивление похожи. Оба не в духе. – Выглядите так, будто весело проводили время всю ночь, – хохотнул Вольжиф, не обращая внимания на мрачные взгляды сотоварищей. – Это ж как надо напиться? – тихо усмехнулся граф Арендей, но как-то без запала. Давала знать о себе непрошенная усталость. Очевидно, в этот раз параликтор Деренге решил их полностью игнорировать, зашагав решительно быстро вперед – удивительная скорость для маленького гнома. – Ну да… Ты хвастаешься своими похождениями, но смог бы ты переспать с монгрелом? Спорю, тебя стошнило бы от одного запаха. Дейран повернулся в сторону говорящего, прищурившись, и наткнулся на бесстрастную, зеленую часть лица Ланна. Похоже, тот снова вошел в колею, решив начать день с придурковатых шуток. Или же он решил нанести удар первым, дабы не быть застигнутым врасплох самим графом? Что ж, в любом случае, это звучало как вызов, поэтому натянув тонкую улыбку, Дейран с удивительно добродушным смешком ответил: – Если этим монгрелом будешь ты, я готов попробовать. Так на какую сумму мы спорим? Повисла пауза. Дейран наслаждался произведенным эффектом, особенно растерянностью на человеческой половине лица горе-шутника, который никак не мог решить – всерьез говорит граф или опять прячется за вежливой стеной слов, под которыми лишь яд. Уж слишком мало было язвительности в этих словах. Непривычно, неправильно. Во всех смыслах. – О-о-о, так это спор? Чур я принимаю ставки! – тут же оживился Вольжиф. Похоже, все настолько привыкли к бессовестной манере поведения Дейрана, что никто даже не удивился. – Это ж шутка, – вздохнул Ланн, решив ограничиться этим, пока не ляпнул что-нибудь еще. Дейран снова чуть прищурился. Что-то творилось в этой чешуйчатой голове. Что-то, что совсем не относилось к этой дурацкой шутке, отчего Ланн стал выглядеть еще более уставшим и каким-то внезапно блеклым. Не в правилах графа было заботиться о чьих-то чувствах, – хоть данная загадка и не давала покоя, – а потому право последнего слова Дейран отдавать не собирался, уже в обычной манере ответив тифлингу: – Думаю, будет лучше, если ты подождешь со ставками до Дрезена. В конце концов, там народу побольше и кошельки потолще. Ланн лишь отмахнулся, поспешив вслед за далеко ушедшим параликтором. – А вот и те самые доли, когда возражений не последовало, – абсолютно механически и как всегда непринужденно проговорила Нэнио, отчего Дейрану стало почему-то нестерпимо тошно. Уж лучше бы эти самые возражения прозвучали.***
– Долго еще? Мы уже почти сутки на ногах, – Вольжиф выглядел до крайности несчастно, что никоим образом не сходилось с его бодрым шагом. – Видишь стену впереди? Видишь. Значит, недолго осталось, – усмехнулся Ланн, поворачиваясь к тифлингу человеческой стороной половинчатого лица. Неосознанное движение, к которому монгрел прибегал каждый раз, когда кому-то требовались поддержка или сочувствие. В самом деле, кому ж будет приятно смотреть на всю эту чешую? Впрочем, как бы то ни было, Вольжиф отставал от остальных не так уж и сильно, однако приглядывать за ним все-таки приходилось. По многим причинам, одной из которых была личная просьба командора. Удивительное дело, но задание они выполнили на редкость быстро. И даже нашли кое-каких союзников, которые не испугались Регилла Деренге. А это уже говорило о некоторой степени их храбрости. О демонах на какое-то время и кое-где можно было не беспокоиться. – Кстати, командор хочет устроить небольшую пирушку в связи с нашим успехом! Как ты на это смотришь, братец Ланн? – лицо тифлинга стало хитрым-хитрым, на что монгрел лишь тихо фыркнул. – Я смотрю на это сквозь пальцы. – Не будь таким скучным, Ланн. Лучник обернулся. Дейран, который тоже сбавил темп, по обыкновению говорил чуть насмешливо, явно стараясь его поддеть. В общем, ничего нового, несмотря на усталость. – А я такой скучный и есть. Между прочим, у меня есть обязанности в отличие от некоторых. Послышался тяжкий вздох аазимара. – Видят боги, ты абсолютно не умеешь отдыхать и развлекаться. – В отличие от вас, ваше сиятельство. Вы то, небось, только и делали, что отдыхали и развлекались на постоянных пирушках. И вот опять они соревнуются в том, кто сильнее друг друга оскорбит. Внезапно граф прибавил ходу, обогнав монгрела и тифлинга, а затем развернулся на пятках, заставив тем самым остановиться и непонимающих компаньонов: – Предлагаю спор! Соревнование! Дружеский конкурс при свидетелях! – вдохновленно воскликнул Дейран и ослепительно улыбнулся. – Ты участвуешь в попойке вместе с остальными, и не мухлюешь – действительно напиваешься, разорви тебя демоны в ином случае. И если справишься, я буду молчать, скажем… Неделю. Извини, на большее я не согласен. – А если я проиграю? – Ланн недоверчиво хмыкнул. Улыбка Дейрана стала еще более очаровательной, что намекало – граф точно что-то задумал: – Исполнишь одно мое желание. – И ты конечно же не скажешь, какое? – Только в случае проигрыша, разумеется. У Вольжифа будто открылось второе дыхание – активно размахивая хвостом туда-сюда, он тут же закивал, подняв указательный палец вверх: – Еще один повод для ставок, господа! – Вечно-то ты ищешь выгоду… – проворчал Ланн, на что тифлинг надул губы, совершенно по-детски. – Не тебе меня судить! Спустя минуту напряженного молчания, Ланн наконец-то сдался, тяжело вздохнув: – Наверняка я об этом еще пожалею… Однако, его удрученности никто не разделял: Вольжиф пошел опрашивать всех и вся в их небольшом отряде на предмет ставок, Дейран же был жутко доволен, что уговорил зануду-монгрела на подобную авантюру. Возможно, из этого выйдет даже что-то интересное, а то весь этот крестовый поход начинал казаться аазимару слишком уж пресным. Не считая демонов, смертельной опасности и постоянных склок с соратниками. Впереди ждала веселая ночь, в этом Дейран не сомневался.***
Командор сдержал свое слово, и по прибытии в Дрезен все активно начали готовиться к пиру. Вначале казалось, что это будет небольшое застолье, но чем дальше разносилась молва, тем больше людей решали присоединиться к празднованию если не в общем замке, то во дворе с соседями или дома, в кругу семьи. Удивительной была сила командора, заключавшаяся в умении вдохновлять всех вокруг, особенно, если это было что-то доброе и веселое. Не отвертелись от этого и соратники главы Пятого крестового похода, хоть и каждый присоединился к празднику по-своему. Сиила явно наслаждалась, выпивая в кругу шумных новобранцев и недавно посвященных в рыцари. Тут же недалеко находилась и Уголек, вокруг которой собралась детвора. С их стороны чаще всего слышались взрывы хохота и визг – явный признак веселого времяпрепровождения. Зосиэль со светлой улыбкой наблюдал за радующимися людьми, то и дело украдкой доставая свой потрепанный блокнот и стараясь поймать момент безмятежности хотя бы в линиях быстрых набросков. То же самое можно было сказать и об Арушалай, но в отличие от жреца суккуба старалась не попадаться никому на глаза, тенью мелькая среди пирующих. Камелия опять куда-то запропастилась, возможно, найдя более интересное занятие, чем скучное распитие алкогольных напитков. Вольжиф, как нетрудно было догадаться, принимал ставки: кто кого перепьет, кто кого поборет на кулаках et cetera, et cetera. Сам же от выпивки отказывался, похлопывая по небольшому мешочку на поясе, медленно, но верно пухнущему от новых золотых монет. Бизнес прежде всего! Нэнио как обычно задавала вопросы. Всем вокруг и невпопад, но судя по виду кицунэ, это явно помогало ей в исследованиях. Грейбор молча и не спеша наслаждался выпивкой, найдя более-менее тихий угол, и выглядел вполне довольным жизнью, в отличие от Регилла Деренге, маршировавшего между людских масс и высматривающего совсем уж обнаглевших пьяниц. Впрочем, при виде сурового Рыцаря Преисподней многие тут же трезвели, что уменьшало количество неприятных инцидентов практически до нуля. Что же касалось Ланна и графа Арендея… Последний рьяно следил за тем, чтобы монгрел выполнил данное днем обещание. Похоже, он слишком плохо знал Ланна, если думал, что тот попытается его обмануть.***
Ланн не хотел думать, откуда посреди всей этой шумихи граф Арендей умудрился раздобыть два шикарных, обтянутых красноватой кожей стула, так сильно не подходящих ко всему происходящему вокруг. Особенно к горящему рядом костру. Для себя аазимар даже прихватил изысканную подушку из темно-алого бархата, с яркой бахромой по краям. – Стоит признать, это не так отвратительно, как то, что мы пили в Натхолме. – Ты сейчас оскорбил меня до глубины души, мой чешуйчатый друг! Я угощаю тебя вином столетней выдержки, а ты сравниваешь это с подземными помоями! Ланн громко хмыкнул, повернувшись чешуйчатой стороной поближе к костру – так было теплее; и отчего человеческая половина лица почти полностью ушла в тень. Вечно с ним так, с этим графом! Стоит только поделиться мнением, как тебе тут же прилетает по лбу. И хорошо, будь это слова. За Дейраном может статься! – Простите сирого и убого монгрела, ваше светлейшество, ему просто не с чем больше сравнить, кроме как с настойкой из грибов да брагой из плесени, – вновь ухмылка, разрезанная пополам, словно ножом. Наверняка он опять выглядел устрашающе, но Ланну, если честно, было всё равно. Очень уж хотелось выиграть этот нелепый спор и быть целую неделю в блаженных тишине и покое, без этого язвительного голоса, вечно иголками заползающего под кожу и ищущего, где бы побольнее кольнуть. Дейран в свою очередь цокнул языком, поднимая бокал, и хищно сверкая глазами: – Учись, пока я жив, сирый и убогий монгрел! Клянусь, я достану вино и двухсотлетней выдержки, только стоило бы оно того. Продолжили пить молча. Спустя две бутылки и уже порядком захмелев – сказывалась усталость после долгого перехода без отдыха – Ланн снова подал голос, уже не такой саркастичный и вечно веселый, при этом невольно повернувшись своей человеческой стороной к свету: – Вот скажи мне, граф, почему ты такая заноза в заднице? Даже дар твой намекает на то, что тебе стоило бы помогать людям, а ты этого как будто не замечаешь ну или… Не хочешь замечать. Как будто бежишь от чего-то? Все эти твои похабные рассказы, язвительные слова и показушная роскошь, для чего оно всё, м? Ты, конечно, можешь сказать айда я, ай, какой молодец, раскусил тебя! И опять посмеешься над мной, над всем… Над всем этим чертовым, умирающим миром, как ты обычно всегда делаешь, но что тебя так гонит в эту пучину? Ведь однажды выбраться из нее ты не сумеешь и…, и… Резкий, жалобный скрип – Ланн тут же замолк, едва не отшатнувшись назад. Уж больно быстро и слишком близко мелькнуло лицо графа перед носом, так и застыв там. Так близко, что он почувствовал прерывающееся, будто болезненное, хмельное дыхание на подбородке. Дейран смотрел пристально до жути и столь трезво, что монгрелу на мгновение – самую крохотную, но малость – показалось, что в вечно насмешливых зеленых глазах мелькнул страх. Где-то там, на самом дне. – И я слишком пьян, чтобы продолжать это слушать. Хочешь побыть героем, Ланн? Помоги мне добраться до кровати, и я посчитаю, что ты победил. Ланн прищурился, вновь стараясь внимательно рассмотреть Арендея, но бесполезно: граф уже схватил бутылку аки спасательный круг и приложился к ней, явно решив напиться похлеще монгрела. Вздохнув и взяв другую, еще не тронутую бутылку с вином, Ланн поднялся и неуверенным шагом подошел к аазимару, протягивая руку. Обычную, человеческую руку. Дейран тут же воспользовался помощью, навалившись на монгрела, будто у него и вправду не осталось никаких сил. – В следующий раз… Если он, конечно, будет, мы будем пить там, где кровать недалеко, – проворчал Ланн, поудобнее перехватывая еле плетущегося Дейрана. Он готов был поклясться, что на губах у графа играет лукавая усмешка. – В следующий раз, говоришь? Ну, посмотрим… Ты хотя бы в этот раз доведи, а там видно будет. И они оба зашагали, нестройно покачиваясь то в одну сторону, то в другую. И путь этот казался очень-очень долгим.***
Ланн проснулся в постели. С ужасной головной болью. С пустыней во рту. И абсолютно голый. Все-таки, половина тела ящера – всего лишь половина, а человеческая болела ужасно. – О, боги, я больше никогда не буду пить… – Я говорю себе это каждый раз наутро. Как видишь, ничего не меняется. Широко распахнув глаза, Ланн медленно повернул голову набок, стараясь не обращать внимания на резь от солнечного света, заливающего всю комнату. К его ужасу, рядом лежал тот самый граф Арендей, которого он отнес до кровати вчерашней ночью. Тоже, к слову, голый. И весьма растрепанный. Дейран тихо прыснул, сонно щурясь: – Не делай такое лицо, так ты выглядишь еще более нелепо. – О, боги, я не хочу ничего знать… Ланн со скрипом прикрыл глаза. Он искренне старался не поддаваться своему воображению. – Я мог бы потребовать с Вольжифа процент с тех самых ставок, которые все делали. Ведь ты сам предложил, за язык тебя никто не тянул, хоть мне и было лишь чуточку интересно… Ладно-ладно, не делай такой страдальческий вид. Сегодня я добрый – буду молчать об этом происшествии, как и обещал. Целую неделю! Ланн тихо застонал. – Ты отвратителен. Граф едко усмехнулся, довольный собой, и тоже прикрывая глаза: – Я знаю. В этом мы похожи.