О героях "Махабхараты"

      Как известно, индийский эпос (и заодно — священный текст) «Махабхарата» вращается вокруг борьбы семейств Пандавов и Кауравов. В финальной битве на поле Куру Пандавы и их союзники побеждают Кауравов с разгромным счётом (убивая всех братьев-Кауравов и почти всех союзных им царей и героев, что позволяет Пандавам захватить власть в царстве племени куру, разорённом развязанной ими войной) — но делают это с нарушением всех мыслимых норм ведения войны[1].       Впрочем, внимательное чтение «Махабхараты» наводит на мысль, что её протагонисты — Пандавы, их друзья и союзники — являлись, мягко говоря, неприятными людьми и чудаками на букву «м» задолго до описываемых событий, а на поле Куру их чудесные качества просто проявились окончательно. И я сейчас даже не о Кришне. Кришна, конечно, полное чудовище с нравственной лицензией — но он хотя бы реально хитрая и изобретательная сволочь. А вот многие другие «положительные» персонажи «Махабхараты» не только сволочи, но ещё и сами себе злобные буратины.       Типичный пример — тесть Пандавов, царь панчалов Друпада. В юности он дружил с брахманом Дроной и обещал отдать ему половину своего царства, когда займёт престол. Заняв трон, он, разумеется, Дрону обманул. Дрона, ставший наставником царевичей племени куру (будущих Пандавов и Кауравов), натравил своих учеников на Друпаду, взял его в плен и отобрал половину его царства. Замечу, Дрона оставил Друпаду в живых, а до этого, когда тот обманул его — не наложил на него какое-нибудь особо мерзопакостное проклятье (как это любили делать брахманы), а просто ушёл.       Друпада, разумеется, затаил зло на Дрону (хотя пострадал из-за собственной же лживости, а пленили его и вовсе те самые Пандавы, с которыми он потом вступил в союз против Кауравов) — и совершил жертвоприношение богам с целью рождения у него сына Дхриштадьюмны, способного убить Дрону. Стоит ли удивляться, что этот самый Дхриштадьюмна убьёт Дрону максимально подлым способом, когда тот сложит оружие, получив ложную весть от вождя Пандавов Юдхиштхиры об убийстве его сына Ашваттхамана? На мой взгляд — нет, Дхриштадьюмна просто-напросто нравом пошел в отца. При этом, хотя Дхриштадьюмна предназначался для убийства Дроны, он пошел учиться владению оружием у Дроны. Ну, того самого, которого он должен был убить.       Был у Друпады ещё один сын — Шикхандин, реинкарнация царевны Амбы. История Амбы — тоже эталонный пример злоглупости. В своё время Бхишма похитил Амбу в жёны своему брату Вичитравирье, но пожалел девушку, узнав, что та влюблена в царя Шальву — и отпустил её. Шальва оказался моральным уродом и Амбу не принял, потому что та побывала в руках другого мужчины (для сравнения, такой герой, как Рама, в итоге всё же принял Ситу, хотя та много лет была в плену у царя ракшасов Раваны). Амба решила отомстить. Нет, не Шальве (хотя казалось бы), а Бхишме — и предалась аскезе, чтобы родиться в будущем воином, который приведёт Бхишму к гибели (в битве на поле Куру Пандава Арджуна, прикрываясь Шикхандином, расстрелял Бхишму из лука).       Другой царь, воюющий на стороне Пандавов — Вирата, царь матсьев — не является откровенным негодяем (в отличие от Друпады), но, мягко говоря, положению царя не соответствует. До прихода Пандавов к его двору в его царстве всем распоряжается его шурин Кичака (и Кичака прямо заявляет, что Вирата — его марионетка), который (до поры) безнаказанно домогается до Драупади, состоящей в свите царицы Судешны (сестры Кичаки) и избивает её в зале собраний за отказ удовлетворить его похоть на глазах чуть ли не всего двора, включая царя Вирату. Все (включая сестру Кичаки Судешну) находят поведение Кичаки отвратительным — но царь его никак не наказывает, и Пандаве Бхимасене приходится устранять его своими силами.       Юдхиштхира, старший из братьев-Пандавов, тоже та ещё личность. На первый взгляд, его жалко — Кауравы обманом отобрали у него царство (Шакуни, дядя Дурьодханы по матери, жульничал в ходе священной игры в кости). Вот только вся эта жалость исчезает, когда вспоминаешь, что он додумался в игре поставить на кон собственных братьев, собственную жену и себя-любимого. В аналогичной легенде о царе нишадхов Нале, у которого его брат Пушкара отобрал царство в ходе игры в кости, Нала не стал ставить на кон ни себя, ни свою жену, поступив гораздо приличнее.       Второй Пандав, Арджуна, тоже «хорош». Из сословного гонора он оскорбил Карну во время состязания царевичей — мол, негоже сыну возницы соревноваться с ним, царевичем (к его подначкам присоединился и другой Пандав, Бхимасена). Результат был немного предсказуем — Карна стал заклятым врагом Пандавов, примкнув к Дурьодхане, причем в «Махабхарате» подчёркивается «бескорыстный» характер вражды Карны по отношению к Пандавам — он не соперничает с ними за власть (как Дурьодхана, не желающий делить с Пандавами царство), а хочет отомстить им «за всё хорошее».       Конечно, презрение Арджуны к Карне отчасти понятно — возница не ровня царю — вот только не стоит путать Индию времён написания «Махабхараты» с Индией современной, кастовой: в те времена границы между кастами были довольно подвижными — к примеру, свергнутая Чандрагуптой Маурьей династия Нандов, по позднейшим версиям, происходила от шудр, да и кшатрийское происхождение самому Чандрагупте, скорее всего, было приписано постфактум. Примеры перехода из одной касты в другую зафиксированы и в индийских легендах (скажем, кшатрий Вишвамитра стал брахманом — и наставником самого Рамы, считающегося аватарой Вишну).       Третий Пандав, Бхимасена, в юности избивал и притапливал в воде Дурьодхану. Подчеркивается, что делал он это-де «без злого умысла» (то есть, надо думать, был просто туповат) — но в результате он, опять же, заполучил себе смертельного врага (именно его Дурьодхана больше всего хотел извести, покушаясь на его жизнь). То есть Бхимасена действует по той же схеме, что и Арджуна (или их общий тесть Друпада) — сначала пакостит кому-то, а потом удивляется, когда тот, кому он пакостит, становится его врагом (причем Арджуна хотя бы не додумался до насилия над Карной). Что характерно, никто из его братьев не объяснил ему, что он ведёт себя не только недостойно, но и элементарно неразумно, наживая себе врагов.       Впрочем, помимо злобных идиотов есть среди «положительных» персонажей «Махабхараты» и настоящие негодяи. И нет, я снова не о Кришне. Кришну хотя бы отчасти можно понять — он борется за власть для себя и своих марионеток друзей Пандавов. Но есть там и негодяи, гадящие чисто из любви к искусству. Например, брахман Вьяса (он же Кришна Двайпаяны, тёзка Кришны Васудевы), считающийся автором Вед, Пуран, а также самой «Махабхараты». Эта высокодуховная личность ухитрилась за оказанное ему непочтение проклясть своего нерождённого сына.       Дело было так. Умер царь Вичитравирья (тот самый, для которого Бхишма похищал Амбу), а его жёны — Амбика и Амбалика (сестры Амбы) не оставили детей. Тогда пригласили Вьясу, который как брахман и брат Вичитравирьи по матери мог по обычаю нийога зачать жёнам Вичитравирьи детей, которые считались бы детьми самого Вичитравирьи. В постели с Вьясой Амбалика побледнела, а Амбика закрыла глаза. Поэтому Вьяса предсказал, что сын Амбалики — Панду, отец Пандавов — родится бледным (надо думать, большинство индийских «ариев» к тому времени уже было смуглым), а сын Амбики — Дхритараштра, отец Каурвов — родится слепым. Слепым и сейчас-то живётся несладко, а каково быть слепым (пусть даже царских кровей) в древности!..       Ещё один фееричный «положительный» персонаж «Махабхараты» — мать Пандавов, Кунти. Эта святая женщина выбросила собственного сына Карну (но тут её ещё можно понять — отец Карны Сурья её, по сути, изнасиловал), а потом, перед битвой на поле Куру, пришла к нему и сообщила — мол, так и так, я — твоя мать, Пандавы — твои братья, и выбила из него обещание их (кроме Арджуны, которого Карна особенно ненавидел) не убивать. Просить Пандавов не убивать Карну она, разумеется, не стала. Трудно найти сколько-нибудь приличные слова для этой циничной манипуляции, если честно.       Особую прелесть этой истории добавляет то, что поскольку Карна — старший брат Пандавов, то именно он, а не Юдхиштхира, должен стать царём куру (если считать притязания Пандавов законными) — и за переход на сторону Пандавов Кришна, знающий его тайну, сулит Карне царское положение. Пандавам, разумеется, Кришна и Кунти ничего не говорят (хотя знай Пандавы о своём родстве с Карной, они бы помирились с ним — позднее, когда они уже после битвы об этом узнают, они скорбят). Что выглядит довольно сомнительно — если, конечно, считать, что Кунти и Кришну действительно интересует справедливость, а не тривиальный захват власти.       Ещё один союзник Пандавов — царь Магадхи Сахадева (тёзка Пандава Сахадевы), отца которого Джарасандху убили Пандавы, что не помешало ему поступить к ним на службу. Убийство это в «Махабхарате» изображено как поединок (Джарасандха гибнет в схватке с Бхимасеной, сильнейшим из Пандавов), но при этом Пандавы проникают во дворец Джарасандхи, переодевшись брахманами (что для ищущих честного поединка выглядит как-то странно, а вот для тайных убийц — самое то, особенно учитывая любовь Кришны, главного врага Джарасандхи, к «изобретательным средствам» aka вероломным трюкам). Ну что тут сказать? Царь Магадхи Сахадева — не первый и не последний монарх, получивший власть благодаря своевременной смерти своего отца.       Другой Сахадева — младший из Пандавов — тоже своеобразная личность. На меня наибольшее впечатление произвела его реплика, адресованная Юдхиштхире, скорбящему о том, что он уничтожил собственных родственников-Кауравов и бессчётное множество подданных: «Не надо жалеть о погибших врагах. Ведь если душа бессмертна, как учат брахманы, нет беды в убиении тела. Если же душа гибнет вместе с телом, значит, нет загробной жизни, но нечего тогда и бояться посмертной кары за убийство». Я думаю, характеристика этого высказывания с точки зрения морали не требуется.       Вообще Пандавы в «Махабхарате» живут по принципу «если нельзя, но очень хочется, то можно» (тому самому, которым позднее Кришна оправдывает подлые убийства на поле Куру). Взять того же Арджуну. Однажды он вошел к Драупади, общей жене Пандавов, в срок, когда с ней должен был находиться Юдхиштхира. За это он должен был на время уйти от братьев и дать обет воздержания. Этот обет не помешал ему вступить в интимную связь с царевной нагов Улупи[2] (мол, он, удовлетворив её сексуальное желание, «спас её жизнь»), а затем он вступает в брак аж с двумя женщинами — с царевной Манипуры Читрангадой и сестрой Кришны Субхадрой.       Проще говоря, на свой обет Арджуна плевал с высокой колокольни. В том же духе ведут себя и прочие Пандавы. Во время игры в кости Кауравы их всех (особенно Бхимасену, которого обозвали «коровой») смертельно оскорбили — в частности, их жену Драупади пытались раздеть и, видимо, изнасиловать — после чего Бхимасена даёт обет сокрушить бедра Дурьодханы и напиться крови Духшасаны, его брата. Однако обет Бхимасены нисколько не мешает Пандавам перед битвой на поле Куру вести с Кауравами переговоры о возвращении причитающейся им доли царства. То есть Бхимасена был готов (по крайней мере, на время) забыть о данных им обетах.       В этой связи не стоит удивляться поведению Пандавов и их союзников в битве на поле Куру — они и до того вели себя не лучше (что с Кауравами, что с другими людми). Скорее, наоборот, было бы удивительно, если бы вся эта дружная компания после всех своих предыдущих поступков сражались против Кауравов, не прибегая к нечестным приёмам. [1] Конечно, подлости Пандавов оправдываются тем, что Кауравы первыми начали до этого строили козни против них, обманом отобрали у них царство и покушались на их жену Драупади — но, для сравнения, в античной традиции Атрей, брат Фиеста, вероломно убивший сыновей Фиеста и скормивший их самому же Фиесту, считался злодеем, хотя до этого он стал жертвой козней Фиеста — тот обманом отнял у него царство и соблазнил его жену (ср. с кознями Дурьодханы, вождя Кауравов, в отношении Пандавов). [2] От этой связи у Арджуны был сын Ираван, которого, по некоторым версиям, любящий папочка во время битвы на поле Куру принёс в жертву богине Кали для достижения победы. Что характерно, убийство царя Джарасандхи Пандавами оправдывается тем, что он якобы собирался принести пленённых им царей в жертву богу Шиве (мужу той самой Кали), которого он особенно почитал.