Вот только, мне всё тошно и мучительно, кроме тебя

Екатеринбург был немного обеспокоен, всё же потасовка была с близким другом, однако, ситуация и правда забавная. — Сань, может я оплачу счёт? — Ещё чего, мужик, ты чего? Ещё за педиков всяких платить будешь? — съязвил Татищев. Михаил Юрьевич с Александром Петровичем одновременно, осуждающе посмотрели на парня. — А чего? На правду не обижаются. Катюша только за меня платит. Кафе на пару мгновений накрыла тишина. — Чёрт, как по пидорски звучало, прости, Кость. Екатеринбург немного покраснел, от нарастающей неловкости и двусмысленности фраз Челябинска. — Мужик, ты в порядке? У тебя лицо покраснело. Не рвёт? — Да, жарковато тут. Санкт-Петербург с жалостью посмотрел на своего друга с одной единственной мыслью: «ну актёр, ему бы в наш местный театр». /Маленькая звёздочка Челябинска/ Петербург, проанализировав всю ситуацию, понял, на сколько глупой она казалось со стороны. Всё же, соревноваться с алчностью Москвы было на редкость щадящей глупостью. Заледеневшим взглядом Питер, не произнеся ни слова, достал карту, придерживая её двумя пальцами, приложил к терминалу. — Оплата прошла, спасибо. — послышалось с уст официантки. Татищев расстроился и тихонько ударил Костю в грудь. — Ну всё? Кино закончилось? — Он молча начал вытирать рукавом слёзы, невольно выступившие из-за истерики, от вышеописанной сцены. — Жалко. Направив взгляд на Екатеринбург, Питер увидел его нежную, сочувствующую улыбку. Из уст само вырвалось: — Константин, предлагаю вам собраться сегодня у меня и продегустировать алкогольные напитки из моей коллекции, оставаясь на продолжительный промежуток времени. Татищев вскинул руки и начал подмечать формулировку фраз: — Как ловко и культурно вас уговорили спиться. В запой захотелось, Катюш? — Не стоит переживаний, я обещаю, что пробуду в подобном состоянии всего один вечер. Ну ну Ну ну Они довольно часто собирались у Питера, пробуя разные напитки, всё же, культурная столица, водку, как принято «каждому русскому человеку», хлебать не привычно. Пили и правда немного, одной бутылки хватало на двоих. Вот только, пьянели быстро, однако, в этом и была суть —развязать язык, высказать друг другу всё, что накопилось за некий промежуток времени. Воспоминание былых ситуаций, происходящих несколько столетий назад, так же промелькали в их разговорах. Екатеринбург, что вызвался довести Татищева до его места жительства, на недолгий промежуток времени уже стоял на парковке, в ожидании, когда Юра наконец закончит издеваться над своими лёгкими. — Будешь? — Нет, я завязал ведь. — Кстати, Катюш, можно ли мне присоединиться к вашему пьянству? Костя понимал, как будет выглядеть в таком случае ситуация. Парни будут обсуждать философские вопросы, вспоминать прожитые времена, и, конечно, обсуждать как отвратительно находится рядом с человеком, который не замечает элементарной влюблённости. Ведь, именно Екатеринбург и Санкт-Петербург могли похвастаться излишней экспрессией, несмотря на попытки сдержанности. Страшно представить, что будет, когда, благодаря алкоголю, они будут болтать невпопад. Если выражаться не отдалённо, а совсем прямо, не хотелось бы жаловаться на то, как Челябинск, уже как двести лет («да, двести лет, Саня») не замечает искренних чувств со стороны Екатеринбурга, когда Юра сидит рядом и выкуривает пятнадцатую сигарету из пачки.