Сокрытое за личиной безупречности

Для человека, заварившего себе кофе, утро началось, увы, не с него. Главным действующим лицом стала такая всем не приятная, а кому-то даже отвратная вещь, как, икота. К сожалению, или счастью, она не стала причиной пробуждения, однако возникла незамедлительно, стоило студенту второго курса, изучившему своё новое расписание, помянуть добрым словом составителя оного. Расписание, и в самом деле было на редкость неприятным, даже не так, скорее, как выразился сам студент «конченым», и составитель его тоже был «конченым». Мечты о том, как бы так незаметно подсунуть этому человеку ежа в сумку, чтобы, когда тот не глядя решит достать записную книжку или какую другую канцелярскую утварь, оценил всю прелесть иглистого создания, уколовшего, а ещё лучше, цапнувшего за пальцы остренькими зубками, заполнявшими ту самую таблицу с расписанием, меркли на фоне осознания всей унылости своего положения. Человеку «К», имя его студент пока не знал, но намеревался выяснить, знатно так кто-то насолил, раз он серьёзно взъелся на бедных студентов, либо он действительно, просто был конченым. Как бы то ни было, но мириться с этим никто явно не планировал, по крайней мере заставивший заливаться икотой виновного. Представления о прекрасном времяпровождении после учёбы разбивались в пух и прах, поскольку, по расчётам студента, после пяти пар два дня подряд, ему будет хватать сил только на поход до общежития и обратно на злополучные пары. И всё это ещё с учётом того, что в эти два дня будут одинаковые предметы, не все конечно, но боже мой! Им поставили по две пары «Истории» в каждый из этих дней, и лишь потому, что под конец прошлого года их преподаватель решил в наисрочнейшем порядке уйти в отставку, а нового человека на его пост, увы, не нашлось. Вот и пинали они балду под конец года, не обременённые тяжким грузом предполагавшей программы. Зато, к началу второго курса, преподавателя им неведомым образом смогли выудить из педагогического состава, и это означало, что теперь придётся навёрстывать упущенный материал, посредством доставления дополнительных пар, ведь экзамен в конце семестра никто не отменял. Но такой предмет, как «История», был не единственной проблемой. Помимо неё, в те же самые дни, стояло по паре «Режиссуры», а преподаватель, как уже показало время, был нацелен на продуктивную работу. И если с историей всё было ещё не однозначно понятно, то с этим предметом – ясно как день. Он предполагал под собой тонны исписанных ручек, и мозги, дымящиеся от лихорадочного запоминанием текстов и терминов прям перед самой парой. Ведь какой здравомыслящий человек, находящийся в ладах со свой разумностью, станет выполнять какую-то заданную на дом работу дома? Кто угодно, но не Гоголь. И по такой наивно простецкой причине ему приходилось постоянно изворачиваться и ухищряться не подгадить самому себе аттестационный лист нежелательными плохими оценками. Помимо первых двух дней недели и их пятью парами, остальные тоже сумели отличиться наличием не пяти, но четырёх. И только суббота была отрадой его как души, так и глаз, ведь несла в себе помимо сокращённых до часу пар, всего две, а не четыре, или того больше. Но лучше бы они учились пять дней, тогда бы это было ещё относительно приемлемо для кого-то. Однако, учились они шесть дней в неделю, поэтому, о должном отдыхе можно было смело забыть на ближайшие месяца четыре точно, а там, после Нового года, глядишь, всё же поменяют на менее выматывающее расписание. Ну уж нет. Неделю, одну неделю он точно выдержит, а потом провалится в яму прогулов, как и многие другие из его группы. В голове мелькнула мысль об организации забастовки, а то и похлеще – бунта. А что? Пожаловаться одному одногруппнику, обсудить с другим, взрастить сильнее всеобщее недовольство и готово! Целая группа студентов пойдёт к заведующему отделением и подчистую разнесёт и кабинет, и его самого, а заодно и составителю расписания даст на орехи. Не план, а прекраснейшая авантюра! Да звучит она настолько складно и приторно, что самому вряд ли поверится, что она окажется полным провалом. Кто не рискует – тот не пьёт шампанского! Ну, значит, решено. Окрылённый своей новой затеей, студент поспешил на первую пару. День был хорош уже тем, что был ни вторником, ни понедельником, а значит, ни о какой «Режиссуре» и кубической заднице с идеально ровными гранями, от просиживания пяти пар, речи и не шло. Был четверг, относительно разгрузочный день, в расписании была пара «Сценического искусства», а значит, со скуки сегодня помереть явно не выйдет. Данный предмет, начавшийся с января этого же года, полюбился многим его одногруппникам ещё с самого первого занятия. Сам же Коля на первую пару тогда не явился, и за всю последующую неделю, успел вдоволь наслушаться от всех и каждого, какая у них прекрасная дисциплина. Поначалу была мысль о возможном преувеличении одногруппников на этот счёт, затем последовало раздражение, а вскоре трепетное ожидание. На свою самую первую пару, которая по сути являлась второй, он шёл с замиранием сердца, и казалось, просидел так все полтора часа. Его поразило умение их преподавателя преподносить материал, а также манера речи и характер, в совокупности формировавшие такую харизматичную личность, каких ему ещё видеть воочию не доводилось. Приятным бонусом ко всему этому было ещё то, что занятия их проходили в помещении, напоминавшем актовый зал, но чуть меньшей размерности, и наличие кресел, выставленных в несколько рядов полукругом, будто их группа находилась на каком-то закрытом выступлении с ограниченным числом зрителей. Вспоминая свой первый учебный год, юноша мечтательно представлял себе сегодняшнюю пару по этому предмету. Но сначала, до неё нужно было пережить, или, если говорить на чистоту, выжить после первой – «Истории кинематографии». Предмет, по сути, довольно интересный, вот только преподаватель оставлял желать лучшего. Уже представляя себе то, как он хорошенько отоспится под монотонный бубнёж, больше напоминавший шум телевизора, включаемого большинством людей лишь для того, чтобы был побочный звук на фоне, он вдруг понял, что за всеми этими мыслями, у него напрочь вылетел из головы номер кабинета. Расписание же, в котором были указаны злополучные номера оных, он не сфотографировал, не желая засорять такой мерзопакостной гадостью свою и без того малую память телефона. До начала занятий было ещё довольно много времени – целых десять с половиной минут - на пол минуты больше их обычного перерыва между парами. Секундно, он уже хотел подорваться в обратную сторону, дабы восстановить в своей памяти цифру, однако одёрнул себя, решив, что взглянуть на подобную ересь себе больше не позволит. За место этого было приято решение подкараулить и выловить кого-то из одногруппников, и уже у этих, не щадящих свои глаза, выведать заветный номер. Порешив на этом, он метнул быстрый взгляд сначала в одну, затем в другую сторону. Ни-ко-го. Хотя нет, есть парочка, таких как он, приходящих в первый учебный день не со звонком. Хмыкнув на это, он резво подпрыгнул и вскочил на перила, сопровождая свой спуск возгласом счастья, напоминавшем по звуку восторженный визг, будто металлические трубы, покрытые краской, являлись не просто предметом опоры при подъёме, а самым захватывающим аттракционом из всех, какие только были изобретены человеком. Ознаменовал конец своей довольно непродолжительной поездки Николай громким звуком приземления на кафель коридора, ловя на себе косые взгляды других студентов. У них, в отличие от некоторых, уже с начала года не было никаких сил, и выглядели они так, словно уже отсидели весь свой учебный день в душных кабинетах за партами с неудобными стульями. Его их взгляды не смущали, скорее наоборот, веселили, ведь в отличие от него, студента творческой специальности, по ним было видно, что выбрали они далеко не это. Самообречение на вечные муки получается? Увольте, если бы Николай выбрал нечто подобное, то скорее всего, не дожидаясь конца торжественной линейки первого сентября, повесился бы на галстуке прямо во дворе университета, завязав несчастный лоскут ткани на ветке ближайшего дерева или забора. Однако, судьба располагала иначе. И вот, теперь он – студент уже второго курса факультета «Телерадиовещания и театрального искусства», начинал свой новый учебный год с такой ужасной подлянки от заведующего отделением. Ну право, ему всё никак не давало покоя это чёртово расписание… С течением времени, наплыв студентов в главный корпус увеличился, и Николаю, караулившему у главного входа, не составило труда встретиться с парочкой одногруппников, которые, в свою очередь, радушно сказали то, что он и хотел услышать. Заодно, не упуская возможность, он начал реализацию своего маленького коварного плана, мысленно смеясь удачно складывающемуся порядку вещей, ведь как ему впоследствии стало известно, задумка имела большие шансы на успех. Как он и предполагал, пара выдалась особо нудной и скучной, преподаватель, как правило, начал с поздравлений и пожелал удачи в новом учебном году, а после этого стал вести лекцию на какую-то «особо важную» тему, как он сам выразился, которая обязательно будет на экзамене. Его слова не всеми были приняты, как он ожидал, поэтому, по внегласной традиции, не обращая внимания на сопящих за партами студентов, погрузился в рассказ материала. Кто-то записывал, кто-то играл в морской бой и крестики-нолики на пару с соседом, разумеется, были и те, кто сладко спал, настолько сладко, что это уже нельзя было назвать сном, эти «бедные» студенты бессовестно дрыхли, даже за первыми партами. У кого-то даже слюна капала на тетрадь, размазывая чернила. На всё это оставалось лишь хмыкнув подпереть лицо ладонью и уставиться в окно, как-никак, но воробьи, сами того не замечая, притягивали к себе внимания больше, чем никудышный дядечка в костюме. Поначалу пернатые что-то бурно обсуждали в своих кругах, перепрыгивая с одного места на другое, трое из них купались в луже, забавно отряхиваясь от воды. Однако вскоре, эту райскую идиллию нарушил один из их собратьев, грузно шмякнувшийся прямиком в ту самую лужицу. Купальщики мгновенно отпрянули, напуганные внезапным прилётом, однако, в мгновение ока, заприметив здоровенного червяка в клюве лётчика, сразу же начали набрасываться, порываясь отнять себе его добычу. Тот, видно уже осознав, оплошность своего манёвра, решительно нахохлился, готовый ринуться в бой. Завязалась схватка – не на жизнь, а насмерть: некогда товарищи – стали заклятыми врагами, готовыми заклевать до потери сознания. Их баталия была настолько оглушительной и смертоносной, что в голове промелькнуло сходство с гладиаторскими боями, где победителями выходят живые, а проигравшие умирают от их рук. Чем закончилась титаническая схватка, для Николая осталось тайной, поскольку, закрывший и зашторивший окна преподаватель, лишивший грандиозного зрелища и свежего воздуха, явно был недоволен мешающим ему шумом. Обиженно буркнув что-то себе под нос, Гоголь, сам нахохлился как тот самый воробей, раздосадованный таким обломом. Теперь у него оставалось несколько выборов времяпровождения: стараться понять лекцию, записывая важные определения, полистать ленты соцсетей, растормошить товарища по парте и принудить того сыграть в злосчастный морской бой, либо же уподобиться его примеру, и тоже малость покемарить, ведь, как ни крути, в этом кабинете, от жары его точно разморит, поэтому, лучше принять удар судьбы, чем головы об парту. Из канцелярских принадлежностей он взял только скрепку, а клянчить у кого-то листок и ручку не хотелось. Интернет в этом кабинете был очень медленный, только самые отчаянные решались ждать по нескольку минуть, покуда страница социальной сети соизволит прогрузиться. По данной причине, обучающиеся данного кабинета предпочитали мини-игры, не требующие интернета, либо же реальные игры, для которых нужен был сосед по парте. Однако, ещё раз взглянув на своего, Николай лишь опечаленно вздохнул, не решаясь разбудить бедолагу, выглядел тот уж чересчур помятым. Оставался лишь последний способ скоротать время, к которому студент и прибегнул.