Мы встретимся когда зацветут ликорисы

Наконец настал шестой день Лисьей недели, и люди целый день стояли в очереди в храм, неся своему божеству жалобы. Список тех, кто насолил им, люди составляли задолго до, тщательно продумывая, на кого можно жаловаться, а кто может написать и о них самих. Считалось, если оба человека напишут друг о друге, Лисье Божество к списку и не прикоснётся. Лисье Божество справедливо, оно защитит лишь тех, кто страдает зря, но, если оба пакостят друг другу — это не его дело. А может, так оправдывали несбывшиеся желания, о крахе соперника. Поняв, что люди молят Лисье Божество о справедливости, хотя зачастую им нужна лишь месть, лисьи духи решили взять своё. Они исполняли пару просьб, тех, что первые попадались под руку и забирали среди подношений что-нибудь, что приходилось им по вкусу. Не пропадать же добру. Раз принесли, стоит взять, кто-то весь год на эти дары деньги откладывал. Сону никогда не задумывался о судьбе людей, чьи просьбы он исполнял. Его не волновало это, он просто издевался над людьми с чужого позволения, и это было весело. Свести с ума скот, отравить колодец, обрить налысо какого-нибудь невежественного господина, разорить чужую лавку или натравить на семью какую-нибудь дрянь, а потом наблюдать за всем этим. Живя долгие столетия, со временем эмоции притупляются. Свои уже не те, что раньше, они не настолько яркие. Но наблюдать за чужими всё ещё интересно. Это странно, всё равно что не есть самому, но смотреть, как едят другие. Эмоции Сону ещё ярки, он прожил не так много. Просто ему интересно наблюдать. Бета, что частенько захаживает в постоялый двор и помогает хозяевам за весьма скромную плату. Вот он интересен. Наивный, беспомощный дурак, ну до чего очаровательно. Как долго он будет терпеть очевидные издевательства? Или как долго он будет делать вид, что над ним издеваются? Сону, конечно, не сошёл с ума. Его интерес к человеку не имел ничего общего с романтическими чувствами и плотским желанием. Просто Давон казался забавным, было в нём что-то, что он прятал. Он явно хитрил, а Сону, как истинный лис этим заинтересовался. Началось всё это с того, как Давон отреагировал на их с Чонгуком приезд. Сону заприметил, как недобро заблестели глаза слуги, когда они говорили с хозяйкой дома. Вернее, Чонгук договаривался о ночлеге, а Сону молча стоял рядом, рассматривая всё вокруг в поиске развлечения. Сначала бета чересчур заинтересованно рассматривал Чонгука, считая, что никто этого не видит, но стоило Чонгуку объяснить причину их столь позднего визита в лице его «полумёртвого супруга-генерала», как взгляд Давона перекочевал на самого Сону. Ну снизошёл. Лис сразу понял, вот этот человек скрасит его пребывание здесь. У него на лице написано, что намерения его чисты так же, как и свинарник. Значит будет весело. Потом Давон изредка и словно нехотя упоминал своего господина, но в глазах его горел какой-то странный блеск. Кажется, господин Ан? Так он называл своего хозяина. Бета сетовал на свою тяжёлую судьбу и то, что хозяин нередко его поколачивал. Каждый раз, кстати болело у него в разных местах, а старые ушибы заживали моментально. Наверное, просто забывал. Сначала Сону этого не заметил, но вскоре понял, что побои фальшивы. Ещё через какое-то время бета начал поползновения в сторону лиса. То он ненавязчиво коснётся его ладони, то отпустит нелепый комплимент. Да с таким постным лицом, словно только от траура отошёл. Он, конечно, старался сделать вид, что хоть сколько-то заинтересован в Сону, но провести лиса у него не получалось. Может, в своих мыслях Давон и был невероятно хитрым стратегом, но Сону таких шутов нагляделся. Лисий дух, что частенько спускался с горы, сменил уже сотни личин и таких гениев нагляделся. Человек с низким социальным статусом находил омегу из богатой, к которой можно подобраться, насиловал, да и дело с концом. Дальше свадьба, ведь нельзя, чтобы кто-то узнал об этом. Иногда, конечно, план шёл не так, как хотелось, и омегу выдавали за кого-то другого, и насильник оставался ни с чем. Давон почему-то не спешил с насилием, как бы странно это ни звучало. Сону даже заскучал, просто наблюдая за тем, насколько криво бета давит из себя жертву. Может быть, конечно, он не спешил, размышляя над тем, сможет ли он что-то поиметь с Сону достаточно, всё же он простой слуга. — Как думаешь, он хотя бы попытается? — Я думаю это изначально дурацкая идея, проводить с ним время. Он-то конечно даже если надумает не сможет, но зачем рисковать хвостом лишний раз. Чонгук, что лениво расчёсывал свой рыжий хвост, пока второй демонстрировал своё недовольство путём подметания пола. Лично он не одобрял даже общения Сону с такой человеческой падалью. Тоже таких повидал, ещё при жизни. Двести лет назад это было весьма распространено, поэтому омег не пускали даже в сад прогуляться без нянечки, мало ли кто из слуг замыслит недоброе. — Меня не попробует, так кого другого подождёт. И что теперь? Так всё оставить? Чонгук неоднозначно хмыкнул. Очередная моральная дилемма. За это путешествие их как-то слишком много. Сначала та история с жемчугом, потом раненый генерал, теперь они ждут, пока знакомый Сону попытается его снасильничать. Чонгук хотел как можно скорее вернуться на их гору и сбежать подальше от всего этого. — Не знаю. Дела живых нас вообще не касаются. — Ты прав, братец. Прав.

🥢🥢🥢

Вечерами, уже по привычке, Чонгук навещал генерала, дабы читать ему заговоры. Сначала для раны, чтоб заживала быстрее, потом на успокоение души, чтоб не совершил самосуд по дороге восвояси. Заговоры Чонгуку давались хорошо. Всё же две сотни лет на горе не прошли зря, заняться было особо нечем, потому он читал и зубрил каждый свиток, каждую книжонку, которая только попадалась ему в руки. Сначала это было чем-то, что отвлекало и заполняло пустоту внутри, впоследствии же заняло все его мысли. Дойдя до покоев генерала, омега постучал в дверь. Дверь ему открыли всего через пару мгновений, будто ждали. Чонгук ещё даже не успел раскрыть перед лицом веер, а потому взгляд генерала наткнулся на несколько ошарашенное лицо омеги. Их взгляды столкнулись, и кадык генерала невольно дёрнулся. Зрачки в глазах омеги были вертикальными, а на лице невольно отобразилось недовольство, казалось, он вот-вот зашипит, словно дикое животное. Тэхён вряд ли когда-то в этом признается, но такой вид лисьего духа ему понравился. Генерал прокашлялся и пропустил омегу внутрь комнаты. — Ты пришёл. — Я прихожу сюда каждый день. — Чон закатил глаза. — Почему тебя это так удивляет? — Думаю меня удивляешь вообще весь ты. — хмыкнул мужчина, указывая взглядом на небольшой чайный столик с только заваренным отваром, который ему приносили каждый вечер по приказу его дражайшего «мужа». — Хочешь? — Что? Нет, я не пью такую дрянь. Садись уже. Отвар и правда был той ещё дрянью. Не получалось даже понять, из чего он, хотя Тэхён пытался, первое время считая, что это вовсе не отвар, а отрава. Разобрать удалось лишь имбирь, лотосовый корень и шафран. Доверия в любом случае это варево вовсе не внушало. — Но мне необходимо пить её каждый день. Это один из твоих способов показать свою лисью вредность? — Нет, просто это не у меня дырка в животе и мне не нужны целебные отвары. Всё. Молчи, я буду читать заговоры. — шикнул на него лис, недовольно водя одним из пушистых хвостов из стороны в сторону, то и дело стуча им по фарфоровой вазе с веткой непонятного генералу дерева. Чонгук присел за столик напротив альфы и прикрыл глаза. Тихий мягкий шёпот наполнил комнату, смешиваясь с потрескиванием свеч. Лицо омеги выражало полную безмятежность, руки поглаживали лежащий на собственных коленях хвост. Кажется, он выпустил хвосты и уши, как только перешагнул порог чужих покоев. Или так пришёл? Вряд ли. Тэхён хотел бы не замечать такие мелочи. Хотел бы вообще не смотреть на духа, что сидит перед ним. Хотел бы не изучать его нежные и аккуратные движения пальцев, поглаживающие наверняка мягкий рыжий хвост, шерсть которого, словно шёлк, блестела в тусклом свете свечей и чернела в концах, словно была опалена. Хотел бы не смотреть на опущенные рыже-чёрные ушки. Хотел бы не испытывать странное желание прикоснуться к ярко-огненной шерсти. Хотел бы не смотреть на аккуратно двигающиеся губы. Хотел бы не разглядывать мягкие черты лица, кажущиеся в полумраке комнаты столь таинственными и манящими. Хотел бы не замечать с каким удовольствием омега поправляет ткани одежды, кажется ему нравятся расшитые витиеватыми узорами шелка. Хотел бы с меньшим интересом подмечать какие сегодня украшения выбрал для себя лис. Генерал чувствовал себя постыдно. Происходящее было очень некрасиво, исходя из системы его собственных моральных ценностей. Во-первых, разглядывать чужого омегу было крайне безнравственно и даже отвратительно. Нет, не чужого. В плане, не принадлежащего ему. Чонгук ведь не принадлежит просто кому-то другому. Он вообще никому не принадлежит, что для генерала, привыкшего к имперскому укладу всё же немного диковато. Во-вторых, парень перед ним был ёкаем. Тёмным существом, таким же, как и те, что сводят с ума людей, калечат души, а ещё как тот, что был в роду у самого Тэхёна. Ёкаев было принято из древне ненавидеть, они всегда вселяли страх в людские души. Так как может столь опасное и мерзкое существо быть таким желанным? Помимо это, пусть риторического и банального вопроса, в голове Кима крутились тысячи, которые он хотел бы задать. Хотел бы услышать, как нежный и полу игривый голос лиса не только шепчет заговор или сыплет проклятья, но и просто что-то говорит. Совсем не важно что. Тэхён за эти дни понял, что у омеги перед ним действительно очень красивый голос. Он хотел задать все эти вопросы. Ну хотя бы один, но слишком хорошо знает — если он хоть что-то скажет и посмеет прервать лиса, в этот раз ему точно выцарапают глаза. Он уже пытался заговорить с ним, но омега был слишком зол из-за того, что его перебили, и ему придётся начинать всё с самого начала. А потому всё, что мог делать бравый генерал, — это просто подстроиться под омегу перед ним и терпеливо смотреть на него, надеясь, что после тот не сбежит из его покоев так быстро, что лишь хвосты и будет видно. Это уже стало их ритуалом. Тэхён знал, что в скором времени ему придётся покинуть деревеньку и вернуться в столицу, а лисам… Ох, он даже не знал, куда они отправятся. Хотел бы даже не испытывать желания узнать, но, увы, испытывал. В любом случае, их пути вряд ли ещё хоть когда-то пересекутся, а если и смогут, не должен ли будет генерал запада убить тварей? — Пей. Иначе силой заставлю. — прошипел лис, заметив, что его бесстыдно разглядывают, а отвар не пьют. Какой толк тогда от лечения? Только время его тратят. — Разве я не обещал выколоть тебе глаза если будешь таращится? — Ты обещаешь мне в любой ситуации, которая не кажется тебе благоприятной. Я запомнил. — Ким скрыл легкую улыбку за фарфоровой чашей. — Не веришь, что сделаю это? — Желаю в случае неизбежности хотя бы иметь перед глазами приятную картину. Ты весьма красив. Желаю смотреть на тебя. — Твоим речам позавидовал бы даже придворный шут. — отмахнулся лис, закатив свои чёрные глаза и уже желая начать новый заговор. — Постой. Я бы хотел задать вопрос. — остановил его генерал. — Могу ли я пойти на празднование завтра? Чонгук посмотрел на него взглядом, прочесть который Ким так и не смог. Это удивление? Насмешка? Презрение? Непонимание? В любом случае это выражение лица Тэхён счёл забавным, особенно когда в попытке собраться с мыслями лисий дух поморщил нос. — Отчего ты меня-то спрашиваешь? Что хочешь делай, я не твой муж. — Разве? Какое упущение. — шутливо ответил генерал, припоминая ложь омеги, когда он представился хозяйке двора. — Обязательно объяви об этом в столице, когда вернёшься. Кто бы мог подумать, что лис так быстро успеет взять ситуацию в свои руки и оставить генерала севера в дураках. Дома, в столице, Ким Тэхёна ждал его гарем, в котором ни один омега не был ему так интересен, как сидящий перед ним лисий дух, обещающий убить его чаще, чем поднимается в небо журавль. Но даже похожих среди его гарема нет.