Stockholm Syndrome

Ровно 11. Лежа в постели, он подумал о том, что в прошлую субботу в это же время он был не один. Это было не самое удачное воспоминание для этого одинокого утра; ему сразу отчаянно захотелось сгрести спящего Рана в охапку, прижаться лицом к горячей коже, прикоснуться губами к той единственной родинке на лопатке… Да что угодно. Даже просто посмотреть на него спящего теперь казалось недостижимой мечтой. Нужно было позвонить Рану, прежде чем идти к нему домой. Или хотя бы написать сообщение. Может, пригласить его в ресторан? Сказать, что это свидание. Тогда, может быть, он будет чуть снисходительнее? Или окончательно взбесится. В любом случае, вечер подошел бы для разговора лучше… Су Ель понял, что как обычно малодушно пытается отсрочить неизбежное неприятное выяснение отношений. Ведь жить, теша себя надеждами, удобнее и легче, чем знать неприятную правду. Он даже с Хи Гем не особенно объяснялся. Они расстались молча, ничего не обсуждая и не пытаясь хоть как-нибудь склеить их разбитые отношения. И Су Ель в глубине души знал, что эта его черта — избегать откровенных разговоров — бесила Хи Гем. Она постоянно пыталась добиться от него, чего он на самом деле хочет, что ему нравится и не нравится, чего бы он хотел — в жизни, в отношениях, в постели, но Су Ель никогда не был готов к таким разговорам. Ведь для того, чтобы отвечать на такие вопросы, нужно было самому знать ответы на них. Принимать решения относительно себя: кто ты такой, чего хочешь на самом деле. А Су Ель не знал этого и боялся лезть внутрь себя самого. Что-то начало меняться только рядом с Раном. Невозможно было жить как раньше, нельзя было просто «перетерпеть» свои чувства к нему, и пришлось признаваться самому себе во всем: в том, что ему нравятся парни, в своей безотчетной, глупой привязанности к Рану, в своих двойных стандартах и готовности простить ему все на свете. Каждое признание давалось Су Елю тяжело, но в конце концов, приносило все большее и большее облегчение. Оказалось, не утаивать от самого себя своих истинных желаний, даже самых темных, было намного проще, чем всеми силами бежать от них. Теперь ему снова нужно было что-то решить, прежде чем идти к нему. Су Ель закрыл глаза и прислушался к себе. Без длинных пространных рассуждений о плюсах и минусах, о его прошлом, о своей работе, о совместной жизни, о его брате, о будущем, когда Су Ель спрашивал себя, хочет ли он быть с Раном, хочет ли видеть его, слушать его, просто существовать рядом — он чувствовал в себе искренний порыв сказать «да». Да, да, да. Тысячу раз. Он хотел, чтобы и Ран нуждался в нем так же, в нем одном, но с тяжелым сердцем признал, что готов пойти на компромисс — прежде всего, с самим собой, и смириться с тем, что в их жизни теперь будет Ли Ен. Другого все равно не оставалось. Сделать с ним что-то почти невозможно, да и в жизни Рана он занимает слишком значительное место. Но отобрать у Ли Ена то, в чем он нуждался, даже сам того не осознавая, все еще было довольно соблазнительной мыслью… Су Ель с удивлением встретил свое отражение в зеркале ванной. Синяки под глазами были вовсе не такими отчаянно-синими, как он ожидал. Их вообще почти не было видно. А вот на носу и правда расплылась фиолетовая полоса. Он думал, что все будет намного хуже, но так или иначе, он все равно не был похож на того, кого Ран мог бы назвать «любовью всей своей жизни». Проще говоря, не выдерживал никакой конкуренции с Ли Еном в его пижонских костюмах с любовно выбранными брошками. Когда он вернулся на кухню, телефон высветил ему три пропущенных и тут же снова загорелся от входящего звонка. — Господин Рю? Вас беспокоит офис обслуживания жилищного комплекса. Сигнализация вашей машины сломалась, шумит уже полчаса. Когда вы сможете подойти и посмотреть, что случилось? Наш специалист может оказать вам помощь, если понадобится. Су Ель чертыхнулся. — Через пять минут спущусь. Он оделся, решив сразу поехать к Рану после того, как выключит сигнализацию и вышел. На часах было около половины двенадцатого, и он был почти уверен, что Ран еще спит, и значит, его можно будет застать дома. Су Ель вошел в лифт. Этажом ниже к нему присоединилась девушка с длинными черными волосами, улыбнулась ему и встала рядом. Ее лицо показалось ему смутно знакомым. Двери закрылись, кабина дернулась и свет вдруг погас. — Ах, черт, — ругнулся Су Ель. — Странно, тут первый раз такое. Девушка промолчала, и Су Ель добавил спустя пару секунд: — Обычно такое быстро чинится само. — Ага. Это был не женский голос. Это был его собственный голос. Свет резко вспыхнул снова, он зажмурился от неожиданности и почувствовал, как его резко швырнуло назад и сильная, крупная мужская рука впилась в его горло. Перед ним стоял Ен, и его рука сжималась на шее все сильнее и сильнее. — Чего вчера не убил, придурок? — кое-как прохрипел Су Ель. Он пнул Ена в грудь и тот ослабил хватку. Су Ель упал на пол, отчаянно кашляя и пытаясь отдышаться. Свет погас снова, а когда вспыхнул, перед ним на корточках сидел Ран. — Не ожидал? — усмехнулся лис. Он сложил щепотью безымянный и большой палец и щелкнул ими. Лифт резко ухнул вниз со свистом, и все вновь погрузилось в темноту. Яркий свет больно ударил по глазам. Он дернулся и сразу осознал, что его руки туго связаны пластиковой стяжкой. В нос ударил запах новенькой дорогой машины: пахло кожей, пластиком и чем-то свежим, но сильнее всего был сладкий аромат духов. Су Ель прищурился, пытаясь сквозь ресницы разглядеть получше девушку, сидящую на водительском сиденье. — Что? — насмешливо спросила она. — Ты еще кто такая? — хрипловато пробормотал он, но тут же вспомнил сам. — Ах. Ты… ты была на вечеринке у Ко, да? Я помню тебя, Дже Сон должен был тебя допрашивать! Какого черта… Что там, в лифте, произошло? Кто ты… что ты такое? Девушка молчала. — Что это было там, в лифте?! — разъяренно повторил Су Ель. — Почему ты меня связала? Ты получишь срок за нападение! И за похищение! — Галлюцинации, — равнодушно бросила девушка, не отрываясь от дороги. — Перестань суетиться. — Я бы не суетился, если бы ты не связала меня! Что значит галлюцинации? Ты мне что-то вколоть успела? — Ах, пяти минут не прошло, а ты уже меня бесишь, — с презрением в голосе откликнулась она. — Сколько тупых вопросов… Почему тебя интересуют такие глупости за полчаса до смерти? Спроси, куда мы едем и что я собираюсь с тобой делать. Или ты думаешь, твой любовник тебя обязательно спасет? Как самонадеянно. Ты религиозный? «Я верю в кумихо», — нервно подумал Су Ель. — Ты та… — он хотел сказать «чокнутая», но в последний момент прикусил язык, — кто присылал Рану записки с угрозами. Он украдкой взглянул на дверь рядом с собой, но замок на ней был закрыт. Это не укрылось от взгляда девушки. — Тебе не сбежать, — сказала она. — А если будешь дергаться и орать, то разозлишь меня, и я тебе пальцы отрублю перед тем, как утопить. Один за другим. Как ты думаешь, Рану нужен любовник без пальцев? Хотя, я могу отправить их ему почтой на новый год. Мило? Она ухмыльнулась. — Хотя мертвый любовник с пальцами или без в любом случае достаточно бестолков. Су Ель промолчал; если она не была кумихо, то она могла быть кем угодно — оборотнем, ведьмой, демоном. Он ничему бы не удивился, но одно знал наверняка: в любом случае он не сможет ей противостоять. У него не было при себе ни служебного оружия, ни даже ножа, но ничего из этого все равно ему бы не помогло. — Ты такой скучный, — выдохнула девушка, закатив глаза. — Я долго за тобой наблюдала. Работа, дом, работа. Убийство Ко и слащавые свиданки с твоим лисом, должно быть, здорово скрасили твои серые будни, да? Я понимаю, — она ухмыльнулась ему, — парень вроде Рана здорово поднимает самооценку, да и кризис среднего возраста пережить становится легче, да? Он ведь на тебя и правда смотрит так, как будто у него течка. Он красивый мальчик, я понимаю. Но он и его братец наделали слишком много дерьма и должны расплатиться за это. Понимаешь, Су Ель? — Ты написала, что убьешь меня у него на глазах, — напряженно напомнил Рю. — Ты же понимаешь, в моих интересах прикончить тебя, — вздохнула девушка. — Я же хочу, чтобы он страдал так же, как я. Чтобы он потерял самое дорогое, понял эту пустоту. А какое же это будет страдание, если у него будет надежда спасти тебя? — капризно сказала она. — Так что я постараюсь убить тебя. Я постараюсь как следует. — Какой смысл во всем этом?! — простонал Су Ель. — Это не вернет твою семью, ничего не изменит! — Мне казалось, ты умнее, — разочарованно пробормотала она. — Месть лучше подавать холодной, знаешь? Я просто хочу посмотреть, как он страдает, плачет, размазывает слезы по своему смазливому личику. Насладиться тем, как его наизнанку выворачивает от горя. И потом убить его, этого жалкого червя. Вот, что такое месть, лапуля. Это наслаждение. Ее темные глаза искрились от удовольствия, когда она говорила, и Су Ель почувствовал, как мурашки поползли вдоль его позвоночника. Он понял, что она сумасшедшая — вскользь брошенное Раном слово оказалось правдой. Су Ель незаметно спрятал правую руку между ног и подумал о Ране. Кольцо вспыхнуло. — Мне бы хотелось сказать, что мне жаль, что ты попал в эту заварушку. Ты жалкий человек, ничего не можешь сделать ни со мной, ни с лисами. Просто жертва обстоятельств, любовник Рана, попавший под его лисьи чары. Но мне вовсе не жаль тебя. Ты же продажная свинья. Да, ты нашел кумихо, чтобы убить Ко, потому что, видимо, тебя совсем совесть замучила, но от других ты все еще исправно получаешь деньги. Думаешь, ничего страшного? Они ведь не трахают детей, так что их деньги не такие уж и грязные. — А ты в качестве кого была на той вечеринке? Невинной овечки? — огрызнулся Су Ель. Она усмехнулась. — Да, мне платят за убийства. И в отличие от тебя, я хорошо делаю свою работу. А вот ты, старший капитан отдела по борьбе с коррупцией, по-моему, где-то проебываешься. Су Ель шумно вздохнул. — Да-да, это все так сложно. Невозможно так просто отказаться от этих денег, когда уже начал их брать. Будет много вопросов. Это так понятно. Но черт, насколько лучше был бы мир, если бы все просто хорошо делали свою работу. Согласен, Рю Су Ель? — Я слушаю морали о трудолюбии и праведной жизни от убийцы? — Если бы все хорошо делали свою работу, — как ни в чем не бывало продолжила она, — то мы бы с тобой сейчас здесь не сидели. Если бы Ли Ен, чертов горный дух Пэктудэгана, не бросил свою работу и своего истеричного братишку ради мертвой принцессы, то вся деревня была бы цела. Даже если бы Талуипа прислала своего ручного кумихо чуть раньше, все было бы совсем иначе. — Это было шестьсот лет назад! — выпалил Су Ель. — Всего ничего, — отрезала девушка. Они остановились на светофоре, она взяла пачку сигарет с передней панели и закурила. — А знаешь, в чем ты еще не прав, Су Ель? Ты трахаешься с убийцей. И ладно бы только трахался, но я видела, как ты на него смотришь. Как он смотрит на тебя. Выглядит так, как будто… будто вы актеры в дешевой мелодраме, аж блевать тянет. — Он заключает сделки с людьми, — с ненавистью процедил Су Ель. — Как и ты. — Ха! Так ты его оправдываешь? Всего лишь заключает сделки с людьми? Он отбирает жизни у тех, кого ему продали, членов семьи! Эти люди не хотели умирать. Об этом ты думал? — Какого черта ты говоришь мне это? — простонал он. — Конечно, не думал. Ты вообще легко закрываешь глаза на то, что тебе не очень нравится, да? Когда дадут пачку денег побольше. А уж если паренек симпатичный, то и вовсе ему можно все простить. Если ты еще раз хочешь сказать, что я занимаюсь тем же самым, что и чертов Ли Ран, прикрой рот, — вдруг рявкнула она. — Я говорю о тебе. — Не говори, что искала оправдания тому, чтобы убить меня, — с усмешкой ответил Су Ель. — А ты всю жизнь занимаешься тем, что убиваешь людей? И это после того, как всю твою семью вырезали у тебя на глазах? Они въехали в темную арку. Су Ель знал, что это за здание. Недостроенная гостиница не очень далеко от центра. Он тихо вздохнул и машинально потер губу, которую ему разбил на прошлой неделе чиновник, выдавший разрешение на строительство этой гостиницы. «Какая ирония», — с досадой подумал Су Ель. У семьи подсудимого оказалось достаточно денег, чтобы два года кормить адвоката, защищавшего его, но все же не так много, чтобы подкупить судью и всех следователей. Гостиница стояла в таком состоянии уже больше трех лет: чтобы строить здесь что-то, нужно было снести то, что есть, а это стоило очень немалых денег. А нести ответственность за эксплуатацию этого здания, если оно все же будет достроено, не хотел ни один застройщик. Девушка остановилась посреди большого закрытого двора и заглушила мотор. Гостиница была построена колодцем, и здесь, внутри, шума улицы было почти не слышно. — За что ты любишь его, а? — с какой-то внезапной жадностью спросила она. — За все хорошее, — огрызнулся Су Ель, оглядывая двор через окно машины, надеясь кого-нибудь увидеть. Вдруг она резко схватила его за руку. — Кольцо долга? Как мило. Спас его, значит? Она вывернула его руки так, что они оказались в промежутке между сидениями, и обхватила палец с кольцом. Су Ель замычал и выгнулся дугой вслед своим скованным стяжкой руками. Вывернутое запястье и выгнутый палец нестерпимо ныли. Она наклонилась к нему и раздраженно добавила: — Сначала Ен со своей девкой, теперь ты с Раном… Мне и вправду интересно, что люди находят в паршивых лисах. Им ведь всегда нужны только они сами, больше никто! Неужели любовь ослепила тебя настолько, что ты этого не замечаешь? — А в тебе так никто ничего и не нашел? — прошипел Су Ель. Она оттягивала его палец назад все сильнее и сильнее. — Может, потому что в тебе ничего и нет? Крохотное мгновение, неприятный, как будто влажный звук выскочившего из лунки сустава, и палец Су Еля взорвался болью. Она брезгливо отбросила его руку и выскочила из машины, хлопнув дверью. Он с содроганием посмотрел на свою ладонь. Его средний палец, онемевший и как будто затекший, был неестественно направлен влево, и на секунду Су Ель даже не поверил, что так может быть, и что это его рука. Кое-как ему удалось дотянуться здоровой рукой до этого пальца, скрестив запястья, чтобы попытаться чуть лучше ощупать поврежденное место, но не успел. Дверь машины с его стороны резко распахнулась, девушка схватилась за пластиковую стяжку, сковывающую его запястья, выволокла его наружу и кинула на землю с такой силой, что Су Ель ахнул и не смог вдохнуть из-за резкой боли в груди. Она снова схватила стяжку и с силой потянула его в сторону бетонной лестницы. Су Елю кое-как удалось подняться на ноги, чтобы стяжка чуть меньше резала запястья, но и это было бесполезно: кожа уже была истерта, кое-где виднелась кровь. Каждое движение причиняло боль, а она нарочно все сильнее и яростнее тянула его за собой, быстро преодолевая этаж за этажом. У нее не было ни следа одышки, а Су Ель к четвертому этажу весь взмок, споткнулся на последней ступени и упал. — Как же ты меня бесишь, сука! — раздраженно вскрикнула она и пнула его в плечо с силой, так, что Су Ель скатился вниз, собрав все ступени. — Вставай, поднимайся, я еще ничего с тобой не сделала! Она, стуча каблуками, суетливо спустилась к нему, скомкала в кулаке его рубашку и отвесила звонкую, болезненную пощечину. Голова Су Еля мотнулась, губа лопнула и на подбородок потекла теплая кровь. — А что во мне должно быть? — прошептала она, присев перед ним на корточки. — Тебе, кажется, было интересно, как я начала убивать людей после того, как всю мою семью вырезал Ли Ран? Очень просто! Я ничего не чувствую. Мне плевать на все. За свою жизнь я хорошо усвоила одно — слезы не помогают, мои чувства никому не нужны, эмоции делают только хуже. Но радость избавления от врага даже в одиночестве можно смаковать годами. Радость отмщения. Она отпустила его рубашку, поднялась на ноги и продолжила: — Когда я увидела, как вы обжимаетесь на берегу моря, я подумала: разве это справедливо, что тот, кто отнял у меня семью, тот, из-за кого я стала тем, кем являюсь, так счастлив? Как ты считаешь, это справедливо? Он должен гнить в земле. И ты вместе с тем, за то, что любишь его. Любишь? — Да, — выплюнул Су Ель. — Хочешь еще получить? — с жуткой улыбкой спросила она. — На! Она снова ударила его по лицу так, что в глазах у Су Еля все потемнело, и всадила ботинком по его ребрам. Су Ель упал на лестницу лицом и затих, но она снова потащила его наверх. Он поднялся, и собирая ступени коленями, последовал за ней, на последний, пятый этаж. Девица дотащила его до верха, бросила кому-то под ноги, и Су Ель едва не ткнулся носом в лакированные ботинки незнакомца. Кожу на ладонях стесало еще во время падения с лестницы, а теперь все стало совсем плохо, и задетый палец ныл так нестерпимо, что ему хотелось выть. Это отвлекло его, и ботинок грубо ткнулся ему в щеку. — Привет, Рю Су Ель. Су Ель поднял на него глаза, брезгливо отбросил его ногу от своего лица. Мужчину он не узнавал. — А ты кто такой? В этот момент телефон в его кармане начал вибрировать, и он машинально потянулся к нему. За это Су Ель получил ногой по лицу; занемевшую губу вновь обожгло, зубы заныли, и он упал на спину. — А у тебя что, мало врагов? — выплюнул парень, глядя на него сверху вниз. — Врагов? — с трудом, сквозь боль усмехнулся Су Ель. — Своих врагов я знаю, а ты, наверное, пятидесятый водитель кого-нибудь из тех, кто был на вечеринке у Ко? Парень вновь занес ногу, чтобы пнуть его, но остановился из-за вскрика девушки: — Чон Э! Чего стоишь? Бери его и тащи к бочке, те двое уже все сделали! Юноша недовольно скривился. — Он хотел взять телефон. Как будто в доказательство его словам, телефон стал надрываться снова. Девушка подошла и брезгливо обшарила его карманы. Вытащив телефон и посмотрев на экран, она хмыкнула, бросила его на пол, пинком отправила подальше и пошла вглубь зала. Парень грубо взял Су Еля за шиворот и поволок за ней. Он и так уже не мог сопротивляться, сил уже никаких не было, все болело, даже дышать было тяжело. Его подтащили к стоящей посреди зала ржавой металлической бочке и кинули на пол под ноги девушке. Подошел какой-то бугай. — Начинать, госпожа Сон Ки? Она улыбнулась, села на корточки и задумчиво положила голову на ладонь, оценивающе разглядывая Су Еля. — Еще есть немного времени… Мне вдруг захотелось сделать одну забавную штуку. Она обошла его, потянула за пиджак на плече, заставила его сесть прямо и снова опустилась на корточки. Су Ель не открывал глаза. Он услышал короткий металлический звук раскрывшегося складного ножа и затем — шорох разрезаемой ткани рукава. Сначала пиджак. Потом теплая рука коснулась его запястья, расстегнулась пуговица манжета. Треск разрываемой ткани, и холодный воздух коснулся его предплечья. — Ты меня вдохновил, — шепнула она ему на ухо. Он ахнул от неожиданно пронзившей его боли и наконец открыл глаза. Она что-то вырезала у него на руке, линия за линией, буква за буквой. Су Ель прикусил губу, пытаясь не издавать ни звука во время этой унизительной экзекуции. Слезы выступили у него на глазах, лицо горело, и он с каким-то упоением, жадно разглядывал буквы, появляющиеся у него на руке. Только это отвлекало от острой боли и привкуса крови во рту. Сначала появилось слово «я». Потом — глупое, кривое сердечко. О третьем и четвертом слове не приходилось догадываться. «Я <3 Ли Рана». — Ты конченая, — сквозь зубы процедил он. — Ой, — игриво пробормотала она, ковыряя точку в конце фразы. — Я, кажется, допустила маленькую ошибку. Но ничего, у тебя ведь есть и вторая рука. Сон Ки размашисто перечеркнула надпись двумя четкими, резкими линиями крест-накрест. Она пересела, разрезала левый рукав и принялась выводить следующую фразу. Су Ель нервно втянул носом воздух. Сознание плыло в жутком кровавом мареве, свет, проникающий из огромного незаделанного панорамного окна, мерцал. — Прочитаешь? Какие-то буквы были высечены совсем глубоко, и все было залито кровью. — Лисья подстилка, — по слогам отчеканил Су Ель неровным голосом. — Это больше похоже на правду. Су Ель посмотрел на нее. Она протянула руку к его лицу, и он дернулся назад, думая, что она собирается выколоть ему глаза своими длинными черными ногтями. Сон Ки усмехнулась, но все равно положила ладонь на его лицо, погладила его щеку большим пальцем, вытирая не то кровь, не то слезы. Второй рукой она забралась ему под пиджак и принялась расстегивать пуговицу за пуговицей на его рубашке. Су Ель похолодел. Она огладила его грудь, прошлась рукой по соскам и впилась ногтями в один из них, резко потянула, вырвав у Су Еля первый мучительный стон. — Так-то, — прошептала она. — А то что-то ты слишком молчалив. Можешь еще покричать для меня, мне будет приятно. Она села еще ближе к нему, стянула с его плеч пиджак и рубашку и вновь коснулась ножом его кожи. Су Ель молчал. Нижняя губа полыхала так, что никакая боль от свежего пореза не могла с этим сравниться. Но раны на руках начинали саднить сильнее и сильнее с каждой секундой, и ему начало казаться, что не осталось ни одного участка тела, где хоть что-нибудь не болело бы. Буква за буквой. Почему в них так много линий? Он никогда не задумывался об этом. — Посмотри, — сказала Сон Ки. — Нравится? Она надавила на его затылок, заставляя посмотреть на надпись, выведенную между сосков. «Продажная свинья». — Чон Э, тебе как? Парень, до этого момента стоявший за спиной у Су Еля, подошел, сел на корточки и ухмыльнулся. — Неплохо. Напиши еще где-нибудь «пидор». Пусть его мать узнает. Хотя бы посмертно. Су Ель замер. Сон Ки хохотнула. — Думаешь? Может, на спине? Там еще много места. Чон Э хмыкнул. — На спине я бы ему написал «выеби меня посильнее». Ты ведь об этом каждую ночь просишь своего сладкого бойфренда? — Да перестань! — игриво возмутилась она. — Думаешь, он снизу? — А ты думаешь, он ебет кумихо? Девица коснулась его ножом повыше кадыка, заставляя его поднять голову. — Су Ель, — вкрадчиво спросила она, — ответишь, кто сверху, я не буду больше на тебе ничего писать. — Пошла нахер. Су Ель плюнул ей в лицо. Кровавая слюна попала ей в глаз и на щеку. Она ощерилась, ноздри затрепетали от ярости, и она торопливо, брезгливо вытерлась рукавом. Она вскочила на ноги, схватила его за стяжку, резко дернула вверх, заставив его встать, и бросила грудью на бочку. — Топите. За семь минут точно подохнет. Чон Э, спина твоя. Можешь сыграть на нем в крестики-нолики. А ты, — она схватила его за волосы, заставляя посмотреть на себя. — Молись, чтобы твой парень вообще за тобой пришел. Чтобы вы умерли в один день, как в сказке. Сукин ты сын. Тяжелая рука одного из бугаев накрыла его голову. Вода в бочке показалась ему спасительно холодной. Раз, два, три, четыре… На десяти его рубашку на спине подняли кверху. Двенадцать, тринадцать, четырнадцать… Несколько слов были высечены к тридцати двум. Раз, два, три, четыре, пять горизонтальных надрезов. Раз, два, три, четыре, пять вертикальных. Воздуха больше не было. Вообще, совсем ничего. Он задергался и получил удар под колени. Рука нагнула его голову еще ниже. Кольцо на пальце полыхало. Он перестал считать. Мысли слились в одно глупое, бесконечное: «Ран, пожалуйста». Хуже мольбы было не выдумать. Воздуха больше не было. «Пожалуйста, приди побыстрее». Он бы хотел его увидеть перед тем, как умереть. Как глупо было понимать, что он потерял неделю на раздумья. Если бы он только знал, что все так закончится. На языке появился ржавый, тинистый привкус воды и Су Ель вдруг вспомнил, что в детстве, когда он ходил на реку купаться с другими мальчишками, у воды был такой же привкус и запах. Глотка заполнилась водой, послышался странный свист. Су Ель открыл глаза и уставился в темноту, и понемногу бесконечную глубину рассеяли острые лучи солнечного света. Боли в груди больше не было, и в легких больше ничего не пылало. Мимо него в иссиня-черной темноте проплыло что-то невероятно большое. В детстве он любил больших животных: сначала динозавров, потом слонов, но больше всего — китов. Он пытался себе представить, какого размера может быть настоящий кит, рисовал схемы, но в голове у него это никак не укладывалось. Но ему всегда казалось, что такое большое существо, как кит, никто не может обидеть. А даже если кто-то захочет, то кит всегда сможет ответить обидчику. Маленький Ин Дже Хи никогда не мог. Получал оплеуху за оплеухой каждый вечер, и все равно любил отца несмотря ни на что. Лет до десяти ему казалось, что папу еще можно перевоспитать, нужно только постараться. И он старался, но в ответ получал все более крепкие затрещины с каждым годом. Став постарше, Ин Дже Хи завалил сочинение по Моби Дику. Так и не сдал его, получил тройку в семестре по литературе, но не смог написать, что Моби Дик — воплощение зла. Для него Моби Дик всегда был символом силы, которая осуществляет возмездие за жестокость, мстительность и фанатизм. Вдруг кислород обжег гортань, влился лавой в легкие. Су Ель жадно дышал, несмотря на боль. Воздух был сладко-горьким, свежим и горячим. Какие-то слова доносились как будто сквозь пелену, но пощечина быстро привела его в чувство. — Слышишь меня, ублюдок? Сон Ки схватила его за подбородок. — Уже три минуты первого. Знаешь, что это значит? Что твой любимый побежал за любимым братом. Спасти смертного любовника или девятихвостого брата, который предал тебя и бросил на шесть сотен лет? Хм, даже не знаю!!! — проорала она ему в лицо. — Вот, за кого ты умираешь, Рю Су Ель! Паршивые лисы никогда не меняются! Он не придет, он бросил тебя! Ты ненужная, жалкая, бесполезная псина, мусор! Она впечатала горящую сигарету в его скулу, медленно втерла пепел в кожу, и в ее глазах Су Ель за долю мгновения безошибочно распознал злую радость от этой мелкой унизительной процедуры. Его снова окунули в воду, но ему уже было все равно. В разочаровании растворилось и желание мстить, и сопротивляться. Вот и вся любовь. Ему стало жаль маму и Дон Еля. Он напоследок подумал, что у него даже не особо много денег на счету, и на оплату его похорон не хватит. Может, ребята из отдела помогут? Но долги все перейдут семье… Плохо получилось. И Рана ему стало тоже жаль. Глупый. Вся жизнь — молчаливое посвящение старшему брату, идиотская трагическая поэма, адресат которой подотрется ею и выкинет. Су Елю все же хотелось бы обнять его, несмотря на все это. Но уже не в этой жизни. Нет уж, так не пойдет. За свою сиюминутную слабость ему стало стыдно, и злость на самого себя придала ему сил, которым, казалось, неоткуда было взяться. Он разберется, со всем разберется, как всегда, и матери не придется платить за его похороны, и Ран… Он снова попробовал вырваться, оттолкнуть головой ненавистную тяжелую руку, пнул кого-то ногой, снова получил тяжелым ботинком по голени, но продолжил вырываться. От недостатка воздуха снова темнело в глазах, уши заложило, послышался как будто шум морских волн… Его снова резко выхватили из воды и спустя секунду он ударился головой о пол, и под щекой оказался холодный бетон. Он судорожно пытался отдышаться, но воздуха все было мало. Вода стекала с его волос и лица на пол, сквозь заложенные уши доносился слабый шум как будто откуда-то издалека. Он приоткрыл глаза, и заметил знакомые ботинки неподалеку. Никогда Ран не ставит их на полку, вечно забывает на входе, Су Ель спотыкался об них уже столько раз… Сон Ки толкнула его ногой в грудь. Еще не успев упасть, Су Ель вспомнил то огромное пустое панорамное окно безо всякой опоры. Он заметил только безжизненно-серый кусок пасмурного неба и проносящиеся мимо этажи старой гостиницы, прежде чем смиренно закрыть глаза. Будет ли больно? Больнее, чем все, что он уже испытал сегодня? Насколько вообще сильной может быть боль? Наверное, нет такой боли, которую нельзя выдержать. Может, ему повезет умереть мгновенно, без мучений. Крепкие руки обхватили его, прижали к теплому телу. Его голова ткнулась в чужое плечо, нос учуял знакомый терпкий, цитрусовый запах. Су Ель всхлипнул от чего-то, похожего на безумие. Он ничего не понимал, и понимал все одновременно, слишком много, чтобы справиться с этим. Это был не Ран — не его запах, не его рост. Он знал эти руки и все это тело, к которому он прижимался. И этот запах. Су Ель не хотел даже думать о том, что его спас Ли Ен. Его картина мира трещала по швам от этой мысли. Кумихо бережно опустил его на пол и исчез. Су Ель, наконец, открыл глаза и увидел, как Сон Ки исчезает в облаке сизого дыма, а Ли Ен бросился за ближайший столб, из-за которого виднелась бледная безжизненная рука, испачканная в крови. Су Ель кое-как поднялся на четвереньки, затем встал и со связанными руками, пошатываясь, подобрался ближе. Рубашка на Ране была распахнута, а в животе торчал кусочек чего-то металлического. Кровь заливала его брюки и лужей расплывалась на полу. — Ран, — прохрипел Су Ель, обессиленно падая на колени перед ним. — Ты что?.. Что с ним? — глупо спросил он, беспомощно глядя на Ли Ена. Он никак не мог поверить в то, что он видел. Ран взглянул на него мутными глазами, смертельно бледный. — Прости, — еле слышно прошептал он. Его пальцы вздрогнули, как будто он пытался коснуться колена Су Еля. Ен торопливо подхватил его под спину и колени, взял его на руки так, словно он ничего не весил, и встал. — Зелья! Дай ему зелья, — просипел Су Ель, поднимаясь вслед за ним. — Дома, в верхнем ящике рядом с холодильником! — Зелья? — нахмурился Ли Ен. — Ладно. — Я поеду с вами! — Я понесу его на руках, так быстрее, — ответил кумихо. — Дождись здесь Син Чжу, он поможет. Ли Ен исчез так быстро, что Су Ель даже не успел понять, куда именно он делся — на крышу или убежал вниз. Су Ель осел на колени и вдруг резко почувствовал, что вокруг стало пусто. Он лег на пол, голова кружилась. Его скованные руки оказались рядом с лужей крови, и он бездумно коснулся ее кончиками пальцев. Горячо. И так тихо. Он продолжил водить пальцами в остывающей крови. Это казалось неправильным, но больше сил не было ни на что, и это было хоть что-то от Рана, что-то знакомое. Он вспомнил, как промывал ему рану в ванной, и эта же кровь лилась в сток. Почему за все то время, что они знакомы, пролилось так много крови? Ему захотелось остановиться. Попросить кого-нибудь, взмолиться, чтобы все это перестало происходить. Перестать видеть его и свою кровь, синяки, ссадины. Залечить порезы. Пожить нормально. Снова поесть мороженого, обнять его на крыше, поцеловать в висок. Позвать его на настоящее свидание. Покататься с ним на мотоцикле, обернуть его пледом на пляже возле тихого осеннего моря. Познакомить Рана с мамой и братом. Он выбрал Ли Ена, но пришел и за ним. Может, делить им и нечего? У Рана большое сердце. Но лисы любят один раз… Су Ель сел и оперся спиной о столб. Понемногу мысли становились четче и яснее. Зачем Ли Ену надо было спасать его? Су Ель не верил во внезапно проснувшуюся в нем гуманность и любовь к ближнему своему. Так просто не бывает. Еще вчера Ли Ен едва не сломал ему нос, ткнув лицом в пол, а сегодня спасает на глазах у Рана. Су Ель мрачно усмехнулся. Теперь они оба будут чувствовать себя должниками: Су Ель обязан ему своей жизнью, а Ран — жизнью любовника. Ли Ен пытается показать, что он хороший, что он способен на поступки ради забытого брата. Очень милосердно — спасти любимую игрушку младшего братишки от злого дворового кота. Сразу выглядишь в его глазах большим и сильным. Ли Ен всегда защитит и его, и все его игрушки, Ли Ен никогда не подводит — когда вспоминает о том, что брат существует. Су Ель потерял счет времени. В какой-то момент он провалился в нечто вроде дремоты, разглядывая тела убитых бандитов, лежащие возле бочки. Осознавать, что по прошествии часа в живых остался он, а не те трое, было странно. Как будто это была какая-то новая жизнь, параллельная, после смерти. Неверная временная ветка. — Как странно, — очень неуверенно пробормотал кто-то. — Очень странно. Запах человеческий, и волосы… Господин…? Су Ель медленно открыл глаза. Перед ним сидел молодой человек в свитере отвратительно яркого канареечного цвета и модных драных джинсах. На носу у него были очки. — Старший капитан полиции Рю Су Ель, — на автомате пробормотал он и присмотрелся еще раз. — Син Чжу? Парень радостно кивнул. Су Ель представлял его немного иначе. Каким-то… более крутым и злым. Прихвостень Ли Ена должен был быть под стать Ли Ену, а этот выглядел каким-то уж слишком доброжелательным и жизнерадостным. Син Чжу бросил взгляд вниз, на его скованные руки, и лицо его помрачнело. — Ли Ен сказал, что тут будет человек, которому нужна помощь. И что вы мне все расскажете. Увидев под разорванными рукавами надрезы, парень замер, и Су Ель неуклюже и торопливо попытался немного повернуть запястья, чтобы ткань скрыла раны. Словно очнувшись от этого жеста, Син Чжу взглянул ему в глаза. — У меня совсем ничего нет с собой, чтобы освободить вас. Посмотрю в машине… — Может, у них что-то найдется, — Рю кивнул в сторону трупов невдалеке. Син Чжу нечеловечески быстро метнулся к бандитам и вернулся с небольшим ножом в рыжем кожаном футляре. Лицо его сияло радостью, и Су Ель не удержался и прищурился; у него по-прежнему не укладывалось в голове, как… такое могло помогать Ли Ену. Пока Син Чжу аккуратно разделывался со стяжкой, Су Ель поинтересовался: — Кто вы… э-э-э, то есть, что вы… вы кумихо? — О, нет, господин Рю. Я всего лишь оборотень, лис. Только Ли Ен кумихо, и Ли Ран — наполовину. А больше я даже и не знаю других кумихо в Корее. «Как Ю Ри», — понял Су Ель. — У вас что-то с пальцем, — нахмурился Син Чжу, осматривая его ладонь. Су Ель попытался выдернуть ее, не желая, чтобы он увидел что-нибудь еще под разорванными рукавами, но Син Чжу стиснул его ладонь крепче и прищурился. — Это вывих, сейчас все поправим… — Нет! — коротко взвыл Су Ель. Но и этому оборотню бесполезно было сопротивляться. Син Чжу сел спиной к нему, зажал его руку между своей рукой и телом, чтобы тот меньше дергался, обхватил его ладонь и резко дернул палец, вставляя его на место. Су Ель всхлипнул и ткнулся лицом в желтый кардиган. — Другое дело! — радостно завопил чокнутый оборотень. Он отстранился, и Су Ель заметил кровавый след от разбитой губы на его спине. — Я, кстати, врач. Син Чжу привстал, выудил из заднего кармана кошелек и вытащил из него визитку. — Врач-ветеринар, — добавил он и сунул визитку в карман пиджака Су Еля. — У меня нет домашних животных, — еле слышно прошептал Су Ель. — Так что… тут произошло?.. И если честно, мне очень интересно, почему у вас такое же лицо, как у Ли Ена! — Я бы тоже хотел знать, — сквозь зубы ответил Су Ель. Он кое-как встал на корточки, попытался подняться, но пошатнулся, и Син Чжу подхватил его под руку. — Мне надо поехать к Рану, он сильно ранен. — Ли Ен рядом с ним, не переживайте! — Поэтому я и переживаю, — сказал Су Ель. — Спасибо вам за помощь, мне надо ехать. Больше тут помогать некому, как видите. — Ну, да, — развел руками Син Чжу. — Осталось только убрать трупы, кровь и разобраться с камерами в округе. Су Ель взглянул на него непонимающе. Ему очень хотелось спросить: «Ты? Ты? Будешь убирать трупы и кровь?!». Но это даже в его голове звучало очень грубо. — Вы справитесь тут один? — спросил Рю. — Всего три трупа, конечно! За пару часов управлюсь. Самое утомительное — это замывать кровь, но куда больше меня бесит убирать налет на сантехнике каждую неделю. Вода невероятно жесткая в Сеуле, все-таки, да? Су Ель растерянно отвел глаза и поплелся к лестнице, но вдруг Син Чжу мягко схватил его за руку, останавливая. — Позвоните мне, если что-то понадобится. Ли Ен, если честно, не умеет оказывать первую помощь, обычно я забочусь о нем, а он и бинта в руках не держал… Но я просто знаю, что он сделает все, чтобы Ли Ран был жив, поэтому не волнуюсь. И все же, если я буду нужен… — Спасибо, — искренне ответил Су Ель. Су Ель заметил вдалеке черный прямоугольник своего мобильника и подобрал его, ни на что особенно не надеясь. Однако, вопреки ожиданиям, он работал, только экран был весь разбит. Он дважды набрал номер Рана, и оба раза его звонок сбрасывали. На третий раз абонент оказался недоступен. Понемногу бешенство наполняло его, и разъяренный, он спустился вниз и вызвал такси. У него не было никаких сомнений, кто именно сбрасывал звонок и кто отключил телефон Рана. И ему казалось полнейшей глупостью такое поведение именно сейчас, в такой момент. Ран истекает кровью, неужели так сложно просто дать ему знать, как он? Черт, это было просто нелепо! Сев в машину, Су Ель облегченно выдохнул. Сиденье показалось вдруг невероятно удобным, удобнее, чем когда-либо. Водитель встревоженно взглянул на него через зеркало заднего вида. — Что? — сипло спросил Су Ель. — Вам бы в больницу, может? — Нет, — подумав, ответил Рю. — У вас не найдется салфеток? Водитель выудил из бардачка пухлую голубую пачку и отдал ему. Су Ель перебрался на соседнее сиденье, взглянул на себя в зеркало заднего вида и застыл на несколько долгих секунд. Губы были покрыты кровью, часть уже успела застыть. Весь подбородок и щеки были в ярких красно-бурых потеках и разводах. А на скуле слева темнел темно-красный круглый след от ожога. От мысли, что следы есть и на руках, и на спине, и на груди ему стало не по себе. Придется жить с этими шрамами. «Обойдешься без сауны», — с усмешкой подумал Су Ель. Вздохнув, он принялся кое-как, шипя от боли, оттирать лицо. Покончив с этим, он застегнул рубашку доверху, пуговицы на манжетах, и перевернул рукава так, чтобы порезов было видно как можно меньше. Син Чжу казался хорошим человеком. Но что связывало его с Ли Еном? Он с такой покорностью, без тени недовольства пришел разбираться со всем этим кошмаром, как будто и вправду только рад помочь Ли Ену, и ему, Су Елю. Всем на свете. И этот разговор про налет на сантехнике… Су Ель почему-то подумал, что речь шла о сантехнике в доме Ли Ена. Они живут вместе? Но Су Ель, допустив мысль, что этих двоих могло связывать что-то романтическое, тут же отказался от нее. Нет, скорее, Син Чжу был кем-то вроде няньки для этого большого рыжего ребенка. Су Ель уже ничего не мог понять, но одно знал точно: того, чего ждет от него Ли Ен, не будет. Да, он спас его, и Су Ель не мог не чувствовать благодарности; где-то в глубине души он уже понимал, что уже не жаждет мести так рьяно. Но если Ен собирается тыкать этим спасением ему в лицо всю жизнь, ожидая, что он будет так же, как Син Чжу, делать все, что скажут и жадно заглядывать ему в глаза, ожидая увидеть в них одобрение… То Ену стоило бы подумать дважды, прежде чем спасать его. На экране высветился номер Рана, и Су Ель судорожно ткнул на кнопку. Раз за разом, пока треклятый разбитый экран не отреагировал. Услышав в трубке его голос, Су Ель радостно выдохнул. — Ран? Как ты? — Все хорошо… Где ты? — обеспокоенно выпалил Ран. — Ты один? Что с тобой? Ты в больнице? — Я еду к тебе, скоро буду… Он не успел договорить, как трубку выхватил Ли Ен и злобно проорал ему в ухо что-то о его бесполезности. Су Ель с трудом подавил в себе желание выкинуть телефон в окно, так его взбесило поведение старшего лиса. Хотелось бы ему вмазать, жаль, не получится… Как можно было прожить тысячу лет и при этом быть таким инфантильным в ревности? Су Ель вошел в квартиру Рана, стянул кроссовки и прислушался. Из спальни доносились раздраженные голоса. —…как бы то ни было, мы поговорили. Я понял, что не нужен тебе, — произнес Ли Ен. Су Ель прикрыл глаза и улыбнулся. — Ты говоришь мне об этом уже второй раз, и мне кажется, что я идиот, раз выслушиваю это с таким вниманием, — продолжал кумихо. — Больше ты меня не увидишь. Только, все же подумай, почему ты побежал ко мне сегодня… малыш. Су Ель дернулся от этого слова, бросился через гостиную и открыл дверь спальни. Ран, увидев его, дернулся и попытался встать. — Су Ель! — Лежи, — рявкнул Ли Ен и настойчиво уложил его обратно. Он сел на колени перед кроватью, взял его за руку. — Твое лицо... — прошептал Ран. Он коснулся кончиками пальцев его разбитых губ. Глаза его покраснели. — Спасибо, что пришел за мной. Ли Ен фыркнул. — Ты издеваешься надо мной? — тихо спросил Ран. — Издевайся, я заслужил. Краем глаза Су Ель заметил, что Ен неотрывно смотрит на Рана. — Что? Нет! Ты не оставил меня, и я… правда благодарен тебе. Спасибо. Ран всхлипнул и кинулся к нему на шею. — Прости за все это! Шумно вздыхая, он легко коснулся губами его щеки, края губ, невесомо провел большим пальцем по круглому ожогу. Соленые слезы попали на разбитую губу, но боль была ничтожна по сравнению с той нежностью, которая его охватила. Он с радостью утонул в этой ласке, которую продолжал судорожно дарить ему Ран, и ему хотелось бесконечно чувствовать на себе его пальцы, его губы, его пылающее, мокрое от слез лицо, касающееся его кожи. Это было так всеобъемлюще, вездесуще, что на мгновение Су Ель забыл, что они не одни. Су Ель украдкой взглянул на кумихо из-под ресниц, пока Ран продолжал покрывать поцелуями его лицо, и столкнулся с холодным, жутким взглядом. Су Ель закрыл глаза и поцеловал Рана в губы, коснулся его языка своим, провел рукой по жаркой напряженной шее… Ли Ен встал. Су Ель с трудом отстранился от Рана, оглядел его мутным взглядом: заплаканное лицо, губы в его крови, щеки горят, в глазах застыла вина и какая-то непонятная горечь. Рю нагнал Ли Ена в дверях. — Подожди. Если бы не ты, меня бы здесь не было. Спасибо, что спас меня, но… Ли Ен повернулся к нему. Губы его искривились в грустной усмешке. — …если ты думаешь, что из-за этого я приму твое «правильное решение», то ты ошибаешься, — тихо добавил Су Ель, склоняясь к нему. — Я все равно не буду плясать под твою дудку. Ен сделал к нему шаг, хотел загнать его в угол, но Су Ель не отступал, и они почти столкнулись носами. Лис склонился к его уху и прошептал: — Ты будешь плясать, как хороший мальчик. Отстранившись, он добавил громче: — А благодарить меня не надо, я ничего не сделал. Благодари его, он сделал тебе хороший подарок. Отблагодари его сегодня как следует. Вместо меня. Он с кривой ухмылкой взглянул на Рана и пошел к выходу. — Ненавижу тебя! Мимо Су Еля пролетел стакан с водой, но вместо того, чтобы влететь в спину Ена, он каким-то образом оказался у него в руке. Су Ель успел заметить лишь молниеносное, едва различимое движение. Ен молча швырнул его под ноги Су Елю. — Ран, — вдруг тихо сказал Ен, не оборачиваясь. — Береги себя. Не ищи девку, пока не поправишься. Рю устало оглянулся на Рана. Тот сидел, разъяренный, со слезами на глазах, как только Ен вышел, он сразу как будто весь обмяк. Су Ель сел на пустующий край кровати спиной к нему. Только сейчас он вновь почувствовал, как раскалывается его голова. Последние силы покинули его, и он сгорбился, бездумно глядя в пустую стену. Кровать сзади него вскоре прогнулась, Ран ткнулся лбом между его лопаток и обхватил его руками за талию. — Прости, — ломким шепотом произнес Ран ему в спину; голос отозвался дрожью, он почувствовал себя невероятно слабым, и на автомате поправил рваные рукава. — Расскажи мне, что случилось, — тихо попросил Рю. — То, что я уже знаю, мне не очень нравится. — Что она тебе сказала? — Неважно, что она сказала, — жестко оборвал его Су Ель. — Ты скажи мне, что произошло! Он обернулся, сел так, чтобы видеть его. Ран взял его лицо обеими руками и коснулся его губ своими. — Прости меня, — повторил он. — Прости меня, мне так жаль… Он провел пальцем по скуле, под круглым ожогом. — Перестань, — с раздражением ответил Су Ель, убирая его руки. — За что тебе жаль? Ран молчал, а затем и вовсе спрятал лицо в ладони. — За что тебе жаль, Ран? — жестко повторил Су Ель. — Я знал, что тебе будет больно, — всхлипнул Ран и ткнулся головой в его плечо. — И все равно побежал к Ли Ену. Он мог умереть, а я… не хочу, чтобы он умер из-за меня… Я не хочу, чтобы он умирал, понимаешь, Су Ель? Я его ненавижу, но не хочу, чтобы он умирал. — Я тоже мог умереть, Ран, — тихо ответил Су Ель. — Нет, — Ран отчаянно помотал головой. Он вдруг прямо посмотрел Су Елю в глаза и замер на мгновение. Затем добавил тихим, ничего не выражающим голосом, так, как будто сам себе признавался в ужасном преступлении. — Я поверил Сонхве. — Поверил Сонхве? — Я попросил у нее неуязвимость для тебя… В обмен она захотела волос Ли Ена, и я дал его ей. А она продала отраву с этим волосом той девке. Вот и все. И я всему поверил. Ран снова шумно всхлипнул, крепко стиснул его плечи в объятиях. — Я кретин, — взвыл он. — Пожалуйста, прости меня, если сможешь… Су Ель растерянно пытался понять хоть что-нибудь. — Что значит «неуязвимость»? — Ты умрешь только от старости. Все остальное будет несмертельно. Я хотел большего, просил для тебя бессмертия, но она сказала, что это почти невозможно… Ран ткнулся лицом в его шею, обжег дыханием кожу. — Я никогда так больше не сделаю, — прошептал он. — Ты всегда… ты значишь для меня все. Останься со мной, побудь здесь, пожалуйста. Не уходи. — Я останусь, — изумленно ответил Су Ель и нерешительно погладил его по спине. — Конечно, я буду с тобой. Он крепче прижался к нему. — Ран, ты все сделал правильно, — прошептал Су Ель, склонившись ближе к его шее. — Без тебя мы оба были бы мертвы, понимаешь? Ты спас нас обоих, ты… Ран? Су Ель осторожно отстранился и вгляделся в смертельно бледное лицо Рана. Глаза его были закрыты, дыхание стало коротким и прерывистым. Су Ель бросил взгляд вниз и заметил расплывающееся кровавое пятно на плохо сделанной повязке.