***
На шестой день Венди встречает его беспомощный взгляд. Правда, едва ли это случайность: пальцы девушки расшивают папки за прошлый год, одну за другой, как нельзя кстати находившиеся в паре метров от принтера. Заученным движением, почти на автомате, цепкие зрачки в уголке глаз. Феликс – правой ладонью опершись на стол, указательным левой барабаня по крышке принтера, лохматой головой в противоположную от Венди сторону. Монотонное гудение нарушает писк Р06, и угловатая фигура молодого человека резко выпрямляется. Голова – к стойке в поисках знакомой рубиновой улыбки, глазами утыкаясь в сверляще-немигающий взгляд Венди. Принтер продолжает пищать, Феликс – багрянцем пятен на высоких скулах, легким прищуром по пространству за стойкой, убеждаясь, что Белль здесь нет. Картридж перегрелся. Писк ошибки кажется Венди родным, настолько часто это происходит. Первоначальный испуг на лице Феликса сменяется колким раздражением в виде недовольно вздернутого уголка губ. Не произнеся ни слова, молодой человек хватает готовые распечатки, кликом мыши закрывает окно браузера и исчезает за дверью. В горле застревает ком, слезы щиплют где-то на уровне переносицы – Венди с досадой захлопывает недошитую папку. История поиска кристально чиста. Принтер остывает, и незакрытая очередь печати выдает девушке два листа чертежей и линий, о предназначении которых она может только догадываться.***
На одиннадцатый день удача благоволит с самого утра: Венди проспала, пропустила обед и опаздывает на смену. Холод ручки обжигает ладонь, переводя тяжелое дыхание, девушка рывком тянет на себя, врезаясь в долговязую фигуру, державшую дверь с обратной стороны. – Глаза разуй, Дарлинг, – голос знакомо хриплый, будто Феликс несколько дней не раскрывал рта. Паучья пятерня впивается в предплечье, удерживая от падения, в нос ударяет резкий аромат. Железо? Как странно, раньше запах Феликса был другим. Подобная мысль – горячим приливом крови к лимфатическим узлам на шее, вверх по щекам, до самой макушки. Венди прочищает горло, опускает взгляд – смущается, как и подобает настоящей леди. – Я… Ладонь Феликса исчезает так же быстро, как и появилась. Дверь шире, протиснувшись корпусом, мимо Венди с полуоткрытым ртом и застрявшими в горле извинениями. У нее вновь щиплет в переносице. Чего она только ожидала?***
В пятницу, пятнадцатый день обоюдного игнорирования, Венди в библиотеке раньше обычного. Крайнее занятие по математике было отменено в связи с превращением мистера Мэтьюса в летучую обезьяну. Когда объявление отгремело в колонках, девушка до конца не поняла, шутка это или нет. Венди не была уверена, что Белль ее заметила. Да и вытянутая фигура Феликса, листающего страницы толстенной папки у стойки, не шевельнулась. Френч переспрашивает у посетительницы название книги второй раз, трясет головой из стороны в сторону, будто пытаясь скинуть навязчивую пелену с глаз. Кожа, обтянувшая глазницы, отдает синевой, треснувшие губы непривычно естественного оттенка, наспех собранные волосы. – Что-то случилось? – Проводив раздраженную читательницу взглядом, Венди едва касается руки Белль. – Ты сама не своя в последние дни. Брюнетка силится ответить, но вместо этого выдает усталый зевок, поспешно прикрыв рот ладонью. – Плохо сплю, – уголки губ подняты вверх, а белок глаз в набухших кровью капиллярах. – Лавка Румпеля запущена куда хуже, чем я думала. Это даже не беспорядок, я просто не знаю, что меня ждет на очередной полке. – Белль поднимает указательный палец, опоясанный пластырем в розочку: – Вчера меня цапнула одна из книг! – Бедняга, чем ты ей не угодила? – Видя приподнятое расположение духа, Венди решается на шутку, нахмурив брови в картинном проявлении беспокойства за ущемленное магическое создание. – Ха-ха, – Белль фыркает, та же вымученная улыбка на губах. – Сделать кофе? Я все равно сегодня рано. – Нет, иначе это будет уже четвертая кружка. Но спасибо. – Френч переводит взгляд к экрану монитора. Рабочий стол, Белль смотрит куда-то мимо него, моргает чуть чаще обычного. – Просто все это…слишком. Венди знает это выражение лица. Она встречала его в глади черных вод Лагуны русалок, в криво выгнутой поверхности уродливого зеркала, в выцветших зрачках Динь, в еще по-детски круглых лицах мальчишек. В такие моменты Венди сжимала их запястья, аккуратно улыбалась Динь, переплетая их пальцы, с жаждой впитывая любое теплое прикосновение. Плечи Белль расслабляются, опускаются под осторожно-умелыми ладонями Венди. Френч быстро утирает искалеченным пальцем уголок правого глаза. – Все будет хорошо, – себе или Венди, понять трудно. – Знаю, надеяться глупо, но, может, мне все же удастся найти способ его вернуть. Я поэтому не прошу Нила помочь, сочтет меня полной идиоткой, и… Все же он потерял отца. Брови к переносице, прикусанная нижняя губа: Бей не любил говорить о своем отце, переводил тему, отводил глаза. – Не хочу верить, что его нет, – ладонь Белль с силой упирается в столешницу. Упрямство Френч – плотно поджатыми губами, глубокой морщинкой на лбу. В короткое мгновение Венди кажется, что и это она уже где-то видела. Белль торгуется с отчаянием и переходит дорогу тому, с чем Дарлинг зареклась больше не заигрывать – магии. Глубокий вдох, она еще об этом пожалеет, но: – Может, я могу чем-то помочь? Белль вздрагивает, будто забыла о ее присутствии. – Нет уж, не в твои выходные. Я и так не знаю, как благодарить тебя за все то, что ты делаешь в библиотеке. Порядок в ней только на тебе сейчас и держится. Венди невольно усмехается: только в радость задерживаться на работе. А еще за это платят. – Чепуха, хочется быть полезной. Справа, то ли приглушенный приступ кашля, то ли неудачно замаскированный смешок. Феликс – поджатыми губами за костяшками, низко опустив голову, глазами в сероватые листы. Правую бровь вверх, покачав головой, будто отчитывая нашкодившего мальчишку, Венди возвращает взгляд к Белль: – В это воскресенье? Вместо ответа – кроткий кивок, на этот раз искренняя улыбка. – Это точно все? Вопрос Феликса – грохотом папки о деревянную поверхность, темной фигурой в полный рост, обращенной к верху головой Венди. Разница тридцать сантиметров, она всегда смотрит на него снизу вверх. – Ой, еще, – Белль рассеянно оглядывает внутренний стол, передает молодому человеку перевязанные бечевкой две потрепанные тетради. – Боюсь, кроме этого – больше ничего. – Ясно, – Феликс не поднимает глаз от ладони, протягивающей документы. Отрывисто-лающе: – Посмотрю? – Конечно, – кивок, молодой человек уже вполоборота, когда: – Знаешь, после возвращения магии в город, может быть всякое. Скорее всего, дом никому и не принадлежит, раз владельцы все еще не объявились. – Перепроверю, – приподняв в воздухе связку, исчезая в направлении читального зала. Закусив щеку, Венди выдыхает. Даже не посмотрел в ее сторону. – Что он ищет? – Смотрит регистрации построек за последние несколько лет, реестр недвижимости Сторибрука. Получил даже от Реджины разрешение на запрос из архива, – Белль пожимает плечами. – Знаешь же, из него ничего не вытянешь. Тревожно щемит где-то на уровне желудка, знакомо-липко сковывает горло. Документы как раз пришли вчера, Венди сама распечатала их. Четыре гулких удара часов на башне. Белль машинально натягивает пальто, такой неуместный к образу коричневый шарф, пропитанный ароматом фиалок, и тихо выходит за дверь. Никакого привычного стука тяжелых каблуков. Венди прикидывает, что ситуация с Темным вымотала Френч окончательно.***
Шесть часов знаменуются звуком колотого стекла. Венди с библиотечной тележкой, полной десятком еще не разложенных на места книг, замирает, вытянув ладонь с «Волшебником страны Оз» в направлении нужной полки. За спиной раздается: – Идешь? Невольно вздрагивает, ощутив напряжение в мышцах, рефлекс под названием «бежать при первой возможности». Феликс, папки подмышкой, корпусом в сторону раздающегося с улицы грохота. – О, чем я… Фраза прерывается очередным ударом, отраженным мелкой дрожью стен. Венди кажется, что в углу осыпается штукатурка, а расхлябанно-неполные ряды книг кренятся, порываясь оказаться на полу. По привычке девушка делает шаг в сторону Феликса. – Пора закрываться, – голос теряется в рокоте приглушенной вспышки зеленого света. Венди глазами вверх, по острой линии челюсти, выступающим скулам, кривой линии шрама, к… – Так вот, почему ты никогда не стрелял. Предпочитал дубину луку, всегда так низко сидел над книгами. На прямом носу Феликса прямоугольные, в полупрозрачной оправе, выгнутые во внутрь очки. Губы невольно расплываются в улыбке: Венди всегда забавляло, как краснеет Феликс. Начиная с шеи, рваными пятнами на впалых щеках, прямиком к верхушкам ушей, выпирающим из-под лохматой копны. Резким движением свободной руки, очки с лица, в складки объемного худи. На кончике языка свербит издевка, но Венди проглатывает ее, когда замечает, как вся фигура Феликса сужается до небольшой точки в районе солнечного сплетения. – Что там творится? – Опустив глаза к собственным пальцам, не желая смущать еще больше. – Не в курсе последних новостей? – Привычная усмешка, вот уж кому действительно не хватает такта. Молчание, и Феликс поясняет кивком в сторону книги, которую она так и не положила на место: – Злая ведьма Запада приехала навестить сестру. И стоит поторопиться, если не хотим попасть под горячую руку. Не оборачивается, вон из читального зала, в сторону приемной кафедры. Почему он так уверен, что она за ним пойдет? Венди ставит книгу на полку, резким толчком выправляя тележку к выходу. Прямиком за Феликсом. – Эй, руки! – Феликс уже в куртке, перегнувшись через стойку, цепкой пятерней за своей карточкой. На восклицание Дарлинг он не ведет и бровью, аккуратно выводит необходимые данные в графе, отмечает число, бросив: – Быстрее, если не хочешь идти одна. Венди натягивает пальто – не потому, что он попросил. Шерсть зеленого шарфа кусает кожу тонкую кожу шеи – он определенно что-то задумал. Неуклюже надевает берет, путаясь в собственных локонах, с раздражением стягивая их за спиной. Она пойдет, потому что надо понять, что происходит. Звонкий грохот стекла откуда-то сверху, и с Феликсом будет безопаснее. Мысль заставляет скривить лицо непривлекательной гримасой, отгоняя знакомое чувство, схороненное глубоко в груди, между ребер. Нет, загнать себя в очередной раз она не позволит.***
Улица полнится строительным мусором, осколками и разрозненными кучками любопытных зевак. Головы вверх, в темноту промозглого мартовского вечера, в разинувшую дырой пасть циферблата. Венди замечает шерифа Свон — уже на пожарной лестнице, перескакивая сломанные ступени. За ней по пятам Дэвид и Крюк, у самого подножья – Генри. Ловит ее взгляд, расширяет глаза от удивления. Губы складываются в имя девушки, крик съедает ветер, гул толпы и очередной всплеск магии. Миллс жестами пытается объясниться, на мгновение исчезает за тощей фигурой, проплывающей прямо перед носом. Феликс качает головой, а на губах знакомая ухмылка, безобразно изрезавший лицо шрам. Он пожимает плечами и разворачивается в противоположную от разыгравшейся трагедии сторону. Венди беспомощно открывает рот, ладонью в сторону потерянного, стараясь ухватить, и, кивнув на прощание сведшему к переносице брови Генри, устремляется за долговязой фигурой. – Подожди! Походка молодого человека резкая, слишком быстрая для ее привычного ритма. Это все разница в росте, его ужасно длинные ноги, руки, туловище. Венди переводит дыхание, хватает за рукав, нащупав лишь мягкую складку ткани. – Объяснишь, что все это значит? – Провожаю тебя домой, – Феликс бросает фразу не обернувшись. – Ночь – опасное время для пташек. От знакомо-ненавистного прозвища в жилах вскипает кровь. Венди дергает его локоть на себя, заставляя, пусть и не обернутся, но остановится. Крепко впивается пальцами, надеясь пробиться к коже, если получится – оставить следы ногтей. – Я не отпущу, пока не расскажешь. Феликс смотрит не моргая, выжидая с полуухмылкой на лице. Пальцы Венди исчезают в карманах, девушка поправляет пальто и оглядывается по сторонам: Вудленд, до дома всего несколько метров, а оконный проем третьего этажа горит мягким теплым светом. Майкл. Напротив – ряд одинаковых коттеджей, у каждого — белый забор, ухоженный газон. Один из самых безопасных районов, как когда-то выразилась Эмма, основной контингент – семьи с детьми, в том числе и Синди. Венди улыбалась каждый раз, когда видела женщину через дорогу, спрашивала про общество молодых мам, скрывая за наигранным интересом абсолютное равнодушие. Через дорогу, подальше от освещенного настольной лампой окна, к этой отвратительно желчного цвета скамейке. Венди прикасается к поверхности рукой, в волокнах перчатки — мелкие капли и следы облезшей краски. Снизу – еще один толстенный слой. Подкладка юбки неприятно холодит кожу, когда девушка – руки крест-накрест, прямая спина – опускается на скамейку. Феликс остается на месте, наблюдает, чуть склонив голову к правому плечу. Молодой человек пересекает дорогу в два поразительно длинных для нее, и коротких для него шага, руки в карманах объемной куртки. Приземляется на скамейку резко, одной ступней на сиденье, коленом к спинке, локтем сверху. Изучает ее лицо, тянет левый уголок губ вверх. Настоящий шакал. Венди никогда не видела их вживую, но однажды испугалась чучела в Музее естествознания в Лондоне. Отец только рассмеялся и погрозил существу пальцем: как столь омерзительное создание смеет пугать его дочурку? Мистер Дарлинг дерзко выставил трость, будто шпагу, и вызвал шакала на дуэль. Отец давно мертв. Кто защитит ее сейчас? – Чего ты хочешь? – Вопрос выходит хриплым: Венди невольно ежится, когда мартовский ветер проскальзывает в широкие петли шарфа. Феликс наклоняется ближе, почти нос к носу: – Хотел проводить. Небезопасно. – Хватит. Ты ни словом со мной не обмолвился с тех самых пор, как мы спустились с корабля. Избегал, после случая с Тутлзом. А теперь имеешь наглость заявлять, что тебе не все равно не мою сохранность. – Избегал? – Феликс выгибает бровь. – Не я бегаю к монастырю три раза в неделю. Щеки Венди опаляет кусачим жаром, взгляд ищет что-то невозможно интересное в облупившейся поверхности скамьи. Все же заметил. Феликс смеется. – Мне было важно удостовериться, что вы в порядке. – Брось, – прерывает резко, опустив ногу со скамейки, переведя взгляд на пустую дорогу. – Это Нибзу шесть, малой еще, можешь запудрить голову. Ноет каждый раз, как увидит, спрашивает, когда зайдешь. Венди молчит, ощущая, как стыд накатывает лавиной, заставляя задыхаться под собственной толщей. Оправдаться? Без толку, Феликс прав: как бы сильно она ни старалась, они – единственная семья, что у нее осталась. – Поэтому ты со мной даже не здороваешься? – Упираясь взглядом в чужой профиль. – Стараешься приходить в библиотеку раньше, пока меня нет, говоришь только с Белль. Для чего ты вообще туда ходишь, если… – Если даже не умею читать? – Феликс скалится, разворачивая голову к ней. – Скажи это, Дарлинг. Удивлена, что я не тупой. – Я не… – Кожа на щеках горит еще жарче, фонарем высвечивая стыд вперемешку с раздражением на лице. – Извини. – Оставь. – Грейс видела тебя на АР, – осторожно начинает Венди, – говорит, ты один из лучших. Литература, которую ты берешь, это… – Суешь нос в чужие карточки? – Феликс, я же извинилась! – Проехали. – Молодой человек опускает голову, обнажая ряд неровных верхних зубов. – Теперь спросишь про чертежи? Низкий каблук ударяется о плитку пешеходной дорожки. С нее хватит, а он отвечать явно не намерен. Венди открывает рот, чтобы пожелать Феликсу доброй ночи и поблагодарить за вечернюю прогулку, когда последний, наигравшись, бросает: – Хочу убраться отсюда. Венди смотрит на него сверху вниз и хочет разразиться издевательским хохотом, таким, за который ее всегда ругали. Хочет напомнить о том, что без магии Пэна он отсюда живым не выберется, и что псу уместней было бы проследовать за хозяином. Венди крутит ответ в голове, пытается ударить, пусть и словесно, ищет истинный замысел. Но глаза Феликса – две зеркально чистые склеры. – Ты видел, что стало с Тутлзом. Это невозможно. – Возможно. – Потерянный делает паузу, переводит взгляд к окну на третьем этаже: – С твоей помощью, – чуть скривив рот, – пташка.