блаженное забвение

Ручка поддается не сразу. Венди медленно открывает дверь, просовывает светловолосую шевелюру в проем, различая в плохо освещенном помещении кривоватые ряды книжных стеллажей. Библиотека пахнет пылью, древесной мукой, плесенью и сладкой ванилью. За кафедрой выдачи никого. – Простите? Мисс Френч? Стойка – пять формулярных стеллажей, пара каталожных и скромный демонтсрационник с расписанием внеучебных занятий, датой сбора книжного клуба и упоминанием продажи эксклюзивных черничных пирогов по средам У Бабушки. Венди осматривает стойку, отмечая мерный отсчет стрелки настенных часов. Может, она опоздала? Кожа новенького рюкзака, второе отделение, вдвое сложенный лист. «Требуется помощник библиотекаря. По вопросам обращаться к мисс Белль Френч в рабочие часы с десяти до восьми, Башня с часами, первый этаж». Половина четвертого, четверг. Венди поджимает губы: что, если сегодня у нее выходной? Ногтевой пластиной большого пальца правой руки между зубов. Глупость какая, тогда библиотека не была бы открыта. Два шага вперед, разворот и назад – и так, пока не принято решение подождать пять минут и отправиться домой. Венди скрещивает руки на груди, стягивает к центру противоположные стороны кардигана: может, стоит поискать мисс Френч в глубине зала? Обзор с кафедры – два стеллажа поперек помещения, дальше пара этажерок идут вкруг, посередине три читательских стола, соединенных вместе. Из-за вчерашнего книжного клуба, прикидывает Венди. Белль Френч выныривает из бездны книжных полок стуком устойчиво-квадратных каблуков, плотной тканью бордовых колготок и зеленой юбкой многим короче, чем Венди когда бы то ни было могла себе позволить. Сказать по правде, она не против примерить нечто подобное, но зудяще-знакомый голос тетки в сознании кричит о вопиющей неприемлемости. Девушка, усмехнувшись, одергивает его, вспоминая, как провела последний век в одной сорочке на острове битком набитом юными «джентльменами». – Венди? Не слышала, как ты вошла, – книга в руках Белль захлопывается, оставляя в воздухе частицы серой пыли. Белые зубы в немного смазано-бордовой окантовке губ, россыпь морщин у карих глаз. – Как твои дела? – Френч врастает в стойку с другой стороны, книга корешком исчезает в сумке. Обложка – натуральная кожа, щербины-символы, подобные Венди видит впервые. Скошенность замысловатых вензелей смердит магией, морозом проходит по коже. Фолиант явно не из библиотечного каталога. – Все в порядке, благодарю, – тянет улыбку последняя. – Уже обустроилась? Как Джон с Майклом? После исчезновения... – Белль мешкает, отведя глаза. – Из-за последних событий в городе совсем не было времени заскочить к вам. – У нас все замечательно, – ложь льется легко, мешает только напряженное растирание левой ладонью правой. Венди придвигается к стойке ближе, опускает руки ниже. – И дома, и в школе. Да и Генри всегда рядом, если что-то понадобится. Улыбка Белль становится шире. Бинго. – Верно, Генри – мастер в плане гостеприимства. – Ага, – на удивление напористый, если быть более точной. Венди медлит, перекатываясь с носков на пятки. – Так вот, мисс Френч… – Белль, – кротким смешком, отмахнувшись ладонью. – Белль… я по объявлению. Приподнятые вверх брови, неровный круг пухлых губ. Венди кажется, будто Белль и вовсе забыла о том, что нуждалась в помощнице, пока последняя не выдает: – Венди! – Имя вылетает шумно, стирая тревожную морщинку со лба брюнетки, скидывая усталость последней недели. – Ты ужасно меня выручишь. Лавка Румпеля требует присмотра, а мне б не хотелось, чтобы библиотека пустовала слишком долго. Мало ли, – Белль пожимает плечами, зафиксировав на лице благодарную улыбку, – никогда не знаешь, кто сюда заглянет. Дарлинг открывает было рот, чтобы возразить, когда осознание безупречной легкости, с которой она получила работу, находит на нее парой заторможенных хлопков ресницами. Вот так просто? Вот так просто – звание младшей ассистентки библиотекаря и возможность отсутствовать дома с четырех до восьми без фальшивой на то причины. Я позанимаюсь у Грейс. Генри обещал показать мне его «секретное» место в лесу. Задержусь в библиотеке, Мэри Маргарет хочет подтянуть французский после уроков. Джон – кивок и морщинка меж бровей, предупреждение быть осторожнее, Майкл – ровный ряд зубов-жемчужин в искренней улыбке, пожелание хорошо провести время. Стыд пронзает до самых ребер, Венди до ужаса не хочется врать братьям, но находиться с ними в одном помещении невыносимо. Джон отвозит и встречает со школы, находящейся в десяти минутах ходьбы от съемной квартиры, сопровождает на прогулках и не позволят выходить за продуктами самостоятельно. Майкл по несколько раз показывает, как использовать мобильный телефон, переспрашивая, запомнила ли она или остались вопросы. Поначалу – приятное осознание чужого неравнодушия, впоследствии – горький осадок, ядом отливающий нелестные высказывания на кончике языка. Не спасли и их отлучки в Бостон: Джон работает удаленно, появляется в офисе два раза в неделю, а Майкл приезжает вечером пятницы и остается на все выходные. Через месяц губы из улыбки превращаются в уродливый оскал, прорезаются первые препирательства, закатанные глаза. Братская ферула сдавливает виски, сжимает ладони, раскорчевывает сухой струп: Джон и Майкл хотят вернуть сестру, не желая мириться с тем «браком», что был доставлен с острова. Объявление Белль – спасительная случайность, сулящая отсутствие потребности вступать в стычки с братьями, скрывающая слишком частые походы на третью улицу, со стороны которой открывается панорамный обзор на монастырь бывших фей. Венди избегает взгляда Динь, поспешно уходит, завидев силуэт последней на ступенях здания. У ржавеющих стоек качелей она различает долговязые тела Близнецов, в окне первого этажа на широком подоконнике – слишком крупные для детского головы уши Проныры и шевелюру Кудряша, у балясин лестницы, перекинувшись всем корпусом – конопатого Нибза. Венди кусает губы: он все еще кричит по ночам? Опустив плечи, Венди вспоминает слова Эммы. Очевидно, героини тоже врут.

***

– Отец говорит, что GPA в любом случае поддерживать стоит. Грейс облокачивается на стеллаж, выставив вперед руки, на них два тома по истории английского костюма и пара методичек по работе с выкройками. Венди пробегает глазами по полке. Вот она. – Не думаю, что тебе есть о чем беспокоиться, – в подтверждении слов девушка поднимает уголки губ вверх, вытягивая с полки томик Блейка, – твой балл один из самых высоких по школе. Стопка в руках Грейс увеличивается на одну книгу, замечание подруги – румянцем на щеках, в котором Венди узнает себя. Правда, тогда ей было многим меньше, и краснеть приходилось совсем по другим причинам. – Белль отметит тебя. – Остаешься? – Смена начнется через полчаса, успею прибраться, – кивком в сторону читательского стола, освободившегося от учебников и тетрадей несколькими минутами ранее. Выдавленное на глубоком выдохе: – Спасибо еще раз. – Глупости, – Грейс неуклюже обхватывает книги одной рукой, подтягивая лямку рюкзака второй, – мне только в радость помочь. Венди хочет заставить себя в это поверить. Дарлинг хороша во французском (даром, что леди), ее GPA стремится к 3.00, а в белоснежных углах листов с тестовыми заданиями красуются резко выведенные алым C, чуть реже – B. Наклон головы – сожаления в дальний угол сознания, утромбовав знакомым «колледж мне все равно не светит». Скрежет металлических ножек, глухой стук приземлившейся на поверхность стола книги. Любопытство в карамельных зрачках Грейс, поднятые брови Венди: жители Сторибрука появляются в читательных залах библиотеки чуть чаще, чем «никогда». Дарлинг вытягивает с полки две увесистые энциклопедии, открывает обзор, невольно отодвигаясь под напором плеча подруги. Ох. Темные потертые джинсы, болотного оттенка свитер. Спина – сгорбленный хребет, слишком низко над книгой, длинные неестественно вытянутые ноги. Он сидит левой, не изуродованной шрамом, стороной лица, и вписывается в библиотечное мироздание как влитой. За ухом, вверх по всклоченным прядям кожаная тесьма, пара деревянных бусин, совиные перья, один вид которых отзывается удушливой щекоткой на слизистых. – Что он здесь забыл? – Шепотом-шипением под самый нос. – Знаешь его? – Венди невольно вздрагивает, вспомнив о присутствии Грейс. – Это Феликс, он… – Один из Потерянных? – Кроткий кивок, взгляд прикован к спутанно-пшеничной шевелюре. – А я гадала, откуда он появился. Видела его на AP. Все хорошо? – Да, я… – Кровь отливает от щек и куда-то к вискам, ухающим барабаном в перепонки. Сказанное доходит не сразу, проясняется в сознании с возможностью сделать очередной вдох: – Где ты его видела? – На AP, вроде он один из лучших на курсе. Венди, – горячая ладонь Грейс касается ее плеча, – ты точно в порядке? Отвечать не приходится. Голова Феликса поворачивается в их направлении, и девушки с трудом успевают исчезнуть, спрятавшись за массивные полки стеллажей. У него всегда был отвратительно хорошо развитый слух. Сердцебиение – комом в горле, пеленой воспоминания об оглушающе громко треснувшей ветке под ступней. Поднятый вверх уголок губ, кончиком языка по сильно выступающим клыкам – Венди не нужно видеть его лицо, чтобы узнать эту гримасу. Грейс поджимает губы, сдерживая вырывающийся смешок. Быстрый взгляд в сторону Венди, и улыбка сползает с лица. Она еще дважды спрашивает подругу о самочувствии и направляется к стойке насупившись, на прощание бросив обещание обязательно позвонить вечером. Венди зачем-то кивает, размышляя о необходимости отключить телефон. Девушка поспешно кладет книги на место, избегая любой щели, открывающей обзор по ту сторону стеллажа. Венди начинает бесцельно выдвигать и задвигать на место стулья по периметру. Что Феликс делает в библиотеке? Она ни разу не видела его с происшествия с Тутлзом у границы. В школе они не сталкивались, но Грейс уверена, что видела его на курсах. Пальцы замирают на спинке стула, губы Венди приоткрываются в откровенном неверии. Феликс умеет читать? Все мальчишки на острове они ведь просто… просто сироты. Порою абсолютно безмозглые, удачей (или ее нехваткой) затесавшиеся на остров. Только не правая рука Пэна, не его цепной прихвостень. Научился, пока был здесь? Первая рабочая неделя, как часто он бывает в библиотеке? Венди сверяется с небольшим циферблатом часов на запястье – нужно вернуться за стойку, прежде чем уйдет Белль. Вернуться через второй читательный зал. Тот, где Феликс. Короткие ногти судорожно цепляют пересохшую кожу губ, тошнота застревает на уровне диафрагмы, ползет выше. Спиной к стеллажу, глазами к каждой красной книге. Венди насчитывает двадцать четыре, делает вдох и выдох, когда находит очередную, пытаясь успокоить заигравшийся пульс. – Ничего он мне здесь не сделает, – шепотом, достаточно громко, чтобы поверить. Венди крепко сжимает веки, правой ладонью к груди, выходя из укрытия и корпусом в сторону читательного зала. Распахивает глаза. В воздухе раздается грохот входной двери. Стол, за которым сидел Феликс, пустует.

***

– Вот ты где! Белль встречает Венди тяжелым перестуком каблуков, спешно натянутым поверх невесомого шифона рубашки пальто. Ладони Френч замирают, едва выправив правый лацкан: – Эй, – пальцами в чужое плечо, в нос ударяет знакомый сладковатый запах свежего огуречного сока. Так пахли листья фиалок на острове. – Ты такая бледная, словно призрака увидела. Точнее и не скажешь. Венди переводит пустой взгляд с бордовых полусапожек за спину Белль, рыщет глазами между папками картотек и холдеров. Двадцать первый век, электронные базы многим удобнее, но любой из них чернила ближе, чем клавиши. Какая значится за Феликсом? Учет ведется по наименованиям и датам, отыскать его будет не так уж и трудно. – Ты это из-за Феликса, верно? Присутствие Белль становится ощутимо тягостным, тонкая шерсть перчатки переливом мелких иголок над ее пятерней. Венди хочет сбросить ладонь, попросить не вмешиваться не в свое дело и больше не пускать подобное общество в стены библиотеки. Дарлинг сердится на себя, незаметно прикусив нижнюю губу изнутри. Пташка, у тебя на лице все написано, пора бы уже научиться врать. – Не ожидала встретить его здесь, – едва разжимая зубы. Сочувствие Белль – мягко стиснутая ладонь, укол смущения от былого негодования. – Обычно он заходит сюда днем, до начала работы. – Венди сводит брови к переносице, что не ускользает от внимания собеседницы. Белль поясняет: – Дэвид видел его в автомастерской Тиллмана. Его первые посещения вызывали у меня сомнения, но потом я поняла, – она пожимает плечами, – никакой опасности от Феликса не исходит. Всегда вежлив, книги возвращает вовремя и в безукоризненном состоянии. Несколько раз я пыталась разузнать больше, но его не назовешь разговорчивым. Мутная пелена накрывает взгляд Белль, давление ладони ослабевает, давая понять, что они говорят о совсем разных людях. У Венди язык чешется назвать ее дурой. Белль моргает, сбрасывает груз воспоминаний о ком-то, кого Дарлинг не хотелось бы и знать: – Если это проблема – я пойму и… – Все в порядке, – неподобающе леди перебивает Венди. – Уверена, – натянув учтивую улыбку на лицо, – нам с Феликсом делить нечего. Кивок, безупречные зуб в окантовке губ цвета бургунди – девушке кажется, будто в глазах Френч проскальзывает нечто похожее на гордость. Так на нее смотрела мать, когда узнала о мальчишке, что Венди приютила в подсобном помещении их особняка. Бедный, бедный Бей. Уход Белль – плотно затянутый на шее узел шелкового шарфа, просьба продублировать сегодняшние данные в электронную базу и сменить афишу читательского клуба на следующий месяц. Венди обязательно этим займется, а пока на склере болотного оттенка радужки мелькают корешки папок, страницы каталога, номер единственно нужной карточки. Стюарт «Интегральное исчисление». Бишоп «Общий курс геометрии». Джон Стейнбек «Гроздья гнева». Выбор Феликса, и правда, не вызывает подозрений. Литература базовой и продвинутой программы, из необычного – Эрвин Панофский «Готическая архитектура и схоластика» и «Очерки по искусству средневековья» Ференци. Нишевая направленность, которую Венди едва находит занимательной. Девушка нервно перебирает ногтями собственный скальп, исправляя очередную допущенную ошибку в таблице. В голове не укладывается: Феликс умеет читать (очевидно, и писать), ходит в библиотеку и посещает продвинутые курсы. Зачем ему это?

***

Итоговый тест по истории выпадает на пятницу. Мгновение до звонка, и долговязая фигура Феликса в два шага занимает один из пустующих столов в первом ряду. Карандаш из кармана толстовки, капюшон, скрывающий спутанные волосы, сгорбленная осанка – удивление сменяется колючим желанием прожечь в его спине дыру. Венди пропускает мимо ушей инструкцию учителя, смешивает в голове даты и имена деятелей искусств, выводя графитовым концом бездумные круги у перечня букв и цифр. Присутствие Феликса зудом по коже, отчаянной потребностью заглянуть в зрачки, напоминающие патину на медном сервизе, доставшимся еще от прабабушки. Венди подташнивает – что, если вместо сизых склер на нее уставятся ядовито-зеленые? Очередная шутка Пэна? Голова Феликса опущена низко, ладонь с карандашом удивительно легко стремиться от одного вопроса к другому, и он совсем не ощущает докучливо-бесстыжий взгляд девушки. Или просто хорошо притворяется. Скрип стула, готовый лист с ответами на учительском столе за двадцать минут до окончания занятий, а на прощение – кроткий кивок в сторону сидящей у выхода Авы Зиммер, поспешно выпрямившей спину и обнажившей ямочки на раскрасневшихся от чужого внимания щеках. Карандаш в пальцах Венди выдает несвойственный треск: девушка воображает, как зазвучал бы череп Авы, приложи она его к лаковой поверхности стола. Результаты теста появляются на доске через неделю. Венди едва переходит необходимый порог. Феликс получает высший балл на курсе.