Peccatum

— Мне нужно десять оборотов… — трясущимися руками подняв маховик времени на уровень глаз, прошептал Сол Крокер, тяжело сглотнув. — Или одиннадцать? Игривый солнечный лучик проскользнул сквозь щель между тяжёлыми портьерами, беспечно прогуливаясь по полу пыльной мастерской и исчезая у книжного стеллажа. Мужчина судорожно закусил губу, сомневаясь в своих расчётах. Это был уже третий самодельный механизм за эту весну, хотя за окном только начал расцветать май. Меньше недели назад пал Тёмный лорд, но это никак не повлияло на попытки Сола найти все ошибки прошлого и вернуть себе потерянную во времена смуты жену. Пальцы снова дрогнули от волнения. Сердце бешено стучало, заглушая все звуки вокруг. В этот раз у него точно должно получиться. Утекающие сквозь пальцы дни забирают его молодость, а вместе с этим и способность тела переносить путешествия во времени. Посвятив всю свою жизнь работе в Отделе тайн, изучению маховиков и их механизмов действия, Крокер не получил ничего. Министерство предало его, не став даже разыскивать Маргарет. Они ссылались на бесчисленные потери и нехватку ресурсов. Они оправдывали своё бездействие тяжёлой ситуацией в стране и бесконечным количеством пропавших. Следовало с самого начала действовать самому. Тогда было бы куда меньше рисков и больше возможностей найти её до трагедии. Несмотря на то, что десятки попыток претерпели провал, Сол был упорным и талантливым, ему должно было хватить знаний и опыта, чтобы разгадать все секреты магии времени. И сегодня в его ладонях находился лучший экземпляр из всех, что он смог сделать. Сейчас или никогда. Отступать уже поздно. Он и так нарушил больше сотни действующих законов, и терять ему больше нечего. — Раз, два… — Крокер считал вслух, чувствуя, как с каждым оборотом золотого кольца внутри всё трепещет. Провернув последний раз механизм маховика, Сол судорожно наблюдал, как время вокруг потекло вспять. Солнечный свет стягивался с запада на восток, исчезая в окне и появляясь вновь. Но в какой-то момент тени, плывущие по стенам, сгустились, обретая очертания щупалец, и устремились к учёному. Сол не смог пошевелиться, его ноги, казалось, прилипли к полу, а мышцы одеревенели. Страх распространился по организму сдавливающими импульсами, когда серое облачное месиво подплыло к щиколоткам, клубясь между ступней. Холодный пот проступил вдоль позвоночника, скатываясь вниз по спине. Дыхание перехватило, когда мутное облако поднялось выше, опоясывая талию и обволакивая тело. Неподдельный ужас сдавил горло, а зрение заволокло графитовой пеленой. Тишина. Пустота. Паника вперемешку с подступающей истерикой. Внутри кромешной тьмы проявились тонкие, еле уловимые краски, растекающиеся цветной дымчатой вуалью. Они постепенно концентрировались в человеческие незнакомые образы, объятые лёгким сиянием. Карамельно-шоколадный цвет вырисовывал строгие очертания высокой мулатки с мягкими чертами лица и изящно поправляющей длинные прямые волосы. Зелено-изумрудный оттенок очертил высокого худого мужчину с жадностью в глазах и угловатой фигурой. А красно-рубиновый изображал юную очаровательную блондинку, призывно склоняющуюся вперёд и манящую к себе пальцем. Обернувшись вокруг собственной оси, Крокер насчитал семь разных, совсем не похожих друг на друга образов. Каждый со своей пленительностью и неоспоримым притягательным шармом. Завораживающая палитра мерцающих ярких цветов, которая взывала к самым порочным и страшным желаниям, скрытым в душе. Прекрасно и одновременно пугающе. Но чем больше Сол всматривался в притягательные лица, тем сильнее они менялись. Идеально ровная кожа обвисала и плавилась, стекая по скелетам рваными ошмётками. От былых улыбок и красоты не осталось ни единого следа. У прежде доброжелательного и милого старика изо рта вывалился длиннющий серый язык, с которого стекала ядовитая слюна, разъедающая пространство. А сапфировые глаза маленькой девочки вытекали из глазниц мерзкой липкой слизью. Она открыла рот, и детский визг заполнил всё нутро до основания, принося с собой отчаяние и безысходность. Отравленный воздух сконцентрировался в лёгких, разъедая их изнутри. Крокер ощущал, что готов рухнуть на колени, расплакавшись и рассмеявшись одновременно, но оцепенение не позволяло пошевелиться. Пёстрый хоровод образов вокруг него начал смешиваться, издавая душераздирающие стоны и нечеловеческие крики. Им будто стало больно и страшно намного сильнее, чем самому Солу. Все человеческие черты вновь обратились буйной рекой красок, бурлящей в бешеном водовороте. Их вопли разрывали сознание и утяжеляли разум, не допуская ни одной мысли в голову. Череп должно было разорвать от звуков и ауры, клубящихся в пространстве. Острые муки ломали тело, удушающе воздействуя на разум. А чужие страдания сущностей, уже даже издали не напоминающих людей, ощущались сотней ножей, медленно пронзающих плоть. Но всё исчезло в один миг, когда среди небытия возник тёмно-коричневый кувшин. Он появился из пустоты, вбирая в себя все цвета, истошно сопротивляющиеся его притяжению. Но силы противостояния не были равными с самого начала. Поэтому неоднородный пёстрый вихрь нехотя стянулся за кромку глиняной ёмкости. Горлышко сосуда затянулось, запечатавшись наглухо. Внутри зародилось какое-то необъяснимое умиротворение. Воцаряющаяся вокруг тишина уже не казалась такой пугающей. Глядя на заполнившийся кувшин, Сол чувствовал облегчение. Он уже совершенно забыл, что совсем недавно преследовал личную цель в этом путешествии. Крокер заблудился где-то в вихрях времени, даже не понимая, что именно посмел лицезреть. Его тело ощущало усталость, а перед глазами восходили и опускались десятки тысяч солнц. Жажды и голода, казалось, не существовало, пока кровавые закаты исчезали в никуда. Его вестибулярный аппарат уже давно ретировался, не различая верх и низ, не говоря уж про стороны света. Сол сомневался, что место, куда он случайно угодил, вообще можно идентифицировать. Он видел, как темнеет глина, и на ёмкости появляются первые мелкие трещины, из которых наперебой проглядывали краски, выпуская тонкие лучики наружу. Незримая сила, исходящая от кувшина, внушала беспокойство, что рано или поздно содержимое вырвется наружу, растерзав случайного свидетеля. Память как ластиком стёрли, уничтожая все моральные устои и ценности. В этом безумном течении суток, недель и столетий Сол почти потерял рассудок, умоляя судьбу выбраться из бесконечности рассветов и закатов. И его молитвы были услышаны, но реализовались совсем не так, как он представлял. Избавление не всегда праведно и приносит покой душе — иногда выворачивает её наизнанку. В поле зрения возник молодой человек в мантии. Лицо его было невозможно различить, однако зелёные глаза блеснули из-под капюшона, вызывая покалывание где-то в желудке. Незнакомец сделал несколько шагов, пытаясь сориентироваться, и по неосторожности задел кувшин. Тот со звоном раскололся на крупные острые осколки, выпуская всё содержимое наружу. Обжигающий холод проник куда-то под кожу, разлагая клетки, пока молодой человек, возникший из ниоткуда, растерянно смотрел на свои труды. Его шею обхватила багрово-красная рука, сдавливая горло. Юноша захрипел, а радужка глаз заполнилась рубиновым цветом. Вокруг начали проявляться тёмные стены и горящие факелы. Солу показалось на миг, что он наконец-то вернулся в реальность, но взгляд на собственные руки остудил его пыл: почти прозрачные, словно у приведения. Молодой человек оправил зелёно-серебряный галстук и опасно ухмыльнулся, направляясь куда-то по коридору. Это было его время. Его настоящее, но не Крокера. Клубы разноцветного дыма расползлись в стороны, исчезая из поля зрения и оставляя учёного в одиночестве. Сделав пару шагов по коридору, мужчина остановился, услышав позади короткие семенящие шаги. Звонкий стук каблуков отражался в черепной коробке эхом ровно до тех пор, пока сквозь него не прошла миловидная хрупкая девушка с пышными волнистыми волосами. Непонимание и замешательство накрыло Сола, и он не нашёл ничего лучше, чем последовать за ней. Он узнал её. Героиня войны, Гермиона Грейнджер. Её лицо «светилось» во всех газетах и изданиях, а значит, он пребывал неподалеку от своего дня отправления. Ему было необходимо понимание хотя бы года, в котором Крокер сейчас находится, ибо остатки сознания бились в предсмертных конвульсиях, пытаясь осознать, как его тело угодило в столь сложный временной коллапс. — Ты заблудилась? — поинтересовалась Гермиона, наткнувшись на девочку с сине-голубыми глазами. — С какого ты факультета? — было видно, что каждая новая фраза давалась ей всё тяжелее. — Давай я тебя провожу. Хотелось кричать. Она понятия не имела, с каким монстром ведёт диалог. Её нужно было остановить, но голос иссяк. Маленькая девочка с плюшевой черепахой в руках лукаво улыбнулась, поднимая глаза на свою собеседницу. И он узнал этого ребенка. То самое дитя, которое оглушило его своим визгом много солнц назад. — Помоги мне, — негромкий уставший тонкий голос прорезал все нейроны в теле, заставляя ноги подкоситься. Даже будучи невидимым и отстранённым от этого диалога, Крокер чувствовал, как боль и апатия закрадываются в душу. Холодная когтистая лапа царапала нутро, пытаясь уничтожить каждый дюйм внутри тела. Разум молил и кричал о побеге, но был ли смысл бежать? Он бесплотен. Он потерян и беспомощен. Девочка схватилась за руку гриффиндорки, втягивая воздух столь глубоко, словно от этого зависит её жизнь. Не прошло и пары секунд, как из глаз юной героини хлынули слёзы. Она задыхалась, излучая только уныние и скорбь. Её ноги дрогнули, и Грейнджер рухнула на холодные камни, даже не пытаясь смягчить своё падение. — Я голодна, — протянув руку к её лицу, проговорила девочка. — Ты должна помочь мне. Она бесцеремонно зарылась пальцами в каштановые волны волос, разглаживая их пальцами. Кажется, её развлекал соленый водопад, струящийся по щекам обладательницы ордена Мерлина. На детском лице проступило наслаждение, когда Гермиона всхлипнула, захлёбываясь собственными слезами. — Вы такие скучные, такие глупые, — лениво протянула маленькая девочка, накручивая чужую прядь на палец. — Магглы, маги, — запутываясь пальцами в пышных прядях Грейнджер, протянула она, — но на вкус вы все одинаковы. Так есть ли разница? Ком встал поперёк горла от цинизма и самодовольства в словах, сказанных тонким детским голоском. Складывалось впечатление, что это говорила престарелая женщина, возрастом не меньше тысячи лет, преисполненная своеобразной извращённой мудростью и пренебрежением. — Ты должна помочь мне, — вновь повторила девочка, обхватывая руками лицо напротив. — Ты всё сможешь исправить. Гермиона только монотонно кивнула, словно в трансе. По её лицу было невозможно понять, осознает ли она происходящее. Её глаза не выражали никаких эмоций. Даже обладая минимальной эмпатией, можно было ощутить, насколько девушке больно: словно прямо сейчас её кости крошили в порошок, развеивая по ветру. — Я могу, — машинально кивая, согласилась Грейнджер. — Я всё могу. Неподдельный ужас проник глубоко в мысли от собственного бездействия. Сол не мог подать ни единого знака и смотрел, как безропотно сильная, упрямая волшебница без какого-либо сопротивления направилась к лестнице, удерживая в своей ладони крохотную руку с кожей синеватого цвета. — Ты всё делаешь правильно, — твердила девочка, сжимая плюшевую черепаху сильнее. — Это лучший выбор. Покорность. Шаги по лестнице звенели в ушах приговором. Согласие. Молчание юной ведьмы и ликование девочки в комплексе выглядели трагично. Убеждённость. Концентрированная аура упадка затмевала почти все личные эмоции, зарождающиеся внутри. Неумолимая уверенность Гермионы в собственных планах выбивала из груди весь воздух. Сол чувствовал, что всё происходящее противоестественно и неправильно. Но увидев, как волшебница отрешённым взглядом смотрит вниз с края башни, захотел взвыть. Это было несправедливо и неправильно. Она не заслуживала закончить жизнь именно так. Но его крик никто не услышал. Только маленькая девочка с сапфирово-синими глазами растянула губы в широкой улыбке, бросив на него взгляд исподлобья. Крокер ощутил, что она знает о его присутствии. Она точно его видела и ехидно продемонстрировала маленькие зубки. — Помоги мне, — повторила она, отпуская руку зомбированной ведьмы и пронзая взглядом случайного свидетеля. — Сделай, что требуется. Грейнджер шагнула вперёд, а пространство сжалось до маленькой чёрной точки, выплевывая неудачливого учёного. Он упёрся руками в лакированный пол родного дома, нервно хватая ртом воздух. Маховик пару раз прокрутился вокруг собственной оси в ярде от него и с глухим звоном упал на пол. Сол прикрыл глаза. Всё произошедшее было немыслимо. Один разбитый кувшин за чертогом мироздания не мог так сильно воздействовать на людей. Правда? Подскочив с колен, Крокер бросился к полке с книгами, судорожно вчитываясь во всё, что попадалось под руку. Кисти бил тремор ещё сильнее, чем до рокового путешествия. Он бросал книги под ноги, не находя ничего ценного, пока не наткнулся на толстый потрепанный переплёт, который часто читала перед сном его супруга. Он пролистал маггловское творение со скепсисом, выискивая хоть какие-то упоминания помутнения рассудка.

«Не возноси себя в помыслах души твоей, чтобы душа твоя не была растерзана, как вол».

«Беги от греха, как от лица змея; ибо, если подойдешь к нему, он ужалит тебя. Зубы его – зубы львиные, которые умерщвляют души людей».

Сердце почти остановилось. Неужели писания в маггловских старинных книжках могут быть правдой? Неужели чудовища, пожирающие душу, существуют на самом деле? Паническая волна растеклась по телу раньше, чем выводы смогли достигнуть всех нейронов в организме. Осознание, словно лавина, обрушилось на мысли, утяжеляя тело. Абсолютно эфемерные суеверия магглов имели плоть и кровь. Они имели воплощение и вышли в мир голодными и озлобленными из-за долгого, возможно, многовекового заточения. Крокер перестал считать, когда появление солнца перевалило за несколько тысяч раз, а значит, он застрял с вазой один на один на семь столетий. Возможно, и дольше. Он видел. Он знал об их существовании. Он находился на расстоянии вытянутой руки от источника всех бед этого мира. И теперь всё это на свободе. Они будут хозяйничать, проникая во все закоулки и тёмные щели. Они будут уничтожать и буйствовать. Их власть неизмерима, а сила неподвластна разуму. Каждое суеверие мира, отгороженного от магии, имело правдивые истоки. Утверждения, казавшиеся глупыми и неразумными, были слишком похожи на правду: грехи существуют. Они притягательны и страшны. Они обладают непостижимой властью над мыслями и чувствами. И они голодны. До безумия голодны. Дыхание спёрло. Сол видел то, что не должен был. И что было гораздо хуже: это никого не пугало. Он всего лишь безропотный свидетель, который никак не сможет помешать грядущему. Дверь разлетелась на щепки до того, как рассуждения в голове достигли конечной точки. — Сол Крокер, вы задержаны за незаконные путешествия во времени! — грубый властный голос проскандировал заученные слова. — Если вы окажите сопротивление, то мы применим силу! — Вы не понимаете! — выронив книгу от неожиданности, протараторил он. — Он разбил кувшин! — Все ваши слова могут быть использованы против вас в суде, — безразлично произнес аврор. — Бросьте палочку и поднимите руки! — Вы не знаете, что несёте! Я видел, она убила её! Я видел! — Вы арестованы по обвинению в незаконном использовании самодельных маховиков времени и нескольких попытках возрождения Тёмного лорда! Поднимите руки, чтобы я их видел!