***
Малфой тяжело выдохнул и влил в себя очередную стопку. Жидкость шоколадно-бордового цвета обожгла горло, и по шее поползли неприятные спазмы. Вкус кисловатой гари и ржавчины оседал на языке, но это всё равно было куда лучше, чем запах. В хорошем виски можно различить нотки дуба, цветов или мёда, в сносном — отголоски трав или свежую грушу, а в том, что был налит в бутылку, стоящую напротив Драко, — спирт, перемешанный с подгнивающей рыбой. — Помнится, ты выглядел бодрее, когда вокруг гремели взрывы, — скучающе протянул Гнев, выкладывая маленькую картинку из ассорти орехов. — Детишки, избалованные хорошим алкоголем, напиваться не умеют и женятся не по воле случая. — Потому что нельзя выпить столько, сколько влезает в сущность, которой вообще пить не надо, — подавляя в себе рвотные позывы, буркнул аристократ. — Радуйся, что тебе нужно только пить, — запрокинув голову назад, иронично усмехнулся Порок, — иначе из-за количества употреблённых веществ ты бы отъехал часа два назад. Тут было сложно спорить. Дверь туалета, располагающаяся по правую сторону бара, скрипнула и вновь открылась. Уже знакомый мужчина в тёмно-зелёном пальто мельком взглянул на парочку, сидящую за стойкой, и поджал губы. Ему словно было неудобно каждый раз, когда он натыкался взглядом на Гнев, а потому, пошатнувшись, поспешил удалиться из зала. — И что ты ему сделал? — наполняя стакан снова, поинтересовался Малфой. — В нашем деле крайне популярны совместные проекты, поскольку аудитория во многом пересекается. Но, наверное, — поморщившись, протянул Гнев, — надо было спросить, прежде чем соваться на корпоративы и свадьбы. — Салазар… — закатив глаза, обронил Драко и опрокинул в себя алкоголь, а затем выдохнул. — Ты хоть кому-нибудь из своей семейки нравишься? — Ну-у-у… — скривившись, Грех покачал головой из стороны в сторону. — Нет. Пожалуй, нет. — Неудивительно. — Ой, — отмахнулся Порок, — кто бы говорил. Трахея горела, а желудок хаотично сжимался. Отвратительная высокоградусная жидкость уже начала мутить разум, но, видимо, этого всё еще было недостаточно для того, чтобы Драко достиг уровня дружелюбия, необходимого для бесед с Чревоугодием. Посмотрев на оставшееся содержимое бутылки, легилимент заметил какие-то крупицы, плавающие в нём. — Если я сдохну от этой мути, будет очень иронично, — хмыкнул он, чувствуя, как вестибулярный аппарат понемногу сдаёт. — Не преувеличивай, ты просто изнеженная задница, — зевнув, ответил Гнев. — Треть людей на Земле не заботится о том, что заливает себе в рот, и ничего. — Так мало? — удивлённо приподнял бровь Малфой. — Ещё треть просто не может пить, имея на то весомые причины: кто-то слишком стар, кто-то слишком молод, кто-то слишком болен. — Так говоришь, как будто людям больше заняться нечем, — пренебрежительно бросил Драко. — О-о-о, а ты уже подходишь к кондиции «за мир и добро», — рассмеялся Гнев. — Люди, в большинстве своём, идиоты, которые не понимают, как скоротечна их жизнь, и тратят её впустую на то, что им не нравится. Они учатся там, где им не нравятся. Они работают, потому что так надо. Они заводят семьи, потому что так принято в обществе, — в его голосе не было злорадства, только пренебрежение, — а потом они срываются и грязнут по уши в сексе, вине, азарте, пытаясь таким образом придать своей жизни хоть какой-то смысл. — Будто тебе он известен, — придвинув к себе бутылку, цокнул Драко. — А вот в этом и заключается прелесть замысла Создателя: сиди и гадай, пока не помрёшь. — Тогда ты определённо выиграл жизнь, потому что можешь гадать сколько угодно, — едко бросил аристократ, вдыхая ядовитые пары подобия алкоголя и наполняя стакан. — Ни болезней, ни страха смерти, ни зависимостей. Гнев подозрительно замолчал. Он склонил голову, внимательно разглядывая лицо собеседника, и на его губах появилась широкая улыбка. — Если я не специалист по попойкам, это не значит, что ты можешь меня обмануть, — подперев подбородок тыльной стороной ладони, медленно протянул он. — Попытаться стоило, — пожал плечами Малфой. А что ещё ему было делать? Он прекрасно понимал, что сколько бурды ни выпьет, всё равно едва ли сможет сравниться по душевности с бомжами. Судя по всему, Чревоугодие был не особо разговорчивым. А сталкивать двух интровертов, пусть и пьяных, — идея крайне сомнительная. Значит, стоило хотя бы попробовать разговорить скучающий Гнев. — Ты можешь спросить напрямую, — разворачиваясь спиной к барной стойке, Порок облокотился на неё, — раз уж всё равно должен мне трижды. — Я думал, у нас партнерство, — невинно бросил Драко. — Подходящее слово, — в его глазах мелькнули фиолетовые искорки. — Поэтому ты можешь просто спросить. — Чего ты от меня хочешь? — Меня не совсем устраивает баланс сил, — нехотя ответил Гнев. — Меня не устраивает главенствующая часть. — Ты говорил, что вас нельзя убить. — Убить нельзя. Можно поглотить, — принюхавшись, Грех недовольно свёл брови вместе. — Это не одно и тоже. Под кожей возникло волнующее покалывание, а в воздухе действительно появился странный сладковатый запах. Совсем тонкий, почти неуловимый, однако он умудрялся перебивать даже перегар и затхлость. Голоса вокруг стали понемногу стихать, приобретая весьма непривычную для этого места тональность. Слова будто стали более тягучими, а звуки — мягкими, больше напоминающими сахарную вату. — Это пахнет персиками? — недоуменно поинтересовался Малфой, сомневаясь в своей адекватности. — Мне пора, — вскочив на ноги, бросил Гнев. — Дальше ты сам, — развернувшись, он наткнулся на невысокую блондинку в красном платье и резко побелел. — Твою мать… Чувствуя лёгкую небрежность в своих движениях, Драко развернулся на стуле, придержавшись за край барной стойки. Миловидная девушка двадцати пяти лет со слегка растрёпанными волосами, завивающимися на концах, недовольно приподняла изящную бровь. В этом грязном баре она смотрелась ещё менее органично, чем сам Малфой. Идеальная бледная кожа без морщин, неровностей и родинок словно светилась, пробуждая жгучее желание к ней прикоснуться. Или встать на колени и начать вылизывать её туфли. — У тебя отвратительные манеры, — еле заметно поджав пухлые алые губы, девушка поправила волосы и перевела взгляд на легилимента, а затем обратно на Гнев. — Ты всё ещё тяготеешь к молодым мальчикам? Судя по манерам, красному платью и внезапно проснувшейся эрекции, это была Похоть собственной персоной. Драко вдохнул чуть глубже: его равновесие, изрядно пошатнувшееся из-за некачественного алкоголя и присутствия двоих Пороков рядом, выругалось матом и пнуло воображаемый стул. Скрыть свой возросший интерес от новой сущности тоже не получилось — на лице блондинки проскользнула двусмысленная улыбка, а при столкновении взглядами Малфой почувствовал, что напряжение ниже пояса только усилилось. — Меня хотя бы интересуют люди, — сдержанно ответил Гнев, мрачнея. — Какие твои годы, Джер, — обходя молодого человека, лениво бросила блондинка. Через мгновение её тело впечаталось в засаленную барную стойку с такой силой, что Малфой вздрогнул от неожиданности. Всё вокруг затопило знакомой удушающей ненавистью. От таких игр с настроением и гормонами желудок истерично сократился, и Драко вывернуло на пол. Единственное, что он успел сделать, это склониться в противоположную от Пороков сторону. Однако это никого не смутило, и обстановка не изменилась ни на грамм. — Не смей так ко мне обращаться, — процедил сквозь зубы Гнев, сдавливая хрупкую женскую шею. — Иначе что? — не меняя выражение лица, поинтересовалась Похоть. Достав платок, Малфой вытер рот и взял со стола закрытую бутылку с водой. Даже если бы он сейчас достал палочку и начал взрывать всё подряд, вряд ли кто-то из посетителей это заметил бы, так как от сущностей исходило такое немыслимое давление, что было непонятно, начнётся сейчас дебош или оргия. А возможно, и то и другое. Несколько раз прополоскав рот, Драко сплюнул в пустой стакан и отодвинул его от себя. — Ну же, — не выдержав затянувшегося молчания, продолжила Похоть, переходя на шёпот. — Давай, мы же оба знаем, что ты можешь. Под кожей Гнева проползло несколько красноватых импульсов, как будто кто-то чужой хозяйничал у него внутри. Девичьи губы слегка приоткрылись, и, несмотря на физическое ограничение, блондинка подалась вперёд, отчего её противник побелел ещё сильнее и, казалось, смутился. Он отвернулся и убрал руку с тонкой шеи, а Похоть только разочарованно цокнула языком. — Ничего не меняется даже спустя тысячи лет, — лениво бросила она и снова посмотрела на Драко. — Хорошо осведомлённый мальчик? — Его зовут Джер? — аристократ выпалил первое, что пришло в голову. — Плохо осведомлённый мальчик, — поправила себя она, а затем ее игриво-легкомысленное выражение лица сменило сосредоточенное. В её глазах пробежала пара красных искорок, и блондинка нахмурила брови, взглянув на Гнев, который всё ещё приходил в себя, неловко потирая затылок. — Где ты его откопал? — её тон стал угрожающим. — Она и так в ярости! — повысив голос, продолжила Похоть. — Ты представляешь, что с нами будет после очередного заключения в…. — Не будет заключения, — перебил её Порок, оправляя ворот пиджака. — Он — это выход. — Это дерьмовый выход, — сурово парировала она. — С тех пор, как ты вступил в наши ряды, все твои планы можно считать проваленными заранее. — Он раньше не был грехом? — удивлённо вставил Малфой, стараясь слушать блондинку как можно внимательнее, несмотря на шум в голове. — Заткнись, — сморщив нос, буркнула Похоть, и легилимент почувствовал, как все его мышцы сжались. Он уже и забыл, что Гнев так тоже когда-то делал. Вопроса, откуда здесь вообще взялась эта экспрессивная дамочка, не появилось в голове. Скорее всего, Чревоугодие задолбался наблюдать на протяжении почти двух часов рожи, которые портят пьяненькую атмосферу, и просто позвал буйную леди, чтобы она убрала отсюда двух нежеланных гостей. — Ты забыл, чем закончились твои идиотские идеи в прошлый раз? — недовольно продолжила блондинка. — Ленность вряд ли сказала бы тебе спасибо. — Я не собираюсь это с тобой обсуждать! — рявкнул Гнев. — Давай ты ещё заплачешь, — саркастично передразнила его Похоть. «Они как будто женаты тысячу лет, — Драко сам охренел от этой мысли. — А им вообще такое можно? Хотя кто им запретит… Если только непонятная Она». В голове всплыл разговор с Паркинсон и слова Гнева о том, что Грехи пришли в мир вместе с людьми. А до этого? Что было до этого? Неужели Создатель был один? К тому же, если он так сильно любил души, то не мог оставить их совсем в одиночестве. Возможно, Пэнси была не так далека от истины и есть кто-то ещё, ведь Вселенная оказалась не такой маленькой, как думают люди. Но эти размышления могут подождать. Происходящее перед глазами было куда интереснее. Гнев или Джер, Малфой пока не знал, можно ли ему так обозначить Порока, выглядел совершенно непривычно: он не юлил, не язвил и практически не прерывал бушующую леди. Но вот она, в свою очередь, выругалась от души на чём свет стоит. В какой-то момент волшебнику показалось, что земля под ногами начала дрожать. И неизвестно, чем бы закончилась женская тирада, если бы в дверь, ведущую на задний двор, не вошёл пьяненький мужчина в тёмно-зелёном пальто. Вселенная точно должна была схлопнуться. Однако вместо этого повисла тишина. Чревоугодие молча прошёл к барной стойке, взял пару бутылок самого дешёвого коньяка и оставил несколько смятых купюр на столешнице. — Можно, пожалуйста, потише? — слегка взволновано вдохнув, поинтересовался он. — Конечно, — приподняв ладони, более ровным тоном ответила Похоть. — Извини, — он кивнула в сторону Гнева, — он просто кретин. — Ты уже пять тысячелетий так говоришь, — пожал плечами смущённый алкоголик, прижимая бутылки к груди. — Я пройду, если никто не возражает, а то меня ждут. — Хорошо, — мягко улыбнулась блондинка и укоризненно взглянула на своего основного оппонента. — Придурок, блин, — она заняла стул неподалеку от Малфоя и тяжело выдохнула. — Ещё же и ты. К Драко вернулась возможность говорить ровно в тот момент, когда Чревоугодие выскользнул из зала, видимо, направившись к своим скучающим собеседникам без определённого места жительства. Вопросов в голове оказалось настолько много, что было непонятно, с какого начать. Совершенно точно не стоило спрашивать, в каких отношениях находятся Пороки, иначе шансы выбраться из этой заварушки живым у Малфоя опустятся ниже ноля. — Это его хобби? — выбрав самый безобидный из вопросов, аккуратно поинтересовался аристократ. — Это стиль жизни, — фыркнул Гнев. — Бродяжничество, алкоголизм, наркомания. — Ему просто нравится компания, от которой не несёт снобизмом, — снисходительно поправила его Похоть, — и поскольку Джер не сильно по мне скучал, — она склонила голову в сторону Драко, — значит, его маленький дружок чего-то хочет. — И я могу просто попросить? — вкрадчиво уточнил он. — Я хочу как минимум услышать вашу чудесную историю. — Как мне к вам обращаться? — собирая мысли в кучу, насколько это было возможно, с напускным спокойствием поинтересовался Малфой. — М-м-м, — Похоть снова обернулась на Гнев. — Ты хочешь взять его на роль Лести? У него не очень хорошо получается. — Ты живым его не выпустишь, да? — поджав губы, выдавил Порок. Вот эту паузу Драко вынес с трудом, и после дружелюбной женской улыбки предчувствие надвигающейся задницы только усилилось. Настолько ли вообще был ценен Нотт, чтобы рисковать своей жизнью? Хотя по сути Драко ходит по лезвию ножа последние три года. Только сейчас оно стало тоньше и острее. — Я тебе всё расскажу, — покорно склонив голову вперёд, выдавил сквозь зубы Гнев. — И-и-и? — с мягкой улыбкой протянула Похоть. — Блять… — проговорил Порок одними губами, а затем продолжил: — Извини, что я помог спереть твой осколок. Был не прав. Каюсь. — Ой, ну не перевирай, — отмахнулась блондинка и уже в более приподнятом настроении повернулась к Малфою: — Ева. — Относительно приятно, — наконец определив её манеру общения, ответил Драко. — Парень, на котором стоит ваша печать… Я могу его забрать? — Не уверена, что он может передвигаться самостоятельно, — хмыкнула блондинка. — У меня есть хотя бы одна причина отдать тебе то, что от него осталось? Драко посмотрел на Гнев, а тот в ответ только закатил глаза и снова беззвучно проматерился. Что бы там ни планировал этот засранец, аристократ уже прекрасно понял, что в конце этого плана вряд ли останется живым. Лишь вопрос времени. Это беспокоило Малфоя чуть больше, чем могильный камень, который нависал над ним каждый день. — Хорошо, я действительно всё расскажу, — обречённо бросил Грех в фиолетовом костюме. — Ладно. В этот момент на лице Похоти появилась многозначительная улыбка. Её взгляд прополз по легилименту, а затем она склонилась к собеседнику так близко, что вкус персиков осел на языке. — Сможешь соображать головой, тогда договорились. — В смысле? — непонимающе прищурился Драко, но вместо ответа девушка начала рассеиваться красным дымом. Проследив направление сгустившегося цветного облака, аристократ чуть не уронил челюсть на пол, когда Похоть вернулась в прежний вид в полу-ярде от входных дверей бара, в которых зависла Грейнджер. — Твою мать… — вырвалось у Малфоя. — Вот-вот, — равнодушно фыркнул Гнев. — А мне в такой же ситуации сказали, что я невоспитанный. Но Драко мало интересовали ироничные комментарии Порока. Его больше беспокоило, что блондинка многозначительно улыбнулась и провела кончиками пальцев по подбородку гриффиндорки. Та только тяжело выдохнула, приоткрывая губы. «Нет-нет-нет… — машинально покачав головой, легилимент вскочил на ноги, однако после женского поцелуя совершенно забыл, что собирался делать. — Ну пиздец...» — Даже на лёгкую эротику не тянет, — лениво хмыкнул Грех, убирая руку в карман брюк. — Пока что. Непроизвольно обернувшись на оживившегося засранца, Малфой уже открыл рот, но, наткнувшись на Похоть рядом с ним, передумал язвить. Блондинка расплылась в лучезарной улыбке и сложила руки на груди. Угадывать причины и мотивы её поступков у Драко совершенно не было ни времени, ни желания, потому что раскрасневшаяся Гермиона уже блуждала заискивающим взглядом по посетителям забегаловки. Атмосфера вокруг начала медленно меняться. Гости захудалого заведения нехотя отрывались от своих кружек и собеседников, с любопытством оглядываясь по сторонам. Драко и сам ощутил, как всё ещё не опавшая эрекция призывно дёрнулась, уперевшись в ткань брюк. Если провести в подобном взвинченном состоянии ещё какое-то время, то перенапряжённый орган, скорее всего, атрофируется к чертовой матери. Малфой пересёк зал раньше, чем первый более менее соображающий алко-посетитель решил подкатить к ведьме, ибо остальных леди, присутствующих в баре, не с первого взгляда можно было идентифицировать в качестве леди. — Малф… — Гермиона не смогла договорить и только пискнула, когда аристократ поднял её на руки и направился к выходу. — В Хогвартсе на меня поорёшь, — обернувшись, бросил он. Судя по лицу Гнева, помощи в перемещении от него ждать не стоило. Похоть рядом с ним расходилась всё больше, судя по всему, собираясь устроить здесь очень сомнительную групповушку, в которой было бы тошнотворно участвовать, ибо ни предположительные партнеры, ни заведение, ни качество мероприятия не вызывали доверия. Хотя в одном Малфой был уверен наверняка: вытрахают тут все и всё. Возможно, даже замызганному пуфику в курилке достанется. «Единственный шанс попасть домой — это портал, — судорожно соображая, как унести ноги подальше от назревающей вакханалии, легилимент толкнул дверь наружу. — Моей палочкой не получится, всё ещё висит ограничение, а с Гермионы уже должны были снять строгий надзор…» Мысли прервались, когда прохладные женские пальцы скользнули вдоль груди, заползая под рубашку. Взглянув на ведьму, Драко сглотнул. Из под ресниц на его шею и нижнюю челюсть смотрела совершенно другая Грейнджер. Не стеснённая правилами приличия и не скрывающая своего голода. Ситуация осложнилась с той стороны, которую аристократ совершенно не рассматривал. Ведьма без лишних слов обвила руками мужскую шею, стараясь принять вертикальное положение. Не имея возможности ей сопротивляться, Малфой перехватил ладонями девичьи бедра и поджал губы, когда она обняла его талию ногами. Откуда столько ловкости в хрупком женском теле, совершенно не обременённом рассудком из-за Похоти, даже знать не хотелось. На кончиках пальцев появилось покалывание, когда ведьма начала бесстыдно елозить в его руках. Чтобы не провоцировать её ещё больше, Драко приподнял Гермиону на уровень своей талии, благо, весила она не так уж и много. — Где твоя палочка? — севшим голосом спросил Малфой, выискивая глазами какой-нибудь проулок, чтобы использовать магию. — Неинтересный вопрос, — прижавшись к нему сильнее, Грейнджер провела языком по его нижней губе и втянула её в рот. Разум закоротило. От неё пахло шоколадом, и на вкус она была на него похожа. Её пальцы скользнули в волосы Драко, игриво сжимая пряди. Ведьма томно выдохнула ему в губы и прильнула в жадном и трепетном поцелуе. Слишком открыто, влажно и вызывающе. Именно так, как и хотелось в самых горячих фантазиях. Её язык непривычно юрко скользил внутри рта Малфоя, а от извивающегося тела исходил жар. — Грейнджер, палочка, — через силу оторвавшись от девушки, сбивчиво повторил волшебник. Однако вместо ответа она припала губами к его шее, прикусив кожу. Клокочущее в венах возбуждение уже не било набатом в виски, а долбило кувалдой по темечку, стараясь уничтожить остатки мышления. Пальцы на мгновение расслабились от накрывающей волны неги, и Драко чуть не выпустил Гермиону из рук. Просить её прекратить язык бы не повернулся, а останавливать или вразумлять было бесполезно. Аристократ чувствовал через ткань, насколько сильно она пылает. Негромкие полустоны на выдохе скручивали жилы и утяжеляли тело. Малфой не меньше десяти раз проклял этот грязный бар, потому что уже был непротив вернуться обратно и трахнуть ведьму прямо там. Плевать на зрителей и липкие столы. Он хотел её куда больше, чем отмыть свою репутацию. Но Грейнджер не простит. Поймёт, выслушает, вероятнее всего, даже не будет обвинять ввиду обстоятельств, но не простит. И с недавнего времени это беспокоило Драко. Кое-как отыскав укромное место без окон и снующих местных бомжей, волшебник спешно свернул туда. Неугомонная ведьма уже расстегнула четыре верхних пуговицы его рубашки, стараясь избавиться от мешающей ткани. Она слышала отяжелевшее дыхание и будто готова была сделать что угодно, чтобы услышать первый мужской стон. Поставив ведьму на ноги, Драко попытался как можно скорее найти её палочку. Однако получалось у него это паршиво. Освободившаяся от мужских рук гриффиндорка не стала менее активной, а, скорее, наоборот. — Малфой… — томно протянула она, скользнув ладонью вдоль его торса. — Давай мы хотя бы доберёмся…— он прервался из-за обрушившихся на него женских губ, — …до закрытого помещения. — Какая разница? — сбивчиво ответила она, вновь углубляя поцелуй. «Салазар, блять…» Настолько сильно сдаться Драко не хотелось даже во время силовых допросов в Азкабане. Тут пытка была более убедительной. Каждая клетка умоляла раствориться в объятиях Грейнджер, невзирая на окружение, погодные условия и прочие мелочи. Мысли растекались вязкими лужами, а сознание всё больше расплывалось цветными пятнами перед глазами. Неприглядная реальность понемногу исчезала и оставалась только она. Очаровательная. Манящая. Жаждущая. — Придётся немного потерпеть, — собирая трепыхающиеся в агонии остатки контроля, выдавил Малфой и разорвал поцелуй. Резко развернув девушку спиной к себе, он прижал её ближе, чтобы ограничить её движения хоть как-то и найти палочку. Но как только его руки скользнули под мантию Гермионы, она не упустила возможности потереться бёдрами именно там, где почувствовала напряжённую плоть. Слизеринец до боли закусил щеку, почувствовав мимолетное облегчение, когда пальцы наконец-то нащупали деревянную рукоять. Первым, за что зацепился взгляд, оказалась консервная банка, лежащая в полу-ярде от Драко. Не думая, он выпалил заклинание, избрав конечной точкой самое несексуальное, что только смог придумать. Применить к ведьме легилименцию он вряд ли смог бы даже без влияния похоти: алкоголь всё ещё был в его организме, да и присутствие Гермионы расшатывало спокойствие намного лучше, чем любые вещества, изменяющие восприятие. Отпрянув от ведьмы, Малфой подхватил жестянку с земли и уже спустя мгновение вернулся обратно. Кажется, раздосадованная гриффиндорка даже не успела сообразить, что произошло, когда пространство вокруг исказилось. Аристократ надеялся, если путешествие сквозь пространство не остудит пыл ведьмы, то, может, новая обстановка сделает это. Но явно напрасно. Ещё до того, как его глаза смогли различить скучный интерьер кабинета Макгонагалл, он ощутил, как чужая ладонь скользнула вдоль его брюк. И вряд ли это была директриса. Потеряв равновесие от толчка в грудь, аристократ рухнул в кресло позади себя. Когда зрение прояснилось, и он с лёгким удивлением обнаружил себя на месте главы школы. В пустом кабинете не было никого, кроме Драко и обезоруживающей бестии, желания которой отразились в опьянённой недвусмысленной улыбке. — Теперь помещение достаточно закрытое? — усаживаясь на него сверху, иронично поинтересовалась Гермиона. Скорее всего, вопрос являлся риторическим, поскольку, как только Малфой ощутил бедра ведьмы, член снова предательски дёрнулся, доставляя дискомфорт. Врать бесполезно — аристократу нравились её движения и страсть. Она двигалась плавно и правильно, надавливая на точки, доставляющие удовольствие. Видимо, её бывший рыжий ушлёпок был ещё и ленивым в постели, однако сейчас Драко был ему за это благодарен. Для застоявшегося возбуждения даже трение сквозь грубую ткань воспринималось как благословение. Запустив пальцы во вьющиеся растрёпанные волосы, слизеринец растворился в страстном вязком поцелуе. Стало совершенно плевать, что всё происходящее неправильно и аморально. Малфой никогда не чувствовал от Грейнджер такого явного острого желания. Её тело извивалось и молило об освобождении, а губы неустанно ему вторили. Её пальцы скользили по коже, оставляя за собой мурашки и трепет. Даже малейшие шансы опомниться стирались в пыль и осыпались на пол. С каждой секундой движения ведьмы становились всё более неряшливыми и хаотичными. Воздух вокруг, казалось, начал гореть, и пальцы сжались, впиваясь в кожу, скрытую слоями ткани. Тяжёлое дыхание перешло в негромкие стоны, которые прерывались только на упоительные, требовательные поцелуи. Всё тело превратилось в одну огромную эрогенную зону, которой Гермиона весьма успешно пользовалась. Почувствовав лёгкую боль в затылке от слишком сильного сжатия, Драко распахнул глаза и задохнулся, когда в дюйме от его лица неистовая львица застыла в моменте экстаза: распахнутые зацелованные губы, трепещущие ресницы на прикрытых глазах и неподдельный совсем лёгкий румянец в области скул. Её оргазм обрушился на легилимента с такой силой, что спровоцировал собственный, отчего Малфой зажмурился и беззвучно тяжело выдохнул. Откинувшись на спинку кресла, он ощутил, как Гермиона прильнула к его груди, пытаясь отдышаться. Ладони сами собой скользнули по её спине, прижимая ведьму ближе. Хотелось продолжать к ней прикасаться. Уткнувшись носом в копну мягких волос, Драко начал лениво поглаживать её, словно стараясь убаюкать. Всё ещё было странно. Несмотря на весьма неожиданные обстоятельства, слизеринец ощущал себя умиротворённым. На периферии не плясали раздражение или сомнения, лишь шепчущее блаженство. Упоение дополнило влажное неспешное прикосновение языка, ползущее вдоль ключицы. Не придав этому особого значения, аристократ лишь слегка приподнял уголки губ. Однако звук расстегивающейся ширинки вынудил его распахнуть глаза. Уже очнувшаяся от наслаждения Грейнджер расстегнула свои джинсы и торопливо скинула мантию на пол. — Что ты делаешь? — чуть приподнимаясь выпалил Драко. — Аперитив был ничего, но следует перейти к основной трапезе, — неловко принимаясь за рубашку, усмехнулась она. — О, нет-нет-нет, — перехватив её запястья, пролепетал Малфой. — Здесь мы этого делать не будем. — А какая разница? — наклонившись вперёд, она коснулась носом его щеки. Когда Грейнджер смотрела так откровенно жаждущее, он не был уверен, что сможет ей отказать. Уловив сомнение в его глазах, ведьма высвободила правую руку из мужской хватки, приподняла бёдра и скользнула ладонью под ткань расстегнутых джинс. Прикусив нижнюю губу, она издала тихий стон, отчего в горле пересохло. А когда, достав пальцы, покрытые влагой, Гермиона провела ими по губам Драко, неряшливо размазывая смазку, слизеринец растерял все свои аргументы. — Разве тебе не хочется, — приподнимая его лицо за подбородок, прошептала она, — ощутить больше? Вдоль позвоночника пробежал разряд тока. Лёгкий запах, напоминающий солёную карамель, впитался в разум, вынуждая аристократа облизнуться. Если где-то в голове ещё и трепыхалась логика, то, скорее всего, в предсмертных конвульсиях. Желание завладело мозгом настолько, что мысли перестали складываться в связные предложения. И вдруг Гермиона бессознательно рухнула вперёд, что заставило адекватность встрепыхнуться с удвоенной силой. «Пиздец, — встретившись взглядом с недовольной Макгонагалл, стоящей в нескольких ярдах от стола, подумал Малфой. — Полный пиздец». — Я бы как минимум хотела объяснение, — сурово произнесла она, — хотя просто не представляю, каким оно должно быть, чтобы оправдать данную ситуацию. — Абрузное шеле, — неразборчиво выдавил из себя Драко, придержав безвольное девичье тело. — Что, простите? — сощурилась директриса. — Арбузное… — произнося словосочетание чуть ли не по слогам, повторил аристократ, — …желе. Минерва поджала губы и оправила сползающие очки, отвернувшись. Ещё после первого появления Гнева в поле её зрения, она, выведав все нюансы контактов с потусторонними сущностями, придумала кодовую фразу на случаи, если память начнёт её подводить. И в данной ситуации Малфой поблагодарил всех тёмных магистров за то, что они дали этой женщине рассудительность. — Сейчас вы отнесёте мисс Грейнджер в её спальню и позаботитесь о том, чтобы с ней всё было в порядке, — спокойно проговорила она, сцепив руки в замок. — А затем вернётесь и дадите развернутое объяснение, как вы оказались в моём кабинете и что именно происходит. Вам всё ясно, мистер Малфой? — Да, профессор, — натужно ответил он. — Яснее некуда.***
Столкнувшись взглядом с Макгонагалл в Большом зале, Гермиона покраснела. Прошло уже почти два дня с казуса в директорском кабинете, но каждый раз, увидев кошку на горизонте, ведьма чувствовала, что вот-вот провалится сквозь землю. — Ты вся красная, — с подозрением протянул сидящий напротив Рональд. — Может, заболела? — У меня просто нет аппетита, — отодвигая тарелку, неловко улыбнулась Гермиона. — Может, тебе всё-таки посетить Больничное крыло? — откусив кусок от бутерброда с толстым куском карбонада, поинтересовался Уизли. — Если станет хуже, схожу, — отмахнулась она, приподнимаясь с лавки. — Я лучше пойду. — Но ты обещала рассказать, когда вернётся Гарри… — вытирая уголок рта, он приподнялся следом. — Сегодня вечером вернётся, и я передам ему, что ты хотел увидеться, — терпеливо уточнила Грейнджер. — Меня немного тошнит. Рон несколько раз сдержано кивнул, и гриффиндорка спешно направилась к выходу. Было крайне неуютно и стыдно. Выносить свою личную жизнь не куда-нибудь, а прямо в кабинет директора — просто немыслимо. Наверняка теперь Минерва считает её похотливой вертихвосткой, которая трётся о кого попало. С этим кем-попало она тоже не могла разговаривать. Гермиона видела Драко только мельком, а он активно делал вид, что не произошло ровным счётом ничего. И хотя он объяснил Лавгуд, что его путешествие было вынужденным и он не предполагал, с чем столкнётся, Грейнджер, не становилось легче ни на грамм. Её всё это бесило. Его объяснения всегда были простыми и логичными, однако отдавали чем-то лживым. Она с ним так и не поговорила и уже не особо хотела. Думала, что после Азкабана в нём что-то изменилось, но уже не была уверена. Она даже в своих желаниях уже не была уверена. Всё менялось слишком быстро. Грейнджер перестала понимать, какие из эмоций принадлежат ей, а какие — извращённое преувеличение. Поэтому предпочитала верить Полумне, которая считала, что ничего страшного не произошло. Когтевранка принимала все новые события слишком легко. Впрочем, её реакция всегда отличалась от других. К тому же ждать возвращения Блейза и Гарри осталось не так долго. Хотя Гермиона уже извелась от нетерпения. Ей нужен был кто-то, кто сможет помочь снизить напряжение, царящее в башне координаторов. Свернув в почти пустой коридор, она выдохнула с облегчением. Тлеющие внутри сомнения прожигали какую-то беспросветную дыру в груди, возвращая ощущение собственной никчёмности. На лице появилась горькая усмешка, и Грейнджер взглянула на бледные голубые буквы, красующиеся на запястье. Из-за Малфоя, даже вблизи реликвии, она не могла себе верить. Не только эмоции и чувства не поддавались рациональному анализу, но и действия. Она была действительно настолько грязной и пошлой? Она настолько нестабильная и слабая, что не в состоянии не поддаться чужому влиянию? Огромный багаж знаний и упёртость больше не помогали. Все качества, которыми она так гордилась, стали похожи на гнойные нарывы, слишком заметные при малейшем давлении потусторонних сущностей. — Ты уже перестала прятаться в своей комнате? — мягко поинтересовалась Полумна, выходящая из премыкающего коридора. — Я бы хотела спрятаться, — честно ответила Гермиона, — но негде. — Это из-за Макгонагалл? — чуть приподняла бровь когтевранка, поправляя ремень сумки. — В общем, — отстраненно выдавила Грейнджер. — Всё неправильно. — Тебя кто-то в чём-то обвинил? — Нет, но я чувствую себя… — А ты могла что-то сделать? — перебила Лавгуд, внимательно глядя на собеседницу и подстраивая шаги в такт. — Не знаю, — пожала плечами Гермиона, — но должна была попытаться. — Думаешь, ты не пыталась? — так же спокойно продолжила Полумна. Её безмерное спокойствие подбешивало. Наверное, хорошо, когда твой разум остается светлым. Несмотря ни на что. Ведьма поджала губы. Ещё и зависть. Похоже, что Гнев был прав: Грейнджер гостеприимно открыла практически все двери для Пороков. Грустно и одновременно гадко. — Мне кажется, что тебе непривычно, — задумчиво протянула когтевранка, глядя куда-то вдаль. — Ты привыкла, что врага можно увидеть и уничтожить, когда ты знаешь, как с ним бороться, но не была готова к тому, что он может оказаться внутри. — Пороки реальны, у них есть тела, — возразила Гермиона, но обречённо продолжила: — Но было бы проще, если бы я от них не зависела. — Понимаю… — кивнула Лавгуд. — Блейз говорил, что Драко обычно на несколько дней уходит в себя, когда хочет проанализировать ситуацию, и ни с кем не разговаривает, поэтому ты, наверное, чувствуешь себя брошенной. — Что? Нет, я… Просто… — гриффиндорка несколько раз мотнула головой, но не смогла придумать внятного продолжения. Она потерла лоб парой пальцев, прикрыв глаза на мгновение. Глупо отрицать, что Грейнджер совсем не знала привычек аристократа и понятия не имела о том, что он абстрагировался от всех, а не просто избегал диалогов. — Мы ведь только недавно ругались из-за того, что ты слишком много требуешь от себя и от других, — продолжила Полумна, — а потом ты извинилась, поговорила с Роном, даже ненадолго появилась в башне своего факультета и вернулась оттуда в хорошем настроении. И критично ничего не изменилось за два дня, — уголки её губ поползли вверх. — Менять себя всегда сложнее, чем указывать другим на ошибки, правда? Этот вопрос совсем не требовал ответа, а Лавгуд его и не ждала. Она довольно быстро начала рассказывать о том, как Маркус Белби заболтался и врезался в шкаф в кабинете Слизнорта, устроив целый переполох. Грейнджер улыбалась в ответ, но почти не слушала. Она привыкла полагаться на себя и судить о людях по поступкам и действиям. Она никогда не пыталась разбираться в их природе. Ей было неинтересно, почему Невилл преобразился из забитого, стеснительного парня в весьма самостоятельного и разумного мужчину. Гриффиндорка списывала это на взросление и не углублялась в детали. Её совсем не интересовало, как и почему почти весь слизеринский поток прошлого года стал Пожирателями, а Забини и Паркинсон нет. Она никогда не задумывалась, как жила семья Малфоя или что ощущал Дамблдор… Гермиона принимала данность и игнорировала причины. Как и сейчас. Самый очевидный и привычный путь. Но неправильный. «Только у тебя есть ключ. В закрытую дверь нельзя войти…», — голос Гнева прозвучал в голове не пугающе, а как напоминание. Она всегда стремилась доказать всем и самой себе, что чего-то стоит. Ей всегда казалось, что она находится в тени и стремится вырваться из неё, чтобы менять мир к лучшему собственными руками. Она хотела выстроить карьеру, поэтому вернулась в Хогвартс, чтобы ей никто не смог сказать, что она недоучка и недостойна высокого поста. Сильная, смелая и самодостаточная Гермиона Грейнджер оказалась черствой, невнимательной и двуличной. Не без её участия погиб гоблин, работавший в Грингорттсе. Она собственноручно закрыла Риту Скитер в банке, когда та была в обличии жука. Она следовала правилам и ссылалась на них только тогда, когда это было выгодно. О да, ведьма прекрасно оправдывала всё необходимостью, но никогда не оправдывала других этим же аргументом. Лицемерно, даже слишком. Она всегда знала, что мир не делится на чёрное и белое, но делила его на правильное и неправильное. Где грань? Можно ли убивать людей? Конечно, нет. Но если вокруг идет война, а ты сражаешься за правое дело, в таком случае ты не являешься убийцей? Сколько можно убить людей за справедливость? Десять? Тридцать? Сто? А если сто один, то это уже перебор? Кто лучше: тот, кто отнял тысячу жизней за мир, или тот, кто отнял одну, но ради удовольствия? Одного из них назовут героем, а другого — моральным уродом. Вопрос лишь в том, кто будет судить. Вот и всё, что нужно знать. И Грейнджер судила. Не раз, не два, не три, а постоянно. Ещё до того, как стала героиней войны. У ведьмы была личная мерная таблица, по которой она разделяла людей на достойных и не очень. И Малфой попал в чёрный список задолго до их личного знакомства. А когда впервые открыл рот, то опустился ниже, а затем ещё ниже и ещё. Открывшаяся дверь в башню вынудила ведьму отвлечься от своих мыслей. — Он нас не убьет? — потерев затылок, Гарри ткнул в листок, который держал в руках Забини. — Я даже не знал, что так можно… — В целости и сохранности, — важным тоном ответил тот. — Всё доставят в оговоренный срок и в первозданном виде. — Знаешь, даже если там что-то и развалится, — Поттер обернулся на дверь, — то вряд ли кто-то… — наткнувшись взглядом на девушек, он резко свернул разговор с Блейзом и неуверенно улыбнулся им: — Привет. — Привет, — слегка удивлённо выдавила Грейнджер. — А почему вы… — она вскинула брови, когда Лавгуд пролетела мимо неё и запрыгнула на Блейза, — …уже здесь? Мулат подхватил девушку с такой лёгкостью, словно они проворачивали этот трюк уже много раз. Поттер только тактично отвернулся, когда со стороны парочки послышался слишком громкий чмок. — Джинни вечером приедет, — сдержанно улыбнулся Гарри. — Я хотел поговорить с Макгонагалл, чтобы её переселили к нам. Может, сходишь со мной? Заодно расскажешь, что у вас тут происходило интересного. Гермиона замерла, выискивая в голове хоть какие-то аргументы против похода к директрисе. В кабинете Макгонагалл ведьма точно сгорит со стыда. А заметив Драко, показавшегося на лестнице, она и вовсе пожалела, что не может провалиться сквозь землю прямо сейчас. — Очкарик, ты боишься сам не найти дорогу? — лениво убирая руку в карман чёрных брюк, улыбнулся аристократ. — Если хочешь меня проводить, так и скажи, — не оборачиваясь, Поттер закатил глаза и покачал головой. — Я тоже очень скучал по тебе, Малфой. — Тебе придётся подыскать другую заучку, — подходя ближе к Блейзу, который уже поставил Полумну на ноги, иронично хмыкнул Драко. — Сейчас она должна мне помочь. — Ты что, умеешь просить о помощи? — изумлённо выпалил итальянец, оборачиваясь к ним. — Мисс Грейнджер, — на мгновение прервавшись, ответил Малфой, — умеет быть убедительной. Гарри только хмыкнул, а Гермиона почувствовала, как где-то внизу живота появились покалывания. Её действительно будоражит этот двуличный засранец? Он врал, юлил, извивался, занимался Мерлин знает чем, а потом вновь становился обаятельным и рассудительным. Поймав вопросительный взгляд друга, Грейнджер еле заметно кивнула, безмолвно подтверждая слова Драко. «Грехи, кретинизм, старые привычки… — потерев предплечье, она вдохнула чуть глубже, скользнув взглядом по тёмному пиджаку слизеринца. — Что с ним не так?!» Непродолжительный, но эмоциональный рассказ парней, побывавших на выставке современного искусства, совместили с разбором чемоданов и обсуждением американского менталитета. И как бы Гермиона ни пыталась вести себя непринужденно, тараканы в её голове то и дело толкали друг в друга в бок, пытаясь разыграть грядущий диалог с Драко. Однако самый усатый и маленький жучок выкрикивал, что разговора не будет, пока остальные разыгрывали сценки от комических до драматических. Не размышления, а иммерсивный театр насекомых. — Ой, посмотрел бы я на тебя, если бы тебе полчаса с умным видом втирали о смысле рваной кроссовки, — закатил глаза Поттер и поднялся со стула. — Теперь ты знаешь, — фыркнул Драко, склонив голову на бок, — как я себя чувствую во время наших диалогов. — Когда-нибудь я обижусь и уйду от тебя, — иронично буркнул гриффиндорец, потянувшись, — прихватив Блейза и пару павлинов из твоего сада. — Звучит как серьёзная угроза, — отрешённо протянула Полумна, обернувшись через плечо на своего молодого человека. — А ты уже здоровался с Беном и Агнес? — Салазар! — виновато выпалил Забини, всплеснув руками так, что когтевранка чуть не упала с его колен. — Мои дети! — Отец из тебя такой себе, — отметил Малфой. — Ты не родитель! Тебе не понять, как с ними сложно! — оскорблённо надулся мулат, когда Лавгуд встала с его колен. — У меня их колдография хранится в бумажнике! — У тебя нет бумажника, — скривился Гарри. — Ну если бы был, — возмущённо продолжил настаивать Забини, несколько раз ткнув указательным пальцем в стол, словно это как-то подкрепляло его слова, — то там бы точно были их колдографии! Полумна потянула его к лестнице, но Блейз всё ещё продолжал приводить мифические аргументы в пользу своего родительского таланта. Даже когда итальянец уже скрылся из виду, его возмущённые возгласы всё ещё доносились до гостиной. — Пока там идут семейные лобызания, я схожу к директрисе, — направляясь к двери, отчитался Поттер. — Увидимся на ужине. Его воодушевлённый настрой заставил Грейнджер улыбнуться. Все вокруг были так восторженно погружены в свои эмоции и чувства, словно переживали их в первый раз. Они будто ценили время чуть сильнее, чем прежде. Стали более непосредственными и менее зажатыми в рамки. И на их фоне Гермиона ещё больше понимала несовершенство своего восприятия. Сидящий напротив Малфой даже не взглянул в её сторону. А потому, как только дверь за другом закрылась, ведьма встала со стула и пошла к лестнице. Ещё не хватало самой вновь выводить его на разговор. Один раз она уже так сделала, закончилось это странными обжиманиями на полу её комнаты. Второго такого бессодержательного диалога не будет. — Куда ты собралась? — перехватив её за запястье, Драко потянул на себя. — Если бы я знала, как угадать твоё настроение, — чуть поджав губы, Грейнджер недовольно взглянула на его руку, — то, может, посидела бы ещё пять минут. — А я думал, ты мне всё-таки поможешь, — поднявшись с места, Малфой сократил оставшееся между ними расстояние до минимума. — Или хотя бы выслушаешь. — О-о-о, мы это уже проходили, — чуть приподняв подбородок, ответила она. — Ты покаялся и продолжил делать непонятно что за чужими спинами. Аристократичный бордель, подкуп правозащитников, свидания с Гневом. — Ты бы предпочла быть подозреваемой? — цокнул языком он. — Я бы предпочла, чтобы ты не врал. — Я не врал. — Ты недоговаривал, но это же совершенно другое, — закатила глаза Гермиона. — А как только тебе что-то не нравится, ты делаешь вид, что ничего не произошло, и продолжаешь быть лицемерным плюшевым зайкой. — Ты правда считаешь меня зайкой? — с улыбкой поинтересовался Драко. — Я считаю тебя лживым мудаком. — Соберись, Грейнджер. Мы уже проходили это и выяснили, что я не имею ничего против, — он наклонился ближе и снизил громкость голоса. — Позволишь пригласить тебя на свидание? — Малфой! Ты меня вообще слушаешь?! — сделав шаг назад, выпалила Гермиона, теряя терпение. — Что происходит? — на его лице почти не произошло никаких изменений. — Ты уходишь, когда хочешь, приходишь, когда хочешь, ни о чем не говоришь, ведёшь себя как кретин, — она подняла ладони вверх, как только он открыл рот. — Я не лучше и прошу прощения, — на лице собеседника возникло удивление. — Я прошу прощения за суицид в уборной и домогательства в кабинете. Но, может, ты мне объяснишь, почему ты сначала ухаживаешь, а потом сбегаешь после поцелуя? Пытаешься проявлять какую-то извращённую заботу, обеспечив индийской коллегии правозащитников безбедную старость, а затем делаешь вид, что я не тёрлась о тебя у грязных стен какого-то бара. У тебя не возникает никакой надобности обсуждать подобные вещи? — Нет, — спокойно ответил Драко, пожав плечами. — Я как будто со стеной разговариваю, — обречённо потирая лоб, Грейнджер прикрыла глаза, но чуть не вскрикнула, когда почувствовала, как её резко приподняли над полом. — Поставь меня, придурок! — Давай-ка кое-что проясним, — посадив её на стол, сосредоточенно проговорил аристократ, склоняясь так, чтобы их взгляды были на одном уровне. — Я тебе не врал, но рассказывать всё подряд — это идиотизм и не принесёт пользы никому. Если у меня есть желание, я говорю, если нет, то предпочитаю воздержаться. Если ты задашь прямой вопрос, я отвечу. — Что ты делал с Гневом? — молниеносно выпалила Гермиона. — Он знакомил меня с Чревоугодием, но потом явилась Похоть, и стало не до этого. — Почему ты не предупредил? — Гнев не высылает оповещения о том, кого и куда потянет в этот раз. Но даже если бы высылал, я бы вряд ли стал тебе рассказывать. И, предвосхищая следующий вопрос… — он перебил её прежде, чем она смогла выдавить из себя хоть звук, — нет, меня не тянет обсуждать твои суициды и трения в кабинете. В этот раз хотя бы все кончили, а не запачкались в крови. Не вижу минусов. — А меня оповестить о своей позиции ты не нашел минутки? — сложив руки на груди, прищурилась она. — Я думаю медленнее, чем ты, Грейнджер, но один раз, — без особого удовольствия проговорил слизеринец. — Мне нужно было определённое время, чтобы решить, что делать дальше. А до этого не вижу смысла сотрясать воздух. Желаешь ещё побеседовать о противоречиях? — расценив её молчание в качестве согласия, Малфой смиренно кивнул: — Подними футболку. — Что? — уставившись на него ошалевшим взглядом, ведьма несколько раз моргнула, словно услышала совершенную чушь. — У тебя нет никаких предрассудков. Я тебе охотно верю, — безэмоционально добавил Драко. — И если мы продолжим в том же духе, то я всё равно рано или поздно её сниму. Значит, ты поборола своё отвращение к моей семье, а я не зря таскаю железную дрянь на запястье. Внутри всё сжалось. Гермиона ощутила жжение на кончиках пальцев и пустоту в голове. Удивительно, но последнее время она даже не вспоминала об уродстве на теле и не задумывалась о том, что его придётся демонстрировать. Она не хотела, не была к этому готова. И навряд ли к такому можно подготовиться. Этот страх сидел где-то глубоко внутри, прошив позвоночник насквозь тонкой шёлковой нитью. Малейшее упоминание стягивало мышцы, заставляя их деревенеть, а волю — становиться мягкой бесформенной массой, напоминающей пятно от клюквенного киселя. Пальцы скользнули вдоль бедра машинально, так, словно она не понимала, что делает. Первый раз всегда страшно, потом избегающий мужской взгляд становится привычкой. Ткань приоткрыла линию таза, и Гермиона зажмурилась. Нужно потерпеть один раз, и дальше будет не так страшно и больно. — А теперь давай резюмируем всё ранее сказанное, — придержав её запястье, попросил Малфой. — Умалчивание без злого умысла не является ложью, — Грейнджер ошарашено распахнула глаза. — Быть честным всегда и во всём невозможно, — он демонстративно загнул палец свободной руки. — Если я хотел тебя унизить или навредить, то уже упустил слишком много возможностей. А уж последняя… — он мечтательно возвёл глаза к потолку, но весьма быстро продолжил: — Это всё не делает меня рыцарем, но-о-о… — Если скажешь, что ты плохой мальчик и мне нужно держаться от тебя подальше, — едко выпалила ведьма, совершенно не понимая, чего он добивается, — я упаду в обморок, и зазвучит лирическая музыка. — Я высокомерный эгоист, но не дебил, — скривившись, выдавил Драко. — Я бы предпочёл, чтобы ты держалась поближе и одежды было поменьше, — он усмехнулся, когда гриффиндорка закатила глаза. — Однако, проанализировав свои ощущения, я пришёл к выводу, что пока что больше хочу пригласить тебя на свидание. — Зачем? Ты же мог просто… — она прервалась, поглотив слова. — Великие магистры, с женщинами слишком сложно говорить, — тяжело выдохнул аристократ, но терпеливо продолжил: — Потому что мир большой, Грейнджер. И чем раньше я начну тебе его демонстрировать таким, каким вижу, тем больше ты рассмотришь.