неупокоенный лагерь

***

      Двор промозглых Питерских пятиэтажек медленно, но верно таял под опьяняющими лучами солнца. Пышные яблони эстетично наливались золотом, а листочки шутливо откидывали тени во все стороны, играя зайчиками. Окно было открыто нараспашку, как и всегда в это время года. Местная фауна бессовестно тревожила сон девушки, покоившейся под окном, своим заливным птичьем пением, шорохом листвы и редким шумом проезжающих машин. Марьяна блаженно потягивалась под одеялом, щурясь от пристальных лучей, которые, казалось бы, были всепроникающими, как гамма излучений. Иначе не объяснить, почему, даже закрывая глаза, ей было слишком светло. Но она не жаловалась, отнюдь, наслаждалась. Первый месяц каникул настал, а это значит, что в скором времени мама торжественно объявит семейные сборы в деревню.       Деревня для Романовой являлась некоторой обителью знаний, целомудрия и полного единения с собой. Думая о даче, она вспоминала многочисленные походы в лес, как в одиночку, так и с членами семьи. Она вспоминает, как в детстве в деревне они с дедом спозаранку шли в лес. Дед собирал грибы, а Марьяна просто ходила рядом, разглядывая местные просторы. Одним словом — благодать. Пускай там даже не будет бестолковых подружек с их извечным «погадай мне на суженого» хоть как-то веселивших девушку временами. Не будет средств связи и всего остального, что считалось важным для современного человека. Она будет рада, безмерно рада ближайшим месяцам жизни. Весь учебный год она засыпала и просыпалась лишь с одной мыслью: «Скорей бы…ах, скорей бы что».       И сейчас на ватных от предвкушения ногах она тихонечко вышагивает в сторону кухни на поиски родителей с вопросами по сборке в поездку. Выйдя из комнаты, в нос ударил тёплый сладкий запах выпечки и едва уловимый, тонкой нитью тянущийся запах свежесваренного ягодного компота. Поправив пижаму в нужных местах, Марьяна ворвалась внутрь кухни. Мама занимала своё привычное место с самого утра — у кухонной конфорки. Справа от неё на тумбе уже красовалась целая тарелка с блинчиками. А там же на конфорке, как и предполагалось, целая кастрюля с горячим компотом.       Младшая радостно желает доброе утро первой главе семьи. Обойдя мать, тянется за блинчиком, еще горячим. Всё-таки не стоило так торопиться — пальцы на самых кончиках слегка саднили от горячей выпечки.       Пережевав сладость, девушка приземлилась на табурет у кухонного стола — стала дожидаться остальных членов семьи. Второй глава семейства подошел как раз вовремя, мать именно в тот момент с характерным щелчком выключила газ на конфорке.       Отец, тяжело дыша, приковылял на кухню и с характерным «бах» плюхнулся на табурет. Вслед за ним, сонно потягиваясь, вошел Ванечка. Хотя называть его этим уменьшительно ласкательным было довольно странно, учитывая, что парень уже давным давно перерос 180 сантиметров, что почти на голову выше Марьяны. Так вот, Иван занял последнее свободное место рядом с отцом, мать в это время услужливо накрыла на стол. В центре пиршества красовалась та самая тарелка с холмиком блинов, налитых маслом.       В скором времени кропотливое шуршание в помещении затихло, все расселись по своим местам, молча приступили к трапезе. Одна Марьяна, закинув ногу на стул и поджав себе под грудь, будто бы светилась. — Мам? , — с ухмылкой протянула Марьяна, вытирая руки от масла первым попавшимся полотенцем. — Что такое милая? , — лениво спросила та, поправляя небрежный пучок на макушке. — Мы скоро поедем на дачу? Просто мне надо было зайти в пару магазинов перед… — Точно! Хоспади, чуть не профукала! , — старшая Романова со звоном откинула вилку в собственное блюдце и со скоростью пчелки умчала куда-то вглубь квартиры на четверть минуты.       Марьяна непонимающе глядела на отца и брата, но те лишь многозначительно молчали, делая вид ничегоневедения. Мама ворвалась на кухню с какой-то непонятной кипой бумагой, скрепленной разноцветными скрепками (какими были) и розовой ленточкой. — Ну-с, разворачивай, Марьяш, — девушка последний раз недоверчиво глянула на семью, прежде чем потянула за ленточку. Вау эффекта не было, хоть это и преподносилось как сюрприз. Марьяна вчитывалась в первый документ — долгое и монотонное занятие. Поняла, что бездумно скачет по тексту глазами, отодвинула этот лист, под ним обычный листок А4: «Я Романова Н.А несу полную ответственность за дочь Романову М.М с 2.06. по 20.08 в лагере «Соболь» Романова Н.А от 1.06» — Мам…что это? Ты отправляешь меня в лагерь? , — Марьяна непонимающие взглянула на мать, прежде чем перечитать тот лист заново. — Сюрприз! , — радостно воскликнула мать. — Это же…название такое знакомое, — Марьяна задумалась на секунду, — ты отправляла меня туда в детстве? Это же тот бывший пионерлагерь, да? Из которого я умоляла меня забрать каждый божий день, — тихо добавила последнее девушка. Эмоции, мягко говоря, были неоднозначными. С одной стороны это весьма интересный экспириенс, с другой она совсем этого не ожидала и о таких вещах явно не говорят за сутки. Плюсом, вспоминая её ощущения летом далеких девяностых, когда люди были чище и светлее, а леса этого пионерлагеря не так загрязнены и выпилены, эта идея совсем не внушала какого-то приятного мандража. Дети жестоки — были и будут всегда, а Романова не особо то и хотела провести эти несколько с лишним месяцев в полном отшельничестве. Марьяна последний раз взглянула на мать, та застыла с трепетным ожиданием, скапливающимися в слезы в глазах. Марьяна нервно выдохнула — она не станет обижать мать, она не станет отказываться от подарка, она примет этот удар судьбы, чем бы он ей не вышел. Да и тем более в любой день можно будет сослаться на болезнь и отправиться на дачу. Именно так она и сделает, если за три недели ей совсем осточертеет общество этого лагеря, она без промедлений отправиться домой. — Спасибо большое! , — Марьяна, натянув улыбку, горячо обняла матушку, — это, безусловно, классно, но лучше бы вы сказали мне об этом заранее, — произнесла насмешливо, отодвинув от себя кипу бумаг. — Предатель, ты знал! И почему ты не едешь? , — громко воскликнула Марьяна, тыча пальцем в брата. Тот лишь улыбнулся, пожал плечами и сослался на то, что путевка была всего одна, а он не хотел обделять свою любимую сестру. — Мы бы с радостью, милая, дать вам обоим эту путевку, да только вот недавно… — начал было отец, когда в разговор встряла мама: — Нам выдали эту путевку на работе в честь особых заслуг! Представляешь, как здорово! Если хочешь, я помогу тебе собрать твои вещи, как раз разберем твой шкаф и избавим от всякого… — Марьяна резко прервала мать, поскольку понимала, в какое русло течет этот монолог. — Не стоит, мам, я сама. Пожалуй, приступлю прямо сейчас, — и Романова покинула стол. Мама никогда не была фанаткой её увлечения в старомодной одежде и эзотерикой, а шкаф дочери как раз кишит всяким таким — «запрещенным». Хотя «запрещенный» слишком громкое слово, скорее «нерекомендуемое». Мать всю жизнь была православной, как и отец, поэтому выходки дочери они старались списывать на юношеский максимализм или моду. Думали, что это краткое увлечение и не такое серьезное, каким на самом деле промышляла Марьяна. Им хватило того, что когда-то деревенские клуши пустили пару слухов о дочери, якобы та привораживала какого-то парня. Было это около трех лет назад. Перевернули все её вещи, допросили и в ответ получили что-то вроде «Да не, Мам, это шутка такая». Старшая вроде успокоилась и отпустила ту ситуацию, с тех пор Марьяна гадала, почему же матерь так тревожно относиться к теме эзотерики. Поэтому вплоть до сегодняшнего дня все нужные Марьяне книги и инвентарь хранились под тремя замками в самых потаенных углах шкафа.       Марьяна с грохотом выкатила огромный папин чемодан из шкафа. Ладошкой аккуратно протерла слой пыли с ручки, отряхнула тот по всем поверхностям. Затем с характерным «вжик» расстегнула молнии по бокам, перевернула тот и, как книжку, раскрыла на полу. Он был огромным, у Марьяны просто не было столько вещей. Но, может, в этом были свои преимущества — не тяжело тащить.       Раскрыв створки шкафа, стала оглядывать содержимое. На вешалках висели разных годов платья. Какие-то были совсем новые по рамкам моды, другие времен моды её мамы и бабушки. Оглядев содержимое еще раз, она решила приступить с более важных вещей. Сначала — нижнее бельё, средства гигиены, потом уже платья и прочая красота. С одеждой было довольно быстро покончено, оказалось, в её гардеробе есть еще и такие вещи, как обычные джинсы, брюки или футболки — импортные, между прочим, привезенные папой из-за границы. Носила она их редко, но взять с собой не посчитала лишним. Далее она под слой одежды надежно спрятала свою книгу с практиками, свечи, спички (в носки, конечно же), и пару минералов, найденных на рынке. В общем, сбор занял у неё гораздо меньше времени, чем она предполагала. Занимаясь упаковкой вещей, она даже не успела порассуждать про себя, чего она может, и хочет ожидать от поездки. Хотя, может и обсуждать было нечего? В последний раз она была там слишком давно, чтобы хотя бы чуть-чуть предполагать, какие интерактивы будут в лагере, то есть она от слова совсем не знала, чем будет там заниматься. Радовало то, что лес был неподалеку. Всегда можно будет сходить уединиться или набрать диких ягод. Марьяна старательно выискивала плюсы у себя в голове, когда именно в тот момент в комнату врывается мама с чем-то увесистым и непонятным в руках. — О-ого! , — комментирует женщина, удивленно глядя на чемодан, — не думала, что ты соберешься так быстро. А я вот тебе принесла кое-что.       Женщина плюхается на кровать Марьяны, скидывает тяжесть с рук. Это неизвестное оказывается старым фотоаппаратом «Зенит» в футляре. Интересная диковинка, хотя большинство уже перешло на цифровые технологии. — Я подумала, что было бы здорово, если бы ты взяла его в лагерь и пофоткала там всякого разного, — Марьяна чуть наклонилась над устройством. Она в последний раз пользовалась им в далеком детстве и даже не представляет, как будет управлять этой махиной сейчас, если, конечно, хочет получить нормальные фотографии. — Да, супер. А там есть плёнка? , — Марьяна поднимает фотоаппарат в руки и недоверчиво крутит тот, будто остерегаясь того, что он вот-вот развалится у неё в руках. — Да, я положила пару круток в чехол. Совсем новых!       Марьяна сдержанно поблагодарила мать и, подождав, пока та освободит комнату, стремительно убрала устройство в чехол и запихнула его между стопкой с платьями и другой одеждой. Она обязательно воспользуется фотоаппаратом как контрольный фотоотчет для семьи, не более. Она все-таки предпочитала свою память устройству динозавров, которое, между прочим, неизвестно, будет ли работать вообще.       До конца дня, к сожалению или к радости, Марьяна так и не почувствовала вот вообще никакого мандража о предстоящей поездки. Наоборот, немного тосковала по тому, что в этом году она не увидит дачу, бабулю, не сходит в лес за грибами с дедушкой и даже не увидит тех надоедливых девиц с соседнего села (да, да, даже по ним затосковала). За то семья вся искрутилась вокруг Романовой с бесконечными вопросами и просьбами, от чего под ночь хотелось уже просто закрыть уши и сделать вид, что её нет ни в этой квартире, не в этой реальности. Всё, о чем она мечтала, мягко устроившись на подушке, то насколько скоро она оценит лесную тишь богом забытого бывшего пионерлагеря. Мечтала о том, как сядет где-нибудь у родника, откроет давно заброшенную книгу, погрузится в мир магии с головы до ног…и вновь в мысли лезли толпы детей, тупые подростки, дискотеки и обязательства. Отвратительно. Марьяна перевернулась набок, нацелила взгляд в стену и забылась в совсем не магических, а простых житейских снах с примесью беснятины.