Сказание о плачущей иве и потерянном яшмовом сердце

Бабу Ягу со стороны брать не будем — воспитаем в своем коллективе. (с) Карнавальная ночь Mr. Perfect (OST Идеальный парень) — Jiro Wang — Проснитесь! Откуда-то, будто издали, словно сквозь теплое молоко, доносился препротивный голос, с каким-то странным, причем, шипящим акцентом. — Про-оснитесь! Кира Львовна поморщилась, отмахнулась рукой и залезла под одеяло глубже. Так ведь и одеяло показалось на удивлением стремным — скользкое, тонкое, холодное, цепляется за всё подряд. — Час Дракона наступил, Госпожа! — Совсем ебанулись… — проворчала Кира, отвернувшись, уткнувшись лицом в жесткую подушку, но, ешкин ты кот, и подушка в этом борделе была неудобной, не для людей — какая-то круглая, плотная, шею сломать можно! — Да что такое?! Мне ко второй паре! Она попыталась спать с тем, что было, но ноги опять в чем-то намертво закрутились, запутались, правая рука застряла между ног, вся эта вязкая, вечно застревающая и мешающая ерунда вконец взбесила Киру Львовну, и она резко села в постели, испустив при этом хриплое рычание. — Говорю, ко второй! — продрав глаза, девушка уставилась на будившее ее существо и с клацанием захлопнула рот. Короче, ситуация обстояла следующим образом: Кира сидела на какой-то широкой кушетке, накрытая не то шторой, не то тюлем, не то очень тонкой лиловой простыней. Кушетка стояла в довольно крупных покоях, покои выглядели, как декорации к неплохой китайской дораме. Прямо хорошей даже, выдержано всё было в духе Древнего Китая очень прилично. А у кушетки, быстро склонив голову, стояла девица в нежно-фиалковом ханьфу, с достаточно замысловатой прической на голове. А вот тут шли некоторые расхождения, ибо в дорамы обычно берут красавиц или хотя бы сносных актрис, но то, что успела заметить Кира, не укладывалось даже в фильм ужасов. Так говорить, конечно, нельзя, мы помним, что по внешности не судят. Кира и не судила, она подобрала на груди простыню-тюль и, отталкиваясь ногами, отползла по кушетке к стене. — Ты хто? — хрипло, почти беззвучно-непереводимо, выдавила Львовна, подтягивая штору выше. — Госпожа Нин, пора совершать утреннее убранство, — прошипела девица. И подняла голову. Кира закрыла глаза. Закусила простыню. — Раевский, выходи! — во весь голос, собравшись, злобно проорала Кира Львовна, но глаз не открыла. — Шутка несмешная! И тут же похолодела… услышала она от себя точно такой же шипящий акцент и как-то… не по-русски, вроде б, речь звучала. То есть в голове текст бегущей строкой шел на русском, а при озвучке переводился на непонятный в первые секунды слуху язык, а потом снова допереводился, по всей видимости, ухом и шел обратно в мозг. Дубляж, одним словом, хромал жутко. Вариант с придурком Раевским, отпадающий вот прямо в эти секунды, отвалился окончательно, когда в комнату мелкими-мелкими шажками вплыла вторая девица и отдёрнула полупрозрачные шторки на двух высоких окнах, а обмирающая Кира узрела огромный двор в китайском стиле, массу других девок в ханьфу, с прическами, офигенный фонтан, большой, запредельного просто размера, инкрустированный каким-то блестящими камушками. Такое «Мосфильм» не потянет. И опять ж — Козловского нигде не видать. Точно не российский фильм. А Кира совершенно точно была в России. Значит, сон. Или бред. Что, в целом, одно и то же. Почему-то эта мысль принесла Кире Львовне некоторое успокоение. Сны ей всегда снились несколько странные, не от мира сего, на удивление реалистичные, так что тут ничего особенного и не было. Например, прошлой ночью она пыталась спасти умирающего от кори баклана. Чистый ужас был, баклан бледнел, слабел, безвольно шевелил крыльями и говорил: «Да что теперь, оставь, прививаться надо было…». Полночи билась. Не спасла. Короче говоря, вести себя во сне можно было как угодно. Даже если и бред это всё, то тоже. Знающие люди разберутся, определят, куда надо. Даже и лучше, если быстрее диагностируют, так сказать. Но чтоб Китай… Да и про Китай понятно! После Юншэна вполне очевидная финалочка. Так что пох. WTF (feat. Amber Van Day) — HUGEL feat. Amber Van Day Кира пошарила под «шторой» руками, телефона не обнаружила, но зато поняла, что и у нее такие же проблемы, как у остальных. Медленно вынула руки из-под покрова, выставила перед собой, взглянула на два гигантских рукава, широких настолько, что в один из них она бы могла влезть наполовину так точно. — Так, соберись, Огинская. Соберись. Девушка тихо опустила руки, осторожно взглянула на гостью. — Ну? «Шишишурши…» — как-то так Кира себя снова услышала и попыталась на это не реагировать. — Госпожа, прошу, поднимайтесь, воды и убранства готовы, — девица приподняла голову, и у Киры едва хватило воли удержать себя в руках. О, да. Это точно не дорама. Это прямо типичный Китай-Китай. Лицо будившей ее молодой женщины было покрыто толстым слоем пудры, чтобы быть аристократично белым, брови, судя по всему, оказались сбриты, поверх сбритых бровей черной тушью были нарисованы две тоненькие линии нежной полукруглой формы, губы были окрашены не по контуру, а маленьким красным кружком. А вот чтобы лицо выглядело благороднее и лоб казался выше, часть волос выше лба тоже подверглась бритью. Фигура девушки спереди выглядела плоской, как доска. Результат бинтования женщин с самого детства? — Дай-ка… — голос Киры стал тихим, убитым, — зеркало дай-ка мне, душенька. Девица выпрямилась и подозрительно мелкими шажками засеменила в другой конец покоев. Кира некоторое время наблюдала за странно-болезненной походкой, а потом до нее дошло…. Округлив глаза, Огинская сорвала с себя покрывало, путаясь дрожащими руками в слоях ханьфу, нервно принялась задирать шелка и, только увидев свои целые, ровные стопы, вся вспотевшая холодом, упала на коленки лицом и облегченно застонала. Ноги были. Это уже успех. В том смысле, что ее сновидение пощадило: в отличие от аутентичных девушек, они не были бинтованы и искалечены. «Буду бегать», — определила тактику Кира. Судя по ощущениям, грудь тоже осталась на месте, даже в том же размере «номер три». Еще одна победа. Оставалось разобраться с мордой лица. И вот это сильно беспокоило Огинскую. «Хотя… если для сюжетки надо, че б и не преобразиться? Ты успокойся, Кируля, не заводись попусту». Прошло какое-то время, покуда ее визави притащила к кушетке зеркало и протянула его двумя руками, да еще и с поклоном. Кира приняла зеркало и вполне себе смело поднесла к лицу. Посмотревшись в него, откинулась назад к стене, прикрыла глаза. — Не расстраивайтесь, Госпожа, — обеспокоенно заговорила девица. — Мы попробуем нанести побольше краски, чтобы скрыть уродство. Я попросила Айминь принести новые лезвия… Не печальтесь… Вас всё равно благословили Небеса, раз вы оказались в гареме Великого Хуаншана… Покойно развалившаяся по стенке Огинская, рассеянно поначалу слушавшая речь, в процессе утешения напрягалась всё больше и больше, на последних трех словах дернулась, скатилась по стене набок, с глухим стуком приложилась головой о перилку кушетки. — Что?!! Что?!! Что-о-о?!! — Не гневитесь, не гневитесь! — запричитала девушка, упала на колени и сложила бритый лоб на протянутые предплечья. Кира, цепляясь за стенку, начала бурно дышать, рванула на груди верхний халат, поднялась на дрожащие ноги, бросилась сперва влево по койке, потом вправо, глянула на улицу, схватилась за волосы, тут же пригладила их, не понимая, куда девать уже руки, прыгнула по кушетке вперед, упала на колени, схватила девицу за воротник ханьфу, потянула к себе, наверх, уставившись в перепуганное до смерти белое лицо, страшно взвыла: — Какого именно Хуаншана?! Имя, сестра, имя-я-я!!! — Ах! — баба в руке работника секс-продаж повисла, растеряв сознание и часть пудры. Кира разжала пальцы, хищно обернулась к окошку, у которого стояла, изображая из себя бревно, вторая девица. — Как звать Великого Хуаншана? — нараспев, но капая слюнями на кушетку и пол, нежно, сладко вопросила у ней Огинская. — Ег-го И-императорское Величество, Сына Неба, Высочайш-шего Божественного Хуаншана… зовут… — Да-а-а-а? — подбиралась по койке к стороне девушки Кира. — В-вэнь Юншэн! — А! А-а-а! Огинская взвыла стреляным кабаном, схватила в руки подол ханьфу и с леденящим душу рычанием уткнулась в шелк.