Глава 11. Дух-шэнь и дыхание-ци достигают полноты, девять колодцев нижнего Киноварного поля объединяют все меридианы
8 июня 2023 г. в 19:45
— Этого, этого и этого расстрелять!
— Меня не расстреливайте, пожалуйста, я не хочу!
— Этого не стреляйте — он не хочет! (с)
Soundtrack Видео музыка - Маски шоу (Альбом Уржум) — Маски шоу
Вечером на Киру обратно напали «бояки», она заподозрила неладное. Днем же ее подозрения развеялись, а потом шмякнулись на свистящий чердак уже абсолютной уверенностью — ей пиздец.
Что же могло произойти за столь короткий промежуток времени, спросите вы? Да еще с больной девушкой, прикованной к постели? И совершенно зря спросите, ведь у гражданки Огинской за всю жизнь не было столько дебильных приключений, сколько она пережила за последние два дня, да еще и в прямом смысле не выходя из хаты. Они к ней приходили сами, их не нужно было искать.
Короче, поздно вечером в ее тихий и добропорядочный район опять прикатился черный «воронок», молча, без шума и пыли хмурые люди упаковали Кирину соседку и увезли в известном направлении. К утру девицу не вернули, зато примерно в полдень «воронок» приехал снова, перехватил еще одну бабу, просто ведь шедшую на водопой в столовку. Никому никакого плохого зла она не делала!
После обеда вернули первое тело, так же тихо внесли в ближний дом, хлопнули дверью и ушли. Сама Кира этого не видела, про зверства ей поведала воодушевленная Айминь. Сад Аметистового Сияния, тоже углядев некую закономерность в происходящем, встал на уши. По дворам и домикам забегали восторженные наложницы, одалживая друг у друга украшения, бритвы и ароматические масла. Кое-где случались ожесточенные стычки.
«Погибших» даже не оплакивали…
Это было страшное зрелище, от которого ком стоял в горле.
Кира Львовна, ошалев от впечатлений, прогнала Айминь, вытребовав перед тем себе еще пару клочков бумаги и нормальную тушь с кистью. Укрывшись одеялом с головой, Огинская взялась пересчитывать исходно ошибочный план. Что приключилось с Императором Вэнем, она думать не хотела, она была девушкой рационального склада ума, потому сконцентрировалась на цифрах.
Если наложницы пошли по две в сутки, то выходило уже тринадцать с копейками лет. Пересчет на Сад Аметистового Сияния — вообще четыре года!
Это были, без преувеличения, удручающие цифры. И Киру они незамедлительно удручили.
Ее обожаемый главный герой, причина мокрых снов и всего прочего ранее, а ныне — «ебучий мудак», похоже, с упоением и каким-то нездоровым упорством перетрахивал всех баб поблизости Киры, постепенно сужая круги у ее домишка, клещи, как говорится, замыкались, Кира с каждым часом нервничала всё больше, а ведь что характерно: Император ни разу не повторялся! Он щипал свой курятник, как голодный лис, дорвавшийся до жратвы. Кроваво, зверски, неотвратимо…
Губы у Огинской от таких мыслей задрожали, она не выдержала и упала лицом в собственные расчеты, обливая слюнями и слезами чернилки.
Закралось подозрение, буквально в порядке навязчивого бреда, что Юншэн взялся издеваться именно над нею, но такого же быть не могло по определению? Он же не ебанутый? Зачем ему это? Дел, что ли, в государстве нету больше?
— Вообще-то Вэнь с «причудами», — вспомнилось вдруг Кире. И она это даже озвучила. — Он же извращенец.
— Ты херни-то не неси! — разозлилась она тут же. — Где я, где он?
— Такими темпами, ласточка моя…
— Та замовкни ты вже!
— Доброго дня, госпожа Нин. Маковый вы наш цветок.
Огинская расплакалась в бумажку. Голос, произнесший последнюю фразу, был не её. Но был близко. Сука.
Сука-сука-сука-а-а-а!
OST Эротика ( Маски-Шоу ) — Константин Пенчковский
Поскольку наложница Юймин продолжала беззвучно рыдать, так и лежа ничком, и иных признаков жизни разумной не подавала, покрывало с ее головы сняли насильно. На левое запястье легли горячие мужские пальцы, поймали пульс, замерли, считывая.
— Вы сегодня уже принимали отгоняющую боль смесь?
Кира отрицательно мотнула головой, но позы не поменяла.
— Почему же нет?
— Нельзя… — насморочно ответила Огинская. — Сок красного цветка оттуда нужно убрать… а у меня времени не было…
Я считала Юншэневых баб!
— У меня было. Я приготовил настой. Мне поднять вас, наложница Нин?
Девушка снова дернула головой, вздохнув, аккуратно перевернулась набок, сильно поморщилась от боли. От боли, а потом от великой «радости»: у ее постели стоял вчерашний же мужик, стоял по своему обыкновению близко, убрав руки за спину. Брови его были высоко подняты, голова чуть склонена набок и запрокинута, одним словом, глядел он на Киру Львовну своими яркими очами с выражением латентного напряжения.
— Вы же состав не знаете… — Огинская поводила руками по лицу, глянула на разводы черной туши на ладонях.
— Состав узнал. Возможно, концентрацию сделал не ту, — рассматривая девушку, с некоторым лаганием ответил лекарь Ши. — Однако, уверен, облегчение принесет.
С этими словами он расцепил руки, достал из-за пазухи походный сосуд и протянул его наложнице. Кира с тоской глянула сперва мужчине в глаза, потом — на предлагаемое лекарство.
— Вы не представляете, сколько стоит мое время, госпожа Нин.
Бутыль оказалась поближе к Юймин. Большой палец Лана двинулся по горлышку сосуда вверх, сбоку надавил на пробку.
Чпоньк!
Кира вздрогнула, пробка выскочила из фиала и повисла на веревке между мужчиной и женщиной. Вся эта пантомима сильно что-то девушке напомнила, но вот чтó конкретно, в голову пока не приходило. Потому Огинская протянула руку, грубо схватила сосуд за горлышко, отняла у мужика и выпила добрую половину.
— Не торопитесь, вы ведь подавитесь, госпожа Нин.
Кира снова глянула в серые глаза, то ли свет так падал дневной, то ли и впрямь сегодня они казались много ярче, нежели вчера. Она отняла фиал от губ, приподняв бровь, молча уставилась на мужика.
Лан мотнул головой, прошел куда-то по покоям, взял со стола предметы, храня молчание, вернулся и левой рукой выставил перед лицом девушки зеркальце. Там Кира Львовна узрела потекшую по морде черную тушь, мокро-белые разводы на губах.
— Мне б…
К ней протянулась уже и правая рука, в которой оказалась влажная тряпица.
— Спасибо.
Огинская осторожно присела, принялась оттирать грязь.
Вряд ли. До него не дойдет. У них тут такое не принято. Даже запрещено.
Она втихаря глянула на лекаря Ши, задумчиво смотрящего в окно. Как назло, мужчина в ту же секунду скосил взгляд к ней. Лицо у Лана стало каким-то напряженным. Девушка отвела взгляд и с двойным усердием принялась утирать тушь.
— А вы экспериментатор, госпожа Нин.
— Скажите, — отложив зеркало, официально начала Кира, — могу ли я попросить вас об услуге?
Ши помолчал.
— Можете.
— Мне нужен план… нет, схема? Карта Сада Аметистового Сияния. Существует такая?
— Домов и улиц?
— Ну да.
— Да.
Повисла очередная пауза.
— Я принесу ее вам завтра.
— Вы не спросите, зачем?
Вместо ответа Лан отошел от кушетки, присел на стол в центре комнаты, чуть расставил ноги, сложил руки на груди и с улыбкой, с безопасного расстояния уставился на наложницу.
Кире стало слегка душно.
— Вы себя хорошо чувствуете, лекарь Шаня?
— Ши Лан, — улыбка стала очевиднее. — Как никогда, госпожа Нин. Итак? Перевязка?
— Я зубы толком два дня не чистила, — рассмотрев длинные ноги мужика, махнула рукой Огинская. — Пора обживаться. Нужны зубная паста и щетка.
Лекарь нахмурился. В голове у него сложилась картина, в которой Юймин елозит оскаленным лицом по огромной щетке, какой коней чистят.
— Я сделаю вам теплую воду с солью. И имбирь с ивовой веточкой.
Выражение лица у Киры стало по-настоящему страдальческим.
— Лекарь Ши, тащите сюда стол?
Восточный танец (OST Маски-шоу'95) — Константин Пенчковский
Лан качнул бровью, оттолкнулся бедрами от столешницы, зацепив столик правой рукой, пошел вперед, с грохотом волоча за собой древесный массив.
Огинская пошарила под одеялом, нашла кисть, захватила у изголовья фиал с чернилами, испорченную бумагу. Выставив всё добро перед собой, морщась от боли, сцепила волосы на макушке в огромный колтун-пучок, прикусила язык и принялась рисовать на чистой стороне бумажного листа. Мужчина, заняв место по левую сторону от девушки, чтобы не закрывать той тусклый дневной свет, наблюдал за нервными движениями кисти.
— Баляба, три ветки… свинины… замурзить в потиральце, — вслух прочел он иероглифы. Прикрыл глаза, отвернул голову.
— Извините, — занервничала Кира, — это корейский, наверное, опять. Секунду… ах, бумага кончилась!
Мужчина, потирая лоб, прошел по покоям, склонился у ящика, коего раньше и не было, достал оттуда большой лист бумаги, вернулся, опершись бедром о стол, выложил пергамент перед Кирой. Сложил руки на груди:
— Но помните, госпожа Нин, вы всегда можете сдаться и согласиться на имбирь с солью.
Огинская злобно глянула на мужика:
— Знаете, что?! Не стыдно не уметь! Стыдно не учиться!
Она принялась рисовать иероглифы снова, на этот раз много медленнее, закусив от напряжения губу.
— Во! — через десять минут она ткнула указательным пальцем в бумагу, подняла взгляд.
Встретилась с загадочным взглядом Лана. Тот, помедлив, скосился на иероглифы.
— Измельчённый мел или белая глина, мыльная стружка, эвкалипт и мята. Смешать до состояния пасты, — прочел он прилежным тоном, снова посмотрел на девушку. — Известняк?
— Он.
— Вы собираетесь это складывать в рот?
— Вы не представляете, что я складывала в… Да.
Взор лекаря Ши стал как-то пронзительнее, задумчивее, что ли.
— И это отчистит зубы? — помолчав, спросил целитель.
— Должно. Но нужно еще такое, — Кира ткнула в топорно выполненный рисунок зубной щетки. — Мы же не варвары пальцами в рот-то… А?
Тяжкий вздох отвлек ее от рассуждения, она вскинула голову, Лан рассеянно бродил по комнате, спиной к наложнице.
— Почему сегодня в ваших покоях так душно?
— Не знаю, — пожала плечами Кира. — Сама недоумеваю.
— Я открою двери?
— Спасибо.
Лекарь приоткрыл входную дверь, постоял там немного. Подышав, озвучил:
— Сегодня вам доставят ингредиенты. Про щетку — не обещаю. Нужно подумать, из какой шерсти ее сотворить. Так понимаю, щетина должна быть жесткой?
— О, да! — возликовала Кира. — Такой жесткой, какую только сможете!
Лан опустил голову, коснулся тылом кисти лба.
— Это сложно, да? — заволновалась Огинская.
— Не то… чтобы… — мужчина перевел дыхание, уставился на крышу ближнего домика.
Выбора не было.
Лан прибег к даосской технике Цигун, вообразил темно-серый цвет, скопившийся в области живота, попытался улыбнуться внутреннему свету и гармонии и ощутить, как его тело покидают подавленные эмоции.
Дух-шэнь и дыхание-ци достигают полноты, девять колодцев нижнего Киноварного поля объединяют все меридианы…
Он неосознанно глянул в комнату, и всё его киноварное поле вдруг вскипело — наложница Нин, решив, по всей видимости, не отвлекать просветленного мужчину от дзена, занялась собой: распахнув верхний халат, она завела обе руки за спину, зажмурившись, ощупывала промокшие повязки.
Лан обессиленно прижался лбом к дверному косяку, закрыл глаза.
— Я приготовлю мазь… Айминь ведь не успела?
— У Айминь горячка, — скрежеща зубами от боли, промычала Кира. — Она втюрилась в Императора до края. Девку уже не отмолишь.
Лекарь Ши поднял изумленный взгляд на девушку, вошел в покои, поспешно прикрыл двери.
— Никому больше в подобном тоне не распространяйтесь!
Огинская распахнула глаза:
— Извините. Я без критики к Его Императорскому Величеству.
— Это поймут не все, — мужчина отвел взгляд. — Итак, чистые ленты в пергаменте и составляющие я принес.
高晓松 — 高晓松&尹约
Он уселся у сундучка, доставая содержимое, посуду. Как ни странно, но Ши и впрямь предпринял попытку в асептику и антисептику, каждый предмет был изолирован тонкими листами бумаги и чистой тканью из хлопка.
Когда всё это оказалось перед Кирой на столе, лекарь на глазах изумленной наложницы взял бутылку спиртного и протер жидкостью руки.
— Вы пытали Айминь? — обалдело выдохнула девушка.
— После Императора-то? — в тон улыбнулся Лан.
Кира на секунду аж растерялась.
— Никому больше в подобном тоне не распространяйтесь, — из груди ее вырвался смешок.
— Вам сегодня лучше, — заметил лекарь. — Причем значительно. Значительно лучше, чем всем остальным, кого я видел после подобных пыток. Вы интересная личность, госпожа Нин. Хотел это сказать до того, как мы начнем.
— Спасибо, — Огинская кашлянула, показала на большую миску, — сначала дёготь.
Она начала снимать верхний халат, готовясь к болезненной процедуре.
— Нет! — рявкнул Лан.
— А?! — вздрогнула Кира.
— Спину вам обработает Айминь!
— Так она ни в зуб ногой в гнойную хирургию!
Мужчина отвел взгляд от непривычно пышной девичьей груди, едва-едва скрытой нижним халатом.
— Я поняла, — Огинская запоздало уловила, что явление врачевателя в гарем еще не означает, что у этого врачевателя есть полномочия и выдержка амбулаторного хирурга из Российской Федерации, которого от вида любого человечьего тела воротит, как черта от ладана. — Извините, мы с Айминь справимся. Теперь… масло.
Лан нервно смешивал линимент и за долгое время не проронил ни слова. Однако то, как он уверенно, легко управлялся с лекарством, действительно восхищало. Процесс, что Айминь морочила и сопливила около полутора часов, целитель закончил за десять минут. А за движениями его длинных пальцев, тонких, изящных, можно было наблюдать, позабыв про сон и пищу.
Убрав нефритовую лопаточку, Лан взял со стола миску с чистой водой, хлопковую ткань, опустился перед кушеткой на одно колено.
— Нет.
Он вскинул серый взгляд, сверху вниз на него смотрела наложница Нин.
— Я справлюсь сама. Разве стопы женщины — не интимная и чувственная часть тела?
Кира забрала из безвольных рук мужчины воду и ткань.
— Я очищу раны, просушу, нанесу мазь. Обратите внимание, что каждый последующий виток ленты должен перекрывать предыдущий примерно на две трети. Почему у вас такое лицо?
Лан поднялся:
— Окликните меня, когда раны будут сухими, перед нанесением.
Развернувшись, мужчина прошел к окну, сцепив руки за спиной, стал рассматривать снующих туда-сюда наложниц. Прикрыл глаза, когда услышал ожидаемый, но почему-то непереносимый им спокойно звук — болезненно-жалобный стон наложницы Нин.
— Может быть, вы рано убрали сок красного цветка?
— Лучше рано… чем… слишком поздно… — через дикую боль прошептала Кира. — Всё есть яд, и всё есть лекарство… зависит не только от дозы, но… и от длительности лечения…
— Это ваши слова?
— Нет… одного умного мужчины.
Лан быстро обернулся через плечо, тут же поспешно вновь уставился в окно.
— Кто он?
— Мертвец.
— Как он умер?
— Ему проломили череп люди, нанятые его же… товарищами-лекарями.
Целитель снова обернул голову, взглянул на девушку, но не на обнаженные ноги, а на склоненное лицо, покрытое слабой росой пота.
— Как его звали?
— Парацельс.
— Он был вам близок?
— Да как родной! Ох, собачья ж мама…
Лан теснее сжал пальцы за спиной, отвернулся к окну.
— Он научил вас целительству?
— Да их много было… всех не перечислишь…
У лекаря лицо аж опало, руки «расплелись», он не удержался, развернулся к комнате, уставив кулаки на бедра, воззрился на наложницу.
— Вы… вы… как вы…
— Во!
Кира, довольная своей работой, но порядком напуганная видом искалеченных стоп, изо всех сил старалась сохранить присутствие духа и «держаться». Она выставила перед собой чуть согнутую ногу, демонстрируя целителю жуткие раны.
— Отек, воспаление, но пока не вижу много гноя, лекарь Ши. Как думаете, я смогу ходить?
Лан свел брови, сильно побледнел. Вновь сцепив руки за спиной, бесшумно прошел до постели, склонился, рассматривая края ран, отделяемое, и он честно пытался не захватить взглядом саму голень, худую, стройную, кое-как прикрытую тонкой шелковой тканью.
— Это хорошая рана. Вы будете ходить.
Ши выпрямился, отвернулся.
— Я поменял вам питание.
— Да, я совсем забыла, — Кира взялась за новые бинты. — Спасибо вам, так и знала, что вы приложили к этому руку… Очень вкусно.
— Вам нужно хорошо питаться и отдыхать.
— Через несколько дней я должна встать.
— Встать?
— Нужны прогулки, свежий воздух, вертикальное положение.
— Вы шутите?!
— Я не хочу помереть от воспаления легких.
— При чем тут воспаление легких и покой?
— Застойная пневмония, лекарь Ши. От… м-м-м… нарушения циркуляции крови.
— Ци?
— Крови. Мне будет нужна ваша помощь снова.
— Я бы не хотел, чтобы вы выходили на улицу… нынче это…
— Подойдите, посмотрите, пожалуйста, на стол.
Лан вернулся к кушетке, глянул на очередной рисунок, вскинул брови.
— Это…
— Палка-трость с подмышечной поддержкой. Костыль. Надо два.
— У меня есть подобное. Чуть другая конструкция… Я понял. Хорошо.
Мужчина спокойно свернул бумагу в рулон, пошел к дверям.
— Я хочу перевезти вас из Сада Аметистового Сияния.
Кира испуганно вздрогнула, отвлеклась от работы с бинтами.
— Куда? Зачем?!
— Туда, где тише. И не так травмоопасно, — Лан обернулся у выхода, помолчал. — Вас снесут с этими вашими костылями, едва вы выйдете из дома.
— А вы… вы такое сможете?
— Я главный лекарь Запретного Города, я смогу.
Не успела Кира осмыслить все «за» и «против», как целитель Ши покинул ее покои.