Проклятие Несломленной

"Судьба — куртизанка: сегодня она благосклонна, а завтра может повернуться ко мне спиной." ©Александр Дюма Праздник продолжался. Со всех сторон слышался гомон и короткие тосты с поздравлениями именинницы. Некоторые подходили к самой Лизе, желая, как правило, счастья и богатства. Пожарская отвечала тоже коротко, и с той же вежливой улыбкой на лице. Но с каждым новым поздравлением, пожеланием или просто весёлым взглядом, направленным в её сторону, она становилась всё мрачнее. Маленький Серёжа Закревский дотронулся до плеча девочки и спросил о её самочувствии. Лиза вздрогнула, но не ответила, отмахнувшись. На глазах мальчика появились слёзы. Он всегда был плаксой. Екатерина подошла к нему и протянула свой носовой плоток. Серёжа его взял и неожиданно обнял девочку. Она упала бы, если бы не Гордей, придержавший её. К Пожарской подошёл уже самый старший из детей Закревских. — Елизавета, по какой причине Вы сегодня так смурны? Или же Вы ждёте кого-то особенного? – изогнув чёрную бровь, поинтересовался Владимир. Лиза отвернулась, пытаясь не показывать своей реакции. Закревский оказался прав, девочка действительно ждала особенного человека. *** — Катя, – за спиной младшей Заболотской раздался голос Гордея, – мы можем поговорить? — Конечно? – девочка была невероятно удивлена тону брата. Обернувшись, она охнула – мальчик побледнел, его кожа почти сливалась с цветом стен. Нервозность, резкость жестов и бегающий взгляд давали понять, что он чем-то до жути напуган. Катерина уже хотела побежать и позвать маму, но Гордей ей этого не дал, крепко сжав её руку. — Не надо! – его детский голос охрип и очень напоминал бессильный рык волчонка, загнанного в угол. Никто не видел столь странной сцены между детьми. Никто. Кроме тёмноволосой девушки, стоявшей в самом дальнем углу зала. Свет большой старинной люстры будто проходил сквозь её тело, не считая преградой. Она сосредоточенно следила за каждым движением, ловила каждую фразу, вновь и вновь прокручивая в голове этот злополучный день. Вдруг эта яркая картинка начала тускнеть и погружаться во мрак. Тени, будто щупальца огромного осьминога, расползались по полу, по стенам и стёклам окон, скрывая последние солнечные лучи, по колоннам с замысловатой резьбой. Девушка-призрак недоуменно смотрела на всё это, неосознанно всё больше вжимаясь в стену. Где-то в глубине этого тёмного океана ещё слышались весёлые голоса гостей, звон бокалов и приглушённый шопот близнецов. Вот страшные лапы темноты добрались до гостьи, приглашая в свой мир. Пол под ногами, казалось, растворился. Странное чувство невесомости немного успокаивало, но девушка уже приготовилась к новой, более страшной для неё картинке, которая не заставила себя долго ждать. Детская комната, охваченная огнём, оглушительный крик, и пугающий треск горящих деревянных балок над головой. Этот удушающий запах дыма Екатерина Заболотская запомнила на всю свою оставшуюся жизнь. Неожиданно всё, что окружало девушку вновь погрузилось во тьму. Следующая вспышка яркого света явила глазам Заболотской её отца, выводящего из горящего поместья Гордея и её саму, явила бегущего за ним старшего сына Закревских, держащего на руках своего младшего брата, явила попытки дворовых затушить пожар. Вдруг из глубины дома послышался короткий женский крик. Александр ринулся прямиком в огонь в тот момент, когда балки не выдержали, и крыша дома рухнула вниз, погребя под обломками родителей близнецов вместе с Владимиром Закревским, который хотел остановить Заболотского. *** — А некоторые говорят, что во сне не плачут, – раздался тихий голос в наступающей мгле. Екатерина резко развернулась. За спиной, разумеется, она никого и ничего кроме беспросветной темноты не увидела. Ей даже на миг показалось, что эта тьма осязаема. — Не старайся, – девушка вновь развернулась, потому как голос раздался прямо над ухом, – ты меня не увидишь, если я этого не захочу. — Где ты!? – Заболотская не могла скрыть своего страха. — Тебе бы о моей личности спросить, – в тоне незнакомца была слышна насмешка, – но я отвечу на вопрос. Я везде и одновременно только рядом. Такова уж особенность снов, в которые я так люблю проникать, – хриплый смешок послышался где-то сбоку. Неожиданная догадка ударила в висок. — Бес? — Нет! – в голосе собеседника проскользнули металлические нотки. – Я не бес и не демон! — Но и навряд ли ангел, – Екатерина произнесла это достаточно твёрдо, хотя сильно испугалась такой перемены в настроении незнакомца. — Верно. Но мою расу принимают за нечто эфемерное, не имеющее формы, сознания и разума. Нас считают скорее поступком, чем чем-то живым. Ну как? Ещё подсказать, или уже дозрела? — Я не понимаю, – девушка сказала это почти шопотом и замолчала. — До чего же глупые люди пошли. Я то, что в народе сейчас принято называть грехом. Лично я являюсь лишь одним из младших сыновей прелюбодеяния. Заболотская отшатнулась от, как ей казалось, источника звука, густо покраснев. — Вот только не красней! Не девица! – глаза девушки расширились, – Что, удивлена? Я знаю все подробности. Это моя стезя. Но я здесь не за этим, – Грех замолк, а тьма стала менее непроницаемой. Приглядевшись, Катя увидела силуэт в двух метрах от себя. — Ты должна проснуться. Сегодня с тебя достаточно кошмаров. Я хотел предупредить, чтобы ты не боялась воспоминаний. Гордею тоже нелегко, но он справляется ведь, – голос нечта стал более мягким. — Почему ты даёшь мне советы? Ты же грех, нечисть! – силуэт подошёл ближе. Заболотская хотела отшатнуться, но ноги будто вросли в пол. — Я это делаю не по своей воле! Со мной заключили договор, причём очень грамотный. Я должен вас двоих защищать и, в каком-то роде, воспитывать, – грех замолчал. Екатерина хотела ещё что-то спросить, но он поднял руку, отрезав все возможные вопросы. Вдруг его глаза загорелись красным огоньком, и послышался немного хриплый, ближе к старческому, голос: — А теперь просыпайся, – вдруг послышался громкий щелчок и девушка открыла глаза.