Кинк.

Слабо дёрнув ладонями, откровенно поморщился, смотря в чужие глаза горящие розовыми сердцами. Черт. — Радужный мудак, блять! — подергавшись в крепкой хватке, максимально вжался в стену с стараясь уйти от прикосновений. Руки жгло похлеще раскаленной плиты. — Очнись ты, ёб твою! — сжав зубы, зарычал, бессильно дергаясь в чужой хватке. Его бы прижать нитями, придушить ими и убежать. Его бы связать, сжать в хватке острых сетей и отправить на очередное перерождение. Да вот только… Не хотелось. Или хотелось? Черт, как же сложно понять! Дернувшись назад от резкого приближения чужого лица, оскалился кривой ухмылкой, резко-кричащим шепотом рыча. — Отвали ты от меня! — Но ты же… — Инк расплылся в улыбке, проводя ладонью по груди закрытой футболкой. — Хочешь этого. Смотри. — проследив за чужой рукой, зашипел на резкое прикосновение к бедру. Нити недовольно зашевелились, бегая по телу змейками. Черт. Ах, черт. Закусив губу, отвернулся скрывая румянец. — Инк. — прошипев сквозь зубы и собственное унижение, дернулся ещё раз. — Нет, на этот раз не отвертишься Глюче. — художник тихо засмеялся, вжимая в дверцу кабинки. Блять, да мы же в туалете сраного кафе! В голове панически роились мысли, нити бегали по телу, не давая расслабиться и остыть. Хотя бы привыкнуть к ситуации! И Эррор категорически отказывается признавать, что это в какой-то степени даже возбуждающе. Там, за стеной, сидят множество монстров, едят и общаются. А они… А его, зажимает в туалетной кабинке Инк. Хранитель зажимает разрушителя, ха, чувствуется ирония, верно? Лицо горит, мысли в панике бегают с места на место. Как вообще до этого дошло? Услышав как открылась дверь, дернулся, резко напрягаясь и прислушиваясь. Инк мгновенно подхватил под бедра, оставляя в висящем положении. Чужие руки пробежались по тазу, сжимая ладонями уже едва-едва сформированную магию. Пискнув, закрыл ладонью рот, чтобы приглушить звук. Опустив взгляд в чужие глаза, помотал головой в разные стороны, и испуганно расширил глаза, видя как чужое лицо расплылось в дьявольской ухмылке. Чужие руки залезли под ребра, пробегая по поверхности, совсем совсем легко. А потом грубо схватили за одно из ребер, сжав зубы, лишь тяжело выдохнул, в ладонь, вжимаясь в дверь. Сучья. Херь. — Вот, а я ему и говорю, мол… Тяжело задышав в собственную ладонь, обвил ногами чужую талию, чтобы не упасть и не выдать своего присутвия. Инк широко ухмыльнулся, приближаясь и мгновенно отстраняя мою руку, целуя в губы, проникая внутрь рта языком. Зажмурившись от лёгкого жжения в районе лица, невольно поддался вперёд, переплетая собственные языки с чужим. Ладони пробежали по ребрам, по тазу, сжимая сформировавшийся стояк. Эррор сгорит со стыда, когда поймет что пережил, но сейчас есть лишь он, звенящая тишина в голове, ярко-горящие сердца напротив и чужие губы. Чужие руки. И шипение лагов невольно сходит на нет, тихо поскрипывая в излишне откровенных прикосновениях. Нити наматываются на чужую руку и Инк широко ухмыляется в поцелуй, связывая чужие запястья. Чтобы наверняка и не рисковать. Он сплетает язык с чужими, и приятно удивлен их количеством, голову кружит от перспектив, но пока хранитель лишь ласково подготавливает чужое тело. Эррор должен размякнуть, должен быть достаточно расслаблен, иначе взорвется гневом и он точно умрет. Эррор стыдливо тихо мычит в поцелуй, чувствуя как по уголку губ потекла слюна. Радужка наконец-то отстранился и разрушитель тяжело дыша, выпускает наружу языки. Слишком тяжело дышать с ними во рту, слишком много слюны, тяжело глотать. На языках сразу оказываются чужие пальцы, затуманенный взгляд приподнимается наверх и Эррор стыдливо прикрывает глаза, обводя языками руку. Кончики пальцев, ладонь, обвести подушечки и ласково обвести костяшки. Прикусить, облизать, пососать… Эррор тяжело дышит, чувствуя как внутри горит все и даже больше. Кажется сама душа скрипит лагами и дёргается дальше от чужих рук, сгорая в желании чтобы прикоснулись. Душа ещё не сдалась, Эррор — поддался желанию. С удовольствием и затуманенным разумом ластится к чужим рукам, выгибается навстречу смущенно шипя и придавливая громкие стоны. Там, позади, в туалете все ещё кто-то есть. И Эррору бы не хотелось чтобы его кто-то увидел в такой ситуации, это крайне… Унизительно. И это так заводит… Инк плавно растягивает его, ласково расцеловывая лицо, сам тяжело дышит и явно на грани. Внутри разрушителя фейерверки с жидким азотом, противоположности сталкиваются и разрушаются, оставляя за собой лишь пепел. Пустота в голове, с каким же удовольствием он это слушает. Голоса в последнее время наседали все чаще, раздражая и беся своими словами. Закусив губу, откинул голову назад, выгибаясь в чужих руках. Он такой… Удобный… Эррор вздрагивает, сжимая губы в полоску, зажимая ладонями лицо и сдавленно постанывая. Внутри все горит, чужой член бьёт по тому самому месту каждый раз, и как умудряется ублюдок. Мастерство, не меньше. Эррор закусывает собственные костяшки пальцев, хватаясь одной ладонью за чужое плечо и невольно подрагивая от каждого толчка. Щеки горят, плечи кажется тоже пылают. Чужие ладони абсолютно везде, губы скользят по шее, целуя и кусая плечи, предплечья, абсолютно все в чужой власти. Эррор подрагивает, нити на запястьях растянулись, как чёртовы наручники. Инк приковывает взгляд, заставляет смотреть только на себя. Эррор гибко выгибается в чужих руках, в глазах горят фейерверки и душа заполошно бьется. Судорожно кричит, старается сообщить. Эррор стонет, громче прежнего и прижимается к чужим ладоням, мгновенно падая в перезагрузку. Внутри магии расплывается пятно, по поверхности магии течет его собственная. Инк широко ухмыляется, притягивая чужое бессильное тело в руки и обнимает его. Целует бессознательное лицо, и хитро посмеивается, открывая портал. Следующий раунд будет не таким лёгким.