Мой хён на обложке журнала

Чонгук сглатывает, в очередной раз глядя на своего хёна. Намджун только что вернулся с фотосессии и даже не успел переодеться. Белый свитер просто одуряюще контрастирует со смуглой кожей, делая её ещё более тёмной и манящей. Чонгук ловит себя на мысли, что с радостью бы вылизал её, если хён позволит. Не то чтобы Намджун не любил ласки Чонгука, просто обычно во всех делах проявляет инициативу именно он. Намджун ласково целует в щеку, лохматит волосы, говорит, что готов рухнуть где угодно от усталости. Что, собственно, и делает, обустраиваясь на полу их зала возле окна, оперевшись спиной о стену. Когда он садится, свитер чуть сползает в сторону, открывая взору карамельного цвета ключицу. Чонгуку, признаться, хотелось бы выпить озеро, потому что во рту пересыхает начисто так, что глотать невозможно. Язык толкается в щеку от нетерпения, будто напротив — недоступная конфета, которую хочется съесть. А ведь Намджуни-хён даже не даёт повода. Он устало, но ласково улыбается, тянет к нему руку, приглашая сесть рядом. И Чонгук любит эти моменты так, что сердце заходится, и самого Джуна любит без памяти, только вот сейчас нежничать совсем не хочется. — Хён… — М? — Тебе… Тебе не жарко? Тот озадаченно пожимает плечами. — Нет. А что такое? Чонгук даже не моргает, впившись взглядом в открытую ключицу. Облизывается машинально, чем заставляет Намджуна сглотнуть. Возможно, его взгляд слегка безумен, а может, вовсе не слегка. — Ничего. Просто мне почему-то очень жарко… Чонгук медленно подходит и чуть касается пальцами воротника свитера, обнажая больший участок кожи. — Я, можно сказать, плавлюсь… У Намджуна дыхание застревает где-то в районе горла. Чонгук выглядит как полнейший фанатик с его этой странной улыбочкой. Усмехается как-то несвойственно, а глаза при этом лишь темнеют и все ещё не моргают. Намджун может лишь судорожно вздохнуть, чувствуя, как внутри все медленно трепещет перед таким Чонгуком. Сейчас он абсолютно непредсказуем. Он может просто цокнуть языком, оскалиться хитро, развернуться и уйти, может наброситься на него со звериным аппетитом, а может и вовсе лечь под бок, преданно мурлыча и изредка хихикая от ласковых дразнилок. Чонгук переключается моментально. Поэтому это так напрягает. Поэтому это так заводит. Чонгук выбирает второе. Он придавливает Намджуна к стене, вгрызаясь зубами в открытый участок кожи, и урчит с таким наслаждением, что Намджун издаёт удивленно-испуганный вскрик. — Ох! Гук-и, ты чего? — Это так нечестно, хён, — порыкивает Чонгук, все ещё кусая ключицу. — Ты провоцируешь меня своим видом, а потом делаешь такое лицо… Он быстро равняется с ним и несильно клюёт носом в нос. Долго вглядывается в его глаза, а Намджун буквально видит с какой скоростью расширяются зрачки напротив. — …что я просто уже не могу остановиться. Намджун охает, когда его рот накрывают чужие губы, тихо стонет уже в поцелуй, когда Чонгук без зазрений совести запускает руку под воротник, едва слышно скулит, когда горячие пальцы дразняще сжимают сосок, а после перекатывают между собой. — Чонгуки… Его снова затыкают. Намджун задыхается практически сразу. Язык Чонгука занимает весь его рот, и лишь на мгновение удаётся сделать спасительный глоток воздуха. Чонгук целует напористо настолько, что Намджун сползает по стене ниже, позволяет расставить свои ноги в стороны, позволяет закинуть их на чонгукову талию, а потом жалобно скулит, когда свободная рука Чонгука сжимает ягодицу. А хватка у Чона всегда была крепкой. От этого почему-то совсем не легче. — Гук-и… Малыш… — Намджун едва дышит, но все же на секунду усмиряет зверя. — Что на тебя нашло? Солнышко… Он касается его щеки пальцами, а взгляд Чонгука меняется на настолько тёплый, что сердце заходится. — Хёеен… Он тычется носом в его щеку, целует мягко и нежно, аккуратно прихватывает губы и целует в нос. Ластится, как котенок, и даже ласково улыбается, целуя его губы, но… — Прости, но я не могу… Он опускает Намджуна на пол резким рывком и нависает сверху. — Тебе нельзя быть таким горячим, я с этого жутко дурею, — хрипит он, попутно задирая его свитер. — Да сними ты его, черт возьми! Намджун покорно выполняет приказ. Стоит только отложить свитер в сторону, как Чонгук набрасывается на него снова, кусая и целуя везде, где может дотянуться, трогает, гладит, сжимает в руках крепкие плечи, опускает ладони на грудь, сжимает с силой, ведёт вдоль торса к бёдрам и останавливается возле ремня, оглаживая выступающие косточки. — Ты похудел, — бормочет он как-то раздосадовано. — Так быть не должно… Вслепую расстегивает ремень, дыша прямо в губы. — Не должно… Намджун выгибается, стоит лишь коснуться ниже живота. Чонгук делает все рвано, с нетерпением. Штаны трещат по швам, когда он стаскивает их с его ног. Взгляд жадный и одурманивающий. Чонгук голодным зверем оглядывает торс Намджуна, опускает взгляд ниже и достаточно громко сглатывает, наблюдая, как в боксерах появляется внушительный бугорок. Намджун же пытается сделать хоть что-то, чтобы как-то контролировать ситуацию. Чонгук редко когда позволял себе такие вольности, и обычно вся спесь сходила на нет после нескольких поцелуев, но сейчас… Джун тянет руки вперёд, хватаясь за края футболки. — Чонгуки… — Нет. Чонгук убирает его руки от себя, сам снимает футболку и расправляется с собственными штанами, оставаясь в одних боксерах. — Я все сделаю сам, — рычит он, наваливаясь на Намджуна сверху. — Я хочу увидеть, как ты сходишь с ума подо мной… — Чонгуки, малыш… «Малыш» рычит так, что холодок по спине пробегает, и вгрызается в его шею. — Если будешь меня так умолять, я буду беспощаден, — урчит он в его ухо. — Чонгуки… — глаза непроизвольно закатываются от удовольствия и тянущего внутри предвкушения. — Ну пожалуйста… Чонгук хрипло мычит в его шею. Он снова сжимает ягодицы сквозь ткань трусов, а потом забирается ладонью под резинку. Намджун вскрикивает от неожиданности, но его рот тут же затыкают губы Чонгука, а язык начинает беспорядочно исследовать рот. Он вылизывает его жадно, с наслаждением, мычит от удовольствия, сводя этим Намджуна с ума. Стон сдержать не получается, его Чонгук ловит губами, смакуя, а потом снова кусает, опускаясь к шее. Несколько красных отметин на изгибе шеи горят сильнее остальных, тут Чонгук слегка перестарался. Он виновато бодается лбом о Намджуна и старательно зализывает следы своих зубов. — Не больно? — спрашивает он, быстро тычась носом в щеку. — Нет, — еле выдыхает в ответ, ласково целуя в нос. — Конечно нет… Чонгук с довольной улыбкой снова впивается в губы. Поцелуи жадные, жёсткие, одуряющие. Гук посасывает каждую губу по очереди, старательно лижет и игриво прикусывает. Намджун просяще скулит в ответ и, сам того не замечая, трется пахом о пах Чонгука. Ощущение беспомощности доводит до исступления, Намджун чувствует, как по телу тягучей патокой растекается сладкое возбуждение, и не может ему сопротивляться. — Маленький… Ох, боже… Что же ты делаешь… Горячие губы опускаются по шее к ключицам, зубы уже не так сильно, но ощутимо впиваются в кожу, а язык тут же жадно лижет каждое покрасневшее место. Намджун стонет уже гораздо громче, вздрагивая от очередного укуса. Их будто тысячи на шее, каждый новый обжигает сильнее предыдущего. Чонгук целует грудную клетку, проходясь кончиком языка по солнечному сплетению, а потом, покружив вокруг, накрывает губами один из сосков. — Чонгукиии! Намджун вздрагивает всем телом, но сильные руки придавливают его обратно к полу. Влажный язык и губы ощущаются на разгоряченной коже лавой, обжигая. Джун всхлипывает и скулит с новой силой, когда язык очерчивает контур соска, а потом вдавливает его в кожу. Из груди вырывается жаркий стон, Чонгук вторит ему, довольно мыча, и продолжает ласкать языком. Мышцы сладко ноют от перенапряжения, Джун инстинктивно потягивается, после чего размашисто проходится руками по плечам и спине, завершая путь на лохматой макушке. Чонгук смакует каждую секунду. Он вылизывает всю его грудь, влажно причмокивает, попутно урчит от ласковых поглаживаний по голове и плечам, дразняще целует каждый сосок, а после несильно прикусывает, играется языком, подключает пальцы, чтобы воздействовать сразу на два, отчего Джун хнычет в голос от переизбытка эмоций, закусив собственный кулак от такой сладкой пытки. — Такой чувствительный хён… — Чонгук довольно облизывается. — Такой вкусный… Он опускается к ребрам, целует и кусает кожу, вибрирует языком между выступающих косточек, заставляя Намджуна задыхаться. — Малыш… — рука зарывается в мягкие волосы, а с губ слетает тихий смешок. — Ох… Ну, не играйся так… Щекотно же… Чонгук хитро стреляет глазами вверх, скалится и облизывает губы кончиком языка, а после опускается к животу. Целует медленно, влажно, вылизывает ямочку пупка, прикусывает тонкую кожу ближе к лобку, трется носом о выступающую бедренную косточку. — Ты с ума меня сводишь, хён… Намджун даже не успевает заметить, как Чонгук снимает с него нижнее белье, но ощущает это, когда горячая ладонь плотно сжимает возбужденный член. Чонгук хитро ухмыляется, высовывает алый язычок и медленно описывает им круг в воздухе, опускаясь при этом все ниже и ниже. Намджун перестаёт дышать, завороженно наблюдая, как лицо Чонгука приближается к его члену, а потом протяжно стонет, когда язык все же касается головки, жаля уретру. — Чонгуки! Холодок лубриканта заставляет покрыться мурашками, а запах персика резко бьёт по рецепторам. Чонгук с наслаждением причмокивает возле члена, пока распределяет смазку по всей длине, кружит вокруг него, изредка бросая полубезумный взгляд на Намджуна, а потом вновь смотрит на член, как на какую-то желанную, теперь полностью доступную конфету. — Мой хён на обложке журнала, — мурлычет вдруг он, обдавая нежную кожу горячим дыханием. — Такой красивый, такой неприступный… Он все же проводит языком вдоль ствола, заставляя закусить губу. — Такой горячий… Мой. Намджун дрожит всем телом от каждого сказанного слова, а потом скулит на последнем. Из уретры уже обильно выделяется смазка, и Чонгук, вновь облизнувшись, открывает рот шире, нарочно замирает возле, а потом вбирает член с характерным хлюпаньем. — Господи! Намджун выгибается в спине, протяжно скуля. Чонгук двигает головой, гуляет языком по каждой выступающей венке, втягивает щеки и вбирает все глубже. Смазка со слюной стекает по подбородку тонкими ниточками, он стирает её ладонью, размазывает между пальцев и касается ими сжатого колечка мышц заднего прохода. — Бляяяяяять… Намджун комкает в руках лежащую рядом одежду. Он едва может двигаться — стоит податься бёдрами вперёд, как крепкая рука Чонгука тут же опускает его обратно, не позволяя лишних действий. — Малыш… Малыш, подожди… Ох… Чонгуки, постой… Я не... Ааааах! Одна фаланга проскальзывает внутрь, встречая лёгкое сопротивление. Намджун напряжен словно струна, но стоит Чонгуку снова начать ласкать его ртом, возбуждение разносится по телу новой волной, расслабляя все мышцы. — Расслабься, хён, — мурлычет Чонгук, выпустив на мгновение член изо рта. — Дай мне сделать тебе хорошо… В глазах темнеет на последнем слове. Намджун обречённо стонет и откидывается на спину, позволяя уложить свои ноги на плечи Чонгука. Палец начинает скользить внутри плавнее и быстрее. Он чуть сгибается, входя полностью, давит на горячие стенки, снова выпрямляется, когда почти полностью выходит. Холодок лубриканта снова опаляет кожу, но уже гораздо ниже. Намджун дрожит всем телом, когда за первым пальцем внутрь проскальзывает второй. Движения становятся чуть быстрее, но не менее аккуратными. Чонгук разводит пальцы в стороны, сгибает их разом и по очереди, проталкивает до упора и выходит полностью, растягивает медленно. Член в его рту дёргается в такт каждому движению, заставляя довольно постанывать. Намджун кажется Чонгуку очень сладким и вкусным. Он снова и снова насаживается ртом до середины так, что пульсирующая головка толкается в стенку горла. Член идеально скользит во рту, сочится смазкой, приятной тяжестью давит на язык. Чонгук делает глубокий вдох и вбирает до основания, сжимая горлом головку. — Чонгуууук! Намджун вскрикивает от неожиданности и уже натурально хнычет, метаясь под ним, рвано ловит губами воздух, чтобы хоть как-то совладать с собой. Внутри все пульсирует в такт движениям пальцев, сжимается вокруг них, одуряя ощущениями. Пальцы зудяще-приятно скользят внутри, дразнят стенки, а после и само колечко мышц снаружи. Чонгук довольно урчит внизу, двигая головой вверх-вниз, помогает себе второй рукой, лаская ею и паховую область, и слегка поджавшуюся мошонку. Нежная кожа горит под подушечками, покрывается мурашками, когда пальцы слишком нежно дразнят, а её обладатель захлебывается стонами от каждой новой ласки. Чонгук выпускает член изо рта и несколько раз размашисто проходится по нему свободной рукой, после чего отпускает и вынимает пальцы. — Мне нужно, чтобы ты перевернулся, хён, — тихо шепчет ему, наклонившись к уху. Намджун еле заметно кивает, приподнимаясь на локтях. Он даже не спрашивает зачем. Ему настолько хорошо, что уже плевать, что задумал этот несносный чертенок. Чонгук мягко массирует его спину, опускаясь все ниже к пояснице, оглаживает ягодицы, сжимает сильно, оставляя красные следы, а потом приникает губами к пульсирующей дырочке, сразу проталкивая внутрь язык. — Божеееее, Чонгук! Намджун дрожит всем телом. Язычок юрко скользит внутри, лаская горячие стенки. Чонгук мычит от собственного удовольствия и сжимает руками раздвинутые ягодицы. — Боже, Чонгуки… Подожди… Стой… Ох, ну пожалуйста… Чонгук моментально останавливается. — Что-то не так? Тебе неприятно? Он жмется к плечу и целует возле уха. — Нет… Нет, мне хорошо… — Джун смущённо краснеет. — Но тебе… Неужели тебе не противно? Чонгук озадаченно хмурится, а потом размашисто проходится языком за ухом. — Ты — самое вкусное, что я пробовал, Джун-а. Я готов вылизать тебя всего, если ты только позволишь… Он целует загривок. — Ты весь сводишь с ума. Намджун сдавленно стонет от смущения, а потом тихо скулит, когда чувствует, как горячий язычок начинает опускаться по спине вниз. — О господи… Намджун судорожно вздыхает и скулит с новой силой, когда юркий язычок ныряет внутрь. Чонгук с большим рвением ласкает языком, будто хочет доказать правдивость своих слов. Гладит бедра, игриво щипает за ягодицу, а потом проталкивает палец вместе с языком внутрь, заставляя Намджуна завыть на одной ноте. Приходится придержать за бедра, потому что тело Джуна колотит крупной дрожью, и удержать равновесие становится почти невыполнимой задачей. Чонгук сладко причмокивает, отстраняется и дует на пульсирующую дырочку, наблюдая, как та сжимается вокруг пальца, а после снова нежно приникает к ней губами. — Чонгуки… Я сейчас… Я больше не могу! Намджун всхлипывает и начинает вилять бёдрами навстречу Чонгуку, постанывая в такт все громче и громче. Когда внутрь проскальзывает ещё один палец, Намджун срывает голос. Удовольствие обездвиживает, оставляя силы только на то, чтобы беспомощно стонать и едва извиваться. Чонгук играется языком с колечком мышц, дразнит кончиком языка самый центр, двигает внутри пальцами, а потом медленно опускается к яичкам и жадно посасывает каждое. Намджуну на секунду кажется, что сейчас, вот именно сейчас, он отправится к праотцам. Горло саднит от собственных стонов, а удовольствие тонкими змейками собирается внизу живота, разрастаясь раз за разом. Если Чонгук задумает что-то ещё, он просто отключится. Тихий треск упаковки едва различается между вздохами и хлюпающими звуками, а потом все внезапно прекращается. Чонгук отстраняется и, сев, начинает возиться с презервативом. Намджун потерянно моргает и мотает головой из стороны в сторону, ощущая вокруг и внутри себя необъяснимую тянущую пустоту. Он буквально растекается по полу, успев перевернуться на спину, и теперь жадно глотает воздух. — Ты где, солнышко? — едва слетает с губ. — Чонгуки? Гук быстро надевает презерватив и обильно смазывает. Намджун все ещё извивается возле него, тихо скуля и зовя его к себе, отчего сердце готово отказать. — Джун-а… Чонгук льнет к его губам, глубоко целуя. — Я здесь, Намджуни… Здесь. Сейчас он переключается на максимальную нежность, на которую только может быть способен. Целует губы, мягко облизывает их, снова опускается к шее, а потом шепчет в ухо так, что заходится сердце. — Ты мне доверяешь, хён? Он осторожно целует возле уха, а сам снова проталкивает пальцы между ягодиц внутрь. Сопротивления в этот раз нет никакого, наоборот, Намджун сам подаётся им навстречу, выгибаясь от удовольствия. — Да… Черт, конечно да… Он снова будто в трансе, готов вытерпеть и насладиться всем, что задумает Чонгук. Сейчас, завтра, всегда. Из него сейчас точно можно вить верёвки. Да и кто тут когда был против? — Я буду очень аккуратен, — шепчет Гук, ласково целуя. — Но если что-то будет не так, останови меня, хорошо? Джун лишь кивает, а потом снова тянется к его губам, жадно целуя, хоть раз за это время забирая контроль себе. На это Чонгук тихо смеётся в поцелуй и несильно прикусывает его язык. — Хитрый хён, — журит он его и трется носом о его нос. — Ты можешь смотреть на меня? — Намджун едва не кончается от моментально темнеющих глаз напротив. — Пока ты будешь… Чонгук упирается лбом о его лоб, глядя прямо в глаза. — Все, что пожелаешь, хён… Намджун сглатывает, когда чувствует горячую головку возле заднего прохода, но все равно смотрит в глаза Чонгуку. Тот задерживает дыхание, медленно толкаясь вперёд. Рот непроизвольно открывается от сдавленного стона, когда головка проскальзывает внутрь. Намджун внутри одуряюще горячий и узкий. Настолько, что хочется кончить сию секунду, но Гук сдерживает себя из последних сил. Джун лишь сдавленно охает и подаётся бёдрами навстречу, закусив губу. Чонгук тихо стонет следом и окончательно дуреет, глядя, как искажается лицо Намджуна от новой порции удовольствия, стоит ему войти в него ещё немного. — Все хорошо, Джун-а? Тот все-таки разрывает зрительный контакт, закатывая глаза и выстанывая: — Черт, даааа… Очень хорошо, маленький… — Ты слишком напряжен, — Чонгук входит глубже. — Расслабься, пожалуйста, я не хочу делать тебе больно. — Тогда поцелуй меня ещё, малыш… Чонгук с улыбкой снова наклоняется к его губам. Напряжение растворяется в поцелуе, мышцы перестают сильно давить на член. Гук входит полностью, горячо выстанывая в рот Намджуна, осторожно подхватывает его за бедра, устраивая удобнее, и делает первый медленный толчок. — Ебаный боже! Джун выгибается в спине так сильно, что сводит мышцы. Новый толчок вырывает из груди сиплый стон. Чонгук все ещё осторожничает и внимательно следит за каждым движением Намджуна, пока тот снова выгибается, простонав: «Господи, как же хорошо!». Толчки становятся чуть быстрее и увереннее. Чонгук крепко держит Намджуна за бедра, изредка сжимая кожу пальцами, отчего тот извивается ещё больше. Он жадно смотрит на лицо хёна, стараясь не моргать. Он впитывает в себя каждый стон, каждый всхлип. Наклоняется к Намджуну, чтобы поймать приоткрытые губы, целует жадно, тихо стонет в его рот и дрожит, когда чувствует горячие ладони на своём теле. Он обожает, когда Намджун ласкает его. Сходит с ума и теряет рассудок, чего сейчас делать совершенно нельзя, но как же хочется… Ощущения калейдоскопом сменяют друг друга, наращивая наслаждение. Намджун стонет все громче, сжимаясь внутри в такт толчкам. Чонгук вновь наклоняется к нему, упираясь локтями в пол по бокам от головы, и жарко дышит прямо в губы, срываясь на тихие стоны. — Малыш… Намджун все же тянет к нему руки, гладит по шее и плечам, опускается ниже и безжалостно дразнит беззащитные соски короткими щипками. А вот и запрещённый приём. — Х…хеееен… Чонгук дрожит, утыкаясь лбом в изгиб шеи, и срывается на более громкие стоны, ускоряясь. Намджун на это тихо усмехается. — Ты слишком тихий, это непривычно, солнышко… Пальцы снова проходятся по соскам, слегка сжимая маленькие комочки. Намджун облизывает пальцы и уже влажными ласкает соски Чонгука, доводя того до протяжных сладких поскуливаний, сильнее обхватывает его талию ногами и прижимается к нему теснее, насаживаясь на член. Чонгук выгибается, застонав, и начинает двигаться ещё быстрее, вбиваясь в горячее нутро. — Быстрее, маленький… — Намджун ловит его губы своими. — Ох, солнышко… Прошу тебя… — Ни за что. Чонгук с игривой улыбкой нарочно замедляется, дразняще прикусывает пухлые губы. — Чонгуки… Намджун извивается сильнее от нетерпения, принимая правила игры. Пальцы вновь кружат по ореолам, щекочут и щипают соски, заставляя Чонгука громко всхлипнуть. — Пожалуйста, малыш… так хорошо… Умоляю тебя… Чонгук гулко рычит и наваливается на него всем телом, с остервенением двигаясь внутри. Он чувствует головкой бугорок простаты, проходится по нему рывками и ловит губами учащающиеся громкие стоны. В какой-то момент Чонгук пробирается рукой между ними, обхватывает член. Намджун мечется под ним, едва успевая делать вдохи между поцелуями. — Чонгу… Тот улыбается в поцелуй, начиная двигать рукой по всей длине в такт своим толчкам, наращивая темп. Намджун откидывает голову назад, приоткрывает рот и сдавленно сипит. Тело дрожит и покрывается мурашками от каждого движения, каждого трения кожи о кожу. Он обвивает спину Чонгука руками, прижимая ближе к себе, и бурно кончает, выстанывая его имя в самое ухо. — Чонгуки! Внутри тягуче разливается тепло с каждым толчком. Горячие стенки идеально сжимаются вокруг члена, и Чонгук толкается ещё несколько раз, останавливается, напрягается всем телом, а потом едва не падает на Намджуна, еле держась на дрожащих руках. Он загнанно дышит в изгиб его шеи, едва унимая послеоргазменные судороги, замирает на пару мгновений, после чего осторожно выходит из Джуна и тут же ласково тычется носом в его щеку. — Как ты, хён? Чонгук окончательно превращается в котёнка, сыто урча от удовольствия, когда устраивается под боком у Намджуна. Тот все ещё не может отдышаться, но не менее довольно улыбается и ласково чешет лохматую макушку. — Лучше всех, как видишь, — он наклоняется к задранному вверх носику и тут же целует его под довольное фырканье Чонгука. — И что на тебя нашло, м? Он переворачивается на бок, чуть нависая над Чонгуком. — А? Что нашло на моего маленького? Чонгук тихо пищит и начинает хихикать, когда пальцы Джуна шустро пробегают по его боку. — Ай! Ну, хеееен! Я тут ни при чем! — Неужели? — Намджун наклоняется к его лицу и целует щеки, забирается пальцами на шею. — А кто же тогда? — Ахахахааааай! Джун-аааа, ну перестань! Чонгук трепыхается в его руках, но уже не может выбраться. Он быстро ловит ладонями лицо Намджуна и начинает шустро целовать губы, щеки и подбородок. — Не дразни меня, — бурчит он, пока целует, а сам хихикает от того, как Джун ласково гладит чувствительные после оргазма грудь и живот. — Твои ключицы сводят меня с ума. Я не смог удержаться! Он тут же хмурится, внимательно оглядывая лицо Джуна. — Все точно в порядке? Нигде не болит? — Нет, малыш, — Джун берет его за руку, переплетает пальцы, а потом подносит к губам, целуя каждый пальчик. — Я в полном порядке. Ты был очень бережным со мной. Чонгук облегчённо вздыхает, а потом громко смеётся с протяжным «ну, хеееен!», когда Намджун подминает его под себя и начинает целовать шею. — Ну, Джун-а! — Чонгук прижимает его к себе. — Перестань! Ты жестокий! — Учусь у лучших, малыш, — фыркает Намджун. — Все ещё не могу поверить, — вдруг тихо говорит Гук, поглаживая пальцами его щеки. — М? Ты о чем? — Мой хён будет на обложке журнала, — Чонгук счастливо улыбается. — Я так горжусь тобой! — Ты меня убиваешь, даже особо не стараясь, — Намджун пытается сказать это строго, но не получается вовсе. — В следующий раз ты пойдёшь со мной. — Не пойду, — Чонгук мотает головой. — Если ты опять будешь в этом свитере, я опять потеряю голову, и вообще… Намджун не даёт ему договорить и, смеясь, целует.