Бриллинг
Сидя у камина с бокалом красного полусладкого, я кидал в огонь фотографии. Горело всё, что было связано с ней. Надеюсь, мне станет легче… Или же, просто себя обманываю. Одно фото, всё же, оставил. Снимок, прикреплённый к её личному делу мне очень нравился. Убрал под телефон. В чехол. — Ваня, — Амалия аккуратно заходит, — ты дома?! — Нет, — закатил глаза, — у тебя галлюцинации. — Я звонила тебе двадцать восемь раз! Почему трубку не берёшь? — У меня депрессия, — ставлю бокал на барную стойку, — хочу побыть один. — Можно же хоть раз ответить, — сморщилась, — и сказать, что всё нормально, отъебитесь. Нет? — Мне нужно извиниться? Не буду. — И не требую. С каких пор, — оглядывается, — ты так засрался? Где же педантичное отношение к чистоте? — Не знаю… — Что с тобой? Вернулся с Японии и тебя не узнать. — Понимаешь, у меня утром так сердце заболело, что я аж проснулся. Жопой чую, что-то с ней произошло… Она с этим на горячие источники уехала! — Так, — выдыхает, — сейчас кое-что включу, но пообещай, что не разнесёшь дом. — Я убью тебя, если ты мне это не включишь. — Бриллинг… — Обещаю! Амалия, не томи! Девушка достала телефон и включила голосовое сообщение. — Амалия, — шепчет Женя, — это просто отвал… Сэмюэль предложил мне встречаться! Представляешь? — радуется, — я согласилась. Мы вместе! Хрустальные замки внутри обрушились. В тот же момент с барной стойки всё полетело, разбиваясь вдребезги. — Ты обещал! — испугалась. — Ему не жить. Я представил то, как всаживаю весь магазин в его голову. — Так и знал, блять! — заорал, — ебаный МакАллистер! Сердце колотилось как чокнутое, с трудом получалось себя контролировать. Я держусь из-за Амалии, так как ей не стоит видеть моих психов. — Так, — подходит, — остановись. Ты это прослушал ради того, чтобы при личной встрече никого не убить. У тебя будет время остыть и принять данный факт. — Сука, вот хоть кто, даже Фандорин, но почему именно Сэм?! Я его ненавижу нахуй. — Почему? Парень-то нормальный. — В этом и проблема! — ору, — он слишком нормальный, весь какой-то до пизды правильный, и жизнерадостный настолько, что тошнит! — Сэмюэль — твоя противоположность, то и злишься. — В этом есть подвох. Я чувствую. — Плохо чувствуешь. — Наркоманы остаются наркоманами, их невозможно вылечить, Амалия! У неё что первый парень травку дул, что этот с иглы еле слез. — А первый муж вообще ВИЧ-положительный. Женька умеет мужиков выбирать. — Я — другое дело. — Точно такое же. Удивительно, что после того, как узнал про диагноз, гулять и трахать всё подряд не перестал. Сэм чистый уже лет семь, или восемь? — Без понятия, но где-то так, — киваю, — да… — Вань, ты должен порадоваться за Женю и сказать Асмодею спасибо. — С каких хуёв? — А с таких, что благодаря ему, — взяла меня за руку, — она вышла из состояния нескончаемых слёз. Девка сейчас в Токио, наслаждается прекрасной страной, работает, рядом хороший мужик. Хочешь сохранить с ней отношения? — Хочу. — Завязывай истерить и ревновать. Это начинает надоедать всем, в том числе Женьке. Я бы уже не выдержала. — А как мне не истерить? Он с моей женой спит. — Брак фиктивный. — Но не чувства, — поник. — Бриллинг, вот что мешает тебе? — Мне одиноко, — плюхнулся на диван, — иногда скучно. — Почему? — Ханаби в Японии, мы видимся редко, ещё и этот Сэм, блять. — Её брат вот-вот улетит в Нидерланды на проверку, почему бы тебе не пригласить Ханаби в Россию? Она поможет тебе, проведёте время вместе, познакомишь с нашей страной. Глядишь, она мне понравится. — Как-то, — чешу щёку, — я и не подумал, что её можно сюда пригласить… Тем более, в Японии сейчас Женя. — По поводу Сэма, — вздыхает, — люди меняются, особенно в те моменты, когда жизнь висит на волоске. — Не меняются. — С чего ради? Вспомни, когда ты так убивался по женщине? Никогда. Мы для тебя были способом удовлетворения животных потребностей и прислугой, Вань. Ты никого из нас не ценил. — Кроме неё… — Почувствуй себя в нашей шкуре. Это карма. — Хуярма. — По какой причине Ханаби так долго ждала тебя? Другая бы забила. — Я детей не хотел и не хочу, ты это прекрасно знаешь, а Ханаби бесплодна. Насколько помню, лет десять назад на неё напали, распотрошили как свинью, но она выжила. Врачам пришлось удалить повреждённые органы, в том числе яичники, часть толстой кишки и почку. Я единственный из всех её мужчин, кого устраивает семья без детей, а она именно та, кто это принимает. Жене нужны дети, мы несколько раз это обсуждали. Помню, — зевнул, — гуляли по торговому центру, и она засмотрелась на витрину детского магазина. Меня это так разозлило. — Почему? — Сто раз сказал, что не хочу детей, нет же, упёрлась! Я даже о вазэктомии думал… — Что тебе дети сделали? С Ярой ты само очарование. Тебе пойдет отцовство. — А что я дам ребёнку? ВИЧ? Ужасную наследственность, проблемы с психикой? Для чего мне приводить ребёнка в мир, который вот-вот рухнет? Мой предел — создание собственной копии. Такая ответственность нахуй не нужна. Амалия в шоке. — У Карницкой тогда задержка была, — лег, — полторы недели. Я тебе клянусь, сука, седым стал. Слава Богу обошлось. — Разве, ребёнок от любимой женщины не способен изменить данный принцип? — Нет. Я хотел наслаждаться Женей, а не менять пелёнки, памперсы, слушать крики, вопли и вытирать сопли. — Но смысл в детях другой. — Я вижу только такой. Не хочу, — передёрнуло. — Ты пашешь как ломовая лошадь, но для кого? Кому всё это останется? — Да кому-нибудь! Прошу, не пропагандируй детей. Я тридцать шесть лет понять не могу, — закатил глаза, — нахуя меня родили, а ты про то, чтобы самому стать отцом. Нет! — Спустя почти двадцать лет, я наконец-то услышала истинную причину! Ура! — хлопает в ладоши, — как ты мне сказал «Лер, мы ещё не готовы, давай-ка на аборт.»? — Ты шутишь? Нам по семнадцать лет было! Какие дети?! — Я девятнадцать лет забеременеть потом не могла. — Но смотри, родила от императора, а не от меня! — И слава, блять, Богу! — кинула подушку. — Всему своё время. Давай сейчас всё вспомним! Все обиды и эмоции! Мы же, после этого как раз в ЗАГС пошли. — Всё ещё не понимаю, — садится рядом, — нахуя? — Тот же вопрос. Согласись, крутое время было, а? — Да-а-а-а, — вздыхает, — так, не смей писать Карницкой и выносить ей мозг. Она только-только в себя пришла, Вань. Сам подумай, вы развелись, маму с Сашей убили, и тут появляется Сэм, который от всего этого, как огромная стена, защищает её. — На самом деле, я знаю то, что он, как мужик и человек нормальный, но ненавижу МакАллистера. У нас как-то сразу не получилось. Асмодей нравится ей, и за это я хочу его убить. — Не хочешь, — пригрозила кулаком, — позвони Ханаби, пригласи в гости, и да, вызови клининг, порося. — Так точно, — кивнул. — А что у тебя из еды? Она подошла к холодильнику и нашла там кастрюлю с супом. — Неделька всего! — М-м-м, — нюхает, — настоялся… Молодец. Ее чуть не вырвало. — Так, чтобы завтра в доме был идеальный порядок и свежая еда. Вечером приеду. — И я тебя люблю! — Завязывай бухать, а то у тебя белочка пришла. — С чего ты это взяла? — Ты мне только что в любви признался! Всё! — шлёт воздушный поцелуй, — чао! — Какао! — Купи орешки! — Я их не ем. — Это для белки, — хохочет. Дрянь. — Забыла! — возвращается, — если не хочешь проебать остатки, то подумай своей головой. Хорошенько, Вань.Карницкая
Я влюблённая дура. Счастье прёт через край, хочется обниматься и любить весь мир! Всю ночь напролёт мы целовались. Целовались как подростки, которые наконец-то остались дома одни. Оба были на пике возбуждения, но никакого секса… Эти поцелуи куда лучше. Его губы… Они божественно прекрасны, а на вкус как лимонная конфета. Находясь в объятиях Сэмюэля и крепких мужских рук, растворялась без малейшего остатка. Эти волосы, тело, идеальная кожа, мышцы и одурманенные глаза могли свести с ума любого. И да, Амалия была права. МакАллистер любит быть сверху. Стоя в ванной комнате перед зеркалом, и глядя на свои зацелованные опухшие губы, глупо улыбалась, перелистывая воспоминания. Хочу сохранить их навсегда. — Евгения, — стучит, — пора завтракать. — Да-да, минутку! Минуточки не хватит. Сэмюэль уже поставил чайник, и принёс еду. — Доброе утро. Он подошёл ко мне, и приобняв за талию, оставил поцелуй на макушке. У меня в глазах сердечки. — Доброе, — просияла, — предлагаю поесть и поспать. — Хорошая идея, — прижимает к себе, — нам завтра вечером ехать обратно в город. — У-у-у… Мой телефон разрывался от сообщений. Бриллинг наяривает. — Карницкая, ну ёб твою мать.— Привет, Вань.
— Скажи честно, ты — мое наказание за все грехи? Попросил же, блять, по-русски, Женя, укажи все объекты недвижимости, документы на которые в папке.— Сработало! Ха-ха!
— Евгения, ебать, Михайловна! Издеваешься?! — в ярости.— Ты мне сказал только про те помещения и земельный участок, а про остальное я не знаю!
— Не прикидывайся, засранка. Так и скажи, что отомстила.— Да! Будешь знать в следующий раз, как меня выдёргивать.
— Я запомнил, — усмехнулся, — у тебя всё хорошо? Как отдыхается?— Всё нормально. Местечко чудесное, вы с Амалией обязательно должны здесь побывать. Как-нибудь устроим мини-отпуск.
— Я, ты, Бежецкая и МакАллистер?— Да.
— Застрелиться… Ладно, — выдыхает, — отличная компания.— Ты как? Папа?
— Я катаюсь по городу, дела делаю, а дядя Миша на йоге. Пенсия, хули. Кстати, вы Ханаби не теряйте, она, — замялся, — ко мне прилетает.— Хорошо.
— Мне тут уведомление пришло, — цокнул, — о расторжении брака. Объясни.— Оно только сейчас отправилось? — рассмеялась, — это я с тобой пыталась онлайн развестись, а не получилось. Пришлось в ЗАГС ехать.
— Ну ладно, я уж орать хотел, и опять объяснять то, что развод ты не получишь.— Подожди, а если, меня позовут замуж?
— Как позвали, так и передумали.— Смотри, предположим, я забеременела, рожать через три дня, и получается, моего ребёнка от другого мужчины на тебя запишут? — в шоке, — мне не нравится такая идея.
— Просто вдвоём придете в органы записи актов гражданского состояния и подадите заявление. Вот смеху будет. Замужем за одним, а рожаем от другого. Красота…— А вдруг, ты захочешь жениться на другой?
— Я? — хохочет, — нет. Я уже женат. Даже не думай об этом. Давай позже спишемся?— Хорошо. Пока-пока.
— Рад был слышать. Пока, Жень. Надеялась на то, что Бриллинг шутит по поводу развода. Как оказалось, он вполне серьёзен… Мериться с ним яйцами не буду. У него, на удивление, больше. Хотя, у нас много поводов для расторжения брака, мы вместе не живём, совместного хозяйства нет, общих детей тоже. — Можно мне твой телефон? — Сэм невинно улыбнулся. — Зачем? — Лишь на секундочку, — протянул руку. — Держи. Что ты делаешь? — Включаю режим «не беспокоить», — нахмурился, — опять Бриллинг с утра. — Я же не могу взять и послать его! — Почему бы и нет? У нас ещё полтора дня отдыха. Никакого Абаддона, — возвращает, — хорошо? — Постараюсь. — Евгения… — Я не могу взять и вычеркнуть его из своей жизни, Сэмюэль. Считай, что Иван — мой внебрачный ребёнок. — Это какую надо иметь фантазию, чтобы такое представить? — охнул, — я не собираюсь тебя ограничивать, но прошу, меньше Бриллинга. Понимаю, он твой законный муж… — Кстати, тебя это вообще не смущает? — А должно? — Ну, — в смятении, — да… — Ни капли. Но, если бы между вами была любовь, а брак являлся бы настоящим, то, — притягивает к себе, — я бы с огромным удовольствием похитил твоё сердце. — Стал бы моим любовником? — Причиной вашего развода, — улыбается.Месяц спустя Российская Империя
Мы вынуждены были вернуться в Россию из-за того, что требовалась помощь. Меня это не устроило, но отказать отцу не могу. Было грустно, так как наша японская сказка закончилась. К счастью, я купила фотоальбом, который будет наполнен прекрасными снимками, каждый из которых подписан. Штук двести, не меньше. Штаб-квартирой «Азазеля» в Росийской Империи станет внушительных размеров небоскрёб. Выглядит очень солидно. Бриллинг ждал меня у входа в здание. — А где твой парень? — Прекрати, — обнимаю его, — привет. — Привет, — поцеловал в висок. — Сэмюэль в Германии. — Отлично. Дай Бог ему здоровья. — Вернётся через пару дней. — Очень жаль, — закатил глаза. — Нам обязательно прямо сейчас туда идти? Может, у нас есть время и мы где-нибудь пообедаем? Я очень голодная. — Дизайнеры приедут через два часа, а значит, мы едем есть. Мне стоит поговорить с Бриллингом про отношения. Сделав заказ, собралась с мыслями и начала: — Есть разговор, — улыбаюсь, — но он тебе не понравится. — Удиви, — усмехнулся. — Хочу быть с тобой предельно честной. Мы с Сэмюэлем встречаемся. — М-м-м… Как-то, — выдыхает, — быстро. — Кто бы говорил. — Я знаю Ханаби несколько лет, и знаю её хорошо. А ты? — прищурился, — история с его зависимостью тебя не удивила? Опять на те же грабли. — Они разные, Вань. — Конечно. Наркоманы все одинаковые. — Где крики и слова о том, что МакАллистер — конченная тварь? Где бурная реакция в твоём стиле? Он отвёл взгляд. — Подожди, ты знал? — Это было очевидно. — Бежецкая рассказала? — Нет. Твоё слишком довольное лицо. Светишься от счастья и любви, ми-ми-ми. — А ты, как посмотрю, вне себя от горя. Ворот водолазки поправь, герой-любовник. На засосы твои смотреть невозможно. — Как и на твоего Сэмюэля, — дразнится, — идеальный мужчина. — Да, — киваю, — идеальный. — Замуж за него ещё выйди. — Выйду. — Я тебе развод не дам, — цокнул, — даже не мечтай. Живи с кем хочешь, спи с кем хочешь, рожай от кого хочешь, но… Иван Францевич посмотрел на меня так, как хищник смотрит на свою жертву. — Ты моя жена. Ясно? Хочу плеснуть ему чаем в лицо. — Пойду через суд. — Не выйдет. Евгения, неужели, неясно выразился? — Этим тебе меня не удержать. — Мы и без того в свободных отношениях. Единственное требование — сохранение брака. — Смотри, представим, Сэм делает мне предложение, и я должна сказать нет? — Не забегай далеко вперёд, ты мало о человеке знаешь, чтобы так фантазировать. — О, Великий Гуру, прошу, проинформируй. — Дам пищу для размышлений. Я — убийца, наёмник, как угодно. Моя задача простая, получаю заказ, выполняю и свободен. Интереса нет. Сэм — охотник. Они сами выбирают себе жертву, и на одной смерти не останавливаются, а зачищают всю ячейку общества, скажем так, — отпивает сок, — если я — чудовище, — усмехнулся, — то кто он? Хуевых мужиков выбираешь. — Ты, — в горле пересохло, — тоже в их числе. — А я и не отрицаю, лапочкой казаться не хочу, и таким слащавым, как он, не выгляжу. Знаешь, иногда, за маской обольстительного мужчины, скрывается деспот и тиран. Хорошим не изменяют. — Хватит меня пугать. — Даже в планах не было. — Делаешь это специально, чтобы я начала грузиться, поругалась с МакАллистером, и вернулась к тебе, умоляя простить. — Возможно, — просиял. Это невыносимо. Как ему верить?! — Я хочу попросить тебя, — вздыхаю, — пожалуйста, Вань, пожалуйста, не пререкайся с Сэмом и не плюйся своим ядом. Надоело до ужаса. — Пусть он меня не бесит. — Что нужно для этого сделать? — Не появляться перед глазами, а лучше исчезнуть из твоей жизни. — Бриллинг! Я серьёзно! — Я тоже. Улыбаться этому британцу не собираюсь. Вот и поговорили.