Доверяю

Полтора дня спустя

Разговор с Бриллингом не выходил из головы. Он говорит правду или пугает меня? Я не хочу допустить ошибку вновь, мне одного раза хватило до тошноты. — Евгеш, — папа заходит в комнату, — ты чего у меня такая убитая? — Не знаю, — пожимаю плечами. — Я тебе кое-что принёс. Отец приготовил мамину фирменную картошку с курицей. Куриное филе, картофель дольками, немного грибов, две помидорки, болгарский перец и самое главное — залить всё смесью из сливок и яиц. Попробовав блюдо, сразу же вспомнила маму, которая всегда удивлялась тому, как мы можем съесть целый противень за раз, и Сашку с её ненавистью к грибам. Как жаль, что таких счастливых воспоминаний мало. — Точь-в-точь как мамина, — улыбаюсь, пытаясь не зареветь. Держись, Карницкая, ему ещё хуже. Держись ради папы. — Я старался. Моя девочка, что же тебя тревожит? — Бриллинг. — Опять? — Наговорил мне всякого про Сэма, и теперь, — вздыхаю, — спать не могу. Кстати, папенька очень положительно отреагировал на наши отношения. Даже поздравил, было видно, что отец рад этой новости. — Что-то про убийцу и охотника, мол, — вспоминаю, — второй хуже, ты не знаешь с кем живёшь, он такой же наркоман, ничего не изменится. — Началось утро в деревне. Жень, разве, ты не понимаешь? — Чего? — Он всячески пытается показать то, что против ваших отношений. Ревность в чистом виде. — Но Ваня сам с Ханаби! Это честно? Нет! — Если честно, то в роли твоего парня, мне больше нравится Сэм. Он сдержанный, дисциплинированный, жизнерадостный и честный парень, но у всех есть другие стороны, более тёмные. МакАллистер отличается хитростью, очень прямолинейный и один из тех, кто идёт напролом. Как воин, или тот же убийца, охотник, Сэмюэль лучше Бриллинга, скрывать не стану, но в этом моя вина. Иван постоянно здесь, в стране, где только-только открывается филиал, а значит, у него нет того уровня навыков корпората, как у Асмодея. Сэма воспитал «Азазель», он с малых лет занимается общим делом. — Бриллинг завидует? — Можно и так сказать. Ваня привык быть первым во всём, это я разбаловал и приучил. Между ними постоянная конкуренция во всем, и как специально, — рассмеялся, — Сэм утирает ему нос. Когда дело коснулось тебя, то вообще, — махнул рукой, — мировая война. — А что, если я — часть этой игры? — поникла, — мол, смотри, твоя жена меня любит. — Нет-нет, — мотнул головой, — МакАллистер знает, что если так сделает, то голову потеряет. В прямом смысле. Тем более, Сэм воспитанный, хорошо воспитанный юноша, который не станет плохо поступать с девушкой. Он заслужил свой авторитет хорошим отношением к людям и грамотностью, а Ваня людей запугал. — В страхе нет уважения. — И всё же, — пожимает, — это работает. Когда кто-то где-то слышит фамилию «Бриллинг», то становится плохо всем. Они совершенно разные, в этом вся суть проблемы. А самое смешное то, что они оба тебя любят и ценят. — Я бы простила Бриллинга за всё, — голос задрожал, — приняла бы с распростёртыми объятиями, но эта Ханаби, — прикусила губу, — если бы он её не трахнул при первой же возможности, поступив как животное, я бы всё простила, пап. Знаешь, иногда меня накрывает с головой, и мне хочется сломя голову рвануть к нему. Благо, его скотский поступок останавливает. — Ты хочешь помириться? — Уже нет. Как отшибло. Хотела, — кивнула, — очень-очень хотела, мне это даже снилось, представляешь? Я готова была закрыть глаза на его блядский характер, на то, что он не хочет детей, и другие моменты. Ну, — замялась, — вот всё, а он с Ханаби. — Специально. — Чего? — Чтобы тебя назад не тянуло. Он обрубил всё канаты сам, а сейчас мучается. — Пап, скажи мне честно и откровенно, в Сэмюэле есть какой-то подвох? — Нет. Я бы никогда не поставил в директора человека, который гнилой. Все генеральные директора — проверенные временем и событиями люди, которые являются моими добрыми друзьями. — Даже Бриллинг? — С Ваней у меня другие отношения. Он был воспитан мной. Амалия тоже. Я отношусь к ним как к детям, что пагубно влияет на Бриллинга. — Почему? — Он расслабляется, начинает слишком много себе позволять, зная, что дядя Миша ему ничего не сделает. Бежецкая же, наоборот, меня уважает и побаивается. — Отцы и дети. — Верно. Не верь всецело Бриллингу сейчас, он готов сказать что угодно. Ваня в отчаянии, — вздыхает, — натворил делов, и пытается всё вернуть назад. Только не смейся, но Абаддон — верный как собака. — Правда? — Да, — кивнул, — они оба хорошие люди, и каждый со своими плюсами и минусами. — Спасибо. Мне полегчало, пап. Столько мыслей в голове было, что аж сердце замирало. — Сэмюэль — отличный охотник, именно охотник, с зачисткой у него никогда не было проблем, и да, ему присуще такие качества, как расчётливость. Моя «корпоративная гордость». — Он тебе нравится, да? — Очень, но Ваньку, балбеса своего, я просто обожаю. Асмодей сам рассказал про свою зависимость? — Показал. Привез к этому ужасному, блевотному притону, — передёрнуло. — Высокий уровень отношений. У всех бывают скелеты в шкафу, я, например, бухал так, что постоянно белочку ловил. Твоя мать с ума сходила, когда ей звонили, и говорили, мол, ваш муж во Франции разбил машину. — Папа! — в шоке, — серьёзно? — Меня и кодировали трижды. Однажды, так нажрался, что чуть не помер, и только тогда всё понял. Как видишь, с алкоголем мы встречаемся редко, и я могу себя контролировать. — Михаил Александрович, — в комнате появилась домработница, — там кто-то приехал. Подойдя к окну, никого не увидела. Папа почему-то напрягся, и мы решили спуститься вниз. — Всем доброе утро! — Сэмюэль широко улыбался, еле как затаскивая чемоданы, — скучали? — Очень! — хором. — Я тоже, — хохочет, — Евгения, твой серый чемодан с тёплыми вещами. — Ты ради них летел в Берлин? — Да! Тут же очень холодно! — Сэм, на дворе март. — А в России что-то изменилось? Нет! Через минуту к поместью подъехала ещё одна машина. — Это ко мне! Минутку. Он какой шебутной. Видимо, настроение просто отличное. Папа занес все вещи в дом, и мы пошли на кухню. — Какао с зефирками будешь? — Будешь, — усаживаюсь. — Вот теперь, настоящее доброе утро. МакАллистер положил передо мной огромный букет белоснежных роз. — Привет, — целует в шею. — Холодный и колючий, — хохочу. — Согреешь, — прошептал. — А что за повод? — отец лукаво улыбнулся, — у вас какая-то дата? — Нет. Я ехал из аэропорта и решил заказать цветы. Благо, таксист понимал английский, а значит, помог разобраться с доставкой. — М-м-м, — доволен. Папуль, а что за проверки на вшивость? — Доброе-предоброе, — Бриллинг, — блять! Увидев Сэма, он натянул шапку на лицо и закрылся руками. — Карницкая, скажи, что у меня глюки. — Нет, он настоящий. — Сука, двух дней не прошло! — Я тоже скучал, — невинно улыбается. — Вань, картошечку будешь? Какао? — Водки, — прошептал, — мадам Эстер уже ждет нас в офисе. Вместе с, — вспоминает, — как их, да ебать, забыл… Ну, — щёлкает пальцами, — эти… Подскажите! — Дизайнеры? — Нет… — Мебельщики? — Нет… Эти… Блять… Ремонтники! Точно! — Какие ремонтники? Мы же вот были, — тоже задумалась, — нам не хватало только мебели и закончить с интерьером, а так, ремонт сделан. — Да? — достал телефон, — минутку… Мебельщики, — кивнул, — я ошибся. Мадам Эстер и мебельщики. — Пьём какао и едем. — Женёк, собирайся, — скомандовал Бриллинг. — А ей для чего? Вы же утвердили проект, дизайнеры приступили к работе, пусть отдыхает, — отец подходит к холодильнику, — мы с тобой сами справимся. — Я хотел сделать согласие на покупку и обсудить несколько моментов. — Сегодня воскресенье. Разберитесь с этим завтра. Вань, одиннадцать утра. Как же папа красиво Ваню отшивает. Мастер. Бриллинг в ярости. Когда они уехали, то я накормила Сэмюэля. — Вкусно? — Угу, — кивает, — а пельмени будут? — Обрусел, — рассмеялась, — без пельменей, а то потом опять будем сгонять вес в зале. — Вообще не проблема. — Сэм, вы с Бриллингом соперники, — решила спросить, — я — очередной марафон, в котором ты должен победить? — Нет, — абсолютно спокойно, — не стану утверждаться за счет девушки, тем более, мои чувства являются правдой. Режим собаки-подозреваки включен. — Ты уверен? — Да. Не ищи подвоха там, где его нет. — Привычка. — Хорошая, я бы сказал, — усмехнулся, — профессиональная. Я чист перед тобой. Хотя, — задумался, — когда мне было лет девятнадцать, то у меня был поддельный паспорт, чтобы мне продавали алкоголь и сигареты, и да, права тоже были поддельные. Сейчас всё настоящее, — поднимает ладони, — честно. У меня аллергия на лактозу, но иногда, я пью таблетки, а потом упиваюсь молочными коктейлями, йогуртами и объедаюсь мороженым. Последствия ужасные, — опустил глаза, — я ни о чём не жалею. — Ты только что съел картошку со сливками. — Уже чувствую… — Активированный уголь где-то был. — Давай.

Вечер

Весь день мы провели вдвоём. Смотрели фильмы, обсуждали свои моменты, и самое главное, вместе вклеили фотографии из Японии в альбом. Моё чутьё спокойно. Сэм, как оказалось, талантливый человек. Его рисунки, на которых запечатлён Токио, восхитительны. Удивительно то, что МакАллистер не признает своих талантов. У него нет гордости за себя, он этим не кичится, не хвастается. Умеет и всё. — Карницкая! Амалия залетела в комнату как сумасшедшая. У неё на руках четырёхмесячная Яра. — Что произошло? — Всё отлично, у нас с Николаем сегодня два года с начала отношений, — передаёт дочь Сэму, — придворным нянькам её не доверяю, а значит, прошу посидеть вас. — Я, — растерялась, — никогда не нянчилась с детьми. — Мы справимся. — Удачи! — ставит сумку, — забыла подгузники купить. Она сытая, чистая и вот-вот заснёт. — Купим, — улыбается малышке, — езжай. — Вам есть чему поучиться! Пока-пока и спасибо. Заберу Яру утречком. Шок. — Что мы будем с ребёнком делать? — Сложного ничего, — качает её, — покормить, погладить, покачать, поменять подгузник, — подходит к сумке, — смеси здесь, одежда тоже. МакАллистер передал мне принцессу. Какая же она красивая и спокойная. — Я пока съезжу за подгузниками, а вы развлекайтесь. — Хорошо. Вместе с Ярой спустилась на первый этаж, заварила себе чай. Где-то был тортик. Маленькая такая, пахнет духами Амалии, и кажется, корицей. Чудесная девочка. Я хочу детей. Уверена, что готова к этому морально и физически, тем более, мне скоро двадцать шесть. Осталось определиться с отцом ребёнка. Звонок в дверь. — Жень… — Заходи, Вань! — Уже. Бриллинг пьяный в хлам. Просто никакущий. Это мне не нравится. — Цветочки, — нюхает розы, — прикольненько. — Что с тобой? Почему ты такой пьяный? — Ты с ребёнком, — улыбнулся, плюхнувшись на диван, — материнство тебе к лицу. — Спасибо, — киваю. — Корпоратив был в Управлении, вот я, — махнул рукой, — немного переборщил с коньяком. — Тебе вызвать такси? — Да. Я не помню где мой телефон, и почему-то приехал сюда. Мужчина поднялся, и подойдя ко мне, слегка нагло, приобнял за талию. — Бриллинг. — Один поцелуй, — прошептал, утыкаясь носом в волосы, — всего лишь один. — Ты перегибаешь палку, — рявкнула, — от тебя пахнет алкоголем, а у меня на руках Яра, — отстраняюсь. Становится страшно. Ненавижу пьяных. — Это тебе не помешает, — прижимает ближе. — Абаддон, отойди. — Ух-х-х… Сэмюэль замер в дверях. — А то что? — обернулся, — будет драка? Сломаешь мне нос? — Я ничего тебе не сделаю, — мотнул головой, — такси будет через несколько минут. Пора домой, Бриллинг. — Указывать мне собрался? Он подошёл к Сэму вплотную. — Ребят, у меня ребёнок. Ваня, успокойся. — Убери ребёнка, в чём проблема? — рявкнул. — Легче, — МакАллистер начал злиться, — тормози. — Не указывай, мерзкая британская подстилка с пресной рожей. — Самоутверждайся. — Она, — указал в мою сторону, — моя жена. Это закон, а если у тебя какие-то планы на неё, то можешь пойти нахуй. — Ты лишь говоришь, Абаддон. Отчаяние тебя окутало полностью, судя по тому, как ты взмок и вена на шее пульсирует. Нервничаешь? Не уверен в своих словах? — Такси приехало. Ваня, тебе пора. — Я не закончил. — Закончил, — чуть громче, — протрезвей, а потом будем разговаривать по поводу твоего поведения. Иди, — рявкнула, — сейчас же! Выгнала. Грязно и ужасно. — Сэм, пропусти. — Хорошо, — отходит. — Цепная псина. Бриллинг ушел, а осадочек остался. Вот же дерьмо. — Я… — Ничего не говори. Я всё слышал, — подмигнул, — порядок, Жень. — Извини, пожалуйста. Вообще не ожидала такого поворота событий. Мне… Мне так стыдно. — Поехали в магазин, — улыбается, — а то один опять что-нибудь забуду. Кошелек, например. — Поехали. Устроившись на заднем сидении автомобиля, прижала Ярушку к себе и помалкивала. — Не молчи. — Мне стыдно, — повторяю. — За что? Это же он к тебе полез, а не наоборот. Совсем скоро мы вернёмся в Берлин, где не будет Бриллинга. Он злится. — Ты прав. Прогуливаясь по торговому центру, наблюдали за реакцией Яры. Она улыбалась всем подряд и тянула ручки к людям. — Так, мы ищем, — беру в руки телефон, — вот такие подгузники, — показываю картинку, — размер M. — Угу, — ищет, — здесь много таких, но цвета у всех разные. Давай возьмём розовые? — Что за стереотипы? Мне с лягушками больше нравятся, — фыркаю, — бери вон те. — Прочитай, — смотрит на коробку, — тут по-русски. — Эвкалипт и ромашка. Ярослава Николаевна начала нервничать. Очень громко нервничать. Мы бегом отправились в сторону кассы. Помещение наполнено криками Яры. — Тише, — укачиваю её, — тише, моя маленькая. Потерпи немного. Люди начинают косо смотреть. — Покорми её. — Не хочет. — А кто тут такой громкий? К нам подошла милейшая женщина лет сорока. — Это мы, — смущаюсь. — Какие прекрасные молодые родители. Как зовут вашу красавицу? — Ярослава. — Редкое имя. Как принцессу Всероссийскую. — Да, мы в одно время родили. Сэм странно смотрел на эту даму. — Ложь. Она дала мне поддых и выхватила ребёнка из рук. — Сука, — схватилась за полку, — Сэм! На МакАллистера тут же налетели трое, и свалили его с ног. Выпрямившись, подбежала к ним и уронила на мужчин стеллаж. Какими-то чудовищными силами выдернула Сэмюэля, и со всех ног мы рванули в сторону воровки. Я догнала её перед самым выходом из торгового центра, схватила за капюшон и дёрнула на себя, а он забрал плачущую Яру. — Прирежу, — повалила на пол, — кто ты, сука? — достала нож. — Ледники растают, — смеётся, — нам нужен Азазелевский ребёнок. Мы следили от самого замка. — Для чего? — Эй! К нам подбежала охрана с дубинками. — Всё, — поднимаюсь, — всё, — убираю оружие, — ухожу. Ухожу… Заметив краем глаза приближающихся Иорданцев, выбежала из здания. Сэм подогнал машину и открыл дверь. — Гони! Гони, — оглядываюсь, — они оружие достали! Несколько раз попали по кузову, и пули со звоном отлетали от металла. Одни рикошеты.

— Алло, — выдыхаю, — папа? На нас только что Иорданцы в магазине напали.

— Живы? — голос расстроенный.

— Они пытались Яру похитить.

— Знаю. Двадцать минут назад в меня фургон влетел, искали ребёнка.

— Ты цел? — в ужасе.

— Руку сломали, а так всё нормально. Не могу дозвониться до Бриллинга… Где эта скотина?

— Нажрался на корпоративе и спит дома.

— Дрянь немецкая…