Доверяю

— Миша! — крикнула мама, — какая к чёрту Германия? Они ещё дети! — Ты не понимаешь… — Объясни! У девочек сейчас переходный возраст, а ты хочешь отправить их на двенадцать лет к неизвестным людям! — Лёля… — Что «Лёля»?! — взревела, — нет, я против. — Решение остаётся за мной. — А оно всегда остаётся за тобой! Я просто какой-то инкубатор и девка для развлечений. Никакого права голоса. — Прекрати, пожалуйста. Ты же знаешь, Иорданцы найдут их, если захотят. Спрячем девочек в Германии, они там получат достойное образование, потом спасибо скажут. — Не скажут. Мы их детства лишим. Вот ты эгоист до ужаса, Ваньку такого же воспитал! — Даже не начинай, Ольга. — А я уже начала! Не представляю как тебя терплю столько лет, но фантазии не хватит на то, чтобы представить то, какая у Бриллинга должна быть жена! Вы же оба невыносимые козлы! — Да нормальный он. — Ага, — кивнула, — ты тоже «нормальный». Было странно наблюдать за их ссорой. Никогда не видела такого… Тишь да гладь. Напоминают нас с Ваней. — Девочки остаются в России. — Нет, они едут в Германию. Я уже выбрал академию. — Всех ты всё равно не отправишь. — Не понял. — Идиот, — закатила глаза. Подойдя к комоду, мама достала какие-то бумаги и швырнула их отцу. — Девять недель, чтоб тебя! — Ого, — улыбнулся, — третья девочка? — Без понятия… — Я рад, честно. Может, ты поедешь с ними? — А кто останется с тобой, Миш? — Всем большой привет! В комнате появился Бриллинг. Проколотые уши, длинные волосы завязаны в пучок, довольный какой-то. Ему где-то двадцать четыре или двадцать пять лет. Мой возраст. — А чего мины такие? — вытирает лицо, — у меня вся моська в йогурте, да? — Нет, — мама смягчилась, — есть хорошая новость. — И какая? — Мы ждём третьего ребёнка. — Мамочки! — в шоке, — в таком возрасте сексом занимаются? Фу-фу-фу… — Иван, — отец цокнул. Обернувшись, увидела то, как шкаф слегка шелохнулся. — Гадость какая-то. Ну, — приобнял мою матушку, — поздравляю. — Когда-то и у тебя дети будут, — поправила его волосы. Мама по-особенному любила Ваню. Я помню, ещё при жизни, она всегда гладила его по волосам и пыталась уложить гнездо на голове. Мои родители стали родителями и для него. Бриллинг целовал её в висок и подмигивал, а когда шли по лестнице вместе, то обязательно подгонял. Всё не могу понять, почему же мама с папой скрывали от нас Ваню? Они вышли из комнаты, а вслед за ними из шкафа вылезла Мария. Будильник… — Сука, — выдохнула в подушку. Какой же странный сон. Амалия осталась с подругами из Польши, и сказала, что лучше вернётся в ту квартиру, в которой всегда жила. Слишком высоко, из-за чего в ушах звенит. Никаких обид. Утром мне захотелось увидеть папу. Хочу пообщаться с ним, обнять и просто посплетничать. Он был дома. — Привет! — Ждал? — улыбаюсь. — Я всегда рад тебя видеть, Евгеш. Не выдержав, подошла к отцу. — Ты чего? — Ничего, — обнимаю, — я очень сильно люблю тебя, пап. Мне тебя не хватает, — голос дрогнул. — Жень… Я тоже тебя люблю. — Давай будем проводить больше времени вместе. Скучаю… — Знаешь, иногда забываю, что ты у меня уже выросла. У папы слегка покраснели глаза, и он надел очки на голову. — Может, из-за этого, не могу уделять тебе внимание. Считаю, что есть кому этим заниматься. — Мне нужен папа. К чёрту мужиков, они сегодня есть, а завтра нет. — Женька, — рассмеялся, — что с Сэмом? — Пока ничего… — Вон оно что. — Кстати, о родственниках. Кажется, причина для мести у Марии иная. — Какая? — Наше отправление в Германию перед Иорданом. Насколько помню, у неё была дикая истерика по этому поводу. Потом ты поддержал наши с Бриллингом отношения, сдал её в дурку. Нас вы сбагрили, а Сашку оставили себе, — усмехнулась, — могу бесконечно перечислять ваши косяки перед нами. — Хочешь сказать, что я виноват? — И ещё, дал ей надежду, обещания, что именно Мария станет наследником, а потом передумал. Она же всю жизнь была так в этом уверена. Мстит тебе, а не нам с Ваней. — Ага, — кивнул, — в дурку Мари уехала из-за ваших трали-вали и тудым-сюдым. — Папа, — расхохоталась. — Ты спала с Бриллингом, а не я. — Ну ещё бы. — У меня даже была мысль, что из вас может получится хорошая семья. — Без детей? — Почему же? — нахмурился, — Ваня купил дом в «Новом мире» именно для этого. — Не понимаю… — Жень, — опустил глаза, — он хотел полноценную семью в браке с тобой. Спрашивал у меня, не буду ли я против внуков, и съездил к своему врачу, проконсультироваться по поводу терапии. — Мне Бриллинг такого не рассказывал. — Планировал, а потом Николай, твое ранение, больница и ваш развод. Не успел… Именно из-за расхождения в теме детей у нас были огромные проблемы. Я в шоке, если честно. Отец мне врать не будет, да и его новый дом слишком большой для двоих. Моё мнение о Ване изменилось… — Я разговаривал с Михаилом. — И? — Его предложение о сотрудничестве заманчиво, но лучше отказаться, ибо нам это выйдет боком в определенном плане… — Неужели? — усмехнулась. — Не ёрничай, — закатил глаза, — всё идёт гладко, а Иордан может помешать. На лишние проблемы у меня нет сил, времени и желания. — Верное решение. Не нравится мне этот тип, — задумалась, — какой-то странный. Типаж такой… — Бриллинговский. — Не сравнивай, — мотнула головой, — Иван Францевич — особенный человек. — Для тебя? — Ты чего добиваешься? — прищурила глаза, — душещипательные рассказы про Ваню, любая тема сводится к нему. Пап, Купидон из тебя так себе. — Он без тебя пропадает. Отец отвел взгляд и шумно выдохнул. Больно говорить. — Вообще не узнаю Бриллинга. Это кто-то другой, — снял очки, — ленивый, гадкий, безответственный. Он мог ебашить круглыми сутками, ты сама видела его в начале ваших отношений, Бриллинг подавал огромные надежды. Всё настолько плохо, что я назначаю временно исполняющим Сэма, парня, которого не знаю так хорошо, как знаю Ваню, которого воспитал. У меня просто выбора не было, понимаешь? — Я должна вернуться к Бриллингу и спасти его? — Если с Сэмом ничего… — Пап! — перебила, — умоляю! Говоришь так, словно как только вернусь, то Ваня перестанет быть уебком и превратится в идеального МакАллистера. Таких чудес не бывает. — Бриллинг без тебя погибает. — А я не спасательный круг. Саму бы кто спас, — прошептала, — еду до офиса. Ты со мной? — Нет. У меня массаж. — До вечера, пап. С каких пор я стала спасателем? Погибает он, блять, а мне что сделать надо? С тарзанки с голой жопой прыгнуть? По дороге вспомнила, что не взяла ноутбук. Хоть чаю попью. Вернувшись домой, застала Сэмюэля за каким-то интересным делом. — Что происходит? — Доброе утро, — открыл шкаф в моей комнате, — собираю вещи. Как и обещал. — Косметику сама соберу. — Хорошо, — улыбнулся. Пиздец, блять. Даже вкуснейший шоколадный круассан в горло не полез. Мне двадцать шесть, я в разводе, если это можно так назвать, и моя помолвка только что… Блять… Я всё проебала. Сама виновата. — Евгения. — Можно чай допить? — смотрю в окно, — ключи от машины на тумбочке. — Для чего они мне? — Возвращаю, — сняла кольцо, — не хочу быть обязана чем-то. — Это подарки, их не возвращают. — И всё же. Он подошёл ко мне сзади и обнял. — Мы просто переезжаем. У меня всегда проблемы в отношениях, когда живу в этой квартире. Ощущение, что она не хочет принимать женщин. — Прости? То есть… Что? — Что? — рассмеялся. Мужчина ехидно улыбнулся, облокотившись об барную стойку. — Ты подумал про нашу ситуацию и решил не оставлять меня? — Возможно, — оглядел с ног до головы. Сэмюэль смотрел на меня с особой сосредоточенностью. Облизывал клыки, губы кусал и по-прежнему ехидно улыбался. У него вампирские клыки. Такие острые. — Нашим отношениям, — подошёл поближе, — не хватает одной маленькой детали… — Какой? — Давай подумаем вместе. А что тут думать? Надоела уже эта болтовня. Я притянула его к себе за ворот футболки и впилась в губы. — Евгения, — тяжело выдохнул, — Евгения, подожди… — Что? — Я не могу… Очень хочу, до такого, что готов прямо сейчас и на этой барной стойке, но у меня пост. Блять. Он же верующий. — Вообще никак? — Женатым можно. Так, давай я отвезу вещи в дом и уже встретимся в офисе, хорошо? — Да. Пизда. Я хочу трахаться. И как специально, в фойе был Бриллинг. Максимально сосредоточен, свежий, такой уверенный в себе, командовал работниками, ещё и этот лонгслив в обтяжку. У него новая стрижка, и кажется, Ваня слегка осветлился или затонировался. Цвет волос какой-то другой. Иван Францевич, что же вы делаете с моими чувствами? Заметив меня, он поправил волосы и подошёл ко мне. — Привет. — Пока. — Ну-ну, — аккуратно взял за руку, — сколько можно злиться? — Долго. — Всё нормально. Перед тобой адекватный Бриллинг, тот Бриллинг ушёл. — И что повлияло? — Многое, — улыбается, — всё, не дуй свои прекрасные губки, красавица. — Не подлизывайся. — Не злись, — приобнял, — ну-у-у? И тут моё сердце растаяло. — Засранец, — с улыбкой на лице толкнула его, — ненавижу тебя. — А я тебя люблю, — прошептал и чмокнул в висок, — всем своим сердцем и душой. И всё же, как он может без меня погибать? У него таких, как я, были десятки. — Этого нет. — Есть. — Абаддон! — крикнул Сэмюэль, — шатёр ждёт. — Идём! Мы вышли на стадион, где сотрудники уже надували огромный шатёр. — А для чего? — Для первых испытаний. — Я и не знала, что их надувают. — Ну-у-у, их поддувают воздушными пушками, а потом всё это убирается и он стоит сам по себе. Раздался мощный взрыв и шатёр тут же охватило пламенем. — Сэмюэль! — рванула. — Стоять! — схватил за пиджак, — куда лезешь?! — Там Сэм! — Я знаю! — отдаёт мне телефон, часы, сигареты, — вызывай скорую и пожарных! Бриллинг и другие рванули в горящий шатёр, чтобы помочь людям выбраться. МакАллистера среди спасённых не было. Ваня и сам выполз на четвереньках. — Ты как? — подбежала к нему. — Не нашёл, — кашляет, — его там нет. — Ты как?! — повторила. — Воды. Пожарные приехали минуты через три, когда от шатра остался почти один карниз. — Там есть люди?! — ко мне подбежал спасатель. — Да! Да! Есть ещё, — Бриллинг, — я не нашёл, но есть. Помощь нужна? — Сидите, — махнул рукой. Меня начало трясти. Я видела как он зашел в шатёр и не видел. — Вань, он там! — Я не видел, Жень. Может, вышел? Из огня эти герои доставали оставшихся. Рискуя своими жизнями, они спасали убийц и наёмников. Наша работа по сравнению с их работой — грязь. Из обугленного шатра двое крепких парней вытащили Сэмюэля. — Маску! Маску! — Вань! Ребята скинули его на землю и надели кислородную маску. Начали массаж сердца. — Ну?! — Подождите. Никаких признаков жизни не было. — Вань, — заревела. — Подожди. — Ещё раз давай! Приложив ухо к груди, спасатель мотнул головой. — Давай, родной, — повторяет, — ну же! Я в истерике. Слёзы лились рекой. — Тише, — гладит по голове, — тише, Женя. — Есть! — закричал, — есть! Давайте носилки! Бриллинг выдохнул, а у меня ноги подкосились. Сэма погрузили на носилки. — Кто родственник? — Она! — толкнул вперёд, — она жена! — Кто? — Давайте с нами! — Я поеду за тобой. Шевели булками.

Спустя несколько часов

Похороните меня за плинтусом. Сэмюэль находится в реанимации. Состояние стабильно тяжёлое, и врачи не дают каких-либо прогнозов. Ожоги не критичные, но надышался он знатно. И вот, мы с Бриллингом сидим в больнице абсолютно молча. — Поешь. — Не хочу. — Евгения, блять, Михайловна. — Прошу, Вань, я еле держусь… — Понимаю, но это не повод для голодовки. — Вы друзья господина МакАллистера? К нам подошла симпатичная медсестра. Интересная у неё внешность, густые чёрные волосы и красивые зелёные, кошачьи глаза. — Да, — ответит Бриллинг. — Мне очень жаль, что так вышло, — вздыхает, — мы с Сэмом давние друзья, точнее, я подруга его покойной сестры, — переживает, — и… Ужас какой-то… Как это произошло? — Взорвалась воздушная пушка в шатре. — Кошмар… Меня зовут Адель, и как только Сэм очнётся, то я сразу свяжусь с вами. Простите что так, но посторонним нельзя находиться в отделении реанимации. Только родственники. — Хорошо, — киваю, — спасибо, Адель. Я Евгения, — протянула руку, — а это… — С господином Бриллингом я знакома, — жмёт в ответ, — сотрудники вашей корпорации частые гости нашей больницы. — Спасибо. Когда мы покинули здание, то я спросила: — Ты с ней спал? — Нет, но она вытаскивала из меня пули в фойе. Хорошая девка, душа у неё добрая. — Действительно пушка? — Я сам в шоке. Никакого подвоха, понимаешь? Закоротило и всё. — Много погибло? — Пятеро…