Доверяю

Я обожаю сценарий, когда закидываюсь снотворным и сплю как убитая, а утром, на тренировке, готова отдать Богу душу. Чудодейственное средство от любых мыслей, проблем и ситуаций. На стадионе мы с Амалией размялись, и решили чуть-чуть побегать. — Это ещё что такое? — смотрю на то, как парковка заполняется автобусами. — Где? — прищурилась. — Там! — показываю. — Да не вижу! — Вон там! — тычу пальцем. — Где?! — Там! — повернула её голову в нужном направлении. — Не вижу так далеко. Она пробежала вперёд и замерла. — Ого, — щурится, — мы кого-то ждём? — В таких количествах? Вернувшись в здание, удивились толпе людей в фойе. — А что происходит? Сходка Азазелевцев? — Давай узнаем. Сэмюэля поймали при выходе из лифта. — Там очень много народу. Что происходит? — Раз в год в конце апреля проходит проверка спецподготовки особых подразделений филиалов, — отвечает. — Ты мне даже не сказал. — Решил не взваливать на тебя лишнюю информацию, тем более, это моя компетенция. Наш первый разговор за три дня. Домой он не вернулся, и жила я с Амалией. — Хотя бы предупредить, — Бежецкая злится. — Извините, но, — смущается, — как-то не подумал. — И сколько это будет длиться? — Две недели. Сейчас всех зарегистрируют, расселят по корпоративным квартирам, а уже вечером общий сбор. Мне пора бежать. — Давай, — хором. Вот теперь я поняла, почему Бриллинг, папа, Аластар с парнями не хотели улетать в Россию, а Хела прибыла в Берлин. Уже дома она мне всё объяснила. — Задания и задачи такие же, как на спецподготовке, только больше, но самое сложное другое, — вздыхает, — последнее испытание, которое решит твою судьбу. — И что за испытание? — Ты же общалась с нашим психологом? — Да, раза четыре к нему ходила. — На основе его выводов определяются твои страхи, проблемы личного характера, уязвимые места, отношение к тем или иным людям. Всё это они превращают в виртуальную реальность, в которую тебя погружают. — Как? — Не знаю, такая практика всего лишь третий год. Создают такую ситуацию, в которой всё это есть, грубо говоря, твой худший кошмар. Если ты справляешься со своими страхами, действуешь по зову разума, а не сердца, то проходишь дальше, а если нет — пока-пока. — Ты прошла? — В том году нет, но мне простили, так как была беременна на момент прохождения. — А кого проверяют? — Администрацию, разведку, группы, по типу наших. — Быстрого реагирования? — Да, ещё спецотряды. Всех тех, кто участвует при разборе полётов. — Офисники? — У них чуточку проще. Полиграф и парочку тестов. Точно, — щёлкнула пальцами, — ещё будут тесты на определение склонности к предательству, шпионажу и прочее. — Как это всё оценивается? — Совет генеральных директоров говорит, что лишь испытание с инсценировкой решает, но на самом деле, если ты завалишь хоть одно задание, то тебя сразу же отправят куда подальше. — Из «Азазеля» просто так не уйдёшь. — Вот именно. Такими занимается зачистка, но очень редко. В основном, люди себя не подставляют и ценят то, что для них сделала корпорация. — Слушай, а Бриллинг же директор российского филиала? — Условно да, но документально нет. Филиал ещё не открыт, а значит, Ванька такой же колхозник, как и мы, — хохочет, — эта скотина два дня где-то тусила. — Прикольно ему. Вообще похуй. — Всё ноет, что нос болит. Бежецкая, — передразнивает, — почему опять мой носик страдает? А я сижу и думаю, — ставит чайник, — твой клюв давно надо было поправить. — И что, всех в одно время проверять будут? — Нет, — мотнула головой, — из филиалов создадут группы, по два дня на каждую. Где-то семь-восемь групп по шесть-семь филиалов. Благодаря системе и искусственному интеллекту это легче, чем может показаться. — Кошмар какой-то… — Да, но выхода нет. Не хочешь участвовать — пулю тебе в лоб. — Замечательно… Какая ситуация была у тебя? Если не секрет, конечно. — Я до ужаса боюсь страусов, — расхохоталась, — серьёзно, меня трясти начинает от одного упоминания. Открываю глаза, пустыня, а за спиной просто штук сто этих страусов. — Что ты сделала? — улыбаюсь. — Легла на песок и заплакала. Тогда меня вывели из вирта. Минут сорок пытались остановить мою истерику. — В предыдущие разы тоже? — Данное нововведение тестировалось первый год на администрации, а потом уже и на нас. Для тебя это впервые, и хочу предупредить, ты не поймёшь где реальность, а где программа. Меня погрузили во сне. — Впервые про такое слышу. — «Азазель» долго работал над этой вещью, твой отец хотел воплотить задуманное в реальность, и у него это получилось. Насколько помню, то планируют ввести программу в систему тренировок. Лучше давай вечера дождёмся, может, в этот раз не будет. — Сомневаюсь. Четвёртого мая у Сэма день рождения. Я приготовила подарки ещё месяца два назад. Как же это все грустно и печально. Скоро праздник, а мы в ссоре. Ему необходимо время. Подожду.

Вечер

Собрание Азазелевцев — повод для понтов. Чем лучше и дороже ты одет, тем больше тебе будут льстить. Пиджак в кровавом оттенке, белые штаны-клёш и топ. Волосы собраны в идеальный пучок на затылке, а помада в цвет верха. Амалия выбрала чёрное вельветовое платье с открытой спиной и прямые волосы. — Мы выглядим на миллион долларов. — На все деньги мира, — подмигнула, — есть хочу. — Там поедим, — ищу телефон, — фуршет же будет. — Надеюсь. Самый большой зал был как кинотеатр на сто пятьдесят человек. Огромный экран, удобные сидения. Присутствовали только генеральные директора филиалов и их помощники. Полная посадка. Я заняла место рядом с Сэмюэлем, который лучезарно улыбнулся, как только мы появились. — Выглядишь сногсшибательно. — Спасибо, — киваю, — ты тоже. Белая рубашка и брюки. Ему идёт этот цвет. Бриллинг не заставил себя ждать. Буквально через минуту рухнул рядом с Бежецкой. — Ты чо, — толкнула его, — пьяный? — С похмелья, — отпивает воду, — дядя Миша заставил. — Как собрался испытания проходить? — С Божьей помощью, — хохочет. Вот и чего он пиздит, что нос я ему разбила? Даже отёка нет! — Амалия, давай без нотаций. Твой голос раздражает, а мне и без того хуёвато. — Да ты что… Девушка хлопнула ему по ушам. — Боже, — я рассмеялась. — Блять, — разозлился, — я тебе сейчас так хлопну, — замахнулся. — Сейчас я тебе хлопну, — Сэмюэль привстал, — прекрати устраивать цирк и позорится. — Завали, Лосяра. — Завали, Бриллинг, — рявкнула. — Сама завали. — Повтори, — готов ему шею свернуть. — Хватит! Я схватила за руку Сэма, а Амалия Ваню. — Оба выдохнули и замолчали, — прошипела, — на нас уже косо смотрят. — Волшебное слово, — на русском. — Я тебе сейчас въебу, — отвечаю на том же языке, — достаточно волшебно? — Вполне. Вот и ладушки. МакАллистер мою руку не отпустил, а наоборот, сжал покрепче. Мама дорогая… Папа рассказал про подготовку, но ничего нового я не узнала. — В силу того, что на следующей неделе открытие российского филиала, я хочу познакомить вас с генеральным директором, — улыбнулся. Мы с Бриллингом переглянулись как соперники. — Иван Францевич Бриллинг, он же Абаддон, займёт этот пост. Ваня поднялся, как звезда, и показал себя. Ой, гусь какой, блять… Мне эта должность и не нужна. — И в связи с открытием филиала, я не смогу присутствовать на всех этапах проверки. Не радуйтесь раньше времени, всё равно приеду. Моим временно исполняющим обязанности как главы корпорации станет Сэмюэль МакАллистер, он же Асмодей и генеральный директор головного филиала «Азазеля». Ебать… У Бриллинга вся радость с лица пропала. Он готов был закатить истерику здесь и сейчас. Сначала я, потом место под солнцем. Сэмюэль вообще такого не ожидал. Мужчина удивился больше всех. — Расстроился? — шепнула Амалия, указывая на МакАллистера. — Кажется, да… — Прошу любить и жаловать так же, как меня. Полномочия те же, только господин МакАллистер моложе. Все рассмеялись. — Чуть не забыл. Все директора получили письмо на электронную почту с планом мероприятий. Дата первого этапа известна, и на этом всё. Время второго этапа с погружением в виртуальную реальность станет известна день-в-день. Какая-то группа проведёт здесь два дня, а какая-то две недели. Спасибо всем за внимание, — кивает, — завтра все отдыхают, осваиваются, готовятся, а послезавтра уже начнём. Бриллинг первым вылетел из зала. Он в ярости. Женщины это одно, а вот карьера — совершенно другое… На фуршете решила поздравить Сэма с новой должностью. — Молодчина, — улыбаюсь ему, — я рада за тебя. — Спасибо, — уныло кивнул. — В чём дело? — Не хочу занимать чужое место, — в смятении, — временно исполняющая ты. Прости, даже не думал… — Перестань. Я для корпорации ничего не сделала, и даже сравнивать себя с тобой не могу. Ты душу вложил в это дело, и место вполне заслуженное. — Правда? — Да. Всё нормально, и как по мне, то ты утёр нос всем вокруг. — Благодарю. Ладно, поеду спать, а то с пяти утра на ногах. — Отдыхай давай. — До завтра.

То же время Бриллинг

Выкурив сигарет шесть, я решил поинтересоваться у дяди Миши какого хуя происходит. Он сидел в кабинете Карницкой и пытался разобраться с компьютером. — У меня дохуя вопросов. — Во-первых, нужно стучаться, во-вторых, не влетай в кабинет так, словно ты хозяин мира. — Постараюсь. — Слушаю, Иван Францевич. — Почему он? Это твой первый временно исполняющий, и именно, блять, МакАллистер! — А в чем проблема? Сэмюэль показывает себя как дисциплинированный, трудолюбивый и ответственный сотрудник. Ему можно доверить данное поручение. — Я тебе нахуя? — Стоп, — поднял руку, — не вмешивай семью и работу, это разные вещи. То, что я воспитал тебя и люблю как сына, не значит, что доверю управление корпорацией. Евгения не имеет необходимого опыта для такого, а ты зазнался и стал забываться. — Прости? — достал пачку сигарет. — Не кури в её кабинете. Она этого не любит, — нахмурился. Карницкие запрещают мне курить! — Видимо, от хорошего отношения ты стал все наглее и наглее, меня вообще не слушаешь, не слышишь, не воспринимаешь, делаешь все, что захочется. Я звонил тебе раз двадцать, оставил несколько сообщений о том, что нужна помощь при регистрации агентов. Ты где был? — Спал. — После двухдневной пьянки. Сэм занимался этим один, потому что он и ты знают как все делается. — Ты. — Я был на процедурах. — Твоя доченька. — Мою доченьку не трогай, — рявкнул, — даже не заикайся. На многое глаза закрыл, другой бы отец придушил такого мерзавца, но я не смог. Запомни, я предпочту её любому, даже тебе. Ты как избалованный сын богатого отца, который уже меры не знает. В этот раз такого не жди, если не пройдешь эту проверку — потеряешь всё. — Смешно. — А я не смеюсь, — заорал, — мне надоели твои фокусы, Ваня! Ты в край охуел уже. Не понимаешь по-хорошему, значит, будем по-плохому. Ты у меня вот, — указал на горло, — где сидишь. Поверь, я вышвырну тебя из корпорации с чистой совестью, ибо сил не хватает! Благодаря мне ты ешь, пьешь, хорошо одеваешься, ездишь на крутых машинах, трахаешь красивых баб и ни в чем себе не отказываешь! — Я был одаренным ребенком. — Не спорю, но без помощи твой дар бы послали нахуй! Я тебе все это дали взамен просил лишь одно — не наглей и помогай! А ты кусаешь руку, которая кормит. — Сам такой же! — психанул. — И это чуть меня не погубило! Меняйся, Бриллинг, потом будет уже поздно. — Как же… Все нормально, я всегда выхожу из воды сухим. — Потому что твоя задница прикрыта. Я старый, но не глупый, и все еще что-то могу. В отличии от тебя, в своем возрасте, набираю проходной балл на спецподготовке. Давненько воспитательных программ не было, да? — Угу… Он не шутит. — Отныне, любое твое телодвижение, действие, которое мне не понравится, ты тут же вылетаешь из «Азазеля». Жени это тоже касается, если ты продолжишь, я тебе устрою веселые каникулы. Пусть она живет спокойно, как хочется ей. Не лезь. — Она мне нос разбила. — Заплачь ещё, — усмехнулся, — слабенько как-то разбила. — Я два часа лёд у носа держал! — Ничего страшного. И да, дай ей развод. — Нет! Лучше выгони меня, но развод она не получит. — Так принципиально? — удивился. — Да! Вот сдохну, пусть выходит замуж за кого хочет, а пока жив, то я её муж. — Как обиженный и капризный ребенок. — Избалованный! — повторяю его слова. — Поогрызайся ещё, засранец. — Я под себя не какаюсь. — Ты срешь людям в душу! — Это характер… — Хуйню не неси, характер. Ванька, завязывай быть уёбком, вот честно, терпеть уже не могу. Я думал, что ваш развод так повлиял, но Женя пришла в норму, а ты стал хуже. — Мне не стыдно, — развалился на диване, — вообще. — Я не удивлён. — Назовём это «период реабилитации». Мне сердце разбили… — У тебя его нет. — Факт, — рассмеялся. — Ты на испытательном сроке. — И до какого периода? — Я сообщу. Можешь быть свободен. — Чудесно… Дела хуже некуда. Отчитал меня как мальчишку.