В то же время Берлин Германия Собрание генеральных директоров корпорации
Михаил Александрович экстренно собрал всех директоров. Время поджимает, он не знает где Бриллинг, Женя, Мария. Вообще, жив ли кто-нибудь из них. — С сегодняшнего дня все задачи филиалов уходят на задний план, и мы начинаем поиски моей дочери и Абаддона. Ситуация того требует. Корпорация продолжит работать в штатном режиме, но лучшие специалисты отправятся на это специальное задание. — Простите, Люцифер. Генеральный директор Шотландского филиала снял очки. — Абаддон в который раз является эпицентром чрезвычайной ситуации, выводя из строя корпорацию. Стоит ли нам рисковать всем, ради него? Некоторые поддержали его. Граф Карницкий обладал спокойным нравом, был человеком стойким и рассудительным, мудрым, всегда думал трезвым, а главное, холодным умом. И всё же, свой псевдоним он получил за определённого рода заслуги. — Ситуация коснулась всей корпорации без исключения, — рявкнул, — у нас временное перемирие с «Иорданом», до тех пор, пока федералы не отвяжутся и не найдём Марию. Это главные задачи на ближайшее время. — Почему ваши семейные разборки выходят на такой уровень? — не унимается, — Николай — ваш сводный брат, Мария — ваша дочь, Бриллинг — ваш зять. Может, стоит разобраться в кругу семьи и не привлекать нас? — Рот закрой. МакАллистер прорычал так, что стало действительно страшно. — Имей уважение, когда разговариваешь с начальством. — Спасибо, Сэмюэль, — кивнул, — начнём с того, что когда кто-то из вас становился частью корпорации, то знал условия… Во время того, когда «Азазелем» управляли братья Ольховские, то генеральные директора прятались под камнями как саламандры! — заорал, — не имея ничего! Я дал вашим семьям хлеб, воду и достойный уровень жизни! Каждый из вас обязан мне! А значит, либо вы разделяете и выполняете свою работу, как подчинённые, либо, — вздохнул, — уходите в отставку. Директора опустили глаза. — Поиск Абаддона и моих дочерей — не просьба, а приказ! Переверните каждый камень, проверьте каждый куст и переулок, но найдите! — Я понимаю, что вы расстроены. Но бросать все силы на это — глупо. Все равно что, передать управление корпорацией Бриллингу! Самоубийство. — Если я передам полномочия Бриллингу, то вы все чечётку плясать будете, если он захочет! — ударил по столу, — запомните, я его воспитал, я его вырастил, и он куда хуже меня. — Можно? — спросил Сэм. — Конечно. — Мне кажется, да и многие поддержат, особенно те, кто знает о деталях сложившейся ситуации, назначить главой «Азазеля» Абаддона, вполне здравая идея. Бриллинг коммуникабельный, хороший управленец с вагонами опыта, хладнокровный, много знает, со многими влиятельными людьми мира знаком, плюс ко всему, он отличный стратег. — Он псих! — И благодаря его действиям, — усмехается, — мы выиграли первую войну с «Иорданом». — Абаддон Ольховских убил. — Да, — кивает, — это и стало ключевым моментом. Михаил Александрович, я не хотел вас обидеть или задеть. Вы знаете, что к вам я испытываю уважение. — Знаю, Сэмюэль, — улыбнулся, — но благо, я ещё могу управлять корпорацией. Отрицать не стану, возраст сказывается на мне, а значит, действительно пора передавать кому-то полномочия. У вас неделя на поиски, а после, я назначу новую главу «Азазеля». Если кто-то не согласен, то вы знаете, что будет. — Пытаетесь запугать? — Ни разу. Расслабились чуть-чуть, да? Десять с лишним лет жилось спокойно, а тут надо жертвовать чем-то и действовать, — рассмеялся, — ничего, скоро всё изменится. — Самоубийство. Не выдержав дерзости Шотландского директора, Люцифер достал пистолет и выстрелил ему в плечо. — Следующая будет в голову. Кто против — к стенке. Либо вы со мной и за меня, либо кормите червей. Вот так собрание и подошло к концу. — Вызовите этому клоуну медика. И да, — замер на секунду, — я лично выберу нового генерального директора. Означало ли это, что наглеца убьют? Да. Михаил Александрович, на самом деле, человек милосердный. Ровно до тех пор, пока люди не начинают дерзить и делать говно в ответ на доброту. Самое печальное то, что ему не к кому обратиться с советом. Он растерян. Обычно, в такие моменты люди обращаются к Богу. Граф частенько вспоминал свою матушку. Анна Евгеньевна была лучиком света, который мог подарить своё тепло всему миру. Женщина учила единственного сына состраданию и умению прощать. Только к шестидесяти годам он понял, что это очень тяжело. Ему так хотелось познакомить маму с Ольгой, со своими дочками, но сердце самого дорогого человека не выдержало происходящего. Александр Карницкий отдал «Иордану» всё своё состояние: поместье, земли, деньги. Двадцатилетний Миша вместе с мамой оказались буквально на улице. Молил Бога о том, чтобы она поправилась и не оставляла его. Михаил не выходил из церкви, буквально умолял пощадить мать. И в тот день, когда жизнь покинула её, вера во что-либо покинула юного графа. Иордан. Почему все называют их корпорацией, если это секта? Набожные, жестокие и злые люди, которые прикрываются Богом, совершая такие вещи, что представить страшно. Оргии устраивают, детей насилуют, убивают, грабят беспомощных, а виноват «Азазель». Бриллинг. Михаил невольно улыбался, вспоминая то, как в тридцать лет поехал за Ваней в Свердловск. Его боль от потери матери и близких людей не утихла, мир казался бесполезным, а дома никто не ждал, кроме персонала, конечно. Это мальчуган покорил сердце графа лишь одним взглядом. Настоящий бунтарь современности. Было ли с ним тяжело? Нет. — Можно? — Сэм появился в кабинете Жени, в котором расположился граф. — Конечно. Как раз хотел с тобой поговорить. — Слушаю, — кивает. — Сэм, поищи их. Возможно, ты знаешь что-то такое, чего не знаю я, — с мольбой в голосе сказал мужчина. Карницкий практически не спал всё это время. — У меня были мысли по поводу того, куда они могли поехать. Токио. — Так уверен? — Там Ханаби. Она бы помогла Бриллингу, даже после того, что было. — И почему же? — Женщины. Тем более, они всегда прощают Абаддона. — Я же правильно понимаю, моя Женя ушла от тебя и вернулась к Бриллингу? — Скорее всего, мы просто оба поняли, что должны быть с другими людьми. Вы же знали, что Маделин вернулась? — Конечно. Где она сейчас? — Упрятал подальше в Бразилию. Я отправляюсь в Токио, мне стоит переговорить с Ханаби. Сэмюэль с трудом нашёл Ханаби. Она почему-то пряталась. — Открывай, — случится в дверь, — это Асмодей. — Что тебе нужно? — Открывай, или вынесу дверь к чертям собачьим! — прорычал. Открыла. — Бриллинг у тебя был? — Я сижу в какой-то халупе на окраине города, чёрт побери! — рявкнула, — конечно был! Ко мне федералы завалились, и пушку к печенке подставили. — Чего хотели? — Бриллинга и его жену. — Где они? — В одном из временном убежище «Азазеля». Я дала ему денег, ноутбук, телефон. — И где оно находится? — Этого не знаю. Он мне не докладывает, вообще-то. — Ханаби… — Разбирайтесь с этой дурью сами! Ручками! Уехал и всё. Сэмюэль, он нагло завалился в мой кабинет вместе с ней, и с таким видом, якобы я должна и обязана! Да пристрелить мало! — Но всё же, ты помогла ему. — Дура, вот и всё! — махнула рукой, — почему ты помогаешь? Тебе тоже в душу насрали. — Только тебе. Мы с Женей вернулись к своим бывшим и всё нормально. — Пошёл вон. Я думала, что хоть… — Я не церковь и не служба поддержки, — пожимает плечами, — извини. — Вон… Сэмюэль сообщил, о чем они с Ханаби беседовали, и граф слегка расслабился. Хорошо, что их видел кто-то знакомый. Покинув офис, мужчина спустился на парковку и прикурил сигару. Сон, срочно необходим сон. — Добрый вечер, господин Карницкий, — на русском. Интересный акцент. Немецкий? Обернувшись, он увидел перед собой женщину лет пятидесяти. Хорошо выглядит, отличная фигура. Вероятнее всего, талантливый косметолог. — Знакомы? — Приглядитесь. Михаил Александрович удивился. — Леона? — прищурился, — что за магия? Вы мертвы. — Документально — да, — кивает, — а вы тот самый человек, который прикидывается отцом моего сына. — Кто-то должен им быть, когда мамаша-наркоманка коньки двинула, и мальчика в детдом определили. — У всех бывают тяжёлые времена. Он её точная копия. Начиная от глаз, и заканчивая манерой разговора. — Тем более, я планировала забрать сына. — Правда? — рассмеялся, — но в пути что-то случилось, и ты задержалась на тридцать два года? Глупость. — Я просто хочу нормально жить. Давай договоримся, ты возвращаешь мне сына, а я тебе дочь. Мария оказалась милашкой, жаль, что её психика сломана. — Как и психика твоего сына. С чьим трупом он провёл трое суток? — Не помню, — усмехнулась, — это так важно? — Ваня не подпускал полицию, скорую, органы опеки, умолял, чтобы его от тебя не забирали. А ты говоришь про тяжелые времена? — Сам кто-то дочерей в другую страну на двенадцать лет сбагрил. — Я отправил их учиться. Они были сыты, одеты, жили в тепле. — Ваня тоже всё это имел. — Видела детдом, в который его определили? Там ходить страшно, думаешь, вот-вот и штукатурка на голову упадёт. Я его забрал, дал возможность стать человеком, помог. Я его воспитал, он мне как сын. — Но ты ему не отец, а твоя покойная жена — не мать. Ему нужна родная мама, та, которая дала жизнь. — И чуть не забрала. Где ты была? — Служила верой и правдой 'Иордану». Зарабатывала себе имя. — Я о тебе не слышал. — Привыкла работать тихо. Ты знаешь, где мой сын с твоей, — её перекосило, — дочерью? Кажется, они в розыске и пропали. — Мне известно, — киваю, — Михаил о тебе не говорил… — Он и не знает. Я — наш общий секрет с Николаем. Интересно девки пляшут. Встанут в угол и стоят… — Тебе известно, кто его биологический отец? — Без понятия. В девятнадцать лет не сильно этим интересовалась. Я хотела его забрать, но узнав, что ты опередил, — цокнула, — поняла одно, — вздыхает, — это опасно для меня. Из обычного ребёнка вырастил убийцу. Молодец, Михаил Александрович. Личный корпоративный щенок, готовый выполнять все приказы. — Я вырастил из него человека, который может постоять за себя и родных. Скрывать не стану, да и Ваня это знает, он рос как наёмник, и с семи лет я обучал его бою, стрельбе, разведке. Да, он надрессированный, но нюни не распускает и добивается своего. Бриллинг имеет авторитет, опыт, связи, знания. Идеальный солдат. — Солдат. Вот как ты к нему относишься. — Не надейся, что я стану рассказывать тебе о моей любви к Ивану. Леона, иди, пока можешь. — Что, не убьёшь? — Он сам тебя найдёт и убьёт. — Я его мама. — Поверь, у Вани рука не дрогнет. Я бы с удовольствием прострелил тебе голову, но оставлю такое ему. Парнишка мечтал об этом. — Я тебе не верю. — Твоё право. И да, Марию можете оставить себе, — выбросил окурок в мусорку, — дарю.Два дня спустя Карницкая
«План Б» Бриллинга нам не помог. Эта дамочка в отпуске. Надежду мы не теряли. Искали подходящую информацию, читали новости и объявления о нашем розыске. Радовало то, что фотографии федералы выбрали хорошие. Ваня работал ночью, а я днём. Кстати, к этому Эшу мы не можем пойти, пока не дождёмся знакомую Ивана Францевича. Почему? Мне не объяснили. — Женя, — будит меня, — одевайся. — Что такое? — тру глаза, — ночь же. — Смотри… Он подвёл меня к окну, и показал грузовики спецназа на территории мотеля. Сотрудники ФБР стучались в каждый номер. — Я уже вещи собрал, — нервно взглотнул. — И давно? — сердце пропустило удары. — Минут десять. Давай быстрее. Запрыгнув в штаны и толстовку, собрала волосы в пучок. — Копуша какая, — завязывает мне шнурки. — Спасибо, — услышала за стеной разговоры. — Давай в ванну. Бриллинг с трудом открыл форточку в ванной комнате, закинул портфель, и подсадил меня. — Мистер и миссис Бриллинг? — стук в дверь, — откройте, мы лишь поговорим. — Ага, — перелазит, — поговорите. У меня всё ещё рёбра болят. Идите нахуй. Схватив вещи, услышали как спецназ выломил дверь номера и вошёл внутрь. — Кабанчиком! Кабанчиком! Блять, быстрее! Мы удрали в сторону какой-то забегаловки. Здесь ужасно воняет алкоголем, точнее, перегаром, но людей много, а значит, с лёгкостью растворимся в толпе. — Волосы распусти. Заняв свободный столик у окна, Ваня достал ноутбук. — Минут двадцать назад кто-то из персонала сообщил о том, что в нашем номере те самые Бриллинги. Скорее всего, это была горничная. Она странно посмотрела на меня, когда за сигаретами ходил, — отвечает на мой немой вопрос, — а ребятки в автоматами приехали минут через семь. — И куда мы теперь? — Надо дождаться Хлою. Если верить тому, что мне удалось узнать, то она прилетит из Монако завтра днём. — Ты так в ней уверен? — Она поможет, я знаю. Хлоя — тёмная лошадка, и нашим, и вашим. Она федерал, — объяснил, — поселит у себя, поможет с документами. — Хочешь удостоверения? — Да, — кивает, — легальные. — С чего взял, что её мнение не изменилось? — Мы уже с ней это проходили. После убийства Ольховских, я некоторое время у неё прятался. — Как вы её уговорили помогать нам? Почему согласилась? — Из-за дочери. Корпорация выделила деньги на операцию девочке. Всё прошло хорошо, она поправилась, теперь учится в Стэнфорде на бюджете, хорошая стипендия, общежитие. — Без участия «Азазеля» не обошлось? — Спрашиваешь, — усмехнулся, — Хлоя сама предложила свою помощь, а взамен попросила спасти дочь. — Выгодно. — Для нас. Прятать убийц — такое дело, особенно, когда на плечах погоны. Ежедневный риск. — И многим помогла? — Многим, — кивнул, — достаточно. — Ты сегодня днём, когда спал, во сне кричал. Что снилось? — Ерунда, — махнул рукой. — Тебе редко снятся сны. Говори, Бриллинг. — Мама, — выдыхает, — мне снилась мама. — Помнишь её? — Как-то расплывчато. Но во сне было всё очень чётко, словно реальность. Мы сидели у водоёма, о чем-то непринуждённо болтали, как семья. — Скучаешь, да? — Я её не знал. — А что, если бы вы вот сейчас встретились? — Я бы ей голову прострелил, — рассмеялся, — похуй на все оправдания, вообще до пизды. Такое не прощается. Благо, судьба была благосклонна и твой отец нашёл меня. Твои родители воспитали, вырастили, дали всё, что могли, как настоящие родители. Вы моя семья, а не тётка, которая нагулялась. Тем более, она померла от передозировки. Он всё равно грустит.