Орден Упырей

Барьер вспыхнул ярко-розовым, когда в него врезались два бесформенных тела. — Это что такое? — выдохнул Доминик. Голос ему почти отказал от открывшейся картины. Паладин сделал несколько шагов назад и едва не упал, наткнувшись на Аделонду. — Это, — бесстрастно сказала она, — упыри, о которых ты так много говорил. Не узнаёшь? Вампирша не проявляла ни капли беспокойства, когда шла по разгромлённой комнате. Нить барьера она пересекала без единого опасения, хотя всё естество Доминика стремилось схватить её детское тело и вышвырнуть вон из комнаты. Паладин дёрнул уголком губ и вновь посмотрел на существ, расхаживающих вдоль барьера. Упыри? Упыри. Нельзя было бы даже и подумать, что когда-то эти твари были людьми и ходили на двух ногах. Неужели у них тоже была своя история, чувства, переживания? На перекошенных оскаленных мордах не мелькало ни единой эмоции, только тяжёлая слюна капала из пастей. Они были меньше умертвий, с которыми встречался Доминик. Твари на четвереньках едва доставали паладину до пояса. Некогда человеческое тело деформировалось так сильно, что нельзя было сказать точно, остался ли скелет человеческим. По крайней мере, руки и ступни вытянулись, а между пальцев образовались плотные непрозрачные перепонки. Сгорбленные спины являли ярко выраженные бугры позвонков, и упыри походили на каких-то уродливых ящериц с гребнями. Их было двое, самка и самец, судя по всему. Когда-то — мужчина и женщина, теперь — два голодных монстра. Они скалили кривые клыки и скребли когтями свет барьера, мешающего им охотиться. Аделонда набрала в деревянный кубок жидкость из бочки, предназначенной для эля и пива. Маленький краник, врезанный в дерево, скрылся за тёмно-коричневой засохшей плёнкой. — Откуда тут упыри? — тихо спросил Доминик, когда вампирша подошла ближе. Девочка посмотрела на беснующихся существ и едва качнула головой. — Я расскажу. Но сначала — выпей. Почему-то Доминик даже не стал с ней спорить: просто взял стакан и сделал большой глоток. Сначала он даже не понял, что именно он выпил, но затем в ужасе уставился на Аделонду. — Кровь! — прохрипел он. — Ты дала мне кровь! Вампирша заложила руки за спину и сделала большой шаг назад. В тот же миг Доминика вывернуло только что выпитой субстанцией. — Вампиры не пьют крови, — сказала Аделонда, — потому что она для нас на вкус не лучше плесени. Она отшвырнула кубок за границу барьера, и два упыря мгновенно начали борьбу за право вылизать остатки. Затем одна из тварей обнаружила на полу крупное пятно недопитой крови, которая выплеснулась из посудины во время её краткого полёта. На время установилось шаткое чавкающее перемирие. — Другое дело упыри, — продолжала Аделонда, не обращая внимания на тяжело дышащего Доминика. — Они любят кровь и готовы ради неё пойти на что угодно. Вся информация Ордена, в принципе, верна, если дело касается упырей, но о других видах вы не знаете абсолютно ничего. Доминик едва слышал её слова: всё его внимание было приковано к пятну крови, которой его вывернуло. Итак, он сделал это. Выпил «вампирский нектар», «сок жизни», «эссенцию» или как там её ещё называли. Выпил — и его стошнило так жёстко, как никогда не рвало ни от алкоголя, ни от ядов, ни от проклятий. — Я не могу пить кровь? — ошеломлённо спросил он. Рычание и хлюпанье упырей сделало тяжёлый вздох Аделонды практически незаметным. — Надо было раньше напоить тебя кровью, честное слово. Сколько раз я тебе говорила, что вампиры не пьют крови, десять? А может и больше. — Я не хочу крови… Вампирша махнула рукой и ушла к барьеру. Упыри, вылизавшие остатки крови до девственной чистоты, настороженно принюхивались и по-змеиному пробовали воздух толстыми языками. При приближении девочки они слегка отпрянули назад, но тут же наоборот подались к ней, скуля, точно собаки. То, с какой нежностью и лаской гладила Аделонда лысые отвратительные головы, Доминик не смог бы описать. Он сам касался так своих детей, но проявление каких-то светлых чувств к столь агрессивным тварям не было ему понятным. Упыри мурлыкали, как большие кошки. От удовольствия кожа на их лицах натянулась, и они приобрели почти человеческие черты. Как Доминик и полагал, существа были разнополыми: по изменившимся лицам определить это не составляло труда. — Почему они не нападают на тебя? Звук его голоса нарушил стеклянную умиротворённость. Издав шипящий визг, упыри кинулись вглубь комнаты, оставив Аделонду одну. Девочка медленно опустила руку, которой гладила тварей. — А зачем им это делать, Доминик? Я кормлю их, ухаживаю за ними, разговариваю. Они привыкли, я думаю. А может, дело всё же в том, что они мои родители. Сабрина говорит, что у них осталась некоторая часть сознания, пусть и небольшая. На неё они, кстати, нападают. — Родители?.. — Долгая история. Вот и ответ на твой вопрос, почему тут упыри: они мои родители. Если я их выпущу отсюда, то первый встречный вампир или отряд паладинов убьёт их не задумываясь. Так что приходится держать их под замком ради их же блага. Хотя иногда мне кажется, что я делаю только хуже. Она нахмурилась и замолчала. Твари вновь вылезли на свет, явив миру серую склизкую кожу. Мутные красные глазки, утонувшие в хищных мордах, следили за каждым движением паладина. Из пастей при виде мужчины вязко капала слюна. К разговору о родителях-упырях Аделонда больше не возвращалась. Доминик, может, и был бы не против узнать что-то большее, нежели полученные им крохи информации, но спросить не решался. Аделонда, казалось, и вовсе забыла об «экскурсии» к своим родственникам. Мужчина потом ещё несколько раз ходил посмотреть на тёмных тварей, но картина оставалась прежней: упыри злобно бросались на барьер и издавали странные звуки, нечто сродни мяуканью. При виде этой бешеной силы и ярости Доминик проникался всё большим уважением к тем паладинам, которые смогли выстоять против столь мощных существ. Смог бы он? Вряд ли. Основной специализацией Доминика как паладина была установка различных щитов. Ещё он немного знал усиливающие наговоры, лечащие заклинания и множество бытовых. В арсенале мужчины практически не было агрессивной магии — он всегда больше полагался на меч и на собственное тело. И что он мог бы противопоставить быстрым как свет упырям? Даже если Доминик успел бы закрыть себя щитом или выстроить барьер, то как уйти с поля боя? В один прекрасный момент его магический резерв подошёл бы к концу — и всё, нет паладина. Даже пятна не останется, упыри подъели бы всё до последнего кусочка ткани. Тут-то их Аделонда кормила то телячьей, то свиной кровью, а что на свободе? Вечно голодные и злые вампы могли за ночь выкосить целую деревню, если бы перемещались по двое. К счастью, это было не в их природе, и одного упыря можно завалить не в пример легче, чем нескольких. А ведь Доминик был одним из сильнейших бойцов королевства… Выходит, что, Орден не способен отражать реальную опасность мира? Ведь сколько было погибших и пропавших без вести на заданиях — не сосчитать. И наверняка не только вампиры приложили к этому свои когтистые лапы. Самого Доминика, интересно, объявляли «пропавшим без вести»? Все эти размышления помогали ему отвлечься от монотонных попыток оторвать от пола тень взять её под контроль. И если с первым уже не было проблем, то как Доминик ни старался, сдвинуть с места кусок материи не получалось. — Будешь так много думать — волосы выпадут, — подначила его однажды Сабрина. В тот день она навестила его в зале для тренировок, хотя обычно лекарка занималась своими делами: читала книги, наблюдала за упырями, смешивала свои бесконечные мази и порошки и ходила в деревню. Её присутствие в доме было столь незаметным, что Доминик неизменно удивлялся, увидев её в коридоре или почувствовав вкус её тени. Это было его новой особенностью — чувствовать тени. Они будто наполняли его изнутри энергией и вкусом, и у каждого предмета и живого существа эти оттенки различались. Не напрягаясь, он мог отличить Аделонду от Сабрины, не видя их. Для него они были сродни яблоку и корице — абсолютно разные вкусовые оттенки. — Вырастут, — отмахнулся Доминик. У него как раз наметился некоторый прогресс. Ему даже показалось, что тень, висящая перед ним бесформенной занавеской, колыхнулась согласно его воле. — Не вырастут, — сказала Сабрина. — У вампиров не растут волосы. Контроль был безвозвратно утерян, так что Доминик обратил своё внимание на гостью. Против обыкновения, лекарка оделась не в свои залатанные платья, а в некоторое подобие боевого костюма: штаны, рубаха, мягкие туфли и бандана на голове. Волосы девушка тщательно собрала в толстую косу, которую затем свернула в пучок. Доминик вспомнил блестящие локоны, спускающиеся ниже спины. Да уж, было бы жаль расставаться с таким богатством, особенно без возможности его вернуть. — Разве? — Нет, не растут, — Сабрина опёрлась бедром о пустую стойку для мечей. — Так что, если потеряешь свои, то придётся что-то придумывать. Аделонда до сих пор жалеет, что когда-то обрезала косу. Говорит, теперь на голове у неё такой шабаш, что с ним не справиться. Хотя мне кажется, что ей просто не хочется возиться с гребнями и лентами. — Не могу её себе представить с тщательно уложенной причёской. Её голова словно рождена для такого беспорядка. Сабрина коротко хохотнула, обнажив мелкие зубки, вызвавшие ассоциацию с мышами. Во время улыбок эти жемчужинки выглядели вполне пристойно и мило, но при боевом облачении и мрачноватом выражении лица смотрелись скорее угрожающе. — Она была очень милым ребёнком, особенно с этими косами. Ей делали их две или три, потому что волосы очень густые. Её матери нравилось с ними возиться… — Сабрина в задумчивости посмотрела вверх. — Но я не разговаривать пришла. Аделонда сказала мне, что ты застрял. Так? — Наверное. Смотри. Доминик привычно сконцентрировался, и перед ним заколыхалось полотно тени. Полупрозрачная вуаль не должна была существовать вне какой-либо поверхности, но послушно представала перед паладином, едва он того желал. — Неплохо, — кивнула Сабрина. — Управлять ты ей не можешь, как я понимаю? — Нет. Она только висит, больше ничего. — Ясно. Прости, Доминик. После этих слов она атаковала, так стремительно, что мужчина едва успел отпрыгнуть. Если бы не намерение тени Сабрины, которое Доминик уловил за мгновение до молниеносного нападения, он точно не смог увернуться: мягкий коричный аромат вдруг переродился практически нестерпимой остротой. Девушка набросилась на Доминика, пытаясь расправиться с ним в прыжке, но паладину опять повезло. Атакующая рука Сабрины прошла совсем рядом с плечом мужчины и врезалась в пол. Прочные камни сначала пошли трещинами, а затем вздыбились, точно норовистые лошади. Аделонда не зря выделила Доминику отдельное «место для тренировок». Зал был выстроен слева от основного дома, причём на достаточном расстоянии, чтобы любые произошедшие в нём события не влияли на сам Замок. И теперь Сабрина с абсолютно непроницаемым лицом громила пол, стены и окна, совсем не беспокоясь о возможном недовольстве маленькой вампирши. — Я буду пытаться тебя убить, — сказала Сабрина, на секунду прекратив атаки. — Это старый способ обучения, самый проверенный и эффективный. Он рушит самые сложные барьеры. Пожалуйста, Доминик, выживи — иначе Аделонда точно расстроится. Она поднесла руку к лицу, и Доминик увидел, что каждый тонкий палец венчали такие же когти, которые были и на лапах упырей: чёрные, непропорционально длинные и наверняка безумно острые. Пробовать прочность и силу этих когтей паладину точно не хотелось. Сабрина слегка согнула ноги в коленях, и Доминик приготовился к новому стремительному прыжку. Лекарка, как же! Она была намного быстрее упырей и атаковала с силой, во много раз превышающей ту, с которой золотые тарелки Аделонды врезались в стены. А ещё Сабрина обладала просто невероятной реакцией и опытом, безошибочно предугадывая действия Доминика и траектории его уклонений. И всё же было видно, что девушка его щадила. Да, её боевые характеристики превышали способности Доминика, но лишь ненамного. Благодаря этому он не попадал под все удары противницы и худо-бедно берёг свою шкуру от её когтей. В какой-то момент Сабрина от режущих атак перешла к рукопашным. Попытавшись принять пару ударов на блок, Доминик едва не лишился рук — настолько была велика сила его врага. Уйти на большую дистанцию тоже не получалось, поскольку Сабрина всё время стремилась подскочить к паладину как можно ближе. До обращения Доминик не продержался бы против Сабрины и нескольких секунд. Даже в борьбе с упырями паладину-человеку было легче, чем в поединке с хрупкой лекаркой. Сабрина подобралась к нему очень близко. Она навалилась на Доминика, прижав его к стене, и едва не проткнула его тело насквозь. Её рука двигалась точно к сердцу, но паладин по наитию сделал шаг назад. Спина его не встретила сопротивления, он лишь почувствовал уже знакомые воды топкого болота. Лицо Сабрины с поверхности этой чёрной мутной воды было удивлённым и недовольным одновременным. Она вырвала из стены факел вместе с держателем и встала посередине помещения. Без каких-либо манипуляций на деревяшке зажёгся огонь. «Поверхность», из которой Доминик видел, стала меньше. Там, где болота касался свет огня, оно таяло и развеивалось, точно грязный туман. Но у ног Сабрины был островок мутной воды, и Доминик направился к нему. Маленькие чёрные щупальца гладили его по рукам и ногам, не пытаясь как-то препятствовать или утянуть Доминика за собой на дно, как это было в первый раз. Пользуясь доброжелательностью неясных существ, паладин скользнул к ногам лекарки. Он смотрел на неё снизу вверх, будто Сабрина стояла над ним на стеклянном полу. Преодолеть эту преграду было легко, и тени подбадривали Доминика, ожидая, когда же он затянет к ним девушку. Им ведь одиноко, так одиноко в этом болоте, так что стоит молодому Лезомба разбавить это одиночество прекрасной компанией? С длинно-красивыми волосами, острыми коготками, улыбкой и запахом острых лекарств... Доминик вспомнил, что говорила Аделонда о ведении боя Лезомба. Как вампир уходил в темноту и затаскивал своих противников вниз, и от них не оставалось ничего. Даже тень — и та таяла с первыми лучами солнца в новом дне. Не хотел он такого же Сабрине, всё же та лечила его не один раз. Поэтому Доминик высунул руки из стеклянной преграды и осторожно обхватил лодыжки девушки. Реакция была мгновенная и абсолютно не доброжелательная: Сабрина извернулась, высвобождая одну ногу, и встала на руки. Рывок второй ногой был таким сильным, что Доминик просто вылетел из своего убежища. Болото смачно чавкнуло и заколыхалось. На поверхности тени появились чёрные ручонки, которые бесполезно молотили воздух и вскоре вновь растворились на свету. — Какой ты благородный, — улыбнулась Сабрина, поднося факел совсем близко к лицу Доминика. — С другими также будешь любезничать, пока они желают снять твою голову с плеч? Свет ослепил паладину глаза, но попытка прикрыться рукой не удалась: Сабрина наступила на предплечья Доминика, мешая ему шевелиться. Мужчина видел не больше новорождённого щенка и даже не знал, как ему выбраться из-под лекарки, если та вдруг реально решила его убить. Положение, которое казалось безвыходным, разрешилось благодаря Аделонде. Маленькая вампирша выбила из рук лекарки факел и, схватив Доминика за шкирку, отшвырнула его в угол. Обугленная деревяшка, растеряв свой свет, тихо дымилась рядом с паладином. — Сабрина, я думаю, на этом пока можно закончить, — сказала Аделонда. С губ блондинки сорвалось раздражённое шипение, но сама она только кивнула. Даже такое простое действие далось ей с невероятным трудом, будто Сабрина пересиливала себя каждую секунду. — Доминик, почему ты не сражался всерьёз? — продолжила девочка. — Ты говорила, что она член камарильи! Я не хотел причинять ей вреда! С губ вампирш почти одновременно сорвался нервный и злой смех. — Посмотри на неё, ну же! — рявкнула Аделонда. — Она похожа на семью?! Сабрина улыбнулась; ярко блеснули острые клыки. Вишнёвого цвета глаза смотрели как-то недобро и голодно. От обычно спокойной и безмятежной лекарки исходила опасность даже большая, чем Доминик чувствовал от Аделонды и теней. Камарилья? Чёрта с два, Сабрина выглядела так, будто была готова сожрать Доминика на месте! — Я пойду к себе, — протянула блондинка. — Но, если Доминик хочет, мы можем продолжить… где-нибудь в другом месте. — Не хочет, — сказала Аделонда. — Как-нибудь в другой раз, — нервно кивнул Доминик. Сабрина недовольно закатила глаза и плывуче вышла из зала. Её поведение отличалось от обычного, будто девушку подменили или на её место поставили злобную сестру-близнеца. Глупости, конечно. — У тебя есть пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок, — сказала Аделонда, не глядя на Доминика. — Затем я жду тебя в библиотеке. — А что мы там будем делать? — Читать и обсуждать прочитанное, бывший паладин. Что ещё делают в библиотеке?