Орден Упырей

Несмотря на своё название, в Замке-на-костях до этого дня не было ни одной явной могилы. От Макса осталось ужасно мало. То, что Аделонда определила, как его сын, Доминик едва узнал. Упыриная мутация зашла слишком далеко: Лионоре пришлось постараться, чтобы сломать укреплённый позвоночник и разорвать изменённые мышцы и связки. В отличие от других трупов, Макс сопротивлялся собственной гибели. От Лионоры осталось не больше. Со всей аккуратностью Аделонда смогла собрать то, что уместилось в большую алхимическую банку. В отличие от жены, Дорн, погибший во время защиты Ордена от немёртвых, был практически целым: нежить всего лишь вырвала ему глотку. Поверить в случайную смерть человека, с лёгкостью скрутившего Лезомба, было практически невозможно: Дорн подставился сам. Место для могил не могли определить довольно долго. Некромантская земля не подходила для захоронений, поскольку могла спровоцировать самоподнятие трупов. Проблему решила Лиза, предложив сжечь погибших, как это делали в Ордене, а затем смешать прах с солью и захоронить в зимнем саду Замка. На дым от погребального костра пришло несколько пугливых крестьян из Санти. Бедняки думали, что умерла Сабрина, и хотели попрощаться с женщиной, которая была добра с ними. Узнав же, что с лекаркой всё в порядке, люди оставили скудное подношение и быстро покинули проклятые земли. Теперь проклятия ассоциировались у Доминика исключительно с его бывшей подругой. Как сказала Аделонда, Миира сама навела на себя беду, предав своего Фатума. Связь между Тремером и его избранником существовала на самых глубинных уровнях. Любое покушение на неё всегда имело свою цену, так что говорить о разрыве и не стоило. А ведь именно это и сделала Миира, когда отдала Джереми на растерзание Сабрине. Вообще, история этого неправильного Тремера была очень уж странной. Аделонда даже предполагала, что Миира искусственно привязала к себе Главу, просто чтобы иметь источник питания рядом. Как иначе объяснить то, что Сестра выкачивала всю энергию и саму жизнь из своего Фатума, Аделонда не знала: такое не было характерно для Тремера вообще. Но зато это прекрасно объясняло, почему Джереми так резко сдал за какие-то несколько месяцев. — На создание одного вампира нужна просто прорва энергии, — пояснила Аделонда. — А у неё в колбах были десятки «детей», и не только человеческих. Для обращения магического существа ещё нужно его природную защиту разрушить… неудивительно, что Миире не хватало энергии. Кстати, я почти уверена, что изменения в её внешности пошли после первого принуждения к донорству. Это вполне можно считать предательством Фатума. О судьбе Мииры никто больше не слышал, но вот про Виктора Аделонда рассказала. Он был её наставником среди Стражей, и благодаря наблюдению за его стилем боя вампирша многое знала о возможностях Лезомба. — Нет ничего удивительного в том, что ты не смог управлять тенью, которую захватил он, — сказала Аделонда во время одного из их с Домиником разговоров. Они сидели на крыше Замка-на-Костях и смотрели на остывающий закат. Доминик, закутанный в плотные ткани, больше напоминал любимую наложницу шаха, чем грозного вампира с великой силой. — Всё равно это было показательно, — ответил он, — я всё ещё слишком неопытен во всех этих вещах. — Ну, всё когда-нибудь меняется, — хмыкнула она, кивнув в сторону леса Присмотревшись, Доминик понимающе улыбнулся. Посреди ровного ряда аккуратных клонированных деревьиц проросла очень упрямая кривая вишня. Как бы ни была сильна энергия некро, но и она со временем рассеивалась без подпитки. А её уже точно не будет: некроманты хоть и не таили злобы на королевство, но решили окончательно покинуть его негостеприимные земли. Адепты смерти смогли воскресить своих детей, убитых Миирой, так что конфликт разрешился без новой крови. — Не жалеешь насчёт своих родителей? — спросил Доминик. — Нет. Возможно, так даже лучше. Не думаю, что действительно смогла бы принять их и относиться не как к упырям после стольких лет их проклятия. Знаешь, так тоже неплохо вышло — я дала им возможность попрощаться. Доминик скривился. У Макса не было такой возможности. Мужчина мог только представлять, что чувствовал его сын в последние секунды своей жизни: растерянность? Радость избавления? Облегчение? Теперь уже и не узнать. Лиза, выслушав, как было дело, только обняла отца. Как она потом сказала Сабрине, с которой довольно сильно сдружилась, она была рада, что это не Доминик убил её брата. Вампиризм в итоге действительно оказался способом мышления, а не только изменением тела. Поняв настроение своего ученика, Аделонда начала совершенно другую тему. Ей было интересно, чем теперь займётся Доминик, ведь он больше не был привязан ни к ней самой, ни к Ордену. Благодарный за это, вампир принялся размышлять о будущих приключениях с дочерью или бурной жизни вместе со своей новой камарильей. Про бывшую родину он старался не думать. Орден пострадал намного меньше, чем мог. Из-за самоуправства Джереми Доминик считал, что обитель паладинов расформируют, но король поступил иначе: волшебники и рыцари внезапно оказались под монаршим крылом в качестве элитных бойцов. На этом в королевстве кончилось двоецарствие, и вся власть наконец перешла к законному владельцу. Главным в Ордене, кстати, поставили Энди. Рыжий был не слишком рад от свалившихся обязательств, но отказаться от них у него не вышло. — Слушай, — протянул Доминик, укладываясь на крышу, — тогда, в самый первый раз, ты назвала меня по имени. Откуда ты его узнала? — Искала у тебя золото и наткнулась на бумажки. У тебя в кошельке были обрывки писем и рапортов, — фыркнула Аделонда, — ты всё-таки ужасно небрежен. Солнце умирало, и тени приобретали всё более резкие очертания. Они сгущались в углах и расщелинах, отражались в каждой капле вечерней росы и бесконечно множились к ночи. Тени были голодны. Но они умели ждать.