Орден Упырей

Одним из наиболее интересных проявлений вампиризма Аделонда почему-то считала связь, возникающую между Тремером и его Фатумом. Обычно вампир-колдун мог питаться энергией и жизнью любого существа, но только после обретения своей «судьбы» он становился относительно безопасен. Не было в мире для него больше ничего вкуснее дыхания его пары. Фатумом для Тремера мог стать любой: человек, русалка, гарпия, сильф, а иногда даже элементал или дух. В древности был один интересный случай, когда часть Фатума использовали для создания химеры, и та также стала «судьбой» для несчастного вампира. После обретения своего постоянного донора Тремеры всё ещё могли пить жизнь из других существ, но редко делали это. Дыхание Фатума становилось для них нектаром вроде родной крови для Ма-Джаре. Со стороны Фатума также появлялась привязанность к вампиру, пусть и несколько более слабая. Тремер, одержимый своим идеальным донором, мог с лёгкостью привязать того к себе. Когда надо, вампиры умели быть обаятельными и не гнушались использовать любовную магию. — Я её судьба, — с улыбкой говорил Джереми. — Она так и сказала это. — Миира? — Конечно. Эта любовь, Доминик, выше всего, что я знал раньше. То, что Миира вампир, стало ясно после недолгого размышления. Всё, на что Доминик не обращал внимания раньше, все нестыковки в поведении и способностях, обретали ясное оправдание в связи с этим. — Я всё равно не понимаю. Зачем это всё? — Это просьба моей возлюбленной, — пояснил ему Джереми, точно неразумному, — это небольшая просьба, Доминик, только и всего. Она сказала, что после всего этого обратит меня, и мы сможем быть вместе всегда. Знал бы ты, как приятно ощущать её присутствие рядом. А если это будет длиться вечно? Больше всего Глава в моменты рассуждения о своей любви казался похож на мечтающего о дозе наркомана. Но этот нескончаемый поток слов был Доминику на руку: с каждой секундой свет, введённый в него Миирой, медленно вытекал из прокола на шее. Ему повезло, что нормального освещения в кабинете не было. Выходило так, что Доминик сидел в полутени, всё больше сгущающейся по мере вытекания жидкого света из его тела. Темнота тихо злилась на происходящее, и Доминик почти физически мог ощущать её недовольство. Было неясно, сам ли Глава пошёл на предательство, или же виной тому была Миира, но вот разум Джереми точно отказал. За свою жизнь Доминику не посчастливилось несколько раз видеть наркозависимых, и вид Главы болезненно напоминал о картинах прошлого. Долго восхвалять Мииру у Джереми не вышло: запал, дающий ему силы, быстро иссяк, и мужчина тяжело расплылся в кресле. Дыхание его стало совсем слабым. Казалось, оно могло оборваться в любой момент. Это было неправильно. Обычно Фатумы наоборот становились лучшими представителями своего вида. Связь с Тремером укрепляла тело и меняла сознание. Вампиру требовался сильный донор, который мог бы прожить достаточно долго для постоянной подкормки своего «хозяина». Джереми образцом здоровья не выглядел. Достаточно было чихнуть в его сторону, чтобы этот старик покачнулся. Где же восхваляемая в книгах мощь и сила Фатума? — Что именно Миира попросила у тебя? — осторожно спросил Доминик, тщательно подбирая слова. — Что мешает вам воссоединиться? — А, — махнул рукой Джереми, — это всё отношение к вампирам. Упыри, повелители ночи, тёмные твари… как только у нас их не называют. Нужно сделать вампирам более светлый образ, понимаешь? Нужно вывести их из темноты невежества остальных существ! А для этого, как сказала Миира, нужно место, где вампиры могли бы жить. — И вы решили использовать для этого Орден? — Да, тут хороший источник, который можно привести к виду некро. Ты же знаешь, вампирам уютнее всего именно в таких местах, вот Миира и решила сделать подобное. Она называла это место будущим гнездом, — с гордостью добавил Джереми. Идея была глупой, исполнение ужасным. Доминик понимал, что Миира, скорее всего, преследовала какие-то свои цели при фактическом уничтожении Ордена, но Джереми хватило и подобной сказки для действий. У него просто оказалось достаточно власти и политической силы, чтобы убрать из Ордена всех его защитников, отправив тех сражаться впустую. — Некроманты на вашей стороне? — Эти? Нет, нет, Доминик, как ты мог подумать! Конечно же нет. Я не связываюсь с подобными, ты знаешь моё отношение к некромантии. Миира предложила использовать магов, чтобы одновременно очистить от них мир и пустить, так сказать, на пользу. Ты знал, что при смерти некроманта выделяется вся энергия, накопленная им за время своей практики? Это очень много, если наши рыцари положат хоть одного мага, то энергии хватит для перестройки источника. — Вы специально травили их? — Это идея Мииры, — с большим удовлетворением подтвердил Джереми, — она у меня большая умница. Знаешь, интересно, что спусковым крючком для этого плана стал ты. Помнишь свою миссию с тем некромантским сбродом в стихийной пещере? Они хотели осквернить своих детей и превратить их в таких же богомерзких существ, как и они сами, но ты им помешал, да ещё и смог убить наследницу главы Ковена этих уродов. На такой успех я даже и не рассчитывал! Все спасённые дети были перемещены в Орден, ими занималась Миира. Мы спасли их! Доминик издал горький смешок. О, да, Миира хорошо занималась этими детьми, просто великолепно. Интересно, сколько из них нашли свой конец в масле, а скольких она умертвила другим способом? Просветить Главу в отношении судьбы «спасённых» детей у него не вышло: будто чувствуя, когда надо появиться, в кабинет вошла сама Миира. Женщина прошла к Главе и легко коснулась его плеча, отчего Джереми воспрянул духом. На лице у Сестры уже не было платка, и Доминик мог видеть лёгкую улыбку на изъеденных язвами губах. Этими влажными от сукровицы и гноя губами Миира поцеловала Главу, даже не попытавшегося отстраниться. Они действительно пили друг друга во время дыхания, как и было описано в книгах. Обмениваясь выдыхаемым воздухом, Миира и Джереми словно меняли частицы своих душ. Глядя на их лица, можно было предположить, что нет ничего прекраснее не свете, чем этот смазанный гноем поцелуй. — Зачем вам упыри в колбах? — прервал момент уединения Доминик. — Армия, милый, — с лёгкостью пояснила Миира. — Упыри глупы и послушны, но из них получаются великолепные бойцы, непобедимые воины! Из Носферату можно создать Высоких. Это будущая элита, основа моего… нашего нового Ордена! Доминик, может быть, ты хочешь присоединиться ко мне? К моему новому Ордену? Только представь: место, где вампиры смогут спокойно ходить по улицам, не скрываясь, говорить о себе и своих проблемах! Просто жить, как и все остальные существа в мире, не боясь себя раскрыть. Не нужно будет скрываться! Разве это не сказка? — Ты приглашаешь меня в свой Орден упырей? — скривил губы Доминик. — Нет уж, спасибо, я всё равно не могу «ходить по улицам», как ты сказала. И чем тебя не устраивает положение вампиров сейчас? Что-то я не вижу толп, готовых сжечь первого попавшегося под руку вампа, такого скорее надо опасаться некромантам. — А разве нам — нет? Ты только вспомни, как отреагировали на тебя люди. Тебя нанизали на вилы! Воспоминание и правда было не из приятных, так что Доминик поморщился. — Я сам был в этом виноват. Не сдержал силу, поддался теням. И я понимаю тех людей: они простые гражданские, пытались защититься, как могли. Кстати, а куда вы дели гражданских? Если ситуация с некро была подставной, то что эти двое могли сделать со слугами и кухарками? Доминик беспокойно поёрзал в кресле, с неудовольствием чувствуя остатки слабости внутри. Свет вытекал из его тела, но слишком медленно. — Они пойдут на корм моим детям. Тем упырям и Носферату, — пояснила Миира, увидев непонимание Доминика. — После обращения вампиры очень голодные, и если не накормить их сразу, то они могут умереть. Просто перегрызут друг друга, а я не могу допустить свары между собственными детьми, понимаешь? Ты же не стал бы смотреть на то, как Лиза и Макс дерутся из-за куска хлеба? Так что все эти гражданские послужат хорошей пищей. Сейчас они в обычных укрытиях, где мы прячем людей во время войн. Надеюсь, моим детям хватит их тел. Как ты думаешь? То, что Миира называла всех тех существ «детьми», говорило лишь о её причастности к их обороту в вампиров. Понятия родителей как такового не было, Аделонда говорила, что вампы предпочитают называть обративших их «мастер» или «учитель». Миира же считала себя матерью в своём новом гнезде, которое оставалось только построить. — Нужно ещё немного подождать, — сказала Миира Главе, — и всё будет хорошо. Я лично обращу тебя. — С нетерпением ожидаю этого, моя ласточка. Слышать сравнение милой птички и обезображенной психопатки было странно. Почти так же, как смотреть на скреплённый гноем поцелуй и больные влюблённые глаза Главы. Чтобы не видеть эти отвратительные проявления нежности, Доминик отвернулся к окну. Что-то привлекло его внимание там, на зачарованном полотне пейзажа. Присмотревшись, Доминик увидел за орденской стеной знакомый золотой блеск. Доспехи Дорна горели в лучах солнца, будто отец Аделонды был избранным для великой миссии героем. В этом благостном сиянии он двигался к некромантам. За картиной окна Доминик ощутил привкус знакомой тени. Он почти сразу пропал, но мужчина был уверен в присутствии Сабрины где-то неподалёку. Возможно, лекарка бесцельно перемещалась по землям Ордена, — Макса она точно не стала бы искать, — а может, она всё-таки хотела помочь Доминику. Огонёк её тени снова появился, на этот раз намного ближе к окну. Он трепетал и раздувался, как искра, попавшая в сено. Доминику казалось, что он слышит пульсацию и жажду тени Сабрины, и ему стало крайне неуютно от этих ощущений. Миира тоже что-то почувствовала. Оторвавшись от Джереми, она настороженно подняла голову и посмотрела на окно. Её Фатум, лишившийся поддержки, безвольно расплылся в кресле. Вид у него был мечтательный и отупевший, как у принявшего дозу. От рук Сабрины стекло не разлетелось, как можно было бы предположить. Зачарованная поверхность мягко пропустила вампиршу сквозь себя, точно плёнка пузыря. Глаза у лекарки были бешеными и совсем не добрыми, винными. Уголки её губ конвульсивно дёргались, будто Сабрина не могла решить, что ей стоит делать: улыбаться или скалиться? Когда побледневшие губы блондинки всё же растянулись в широкой ухмылке, Доминик смог увидеть множество клыков, как у упырей. Во рту Сабрины не осталось ни одного неострого зуба. Её оскал напоминал неровный ряд белых кольев. Миира не стала раздумывать. Запустив в сторону Сабрины тёмный сгусток заклинания, она отскочила к самому выходу из кабинета. Глава, ничуть не напуганный появлением агрессивной вампирши, только тянул руки к своей «ласточке», как ребёнок. Это не тронуло сердце Мииры. Быстро оценив ситуацию, она толкнула спиной дверь и выскочила из кабинета, не произнеся ни слова. В тот же миг Сабрина метнулась к Джереми, впиваясь в его истощённое тело чёрными когтями. Обычно спокойная лекарка не была похожа даже на зверя. В её теле будто существовали тысячи демонов и духов, раздирающие её плоть изнутри. Сабрина отрывала куски от тела Джереми и жадно запихивала их в растянувшийся рот, почти не жуя. Опасаясь за собственное здоровье, Доминик совершил небольшое усилие и порвал путы сдерживающего его кресла. С отсутствием Мииры и почти вытекшим из его тела светом он вполне смог справиться с этой задачей, хоть и привлёк внимание зверя в девичьем теле. — А, Доминик, — совершенно спокойно сказала Сабрина окровавленной пастью, — лучше бы тебе уйти отсюда. Когда я закончу с ним, то захочу заняться тобой. Родственная кровь, знаешь ли, ужасно будит аппетит. В лице Джереми не было ни капли схожести с Сабриной, но мало ли как могла повернуться жизнь. Если для Ма-Джаре не существовало ничего лучше родственной крови, то только что Доминик увидел пик силы и безумия охотников. Потрясающая жестокость и жадное поглощение плоти. В голове у Доминика мелькнула всего одна мысль: почему же Сабрина не попыталась напасть на Джереми в прошлый раз? Его рациональная часть тотчас напомнила, что в прошлое посещение Ордена Сабрина не дышала. Её лёгкие наполнились воздухом только где-то в районе лабораторий, до этого вампирша не видела смысла заставлять их работать. Для разговоров ей вполне хватало старого запаса воздуха. Не сводя глаз с Ма-Джаре, Доминик спиной вышел из кабинета, пропустив перед собой ошалевшего кота. Закрыв дверь, мужчина нажал на тайный паз в камне, и последнее пристанище Главы оказалось отрезано от мира по крайней мере на два часа. Как никогда Доминик был счастлив негласной войне между магами и бывшим Главой Ордена. Хитрые волшебники в попытке откосить от вездесущих отчётов даже создали «клетку» для проверяющего, чтобы тот не смог выйти из своего кабинета и потребовать с них бумаги. Интересно только, задержит ли это заклинание взбесившуюся вампиршу. И всё же, Миира была неправильным Тремером. Как могла она бросить своего Фатума? В книгах их связь описывалась едва ли не равной божественной, а Сестра с лёгкостью оставила ослабленного донора на растерзание другому хищнику. Или это было проявлением вампирьей «преданности»? След тени Мииры вёл на улицу, где терялся среди множества полутонов и запахов. Доминик выругался. Он не представлял, где можно было искать свихнувшуюся Сестру, так что побежал в лабораторию. Мать «гнезда» наверняка захотела бы проверить своих детей, если им грозит опасность. Ему ещё нужно было предупредить Лионору о Максе. Если женщина не будет трогать колбу с его сыном, то вполне можно продержать мальчика в растворе столько, сколько потребуется для усовершенствования лекарства. Лиза ничего не помнила о времени в колбе, так что Макс этого даже не заметит. И, что важнее, он не успеет сильно видоизмениться. Врываясь в опустевшую лабораторию, Доминик думал о скудности своих маршрутов: Орден-Замок, Замок-лаборатории, лаборатории-Орден. Из этого круговорота немного выбивались редкие выходы в Гвинг и единичное посещение Санти, почти ничем ему не запомнившееся. В остальном же у Доминика было ощущение, будто он бегает по кругу точно скаковая лошадь. Маги не только успели покинуть небезопасное место, но и утащили с собой всё мало-мальски ценное. Пустые подвесные полки ещё слегка покачивались, когда Доминик шёл мимо них, а реальность имела явные признаки недавнего открытия порталов. Один из них, созданный новичком или дилетантом, медленно закрывал свой глаз. Дверь в лаборатории Магистров оказалась вырвана с корнем, а загораживающий тайный ход камень Миира раскрошила практически в пыль. Необходимость наступать на каждую ступень могла притормозить её, но Доминик не был уверен, что он сможет догнать вампиршу. Едва он начал спускаться, как снизу раздался нечеловеческий вопль. Звук почти сразу перешёл в дикий визг, а затем Доминик смог разобрать в этом крике отдельные слова. — Я уничтожу всё, что тебе дорого! — выла Миира. Влажные плески мешались со стальным скрежетом. Доминик едва не обливался потом, пока тщательно нажимал ступнями на каждую лестничную ступеньку. Если Миира относилась к обращённым как к своим детям, то что она может сделать человеку, убившему этих детей? И сколько из обращённых Лионора успела отправить в Серый Предел, прежде чем сумасшедший Тремер это обнаружил? Надежда была только на оставшуюся у матери Аделонды упыриную силу и скорость, но на стороне Мииры помимо этого была магия. Доминик не слишком верил в победу Лионоры, однако женщина вполне могла дотянуть до его прихода. У бывшего упыря и Лезомба шансов в бою было намного больше. Нижний уровень был похож на поле боя. Приглушённый голубой свет не давал как следует рассмотреть лежащих без движения, но было ясно видно, что все они безголовы. Пол, усеянный мокрой стеклянной крошкой и мелкими осколками, хрустел под ногами. Было слишком тихо для сражения двух вампиров. Доминик огляделся: помещение, раньше сплошь заставленное разноразмерными колбами, теперь поражало своей пустотой. От шагов и хруста стекла слышалось слабое эхо, какое бывает только в очень больших комнатах. Не осталось ни одной целой колбы, а значит, Макса Лионора не пощадила. Скорее всего, она даже не заметила его, когда сворачивала упырям и Носферату головы. Один мальчишка среди сотни других таких же вряд ли привлёк бы её внимание. От этого Доминик не ощутил горечи или слабости в ногах. Наоборот, его тело затопило гадкое облегчение. Фигуру Мииры он заметил издалека. Вампирша сидела на коленях, а перед ней на десятках штырей висело тело Лионоры. От матери Аделонды мало что осталось, и эта картина напомнила Доминику момент охоты на лекаря. Тогда Ворожея тоже неплохо нанизала тело проклятого на шипы. — Все мои дети убиты, — сказала Миира, едва Доминик приблизился. Рядом были видны следы скорого боя: больше стеклянной крошки, ямы и рытвины в толстом полу лаборатории, перерезанные провода колб. В воздухе стоял гнилостный запах, исходящий от вампирши, и лёгкая примесь свежескошенной травы, признак сильного колдовства. — Но это ничего, — продолжала женщина, будто пытаясь себя успокоить, — у меня же остался ты. Сильный вампир, могущественный! Скоро вечер, ты сможешь легко зачистить всю территорию Ордена. С моими заклинаниями тебе даже некроманты не страшны, верно? Лезомба, вы же такие сильные! Такая мощь в ваших тенях! Она повернулась к Доминику. В глазах Мииры больше не было разделения склеры и радужки, её глазницы полностью состояли из запёкшейся крови. Страшное и неприятное зрелище. — С чего ты решила, что он будет тебе помогать? — услышал Доминик голос Аделонды. Девочка шла со стороны источника. Под её ногами практически не хрустело, и лёгкий летящий шаг казался фикцией, будто Аделонда шла по воздуху. Приблизившись к Миире и скоплению штырей, девочка лишь слегка мазнула взглядом по останкам собственной матери. На молодом лице не было ни единой эмоции, но Доминик видел, что глаза Аделонды растрескались, как сухая земля. Миира, больше поглощённая собственным горем, вряд ли что-то заметила. — И ты вампир, — радостно сказала Сестра. — И я, я тоже! Мы втроём, и ещё та Ма-Джаре, мы сможем сделать это! Очистить Орден! Создать нам место! Место для вампиров! Вы же поможете мне? От переполняющих её эмоций Миира улыбалась. Когда она протянула руки к Аделонде, девочка сделала шаг назад. — Кажется, она не слишком в себе, — тихо заметил Доминик, обходя лекарку по кругу. — Она только что лишилась собственных детей, — так же тихо ответила ему Аделонда, — прояви сочувствие. В её глазах, напротив, не было ни капли жалости по отношению к сидящей на коленях женщине. Растрескавшаяся склера делала взгляд Аделонды злым и жёстким. — Её надо убить, — подвела итог девочка, — иначе этим займутся Стражи. Бездумный и радостный вид Мииры в одно мгновение перетёк в озлобленный оскал. Сгорбив спину, вампирша зашипела. — Я, может, и лишилась детей, но я всё ещё в своём уме, девчонка! И я не собираюсь так просто отказываться от своей идеи. Даже если некоторые вампиры не поддержат меня, я всё равно создам место для остальных! Каждая идея требует жертвы для своего исполнения! — И как же ты собираешься убрать нас со своего пути? — скептически спросила Аделонда. — Лезомба и Джаванни, два Высоких вампира, против отравленной скверной несчастной Носферату! Ты, может, и была когда-то сильным вампом-колдуном, вот только природа не прощает извращения собственной натуры. Ты предала своего Фатума! — Я его оживлю! — завизжала Миира, кидаясь на девочку. — А вас разорвут поднятые трупы! Её атаки не были сильными, и Аделонда легко уходила с траектории яростных бросков. Было видно, что все силы Миира потратила на бой с Лионорой, а потому особой опасности уже не представляла. Угрозы прорыва некро, скорее всего, тоже больше не существовало. Доминик точно знал, что Дорн не просто так ходил к Общине некромантов. Вполне вероятно, что отец Аделонды вкратце рассказал магам известную ему историю, а те в свою очередь точно не упустили бы возможности обелить своё имя через помощь Ордену. Доминик удивился бы, если король после всей этой катавасии не выдал Общине денежный грант на исследования или вроде того. Миира действительно деградировала до Носферату. Её лицо осталось в памяти Доминика скоплением язв и рытвин, которые у него не получалось сложить в картину её улыбки. Он никак не мог понять, что именно сподвигло Мииру на всю эту безумную деятельность. Умерщвлённые дети, предательство Ордена, отречение от собственной природы… В чём был смысл? — Ты собираешься что-нибудь делать, или мне придётся вечно гонять её по лаборатории? В некоторых вещах Аделонда, как и всякий ребёнок, проявляла удивительную нетерпимость и озлобленность. Как младенец, впервые увидевший бабочку и ломающий ей крылья, она за свои обиды могла несоразмерно жестоко мстить. Сам Доминик раньше не видел проявления этой черты вампирши, но не верить рассказам Сабрины у него не было причин. Несмотря на свой возраст, детское тело часто брало над поведением Аделонды верх. Она всё ещё была сильным вампиром, так что Миира не представляла угрозы. Фактически, сделав несколько прыжков и уклонов, Аделонда выбрала удачный момент и скрутила женщину так, что та не могла даже шевельнуться. От этого Миира потеряла последние силы как физические, так и моральные. — А, делайте, что хотите, — устало сказала Сестра. — Я знала, что это может так кончиться. Благие намерения никогда не находят поддержки, даже среди своих. Я старалась для нас! Для вампиров! — Стражи не дали бы тебе завершить начатое, — заметил Доминик. Если он верно понял политику, которую вели хранители Полога, то они были бы крайне против его разрушения. Как же тогда Миира хотела обойти запрет о разглашении информации? — Стражи? — протянула женщина с ухмылкой. — О, Доминик, неужели ты думаешь, что я смогла бы создать Орден одна? Стражи! Они-то и помогли мне вначале! Одной тут явно не справиться. Аделонда приподняла брови в жесте скучающего удивления. — Ты знала? — спросил Доминик. — Догадывалась. Когда я в последний раз была у Стражей, то там явно что-то назревало. Но сейчас, Доминик, нам надо убить её. — Зачем? Девочка не ответила. Её лицо приобрело острые черты, нехарактерные детской мимике и Аделонде в общем. — Она убила мою мать. Из-за неё погибло множество существ, она едва не убила ещё больше — и ты спрашиваешь «зачем»? Если её отпустить, то неизвестно, что она будет делать дальше. Такие фанатики ни перед чем не остановятся ради исполнения своих желаний. — По-моему, ты говоришь голосом мести. — Это не значит, что я не права. Из-за неё погиб твой сын, Доминик. Напоминание о Максе прошило мужчину изнутри волной колючек. Доминик почти почувствовал, как трескаются его глазные яблоки, и как эти разломы идут дальше, по его щекам. Вместе с его горем внутри у него мягко жмурилось довольство: ему не пришлось решать судьбу ребёнка. — Макс умер в тот момент, когда его обратили. Лекарство не работает. — Я знаю, — сказала Аделонда. Доминик смотрел на сгорбленную фигуру Мииры. Аделонда заставила женщину упасть на колени и вывернула ей руки назад. При любом неосторожном движении нога, которой девочка упиралась своей пленнице в спину, толкнула бы Мииру. Лекарка в одно мгновение могла лишиться рук. Для вампира это не было большой проблемой. Доминик помнил, что в самом начале знакомства с Аделондой он, будучи не в себе, оторвал ей руку. Теперь девочка была в порядке, и пострадавшая конечность двигалась не хуже другой. Лишённая рук, Миира всё ещё могла бы жить, будь она Высоким вампиром. Тремером. Но, предав своего Фатума, женщина скатилась до Носферату, который мог умереть от потери крови. — Так убей её, — сказал Доминик. — Она всё ещё Тремер, пусть и на сотую долю. Джаванни не может убить Тремера, как бы ни старался. Мы противоположны: я буду забирать её энергию, она в ответ начнёт черпать силу мира. Мы высушим так пару королевств, и ни одна из нас не умрёт. А физическое воздействие… я могу порвать её на сотню кусков, но она выживет. Нужно дождаться, пока она полностью перевоплотится в Носферату, или же убить её тенью, пока за ней не пришли Стражи. Он смотрел на Мииру. В голове у Доминика мелькали воспоминания о красивой когда-то женщине: как она его лечила, совместные чаепития, как Миира обучала Юни и секретничала с Лизой. Выходит, всё это время она была неискренней с ним и его близкими? В моменты, когда нужно было решать чужую судьбу, Доминик ненавидел своё ремесло паладина. Теперь же он не был послушником Ордена, но всё равно жизнь ставила его перед необходимостью даровать или отнять жизнь. Несмотря на то что Аделонда была поглощена горем по матери и злостью на её убийцу, слова вампирши не расходились с правдой. Миира была опасна, как и любой другой одержимый идеей фанатик. Отпускать её нельзя. Секундное промедление не помогло Доминику собраться, но тень всё же отозвалась на его шёпот. Он не имел точного представления о том, как именно ему следует убить другого вампира, поэтому сформировал два шипа: для головы и для сердца. От лёгкого движения руки Доминика теневое оружие метнулось к поверженной лекарке, но в последний момент изменило свою траекторию. Если бы Аделонда была хоть немного медленнее, то созданные Домиником шипы могли пронзить её тело. Девочка отскочила от своей пленницы, едва не расставшись с частью головы. — Сдурел?! — рявкнула Аделонда. Попытавшись усмирить забушевавшую тень, Доминик потерпел поражение: чёрное море ему больше не повиновалось. Ему самому пришлось срочно менять местоположение, чтобы тёмные жгуты не захватили его тело. — Они не слушаются! — крикнул Доминик, уворачиваясь от вставшей на дыбы темноты. Лишение силы, которую он отрицал поначалу и к которой уже успел привыкнуть, поразило его. А спустя какие-то жалкие секунды Доминик ощутил, как тень внутри его тела превращается в огромный колкий шар, причиняющий боль при каждом движении. Аделонда продолжала уворачиваться от теневых жал, а он замер на месте едва живой от боли и подавляющей его силы. — Так-так, — протянула тень ему над ухом мужским голосом, — да ты хороший Лезомба, как я погляжу. Уже слился с тенью, не так ли? Ты, верно, не знал, как это может быть опасно, если у тебя ни опыта, ни силы, ни хорошего наставника. Тени замерли готовыми к атаке змеями. Основная их масса клубилась около Мииры, но и Аделонде досталось несколько опасных жгутов: девочка замерла, загнанная ими в угол. Она смотрела на мужчину позади Доминика, и её лицо медленно принимало гримасу отвращения. — Виктор, — произнесла Аделонда кислым голосом, — как я рада тебя видеть. — И я тебя, малышка, — цокнула темнота. Тень сотворила тело из собственной дымки. Видя это, Доминик поразился тому, насколько тонкой была эта манипуляция. Казалось, что мужчина, шагнувший из темноты, действительно являлся её частью. Он был минимум на голову выше Доминика и имел волнистые каштановые волосы ниже плеч. На бледном лице сохранилась небольшая бородка и аккуратные тонкие усики — роскошь для вампира, на самом деле. Глаза Виктора меняли свой цвет от тёплого карего до чёрного по нескольку раз за мгновение. — Я смотрю, ты завела себе ученика, — протянул знаковый Аделонды, — и даже не предупредила меня. Какая жалость. — Я не обязана отчитываться перед тобой. — Но обязана перед Стражами, не так ли? Это закон, который ты нарушила, и я с чистой совестью могу забрать твоё творение себе. Нельзя же так, Адел, совсем нельзя. — Ты не посмеешь это сделать. — М? И почему же? На лице Аделонды мелькнула короткая злая улыбка, когда она посмотрела в сторону Мииры. Виктор, повернув голову к женщине, досадливо скривил губы. Доминик скосил глаза, но всё равно не смог увидеть больше, чем клочок запачканной в крови одежде. Ослеплённый и порабощённый Виктором, он не смог даже почувствовать запах тени нового в лаборатории лица, хотя и догадывался, кто это мог быть. — Я погляжу, вы всё ещё вместе? — учтиво спросил Виктор, разворачиваясь к Сабрине. — Надо же, не ожидал. Как прошла твоя трапеза? Я слышал, что Ма-Джаре получают невероятное удовольствие от поедания кровных родственников. — Благодарю, неплохо, — каркнула в ответ Сабрина, — и я не против десерта. Как ты думаешь, гнилой Тремер достаточно вкусен для вампира вроде меня? Или мне следует отобедать старым Лезомба? Не думаю, что Аделонда будет против лишиться своего учителя. Отношения не те. В следующую секунду Доминик почувствовал, как контроль над его телом спал. Виктор схватил его за плечо и притянул к себе, наклонившись к его уху. — Приходи к Стражам, малыш, — сказал он, даже не понижая голоса, — я научу тебя, как стать настоящим Лезомба. Он толкнул Доминика в сторону Аделонды. Девочка уже не была зажата тенью, а стояла рядом с Сабриной, настороженно наблюдая за чужим вампиром. — Ну, — всплеснул руками Виктор, — я отдал тебе твою игрушку. Теперь, будь добра, отдай мне мою. Сабрина без слов вздёрнула безвольную Мииру на ноги, но, подчиняясь жесту Аделонды, не спешила отдавать пленницу мужчине. Доминик отступил за спины вампирш, понимая, что бойца из него в этой ситуации не выйдет. — Скажи-ка мне вот что, — произнесла Аделонда, — вся эта затея не слишком на тебя похожа. Я давно тебя знаю, Виктор, и это точно не в твоём духе. Это ваше место для вампиров… — Заинтересовалась? — Не очень. Ты действовал отдельно от Стражей, не так ли? Виктор улыбнулся. Зубы у него были словно искусственные: ровный белый ряд с дополнительным набором клыков как на верхней, так и на нижней челюсти. — Моя дорогая ученица, — протянул он, — ты всегда была такой умной... Только, к сожалению, сейчас мне некогда обсуждать это. Так что до встречи. Он отдельно склонил голову для Доминика, насмешливо сощурившись. Глаза Лезомба полыхнули чернотой, и вампирам пришлось отскочить от взметнувшейся тени: та в мгновение ока поглотила Мииру. Спустя долю секунды такой же чёрный вихрь взметнулся вокруг Виктора, растворяя его в темноте. — Туда ему и дорога, — сказала Сабрина, вытирая рот рукавом, — совсем не изменился за века, тот же напыщенный мерзавец. Аделонда, и как ты только терпела его во время обучения? — С трудом. Аделонда смотрела на успокаивающиеся тени, недовольно сощурившись. Было ясно, что произошедшее не слишком её обрадовало, но как-то комментировать это девочка не спешила. Некоторое время вампиры стояли молча. Доминик с удивлением осознал, что гонка, длящаяся уже больше трёх месяцев, наконец подошла к завершению. — Знаете, — Сабрина прочистила горло и стёрла с лица очередной кровавый след, — Лиза совсем одна у Носферату. Мне кажется, нужно забрать её как можно быстрее. — Да, ты права, — согласился Доминик. — Аделонда, ты вышла от источника… — Я выносила тела детей, — пояснила вампирша. — Нужно было прервать поток некротической энергии. Больше там никого нет... некроманты согласились позаботиться о похоронах. Он осмотрел разгромленную лабораторию. Выше, на поверхности, чувствовалось ликование и облегчение молодых рыцарей, которые поняли, что некроманты не собираются их убивать. Маги Смерти помогали послушникам Ордена защитить свою обитель от редких трупов: некоторые всё же восстали из-за обилия некротических эманаций, выделяемых во время смерти упырей. Здесь же, внизу, была стеклянная крошка и груда тел. Люди, маги, русалоиды, наги и множество других существ нашли свой покой в этой братской могиле. — Мы идём? — спросила Сабрина. Доминик вздохнул. — Конечно. Но сначала нам нужно найти тело моего сына.