Утешение или почему пить с человеком который тебе нравится это плохая идея

— А ты действительно шустрый, — Леорио с улыбкой встретил друга у порога своей квартиры, — проходи. — он махнул рукой приглашая друга войти внутрь. Курапика осторожно проходит дверной проём и оказывается в небольшой, но уютной квартире. Острое и яркое пламя заката не пробивается сквозь закрытые шторы. Кажется, Леорио хотел закрыться не только от боли, но и от всего мира. Курута тихо выдохнул, но попытался скрыть свою сочащуюся через все клетки его тела тревогу. — Я принёс вино, вот, — он поднял выше белый пакет. Бутылки громко зазвенели, доказывая своё наличие. — Это отлично! — Леорио забрал у Курапики алкоголь и сразу откупорил первую бутылку, — надеюсь ты не против, если мы начнём пить прямо сейчас, — он уже разливал вино по бокалам. — Конечно, если только ты хочешь, — Курута грустно улыбнулся. Сейчас он смотрел на друга и представлял себе их встречу иначе. Представлял, как бы однажды бы он пришёл к дому Леорио, смотря и выискивая в нужных окнах свет. После, убедившись в том, что его друг сейчас дома, Курапика бы позвонил ему на телефон и попросил выглянуть наружу. И спустившемуся с девятого этажа пешком Леорио, потому что лифт заразы рабочие решили выключить, он сообщил лишь одну новость: — Теперь я наконец-то свободен. И Курапика не знал, что бы именно говорил ему Леорио. Все слова слились бы в единый шум, что звучал где-то в другом пространстве. Единственное, что в этот момент было бы важным — это объятие, которым Паладинайт обязательно бы наградил своего друга. Он бы прижимал Курапику ближе к себе, боясь выпустить его из рук, будто он снова может раствориться. Он бы опустил свой острый подбородок на белёсые волосы и нежно поглаживал Курапику по голове, пытаясь скрыть ручей своих слёз. А Курапика бы прикрыл глаза, утопая в теплоте друга, и слушая его возбужденные речи, успокаивался под них всё сильнее, понимая, что всё это время он заблуждался. Ему было куда возвращаться. Но их встреча предзнаменовала быть другой. Более терпкой и горькой на вкус, словно свежесваренный кофе, который обжигает легкие и горло, но так притягивает внимание. Жаль только не было никакого приятного послевкусия. Лишь стойкая горечь на языке, которую нельзя было ничем вывести. Может вино поможет? И Курапика принимает бокал от своего любимого и драгоценного друга, надеясь, что содержимое стеклянного изделия сможет исцелить его и Леорио души. Будто на дне бокала их ждёт спасение, о котором так отчаянно грёзил Курута, и на которое так рассчитывал Паладинайт. Но вино не спасает. Лишь сильнее погружает в мысли и ощущения, что всё сейчас идёт не так. Не правильно. Будто это не то время, не то место, и не тот человек рядом. По крайней мере Курапика об этом думает. Леорио же уверен, что с другом ему спокойнее, чем с Амандой. — Это будет отличный вечер, спасибо, что согласился приехать, — он улыбнулся и Курапике стало теплее чем от лучей вечернего солнца. И Курута подумал, что перестаёт жалеть о том, что настоял на помощи. — Брось, я же сам тебе предложил. — Спасибо тебе за это, — искренне произнёс Леорио и приземлившись в кресло, закинув ногу на ногу, опустошил очередной бокал. Курапика понял, что такими темпами его друг напьётся слишком быстро, но разве мог он хоть как-то этому противостоять? Вряд ли. И вместо того, чтобы вразумить Леорио, сказать о том, что эта девушка не первая и явно не последняя, кто разобьёт ему сердце, Курута решил промолчать. И, лишь чокаясь очередным бокалом и слушая новые всё более несуразные и странные тосты, безотказно пить вино, надеясь, что оно сможет убрать ту пустоту, что заполонила его сердце. Первая бутылка закончилась слишком быстро и за ней сразу последовала следующая. За ней ещё одна, и вот они уже распивали последнюю бутылку за эти два часа совместно проведённого времени. Леорио, шатаясь и улыбаясь, налил оставшееся вино в бокалы и протянул один из них Курапике, который уже явно не противился и активно составлял компанию другу в распитии спиртного. Для него будто мигом стёрлись все грани. Черты, за которые нельзя было заступать. С каждым бокалом он становился всё смелее и осознавал, что ему можно всё. Можно бросить всю свою работу и напиться с Леорио до полусмерти. Можно бесконечно много разговаривать с другом. Можно рассказать обо всём, что только было у него на уме. Вот Курапика и решил, что более подходящей возможности ему не представится. Смотря на Паладинайта, который уже во всю веселился и даже шутил над своим неловком и глупым романом, Курута лишь думал о том, что только ему позволено так близко подбираться к Леорио. Никто другой не имеет права быть настолько дорогим для его друга как он сам. И от этой мысли снова стало стыдно и гадко на душе. Ведь чувства Леорио не вещь, которую можно спокойно забрать в собственность. Но от чего-то Курапика всё равно не хотел делиться. Из размышлений его вывел тихий смешок Леорио, — Мне так хорошо сейчас, — он прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, открывая для Курапики вид на свои острые ключицы, которые выглядывали из-под слегка расстегнутой рубашки и выпирающий кадык. Куруте вдруг захотелось дотронуться и провести по нему пальцем, но он был ещё в в состоянии контролировать свои действия. Но не слова. — Я рад, что тебе лучше, правда. Я бы очень хотел, чтобы в твоей жизни было меньше разочарований. Чтобы никто больше не смел разбивать твоё сердце. Я убью любого, кто заставит тебя страдать. И мне жаль, что сейчас я ничем не могу тебе помочь. Ведь я — не она. И ты не будешь относиться ко мне также. Он печально вздохнул, вращая в руке бокал и продолжил, — я не могу вернуть ту девушку, не могу заставить её передумать, — Курапика поставил бокал на стол, — впрочем, это все бредни пьяного человека, я чувствую, что мой язык развязался слишком сильно, извини. Только извиняться он и мог, потому что держать всё в себе больше не было сил. Он всем сердцем переживал за Леорио и хотел ему это показать. И всё равно как отреагирует Паладинайт. Засмеёт, отшутится или же вообще проигнорирует. Курапике было уже неважно, главное, чтобы его друг услышал эти слова. Леорио же молчал, будто обдумывал всё только что произнесённое Курапикой. Смаковал на языке, перебирая и пробуя на вкус. Будто его нетрезвый ум ещё был способен на анализ. — Ничего нельзя исправить, Курапика, — он пожал плечами и вылил остатки вина в бокалы, — мы должны двигаться дальше и смотреть только вперёд, — он подмигнул другу, демонстрируя свою оживленность. Ему не хотелось копошиться в прошлом и вспоминать как нещадно и безжалостно растоптали его чувства. Сейчас же ему хотелось простого человеческого тепла и веселья. И Курапика был отличным компаньоном для этих целей. С ним можно было быть собой и осознавать, что он не бросит. Не заставит страдать или того хуже, не отмахнётся от чувств Леорио. Выслушает всё от самого начала до самого конца, не перебивая. Иначе он бы здесь не сидел. Не приехал бы по первому зову, стояло только Леорио ощутить на своей шкуре привкус настоящего предательства. Курапика обозначил приоритет и теперь никогда его не покинет. В этом он был уверен наверняка. — Останешься на ночь? — неожиданно для себя выдал Леорио, но позже согласился со своей же фразой, — да, ты мог бы остаться, в твоем то состоянии за руль садиться никак нельзя. И пусть Курапика пока не отвечал, лишь молча сверлил стену взглядом, будто пытаясь понять и осознать предложение Леорио, Паладинайт же был уверен в том, что ночевка с другом — это лучшая терапия, которую он только может себе сейчас позволить. Лечь в кровать, накрыться с головой одеялом и до утра, пока снова не откроется винный отдел разговаривать ни о чем. О важном и не очень, лишь иногда цепляясь и возвращаясь к основной теме, с которой и началась эта странная и случайная вечеринка. — Ты хочешь, чтобы я остался здесь? — он звучал смущенно и даже отстранённо и Леорио понял, что четырёх бутылок было слишком мало, чтобы Курапика смог по-настоящему расслабиться. — Я понял, жди тут, — пытаясь аккуратно встать, чтобы головокружение не настигло его врасплох, Леорио, шатаясь, прошёл в прихожую и, надев пиджак, быстро выскочил на улицу, не давая Курапике время на вопросы или возмущения. Через минут десять он вернулся, держа в руках победную и последнюю бутылку вина, которая, как ему казалось, сотрёт все края и границы, позволяя выплеснуться настоящим чувствам наружу. Леорио хотел быть искренним с Курапикой и жаждал от друга того же. — Теперь у тебя точно есть повод остаться, я принёс нам ещё вина, — он довольно улыбнулся, радуясь своему триумфу. Будто эту бутылку он получил в качестве награды за проделанный им огромный труд. Хотя на деле так и было. Ему пришлось, шатаясь и пытаясь найти равновесие, не запутавшись в своих длинных ногах, дойти до магазина, выбрать нужное и хорошее вино, пока в глазах плыло и двоилось и не переругаться с кассиром из-за своего возраста, ведь уточнять сколько Паладинайту лет и просить удостоверение личности никто особо не торопился, пока Леорио искренне хотел показать всем, что он студент и только недавно получил право на покупку спиртных напитков. — Ну, если ты хочешь, я задержусь до следующего утра, — Курапика пожал плечами, наблюдая за взбудораженным и взъерошенным другом, — посплю на диване. — Можешь остаться не только на ночь, можешь жить у меня сколько хочешь, — воскликнул Леорио и Курапика убедился в том, что он окончательно напился. — Ты же знаешь, что я очень занят. У меня есть и свои дела, которыми я сейчас пренебрёг ради тебя. Я не могу быть с тобой так долго, как ты этого хочешь, — Курута замер на полуслове. Он не хотел, чтобы это звучало так. Обижать друга и поступать с ним так же, как это сделала та девушка, которая оставила в душе Леорио едва ли заживающую рану. Поэтому, чуть помолчав, он решил добавить, понимая, что уже не в силах контролировать свои мысли. Да и вино, которое купил друг было градусом выше, заставляя краснеть и гореть как казалось не только щеки, но и все внутренности в целом, — но сегодня особый день. Я здесь для тебя. Весь твой, в твоём распоряжении, — он отпил из бокала, обжигая гортань приятной но горьковатой жидкостью, попытался спрятать за стеклом свои порозовевшие щёки, которые уже давно перешли в ярко-бордовый цвет. Курапика и не подозревал, что способен краснеть настолько сильно. И всё, что для этого требовалось — это крепкое и хорошее вино и человек, в присутствии которого не краснеть просто не получалось. Хотя Курута старался как мог и сдерживал себя до победного конца. — Ох. кажется ты уже наклюкался до самых краев, — усмехнулся Леорио, — впрочем, и зачем мы ещё здесь собрались. Пьём до потери сознания. И пусть всё, что было неделю назад сотрётся из моей памяти. — Стой! Нет! — перебил Курапика, резко встав с дивана и подняв руку с бокалом вверх, произнёс, — у меня есть тост. — Отлично! Давай, — Леорио взял свой бокал в руки, готовясь слушать друга. — Нам нужно выпить за тебя, Леорио. Ты самый прекрасный человек, которого я только встречал и ты заслуживаешь всего самого лучшего в этом мире. Я просто хочу, чтобы твоё сердце излечилось. Это то, что за я готов отдать любые деньги, — Курапика подошёл ближе к Леорио и, ударив своим бокалом о бокал друга, выпил всё содержимое до дна. — Никогда не слышал от тебя ничего подобного, — Леорио последовал совету и также осушил свой бокал до дна. Голова уже не работала от слова совсем, поэтому он перестал быть осторожным в словах. Хотелось дразнить Курапику, шутить над ним, играть, наблюдая за ответной реакцией, — и всё-таки, очень приятно слышать такие нежные слова в свой адрес. — Нежные? — вопросительно посмотрел Курапика на друга, едва ли не подавившись вином, пока тот, лишь усмехнувшись, отвёл взгляд, — я думаю это не совсем правильно слово. Оно не может описать то, что я по-настоящему чувствую. — Что же ты тогда чувствуешь? — Леорио подобрался ближе и сел вплотную рядом с Курапикой. Попытался заглянуть ему в глаза, чтобы наверняка узнать всю правду. — Это сложно объяснить. — Попробуй. — не отставал Паладинайт. Курапика лишь нервно вздохнул, пытаясь отсесть от друга подальше, чтобы не нарушать своё личное пространство. — Это глупо. И весь этот разговор глупый. Я приехал сюда ради тебя, чтобы поддержать тебя, а в итоге мы говорим о странных вещах, — он пожал плечами, — это неправильно. — Мы собрались тут, чтобы напиться. И это нормально. Я пьян также сильно как и ты. — Но ты не доставляешь проблем. — Ты тоже. О каких проблемах вообще речь? Мне весело с тобой. — Я всё порчу. Это должно выглядеть не так. — Перестань. — прозвучал резкий голос Леорио, который содержал в себе нотку приказа, — ты слишком нервный, выпей ещё немного. Давай, — подначивал он. — Леорио, я уже выпил достаточно, мне не стоит больше… — Курапика был прерван на полуслове. — Тост! — Паладинайт схватил бутылку вина и, подливая ещё немного её содержимого в бокалы, произнёс, — я хочу выпить за нашу прекрасную дружбу, и пусть иногда ты слишком заносчив и невыносим, ты по-прежнему остаёшься моим лучшим другом, Курапика, — он поднял бокал вверх, — давай, ты не можешь не выпить за это. И Курута поддался, отхлебнув ещё немного из гранённого стекла. Хотелось выпить всё до последней капли и забрать у Леорио бутылку и опустошить до дна и её. Курапика подумал, что это поможет залатать дыру, что сейчас так нещадно разрасталась в его сердце. Но ничего не выходило. Становилось только хуже, а слова и эмоции продолжали рваться наружу. Пить с лучшим другом, к которому в последнее время ты испытываешь слишком много всего было не лучшим решением. Жаль, что Курапика понял это слишком поздно. — Твоя вина если я скажу какой-нибудь бред, — улыбнулся он и выпил ещё немного, — ты же подливаешь мне вино. — вини вино, а не меня, — прыснул Паладинайт, — а вообще, можешь говорить что хочешь. Я привык. Оскорбление или похвала. Я приму всё, правда от последнего сильно удивлюсь. — Дурак… — Не впечатлил, — Леорио подсел ближе к другу, пытаясь заглянуть ему в глаза, — скажи мне что-нибудь новое. Курапике сложно было устоять под гнётом взгляда Леорио, поэтому он постарался отгородиться. И мысленно и физически. Хотя стук сердца уже слышался где-то в висках. А приятная волна эмоций, смешиваясь со стыдом и страхом, проникала сквозь кожу и опутывала все внутренние органы. Куруте стало слишком дурно. Он буквально был опьянён и виной тому было не только вино. — Давай лучше поговорим о тебе. Это твой вечер. Ты главный приоритет сегодня. Ему всё-таки удалось отсесть от друга на безопасное расстояние, и щеки уже не стремились вспыхнуть ярко алым, а язык переставал заплетаться. Но спокойнее от этого всё равно не стало. Вместо нервозности и трясучки его ожидало другое. Полнейшее разочарование в себе и в своей значимости. Курапика никогда не сможет стать лучше для Леорио, чем какие-либо девушки. И его друг всегда будет предпочитать ему именно их, снова разбивая своё сердце на миллионы осколков и снова требуя поддержки и заботы. Только вот насколько долго хватит терпения Курапики и насколько крепка вера Леорио в любовь? Неужели он не понимает? Не видит очевидного. Никто не позаботится о нём лучше чем его самый лучший друг. — Хорошо, но если вдруг всё-таки захочешь рассказать то, что ты усердно скрываешь, я с удовольствием послушаю, — Леорио снова поднял свой бокал, предлагая другу выпить ещё. — Конечно. Курапика врёт. Нагло и прямо в глаза. Он не сможет рассказать. Никогда в своей жизни. Разве можно в этом признаться? Лучше сделать всё что угодно, но не это. Признание включало в себя слишком много вещей, с которыми юноша не был готов мириться. Жгучий стыд, опутывающий всё тело до кончиков пальцев, чувство вины. И страх. Страх, что признание всё испортит. Сотрёт из память важное и сокровенное, перекрыв всё волною неловкости и неуместности. Да и о каких чувствах вообще может идти речь? Курапика пытался отречься от этих назойливых мыслей, что буравили череп и проникали в самые глубинки взбудораженного мозга. Он просто скучал, Сильно и бесповоротно. И ждал лишь одного момента, когда сможет расправиться со всеми своими делами и вдохнуть полной грудью. Ему хотелось вернуться, хотелось ощутить привкус свободы и понять настоящее счастье. Научиться любить заново. Забыть о боли. Отпустить её. А эта привязанность, что сейчас терзала душу похлеще ненависти и злобы на мир была неправильной и глупой. И непозволительной. Никто не должен был мешаться Курапике исполнять свой долг. Но даже сейчас Леорио, который сидел перед другом такой весёлый, улыбающийся, с потухшими глазами темно карего цвета, которые, как Курута надеялся, ещё вспыхнут от пламени искренней любви, не вызывал никакой злобы. И не хотелось уходить, хотя Курапика головой понимал, что должен. Оставаясь в квартире друга хоть на секунду больше, он рискует всеми своими планами. Это было недопустимо. Но Леорио такой манящий и искренний. Он точно сможет исцелить его душу и залатать дыры в ней образовавшиеся. Такова была его натура. Помогать другим, когда он сам отчаянно нуждался в поддержке. Настоящий доктор, который сначала позаботится о благополучии пациента, а после уже о себе. Курапика ещё раз взглянул на друга. Он вырос. За всё это время, пока Курапика был слишком занят, Леорио пережил много всего. Сейчас перед ним был другой человек. Более взрослый, повидавший жизнь, познавший боль. И как бы Куруте не хотелось повернуть время вспять, чтобы снова услышать раззадоренные речи друга, пышущие энергией и прямотой, он бы не смог этого сделать. Тот Леорио был более упрям и менее разумен, но в том и было его очарование. Он умел чутко балансировать и ходить по тонкой грани, соблюдая равновесие между ненавистью и обожанием в лице Курапики. Он ненавидел Леорио за упёртость и обожал за доброту. Только сейчас это всё потеряло краску. Померкло на фоне житейских проблем и разбитого сердца. Но Курапике так хотелось хотя бы вспомнить те времена. Почувствовать то, что он испытывал тогда. Поэтому, сквозь пьяный угар он прошептал лишь одну фразу, думая, что она поможет, расставит всё на свои места: — Ты изменился. Будто после этих слов Леорио вернётся к своему былому образу. Будто снова станет напорист и горделив. Но этого не последовало. И пускай Паладинайт сейчас был навеселе. Смеялся и улыбался, наслаждаясь компанией Курапики, всё это было не то. Курута осторожно опустил голову на спинку дивана и прикрыл глаза, думая, что это поможет унять сильное головокружение, которое настигло его после выпитого алкоголя. Леорио сразу же заметил изменения в поведении друга и подсел к нему ближе, укладывая Курапику на своё плечо: — Давай, вот так, осторожнее. — Паладинайт выглядел обеспокоенным, — что это с тобой? — Голова кружится… — только и смог выдать Курапика и прильнул к другу, принимая его помощь, — зачем ты меня напоил? — О, это ещё не конец. У меня новый тост! И пьём из горла. — Леорио победно покрутил бутылку в руках, которая казалась Курапике бездонной. Когда же уже она закончится? — Выпьем за полную свободу! От всех мыслей и всех чувств! От всего, — он прильнул к бутылке и отпил самую малость, оставляя другу немного алкоголя на дне бутылки. — За свободу, и пусть твоё сердце будет свободно от боли и страданий, — Курапика принял бутылку из рук друга и опустошил её полностью. Голова закружилась ещё сильнее. Кажется это была точка невозврата. Леорио же неожиданно покраснел от слов друга. Багрянец медленно расползся по его лицу, окрашивая щёки и лоб в малиновый оттенок. И непонятно был ли это эффект от вина или же что-то другое. — Ты прав, долой грусть. Хорошо, что рядом со мной есть люди, которые не позволяют мне раскиснуть. Я счастлив, что ты мой друг. Выпьем же ещё! — Леорио потянулся к бутылке, но понял, что она закончилась, — походу конец веселью, — он понуро улыбнулся и повернулся к другу, — но я думаю это было хорошее вино, что скажешь? — Вино было просто прекрасное! — Курапика улыбнулся и подвинулся ближе к Паладинайту, — потрясающее. Слушай, могу я одолжить? И не дожидаясь ответа он снял с Леорио очки, примеряя их на себя, смеясь и улыбаясь. Критическая черта, зайдя за которую невозможно было вернуться назад. Паладинайт же рвано выдохнул, стоило только его другу подобраться слишком близко. Эта ситуация вернула его на некоторое время назад. разбудила воспоминания, от которых он так сильно хотел отмахнуться. И в голове мигом проявился голос Аманды и её тягуче сладкое «Мне идёт?». Только вместо девушки, которая так нагло и решительно разбила его сердце, сидел его лучший друг, который, звонко смеялся, наполняя комнату каким-то неведанным ранее Леорио теплом и уютом. И вместо вопроса он лишь тихо произнёс: — Ты красивый без очков. Заставляя Паладинайта снова забыть о кислороде. Но что значило всё это? Неужели просто пьяное развлечение? Он хотел выяснить наверняка, поэтому отбросив смущение и страх ответил: — А в них, значит, я тебе не нравлюсь? — С чего ты вообще взял, что ты мне нравишься? — пьяные глаза посмотрели в сторону, не желая соприкасаться со взглядом Леорио. Эта игра становилась слишком острой и азартной. Остановиться уже казалось невозможным, поэтому Курапика лишь тяжело вздохнул, показывая своё недовольство такой открытой наглости. Леорио усмехнулся и закивал в ответ. Сейчас он мог прочитать друга как открытую книгу. Настолько честным становился Курапика, стоило ему только выпить. Всё-таки последняя бутылка вина оказала решающее действие. И Паладинайт, аккуратно забрав свои очки обратно и положив их на стол, продолжил свой коварный план. — Мне просто любопытно было уточнить. Да и врать ты не умеешь. Посмотри на себя, весь красный, — проговорил он, заставив Курапику прикрыть своё лицо руками, дабы не быть застигнутым врасплох снова, — я вижу, что ты сильно пьян и не контролируешь себя, но от этого становится интереснее. Мы всё ещё можем повеселиться сегодня ночью, что думаешь? — Повеселиться? Что ты имеешь в виду? — Курапика отвёл взгляд и снова попытался отгородиться. Выходило на ужас плохо. И Леорио был слишком близко. Можно было протянуть руку и коснуться его щеки. — Ты прекрасно понимаешь о чем я, — он ухмыльнулся и брови его заиграли, — так ты этого хочешь? — Леорио поддался ещё ближе едва не соприкоснувшись с Курапикой лбами. Он играл с чертовски опасным огнём, но не собирался прекращать. Лучше довести дело до конца, если только его друг не захочет всё это прекратить. — Ничего я не хочу! — вспыхнул Курапика и нервно сглотнул, поняв, что Леорио расположился уже вплотную к нему. одно движение вперёд и… И Курута со всей силы отталкивает друга, не находя причин или оправданий для своих действий. — Ты тоже ничего не хочешь, — решает за него, надеясь, что Леорио ничего не скажет в ответ. Не возомнит, что способен подбираться так тесно, разрушая все рамки приличия и норм. Будто он хотел забраться так глубоко как только может. Оседая у Курапике в сердце, расползаясь по его стенкам и навсегда оставаясь там. Глупый… Курута вздохнул и продолжил: — Это говорит в тебе алкоголь, не ты, — Леорио уже давно поселился внутри. Отравляя своим присутствием мстивое и, как хотело казаться его хозяину, холодное сердце. — Ты прав. — Паладинайт воспринял эти слова как стоп сигнал. Пора было прекращать эту игру. Развлечение, которое зашло слишком далеко и слишком не туда. Но от чего же Леорио вдруг стало дурно. Будто очередной человек разбил его сердце. Он отошёл от друга подальше, на безопасное расстояние, давая тому возможность выдохнуть и перевести дух. Курапика и не знал как реагировать. Лишь молча уставился на Леорио, не до конца понимая, что вообще произошло. Его друг сейчас казался таким серьёзным и даже печальным, хотя секунду назад наглая ухмылка не сходила с его лица. Творилось что-то странное, но его светлая голова напрочь отказывалась думать. — Извини, — лишь спустя какое-то время произнёс Курапика, перед этим сглотнув. Во рту было сухо, а язык будто прилип к нёбу, — я видимо неправильно тебя понял, — он ободряюще кивнул, пытаясь поддержать Леорио и вернуть его былой озорной настрой. — конечно мы будем веселиться! Я возьму нам ещё вина, ты только скажи, если хочешь. И Паладинайт мигом преобразился. — Вино это конечно очень хорошо, но думаю нам хватит. Мне просто нравится проводить с тобой время, — он пожал плечами и уселся обратно на диван, снова оказываясь в слишком небезопасной близости, — побудь со мной ещё немного. — произнёс Леорио и будто отключился. Его разум точно, иначе Курапика не мог объяснить произошедшее дальше. Длинные пальцы Паладинайта едва коснулись его собственных, будто проверяя и прося разрешения, но Курута не отреагировал. Его рука лишь дрогнула, ощущая на себе чужое тепло. Он будто обжегся, но хотел продолжения. Он неистово его жаждал. Как и всех сообщений на протяжении их длительной разлуки. И как бы внутренний голос не кричал, призывая Курапику вернуться в реальность, где его сердце билось слишком стремительно и будто цепи ударялись о ребра, распуская болезненные ощущения по всему телу. По крайней мере так это ощущалось сейчас. В этом мире. В этой комнате. Но Курута был не здесь. Всё в миг исчезло и он будто провалился сквозь воздух. Оказался в другом месте, где не было ни печали, ни тревоги. И лишь теплое покалывание в пальцах сообщало ему, что он ещё жив. И мягкий взгляд тёмных глаз рядом. Не хотелось возвращаться Но эйфория не может длиться вечно Всё в этом мире относительно и недостоверно. Вот и Курапика решил, что недостоин этого спокойствия. Будто обжегся, отдернул руку так сильно и быстро как только мог, ощущая образовавшийся волдырь на месте ожога. Проверил пальцами другой руки, но ничего не обнаружил, кроме твёрдой убежденности в том, что эту встречу пора заканчивать.