Снежок

Когда Саймон впервые увидел Питера, он, презрительно хмыкнув, назвал его «сопливым макаронником», только оставшись один, в полной темноте, мужчина, запустив руку в штаны, прошептал: «Снежок», — так звали его мальтийскую болонку, и у неё была шерсть такая же белоснежная, как и кожа Питера. В далеком детстве он случайно нашел породистую собаку на улице. Намокнув, она стояла, дрожа всем телом. Когда он принес Снежка в дом и рассказал маме, что и имя успел ему дать, мать потрепала его по волосам и мягко улыбнулась, но уже через два дня хозяева были найдены. Потеря Снежка была первой и последней настоящей болью, и во второй раз он его не потеряет. «Представляю, насколько его задница белее», — подумал он и, закрыв глаза, увидел перед собой его бледное лицо с огромными карими глазами. Только дотронувшись до себя, Саймон впервые так быстро и так много кончил. Облизав свою руку, он уснул, зная, что с завтрашнего дня он начнет обучать своего пёсика манерам. А утром Питер, к огромному удивлению Саймона, сам себя преподнес ему на блюдечке с голубой каёмочкой, когда Саймон оказался заперт на кухне вместе с Питером и Чаки Панкамо и услышал от посмотревшего на Чаки охранника: — У вас есть час. Саймон с трудом сдержался от того, чтобы не засмеяться. Ну надо же, он даже не предпринял ни одного шага, чтобы подступить ближе к Питеру, как его щеночек уже сам идет к нему в руки. Быстро вырубив Чаки и потратив пару минут, чтобы скрутить Питеру руки и заткнуть ему рот его же трусами, Саймон улыбнулся. Представшая перед ним картина голого Питера, который грозно смотрел на него своими огромными карими глазами и что-то пытался сказать — наверняка, если бы не кляп, то из его весьма сексуального рта наружу прорвались бы нехорошие слова — была очень возбуждающей. Подойдя к нему, Саймон оттащил его в угол кухни и поставил парня на четвереньки. Питер, конечно, пытался вырваться, но Саймон быстро успокоил его довольно точным ударом в пах, от чего тот, согнулся от боли, громко застонал. Погладив его задницу, Саймон посмотрел на свою черную руку на фоне белой задницы Питера, и сказал: — Теперь тебя будут звать Снежок. Так звали мою собаку. Она была такой же белой, как ты. Я не спрашиваю у тебя, просто ставлю в известность. Понимаешь, после того, как я выебу тебя, ты станешь моей сукой, так что выбора у тебя особого нет. От напряжения вены на лице Питера вздулись, но всё, что он орал в кляп, уже не имело для Саймона никакого значения, а самое главное — не могло его отпугнуть или заставить изменить свои планы относительно его белой округлой и подтянутой задницы. Саймон облизал пересохшие губы и, погладив стоящий член, снял свои штаны и трусы. В последний раз такую роскошную задницу он видел ещё на воле. Положив обе руки на ягодицы, Саймон почти с благоговением сжал их, ощущая, как нежная плоть затрепетала под его ладонями. Затем он подошел к холодильнику и, зачерпнув сливочного масла, смазал свой член и задний проход Питеру, от чего тот дернулся и снова крикнул — масло было невероятно холодным. — Какой неугомонный. Ну что же, если так сильно хочешь покричать, то я поспешу тебя разочаровать. У меня есть ещё целых сорок пять минут, чтобы я смог, как следует, оттрахать твою задницу. Но я не собираюсь рвать тебя, так что не мечтай проснуться в больничке. Снова раздалось мычание. Саймон резко развернул его на спину и, прижавшись к нему лбом, прошептал: — Ты теперь мой, Снежок. Питер, который подумал, что сейчас его уже начнут трахать, зажмурил глаза, но боли не было. Только легкое касание. Открыв глаза и посмотрев вниз, Питер, что называется, охуел. Этот негр, устроившись у него между ног, лизал его промежность. Не успел он прийти в себя, как из его горла вырвался пошлый стон, а тело выгнуло дугой от сильного удовольствия. «Сука, прекрати. Порви мне зад и отправь в больницу. Ещё кончить под этим куском дерьма не хватало», — подумал он и громко выругался. Хотя, как громко — увы, на его зов никто не прибежал. Вытерев рот, Саймон поднялся на ноги. — Снежок, так не пойдет, я тут лижу твою задницу, а ты вместо благодарности материшься. Проведя рукой по его белой груди, Саймон сжал пальцами сосок и потянул на себя. Любуясь тем, как он тут же встал торчком, мужчина наклонился и, опалив его дыханием, втянул в рот. Усмехнувшись от того, как Питер вновь сексуально выгнулся и застонал, Саймон облизал его щеку. — Такая реакция мне нравится больше, Снежок. Подрачивая свой член, Саймон улыбнулся от того, как уставился на его причиндалы Питер. Ну, член размером в 20 сантиметров может удивить многих. Устроившись между его ног, Саймон, закинув их себе на поясницу и крепко ухватившись за задницу парня, медленно погрузился в его дырку полностью. Хоть там всё было смазано маслом, стенки нетронутого, девственного ануса с трудом пропустили в себя огромный член. Красивое лицо Питера ещё сильней скривилось от боли, но Саймон, просто кайфуя от того, как нежная плоть словно обняла его член, начал стонать и осуществлять поступательные движения. — Черт, очень туго, но как это классно, — улыбнулся он и ускорился, крепко сжимая задницу Питера. Да, синяки точно останутся, но синее на белом — это разве не прекрасно? Немного позже, начав вдалбливаться в его дырку со всей силы, Саймон, выкрутив его соски, тут же засосал их в рот, перекатывая их во рту, словно это были конфеты, от чего тело Питера снова будто подбросило вверх. Когда его соски были во рту его жены — это было довольно горячо, но сейчас, когда их сосал негр, который пригвоздил его к полу своим, словно огромный штырь, большим членом, Питер, который не мог сдерживать стоны — их было слышно даже сквозь кляп — чувствовал себя грязной шлюхой, блядью, пидором, петухом, который тащится от ебли в задницу. Крепко держа парня за подбородок, он всматривался в карие глаза Питера и любовался тем, как он отчаянно пытается вырваться, но от этого Саймон ещё сильнее возбуждался и вовсе не собирался так быстро кончать. Вскоре, наполнив анус Питера спермой до краёв, Саймон сказал: — Блядь, писать хочу. Он направил член в сторону Питера — тот, зажмурившись, отвернулся. Раздался смех: — Не волнуйся, мочеиспусканием я никогда не увлекался. Закончив, Саймон взял член и начал дрочить прямо перед лицом Питера, но, когда он снова решил зажмуриться, негр дал ему сильную пощечину. — Смотри на мой член, очень скоро ты будешь сосать его каждый день. Кстати, твой взгляд вставляет мне не хуже кокса, так что я буду готов на следующий раунд. Питер выругался. Сколько уже этот урод долбит его? Полчаса? Или целую вечность? Усмехнувшись от довольно красноречивой реакции его милого Снежка, Саймон снова вошел в его задницу. — Как же тепло и узко, — выдохнул он, медленно погружаясь внутрь. — Твоя дырка как кожаная перчатка. Наверняка свою женушку ты не трахал в зад, — следя за его реакцией, произнес Саймон. Снова выйдя наружу, он тут же толкнулся вперед вышибая из Питера новый стон. На этот раз пытка для Питера была короче, так как время уже подходило к концу, но Саймон, прекрасно зная это, всё же не отказал себе в удовольствии вынуть член за миг до оргазма и обкончать такое холеное личико его Снежка. Когда за пять минут до возвращения охранника Саймон вытащил из его рта кляп, Питер обрушил на него весь свой арсенал ругательств, но после такой крутой ебли Саймон ощущал себя выдоенным досуха и обратил внимание только на то, что когда его Снежок злится, он, становиться ещё сексуальнее. — Добавки пока не проси, я устал, — улыбнулся Саймон и шлепнул его по заднице. — Может, уже наденешь трусы? — спросил он и пошел вперед. — Иди к черту… — начал было Питер, но, поняв, что его руки до сих пор связаны, выругался: — Блядь, вернись! Развяжи меня, сукин ты сын. Но Саймона и след простыл. Взглянув на часы, Питер похолодел. Две минуты. У него, черт возьми, осталось только две минуты. Стараясь ползти, чтобы хоть спрятаться в каморке, Питер услышал шаги. Зажмурив глаза, он вздрогнул, когда теплая рука погладила его по заднице. — Да не парься, пока охранник тебя не увидел. Но позже я позабочусь, чтобы он всё увидел в подробностях. И, кстати, я продлил нам время. — Сдохни, нигер! — заорал Питер. Сильно сжав его щеки, Саймон сказал: — Снежок, ты мне очень нравишься, но даже тебе я не позволю обзывать меня нигером. Слегка размяв Питеру руки и плечи, Саймон устроился между его ног. — Прошло пару минут, а я уже соскучился по твоей дырке. Но, обещаю, позже я обязательно покажу тебе, что такое настоящая глубокая глотка. Надеюсь, ты хороший ученик. — Пошел ты… — начал было Питер, но Саймон перевернул его на живот и сильно шлёпнул по заднице. — Знаю, можешь не продолжать, я как раз туда и направляюсь, — сказал Саймон и засадил член полностью, взял сразу бешенный темп, чтобы Питер мог только стонать, чем собственно тот и занялся. Ощущая, как горячий член долбит его внутренности, постоянно касаясь простаты, Питер совсем потерялся в этом крышесносном удовольствии, став его рабом полностью. И только шепот Саймона: «Снежок, мой снежок» не давал ему утонуть, увязнуть в этом болоте. Ещё через час, когда Саймон, выдохшись, помог Питеру одеться, тот, едва шевеля губами, спросил: — Надеюсь, ты не трахал свою собаку? — Нет. Просто у тебя всегда такой вид потерянного щенка, но теперь ты можешь не бояться, твой хозяин защитит тебя, — сказал Саймон и потрепал его по щеке. — П… — хотел сказать Питер, но Саймон закрыл его рот поцелуем. «Сука, он ещё и целуется хорошо», — подумал Питер, ощущая себя тряпичной куклой, с которой никто особо не церемониться. Когда Саймон всё же отпустил его, они незаметно покинули кухню. А утром, когда Питер шел в столовую, Саймон крикнул: — Эй, Снежок, я уже занял тебе место. Самым страшным было то, что Питер оглянулся. Сам. В на миг повисшей тишине перед сильнейшим, словно морская волна, смехом, Питер услышал, как его сердцебиение ускорилось. «Жаль, не остановилось».