Northern lights

      В двенадцать лет он получил самый лучший подарок в своей жизни. На день рождения родители подарили Тэхёну его первую камеру, точнее маленький плёночный фотоаппарат, который он полюбил всей душой и без сожаления тратил свои карманные деньги на пленку для него и проявку особо удачных кадров. Поначалу Тэхён снимал всё: людей, транспорт, природу, птиц, животных, даже удавалось пару раз поймать в кадр бабочек и разок стрекозу. Особый трепет в нем вызывали всевозможные природные явления — разряды молний в тёмном, серо-чёрном небе, хлещущий ливень, испепеляющая жара, когда казалось, плавится сам асфальт, но каково же было удивление маленького Тэ, когда он снял свой первый снежный кадр. Вообще, Тэхён очень любил снег и зиму в целом, сколько себя помнил. Его завораживала вьюга, приводили в восторг разнообразные формы маленьких, буквально крошечных снежинок, которые он ловил на тёмную ткань перчаток, любил это время, когда вся природа засыпает и покрывается белым пушистым одеялом.       Первые фотографии были, конечно же, откровенно говоря, ни о чём, но кто же знал, что этот самый подарок станет смыслом жизни, профессией маленького, а теперь уже и взрослого Ким Тэхёна.       Тэхёну сегодня исполнилось двадцать пять, он сидит в любимом кресле в гостиной и пересматривает фотографии в семейном альбоме. Они обладают своей, домашней тихой магией. Греют сердце и возвращают воспоминания, так красиво написанные на обратной стороне фотокарточек, почерком папы. Так он был чуточку ближе к семье, оставшейся в Тэгу, порой жарком и шумном, невероятно современном и поистине огромном городе с тысячами билбордов, миллиардами огней и завораживающими видами. Вот уже пять лет, как в Корею он возвращается только повидать родителей и нескольких друзей, проводя там всего пару недель. Так случилось, что любовью его жизни стал холодный белоснежный север, почти не населённый людьми, по сравнению с той же Кореей, но зато прекрасно населённый животным миром, невероятной природой и удивительными природными явлениями. Он же стал и его домом, его душой, его всем, работой, в том числе. И всё это вполне устраивало Тэхёна, он был доволен своей жизнью. Что, в принципе, было не слишком удивительно для родителей, так как их сын имел чистый запах снега и зимнего холода, талых льдов и щепотки имбиря.       Холодный далёкий Какортóк стал для Тэхёна самым любимым местом. Малюсенький городок в Гренландии на берегу Лабрадорского моря, северной части Атлантического океана, с населением всего чуть более трёх тысяч человек, где все, можно сказать, знали друг друга. Пять лет назад, он, на удивление, без проблем купил себе домик, весьма современный — сам дом сделан из дерева, как и почти всё на острове, выкрашенный в яркий красный цвет. Что потрясло Тэхёна — это огромные окна с двух сторон. У домов тут было порядка четырёх обычных, небольших окон, а эти же казались просто гигантскими в сравнении. Когда он впервые ступил в дом, Тэхёну даже казалось, что от них будет очень холодно, что будет тянуть морозный воздух и не будет хватать небольших батарей для обогрева дома, но этот страх не оправдал себя, чем очень обрадовал нового хозяина дома. Убранство дома являлось чуть ли не аскетичным, но его дизайн отличался от остальных типовых, жилая площадь была больше, а спальня объединена с гостиной, из-за чего получалась огромная комната по меркам гренландцев. Тёмными холодными вечерами, он очень любил устроиться в широком мягком кресле, и неспешно потягивать горячий шоколад, обрабатывая фотографии на ноуте и отвлекаясь на шикарный вид за окном, у которого и стояло это кресло.       Очаровательные медвежата и их мама-медведица так сильно сливались со снегом на некоторых фото, что заметными оставались лишь носы и глаза-пуговки. Невольно улыбаясь самому себе от воспоминаний, как он ловил эту шуструю команду, проваливался и застревал в особо крупных сугробах, чудом не свалился с небольшого, но неожиданного утёса. Обработав крайнюю фотографию, он ещё раз пробежался по отобранным кадрам и оценил, удостоверившись в качестве результата, отправил на электронную почту пресс-службы журнала, что заказали эти фото. Очередной раз Тэхён подумал о том, как же ему повезло иметь работу, которая приносит удовольствие, радует сердце и, что все же немаловажно, неплохо обеспечивает.       Совсем скоро он планирует осуществить ещё одну свою большую мечту, что так и не удалось реализовать за эти пять лет жизни в снежном городе.       Северное сияние — маленькая большая любовь с момента, как ещё в юношестве, Тэхён увидел это природное явление на фото одного известного фотографа в журнале. С годами эта любовь не угасла, а желание сделать свои такие кадры, запечатлеть для себя как на камеру, так и глазами в память, только окрепло и плотно закрепилось.       Неожиданно зазвонивший телефон вывел Тэхёна из размышлений тихой стандартной трелью.       — Привет, пап, — мягко улыбнулся он.       Видеозвонки и родители — это отдельный вид искусства. Поэтому, смотря на верхнюю треть лица папы в очках и с нахмуренными бровями, он старательно давил смешки.       — Тэ-Тэ! — слишком громко, но все так же мягко, как и обычно, раздался голос на всю комнату. А Тэхён, не выдержав, всё же рассмеялся.       — Как твои дела? Много работы? Ты не мёрзнешь? Омегу-то нашел? — стандартный завал вопросами от любящего папы не меняется вот уже пять лет.       — Все хорошо. Достаточно. Не мёрзну. Нет, папа, не нашел, — стандартный ответ за эти же пять лет.       Шебуршание по ту сторону экрана, один хлопок упавшего телефона и вуаля. Папа всё же пристроил телефон на что-то, и его стало отлично видно.       Недовольное выражение лица родителя заставляет выгнуть бровь. Молчаливая битва длится около пары минут и первым сдаётся Тэхён, закатывая глаза и примерно зная, что его дальше ждёт.       — Ну, что? — потирая лицо спрашивает он.       — Что значит: «что»?! Тэхён, ты альфа в расцвете сил, красивый и статный, с работой и домом, и все ещё одинок! Гоняешься там за своими медведями! А внуков мне ждать тоже от медведей?! Женишься там на своих пингвинах и поминай, как звали! — заводит свою яростную катушку папа, на эмоциях всплескивая руками и вертя головой из стороны в сторону, с каждым словом набирая скорость произношения и прибавляя громкости звука голоса.       На самом деле его папа очаровательно раздражается, так, что даже злиться на него не хочется, пусть уже и сыт по горло этими разговорами, одними и теми же фразами, упреками и напором.       — Па, тут нет пингвинов, — скучающе говорит он.       — Тэхён! — раздаётся визгливое из динамиков. — Это всё, что ты услышал?!       Он не может сдержать свой смех, гогочет, как раненый пеликан, пока папа по ту сторону экрана телефона продолжает что-то гневно говорить.       — Ты чего тут так кричишь? — слышится голос отца издали, и Тэхён улыбается: рад слышать второго родителя.       Не видел их пару месяцев, так как был в Тэгу летом, а сейчас холодный октябрь, даже какой-то слишком холодный для «осени», которой практически не существует в Гренландии. Завывания ветра за окном, тому подтверждение.       Отец целует папу в макушку и наклоняется к камере, машет в приветствии.       — Привет, сын. Как твои дела? Омегу нашёл? — подмигивает тот, а лицо папы принимает какое-то победное выражение лица со вздёрнутым подбородком.       — Отец! И ты туда! — шипит гневно, приближая лицо к экрану, так ведь лучше передается степень рассерженности. Отец подмигивает и смеётся.       — Шутка, — щёлкает пальцами перед самой камерой, папа что-то невнятно бурчит и начинает шлёпать ладонями по всему, что попадётся на теле старшего альфы, тот смеясь, перехватывает руки омеги и целует их.       Тэхён позорно плавится в кресле. Конечно же, он хотел бы найти себе омегу, единственного и неповторимого, хотел бы защищать его и оберегать, любить. Хотел бы такую же семью как у него, крепкую и уютную.       Они ещё какое-то время разговаривают о неважных мелочах, о работе отца и погоде в Гренландии.       — Приезжай почаще к нам, сын, — говорит на прощание отец, подмигивает.       — Я был у вас совсем недавно, — снисходительно улыбается Тэхён.       — Тэ, не тупи, — буркает папа, хлопая себя по лбу. — Тут омегу найти более реально, чем в твоём леднике, — со вздохом добавляет он.       Тэхён наклоняет голову к плечу и дёргает уголки губ в лёгкой улыбке.       — Пока.       — Пока, не болей, — с этими словами родители отключаются сами.       Телефон летит куда-то в недра кресла, а Тэхён устало растекается, откидывая голову на спинку.       Да, он встречался с омегами, как в Тэгу, так и тут, в Какортоке. Но каждые отношения заканчивались ничем, а некоторые и вовсе не начинались даже, переспали и разбежались.       В Какортоке омег совсем немного, преобладающее население — альфы: много тяжёлой работы, да, и климат, не самый нежный. Честно говоря, Тэхён за годы жизни в Гренландии, действительно отчаялся найти тут омегу. У него даже есть одна давняя мечта, ещё лет с шестнадцати, он представлял себе как сделает предложение своему возлюбленному. Но пока это носит только статус мечты.

***

      Колючий холод улицы на коже лица воспринимается уже спокойно, привык давно к этому. Ледяной ветер, что так и норовит проникнуть куда-нибудь под одежду, что будет неплотно закрыта, стал почти родным. А солнце, что недолго светит и совсем не греет снаружи, очень хорошо греет внутри и радует яркостью красок.       Стоя на возвышенности, можно весь городок поместить на ладони, яркие домики на белоснежном фоне, смотрятся сказочно, нереально. Будто кто-то брызнул кистью капли красок на белоснежный лист.       Тэхён отнимает ладонь от глаз, которой делал себе козырёк, чтобы рассмотреть в который раз город, что раскинулся по неровности ландшафта острова на берегу моря.       Времени до того, как на остров ляжет темнота, не так много, а добраться до хижины, что далеко от поселения, нужно пока светло, иначе можно себя по запчастям потерять. Карту ему нарисовал местный рыбак Джошуа, как называет его Тэхён — дядюшка Джо. Все привыкли к таким обращениям, и даже умиляются. Так вот этот дядюшка редко, но ходит на охоту, сам рассказывал, когда они на рыбном фестивале сидели рядом с костром и грелись в ночи, под кружечку горячительного. Рассказывал и про зверей, что водятся там в бóльших количествах, и о красотах леса, и о сиянии небесном, что так хорошо видно вне города.       Тэхён тогда загорелся идеей выпросить у дядюшки Джо координаты и ключи от его пристанища, чтобы самому туда отправиться и сфотографировать красóты острова и животный мир, ну, и конечно, осуществить свою давнюю мечту.       Было это ещё до лета, тогда всё никак не удавалось: то погода была неподходящая, потом Тэхён и вовсе уехал на родину, а по приезде выполнял рабочие съёмки.       Погода и в этот сезон была не совсем предсказуемая. Ужасно сильные ветры и снега необычайно рано и сильно застелили весь остров. Как только выдались деньки солнечные и не с таким сильным ветром, он решил, что сейчас или никогда, как раз должен успеть сделать всё запланированное до новых погодных ухудшений.       И вот сейчас, с тяжеленным рюкзаком наперевес, в котором всё необходимое, от еды до одежды и чехла с камерой, и парой пустых флеш-карт, что висят на груди, в руках лыжные палки, для удобства ходьбы по снегу, Тэхён отдаляется от поселения с нанесённым на местную карту путём.       Действительно, отходя дальше, становится тише и красивее, меж сугробов можно заметить песцов, что быстро снуют туда-сюда, пугаясь человека. На самом деле, в Гренландии на всём острове, есть лишь один лес, остальное ледяная степь, причём чем ближе к сердцу острова, тем больше мерзлота. Вдали видно стадо карибу , что неспешно держат куда-то свой путь.       Тэхён много раз останавливается, чтобы запечатлеть на камеру кого-то из местной фауны. Делает сотни снимков снегов с бескрайним небом, несколько раз подворачивает ногу и раз даже падает, провалившись по пояс в сугроб. Он и не замечает, как быстро проходит время, сильно ускоряясь, когда солнечный диск скрывается за горой, что сменяют степи. Становится заметно холоднее, ветер усиливается, а темнеет с каждой минутой все сильнее, благо от снега свой собственный свет, что не даёт погрузиться в кромешную темноту всему вокруг.       Сверяясь с картой, что приходится подсвечивать фонариком, Тэхён устало вздыхает, осталось совсем немного, если верить маршруту, обогнуть невысокую возвышенность и, если всё верно на карте, то он упрётся в ту самую хижину дядюшки Джо.       Тяжело дыша, впуская в лёгкие ледяной воздух и уже с трудом переставляя ноги, Тэхён таки доходит до этой самой хижины. У него получилось, он не заблудился и верно пришёл к своему пункту назначения.       Хижина оказывается крошечной, буквально два на два метра, довольно низкой, но с толстым слоем пола. Не с первого раза попав ключом в замочную скважину, Тэхён вваливается в комнатушку, впуская с собой завывания ветра и рой снежинок, подсвеченных фонариком. Внутри она кажется ещё меньше, зато есть кровать и небольшой стол, керосиновая лампа на нем, печь и, кажется, судно вместо туалета. Что ж, вполне себе неплохие условия для хижины где-то среди льдов ненаселённой Гренландии.       Грузно опустив рюкзак и чехол с фотоаппаратом на стол, Тэхён принимается заправлять лампу, чтобы осветить тёмное помещение. Мягкий жёлто-оранжевый свет освещает комнату и узорит странными, пляшущими тенями на стенах.       С печью Тэхён возится куда дольше, не с первого раза поняв как её затопить, он несколько раз обжигается, тратит коробок походных спичек и вовремя вспоминает про газовую горелку, взятую с собой. Сидя на раскатанном по кровати спальном мешке, Тэхён рыскает в рюкзаке что-то съестное, телефон показывает отсутствие сети, что в принципе не удивительно, а вой ветра снаружи, на удивление не беспокоит внутри.       Пригревшись и чуть отойдя от пути, Тэхён пьёт горячий чай из термоса и перекусывает сэндвичами, безбожно чавкая, пролистывает фотографии, сделанные сегодня, удаляет неудачные и слишком похожие, за стеной слышится вой волка, и Тэхён аж затихает весь и подбирается, кажется, даже дышать перестаёт, вслушивается. «Вот бы запечатлеть это вольное животное в естественной среде», — проносится в его мыслях.       Недалеко от хижины есть равнина, туда-то и хочет отправиться Тэхён, чтобы ничего не мешало ему сделать фотографии с любой стороны и ракурса.       Ещё немного прогревшись и дождавшись идеального времени, что близится к полуночи, Тэхён, утепляется, берёт фонарик, карту и уже подготовленный чехол с камерой. Он выходит, закрывая за собой дверь на ключ, что отправляется в карман на груди, и, подсвечивая фонариком, отправляется к равнине, что должна быть в пятнадцати минутах ходьбы.       Ветер, кажется, только усиливается, не сдавая своих дневных позиций, по лицу больно хлещет ледяными снежинками, которые ощущаются не хуже плети. Он только упрямо шагает, натягивая маску повыше к глазам. Вой и рычание сбоку он улавливает за свистом ветра не сразу, а только заметив промелькнувшее белесое пятно на сереющем снегу. Сердце начинает стучать безумной птицей в груди, когда хищник, скаля зубы, становится впереди, рычит. Тэхён резко останавливается и поворачивается, вцепляется пальцами в перчатках в ремень на шее, смотрит, не моргая. Его ноги, что сначала будто приросли к своему месту, оживают, он делает крошечный шаг назад. Сейчас действительно страшно, темно и никого рядом.       Помощи ждать неоткуда.       Он делает ещё шаг назад, не обращая внимание на усиливающееся рычание. За спиной волка появляются ещё два хищника, дело совсем плохо. Ещё два неосторожных шага назад и с хрустом трескающегося то ли льда, то ли мёрзлой земли, он проваливается и катится кубарем по склону, группируется, прижимая к своему животу камеру. Снег летит в глаза, за шиворот, жжёт, дышать становится нечем, болезненные удары разными частями тела о выступы не дают опомниться, пока Тэхён не ударяется головой, моментально теряя сознание и проваливаясь в ледяную тьму.       Кажется, его путь окончен.