Таков спорт

Линкольн хорошо помнил тот день. Всё-таки в нём проснулось чувство справедливости и обиды за самого себя. Он решил, что надо хотя бы единожды постоять за себя, во что бы то ни стало, даже если не стоит ожидать помощи со стороны взрослых. Когда тренировка близилась к концу, они вышли на поле и провели игру. Разумеется, про Линкольна напрочь забыли. Он бегал по полю и случайно, важно заметить, совершенно случайно задел кого-то из команды, за которую он играл, попав по ноге. То была та же самая роковая случайность, что и всегда, приведшая его к очередному конфликту и наезду со стороны обидчиков, искавших повод наехать на слабого Линкольна, который даже не мог толком ответить. И вот, как только он задел этого парня, тот развернулся и пыша злобой шепнул ему: - Вот ты крыса! Эти слова задели Линкольна, и с тех самых пор, вплоть до теперешнего дня, он вынашивал план мести, потому, что он не собирался просто так оставлять это, как есть. Хватит с него. Он уже натерпелся, пора дать отпор. Услышав про это, Лиза заметила ещё одну интересную деталь, которую приметили и другие сёстры. - Смотри, Линкольн, - сказала Лиза, - вот ещё одна когнитивная ошибка, которую ты допустил. А почему же ты решил с ним разобраться только спустя неделю после того, как прошёл уже сам конфликт? В этот раз, ответить было куда проще. - Ну, потому, что я сдержался. А дома меня эта мысль с ума сводила, вот я и решил пойти разбираться, чтобы поставить точку в этом вопросе. - Но ведь можно было сделать это сразу, а не сдерживаться. Понимаешь, ты либо сдерживаешься и проявляешь великодушие, но только в том случае, если ты на это способен и готов простить любую обиду. Если же ты не можешь простить обиду, разбирайся сразу. - Не копи это в себе, Линк, - сказала Луан, - это может привести к очень печальной развязке. - Даже я не коплю в себе негатив, хотя по мне не скажешь сразу, - сказала Люси, и оказалась права. Она многим казалась депрессивной и печальной, люди не понимали её увлечения гробами, вампирами и склонностью к тематике смерти в целом, считая, что у неё однозначно намечается какое-нибудь психическое расстройство. Но нет, это просто её стиль жизни и у девочки в голове даже близко не появляются и не появлялись мысли подобного спектра. - Так, что было дальше? – спросила Лори, которой не терпелось услышать продолжение истории. - Когда мы только выходили на поле, я уже заранее стоял возле выхода, а когда ребята проходили мимо, я успел шепнуть ему "в конце тренировки разберёмся". Видимо, он испугался этого, потому, что, когда тренировка подходила к концу, он подошёл ко мне и сам извинился. Я этого не ожидал. Не знаю, почему, но я сказал «хорошо», а сам мысленно уже готовился разнести его. Мы пошли в раздевалку, а там… - Извини, перебью, - сказала Лиза, - выходит, и агрессия, под припадками которой он накинулся на тебя тогда, тоже была напускной. Либо же, он изначально сделал это не подумавши. Иначе он бы пошёл до конца. - Подожди, - сказала Луна, - чувак, ты серьёзно его простил и уже после этого хотел пойти с ним разбираться? - Всё та же когнитивная ошибка, которые люди порой допускают, сами того не зная. Интересный момент. Продолжай, Линкольн. Линкольн вспомнил, как в тот момент оказался в раздевалке, и рядом с ним стоял тот парень, с которым он хотел разобраться на улице, никому не рассказывая об этом, дабы не собралось лишних глаз. Потенциальная жертва мести Линкольна стояла возле шкафчика и переодевалась, оживлённо общаясь с товарищами по секции на какую-то не интересующую Линкольна тему. Всякое его слово он пропускал мимо ушей, поскольку представлял себе, как набивает ему его самодовольную рожу. И тут заходит тренер, который спрашивает у Линкольна, кого он ждёт и, собственно, почему, видя, что парень буквально застыл на месте и просто пялится в сторону того, кому хотел отомстить. И тут, Линкольн стоит перед мистером Бёртоном, уверенный в собственных силах. Он, разумеется, не боялся никого из нынешней компании, ни тренеров, ни их подопечных. А потому в сердцах спросил: - А вам какое дело? Тренер не понял такого выпада со стороны Линкольна, а потому решил защищаться, как мог. - Что значит, какое мне дело?.. - То и означает! – не дал ему досказать Линкольн, - Какое вам вообще дело до того, кого я жду и почему? Я хочу разобраться, и мне вообще плевать, попробуйте меня только остановить. - Какие разборки? Давай-ка тормозни, - сказал мистер Бёртон, хотя в его голосе уже ощущались нотки страха перед парнем. - Это ты тормозни. Скажи пожалуйста, ты хоть раз в какой-то конфликт вмешался, чтобы его остановить? Хоть раз восстановил справедливость? Да никогда за всё время! Когда меня обижали твои прихвостни, ты им даже слова не сказал. А вот когда я хочу просто побороться за свои права, ты тут как тут! Возможно, вокруг меня и ходят одни трусы, которые не хотят изменить положения, но я не такой. Поэтому уйди отсюда и не мешай мне. А-то не поздоровается. Грозный тон, с каким Линкольн высказал свою короткую, но убедительную речь, заставила тренера сдать назад. После чего Линкольн, найдя хулигана, который его обижал, и который был готов уйти из раздевалки, догнал его и побил, пока остальные вокруг лишь со страхом оглядывались на Линкольна, теперь зная, что он мог постоять за себя. Но тут поток мыслей Линкольна прервал тренер, который повторил свой вопрос. - Эй, я тебя спрашиваю, кого ждёшь? Линкольн, гораздо менее уверенный в себе, чем представлял, всё же задал тот вопрос, скорее бездумно. - А вам какое дело? - Что значит, какое мне дело? И тут тренер подошёл ближе к Линкольну, но даже в его взгляде в тот момент можно было проследить какую-то безучастность, трусость. Видно, ему не хотелось разбираться с кем-либо из подростков, зная их нравы, и на что они горазды порой. Он знал. У него был опыт общения и работы с ними. Однако Линкольн был не из тех спортивных ребят, которые могли больно врезать даже взрослому, поэтому, едва увидев, что он не может дать внятного ответа, осмелел и пошёл дальше. - Ты чего это, а? Оборзел, что ли? - Я просто хотел разобраться! - Достал ты уже со своими разборками. Если сейчас же отсюда не уйдёшь, полицию вызову. - Ну и вызывай. - Совсем, я смотрю, место своё потерял здесь, сопляк. Не забывай, кто ты вообще! Давай, пошёл вон отсюда! Эти слова ударили Линкольну в самое сердце. Особенно усугубляло положение то, как ребята начали смеяться над ним за то, что он затеял спор, но не смог довести дело до конца, а скорее стоял в ступоре в ожидании чего-то. Вот за такую неуверенность над ним и начали смеяться. Всего-то лишь уверенности с настойчивостью не хватило. Он даже не смог их всех послать куда подальше, а просто схватил свои вещи и убежал из раздевалки. Прямиком домой. Линн же к тому моменту уже давно была дома. - Вот, как всё было, - сказал Линкольн своим сёстрам в заключение, - я просто струсил и решил уйти. - И ведь знает, что тебя обижают, а ты ответить не можешь, но ничего с этим не делает! – возмущённо сказала Лори. - Да уж, после таких слов даже самый дерзкий из наших спортиков не удержался бы от слёз, такое давление со стороны тренера, - сказала Линн, осознавая положение брата и уже пожалевшая о том, что не осталась хотя бы чуть подольше рядом с ним. - А как такие слова бьют по самолюбию! На себе проверено, - добавила от себя Лола, честолюбивая девчонка, которая смыслила в гордости и знала, насколько бывает обидно, когда задевают себялюбие. - Ой, бедный Линки! – сказала Лени. - Вот так, значит. Хорошо… - протянула Лиза, делая последние заметки в дневнике, - Ну, смотри. Это я тебе тоже сейчас объясню. На самом деле, единственный, кто струсил здесь, это мистер Бёртон. Особенно, когда он начал что-то про полицию говорить. Ну, сам посуди – неужели ему, уже взрослому, надо вызывать полицию, чтобы управиться с 12-летним подростком? А вот насчёт его обзывательств я тебе расскажу детальней. Веришь ли ты, Линкольн, или нет, но на самом деле он не просто боится тебя, но как бы видит в тебе того ребёнка, которым он сам хотел стать, но по каким-то объективным причинам не смог этого сделать, и у него появилась травма. То есть, он закомплексован. Но вместо того, чтобы компенсировать это какими-то личными успехами, он просто наезжает на тех, кто младше и слабее. Говоря совсем уж простыми словами, он просто неудачник, которому не повезло в жизни, иначе его бы не уволили с вашей школы. Сам подумай. Возможно, в процессе формирования его характера имела место быть какая-то травля или систематические издевательства, но единственное, что он может сделать теперь, это просто оскорблять детей, которым по жизни повезло гораздо больше, чем ему. Например, тебя. Да, у него есть любимчики, которых он всячески продвигает, но они не сравнятся с тобой, Линкольн, потому что они тоже неполноценны, они же только и делают, что занижают тех, кто хуже них играет в футбол, но единственное, и то туманное, будущее для них – это постоянная схватка, постоянное соперничество, которое не прекратится, пока не появится новый фаворит. И оно их не радует, хоть они этого пока что не понимают и ничего не могут с этим сделать, ведь спорт это единственное, что у них получается в жизни. А теперь посмотри на себя, Линкольн. Посмотри, сколько у тебя увлечений, друзей и всего того, чего ты хочешь добиться в жизни. А главное, у тебя есть мы – тот, кто тебя поддержит в любую минуту. Наплюнь на них и иди дальше. - Конечно, забудь про них! Что их мнение вообще стоит для тебя? – сказала Луан, - если бы я реагировала на каждый выпад в свою сторону по поводу своих шуток, никогда бы не стала комедиантом. - Более того, Линкольн, твой тренер уделил особое значение возрасту, когда он тебя обозвал. Но, чтобы тебя успокоить, я скажу, что возраст вообще мало на что может влиять. От возраста не зависят личные успехи в жизни человека и это много кем доказано. Посмотри на меня, я к своим пяти годам уже получила нобелевскую премию. А чего добился хотя бы тот же мистер Бёртон? По большей части Лиза просто хотела успокоить своего брата такими вот убедительными доводами, особенно про неудачника по жизни, но вообще в них была своя правда. У человека, который подвергается травле или чему-нибудь подобному, со временем вырабатывается защитная реакция, которая, однако, применяется не по назначению и чаще всего переходит в атаку. Именно поэтому так часто можно встретить не совсем адекватных особ, которые вместо доброжелательности отвечают хамством. Таких людей не следует оправдывать, но можно погрузиться в психоанализ, какой провела Лиза, общаясь с Линкольном и узнать для себя много чего нового, понять это и заодно постараться понять своих обидчиков. Ведь кто знает, возможно, и у них когда-то был травмирующий опыт, который они никак не могут забыть, вот и обзываются. Просто, чтобы отмахнуться от неприятных воспоминаний. Потому, что по-другому попросту не умеют. И, действительно, наиболее рациональным способом в таком случае будет просто оставить их в покое и пойти дальше свои путём. Мнения таких людей не столь важны. Но особенно не нужны чужие мнения, когда дело касается личных целей и успехов. Не стоит обращать внимания ни на людей, ни на их слова, когда они пытаются ранить. Но, как правило, это искусство пофигизма даётся не всем и не так уж просто. Кто-то может быть действительно толстокожим к любым оскорблениям и угрозам, но даже таких людей порой может насквозь пробить сущая мелочь, которая не заметна нам, простым людям, но которую замечают они, и которая их сильно-таки задевает. Никто не может игнорировать обидные воспоминания, которые, подобно не переварившейся пище в организме при несварении желудка, бродят у нас в голове и не дают покоя ни днём, ни ночью. Избавиться от них вполне реально, но вот как? Каждый находит индивидуальный ответ на этот вопрос. - Хорошо, я постараюсь забыть это. Но что мне теперь делать дальше? – спросил Линкольн. - Да мы их всех сейчас в бараний рог скрутим, в натуре! – сказала негодующая Луна, грозно сжимая свой кулак. - Не стоит, - сказала Лиза, приостановив сестру, - насилие здесь будет совершенно не уместным. Если мы сейчас изобьём их, то это ни к чему не приведёт, поскольку попросту не удовлетворит наших потребностей. Вот побьём мы их, а спустя время нам снова захочется это сделать. Затем снова. И так, пока нас либо не загребёт полиция, либо пока это нам не обернётся гораздо худшими последствиями. И ведь хорошо, что кто-то из нас умеет драться. А если они сильнее всех нас и попросту нас побьют? Будет только хуже и обида окончательно укоренится, только на этот раз у всех нас, а не только у Линкольна. У меня есть более предпочтительная идея, которая, я думаю, устроит всех нас, - тут Лиза улыбнулась, что было нетипично для её равнодушного выражения лица, - Линкольн, у тебя имеются их опознавательные знаки? Линкольн и сёстры с непониманием посмотрели на Лизу, пока не догадываясь, о чём шла речь. - Фотки. У тебя есть их фотки? - Да, я помню, у них на Инстафрейме была группа, там я видел их фотки. - Отлично! Сейчас я объясню, что к чему… Две недели спустя Линкольн уже напрочь забыл про свою обиду. Метод, который придумала Лиза, как нельзя лучше всего помог Линкольну справиться с плохими мыслями. А его сёстры ему в этом помогли. Луан репетировала свои новые шутки, стоя перед фоткой мистера Бёртона, одна из которых звучала примерно так: - Ну, могу лишь вас поздравить. С такими тренерами, как вы, в нашей стране скоро появятся новые лауреаты на престижную премию Дарвина! Дошло? – рассмеявшись, сказала Луан, обращаясь к своей публике, а именно к Луне, которая стояла рядом. Правда, шутку она не услышала, поскольку была занята. У неё был рэп баттл со стеной, на которой висела та самая белобрысая голова одного из обидчиков Линкольна. А Лана так и вообще зашла дальше всех остальных. Она решила ставить эти фотографии внутрь унитаза всякий раз, как ей надо было сходить в туалет, и это было бы, наверное, самым унизительным для них. Видя, как их гордые, но помятые лица плывут на поверхности, девчонка ухмыльнулась и смыла их без зазрения совести. Так им и надо, за все те обиды, которые они нанесли её старшему брату Линкольну. И так, каждый Лауд в семье делал что-то уничижительное с фотографиями обидчиков Линкольна. Сам же Линкольн в это время был в комнате у Лизы и Лили и метил дротиками во все фотографии сразу. - А всё-таки, - сказал Линкольн Лизе после того, как попал своим дротиком в нос одного из обидчиков, - этот способ гениальный. Спасибо тебе за то, что предложила его, Лиза. - Не за что, - ответила Лиза, не отрывая взгляда от своей научной работы, - но, должна сказать, что он не долговечный. Рано или поздно это перестанет работать. - И что будем делать тогда? - Посмотрим. А пока, довольствуйтесь тем, что есть. - Я только одного понять не могу. А как ты так хорошо понимаешь людей? - Я ведь не просто учёный, Линкольн. Я ещё и хороший психолог. Живя с девятью сёстрами и одним братом можно многому научиться, изучая поведенческие черты, коих очень много и которые абсолютно разные, - сказала Лиза, которая для своего пятилетнего возраста была действительно очень умна. Но где была Линн? Её не было ни видно, ни слышно. Дело было в том, что она заперлась в комнате и, предварительно выгнав оттуда Люси, предалась своим мыслям. Она кидала дротики на фотографию, на которой была изображена она сама. Последние несколько дней её угнетало дурное чувство. Ей врезались в голову и всё чаще вспоминались слова Лизы. "Всё, как у животных", а ещё "Здесь тоже выживает сильнейший". Да, с Линкольном она поступила нехорошо и ещё соврала всем своим сёстрам о том, что защищала его. Вместо этого она предавалась своему дурацкому соперничеству, как и всегда, желая показать, что она везде первая и должна быть таковой. У того же Линкольна в своё время она просто-напросто отжала работу детской няни. Почему? Потому, что эта работа должна принадлежать ей одной и никому больше. Она всегда побеждала своих сестёр в настольных играх, но стоило им единожды её переиграть, так она превратила их жизнь в сущий кошмар, желая стать первой даже в бытовых вещах. Быстрее Линкольна выпьет молоко, быстрее Лени добежит на лестнице до верха. И так она вела себя всегда, думая лишь о своих интересах и забывая напрочь обо всех остальных. Но почему же Линкольн её не выдал? Не сказал, что на самом деле всё было совершенно по-другому и она, Линн, никогда даже не старалась выручить Линкольна на тренировках? Её мучал этот вопрос, а потому она решила пойти к своему брату и попросить прощения за то, как она себя вела по отношению к нему, когда они вместе ходили на футбольную секцию. Она увидела, как он вышел из комнаты Лизы и зашёл в свою. Пока никто не заметил, Линн подкралась к двери Линкольна и постучалась. Она вошла внутрь. - Привет, Линн, – поприветствовал свою старшую на два года сестру Линкольн. - Можно я тебе расскажу кое-что? Только… - она закрыла дверь за собой, дабы никто не услышал, - наедине? - Конечно! Я слушаю. Линн глубоко вздохнула. - Прости, пожалуйста, Линкольн, за то, что бросила тебя и не защищала, когда тебе нужна была помощь. И ещё прости, что соврала. Последние дни я вообще не могу спокойно спать, вспоминая слова Лизы. Насчёт соперничества она точно права – иногда я перехожу все границы. - Я тебя прощаю. - Правда? - Конечно! Как можно тебя не простить? Все люди имеют право на ошибку, - сказал Линкольн, улыбнувшись. - Спасибо, Линк! Если хочешь, я тоже перестану туда ходить. Никого там нет, одни придурки, - сказала она, и оба весело засмеялись. Выйдя из комнаты и ещё раз поблагодарив Линкольна за его драгоценное и столь значимое для неё прощение, Линн отправилась искать свою сестру и по совместительству соседа по комнате Люси. Она обошла все комнаты, какие могла обойти, но нигде её не было видно. Тут она вспомнила одно её укромное место, в котором Люси порой пряталась, чтобы писать стихи. Заглянув в вентиляцию, Линн решила далеко не лезть, но, не найдя там Люси, подумала, что, может быть, она ушла на улицу. Она не сразу поняла, что Люси уже стояла за её спиной. - Привет, - внезапно сказала Люси, тем самым сильно напугав Линн, которая аж вскрикнула, - Я провела последние несколько часов здесь. Кстати сказать, с ней не случилось ровным счётом ничего за столько времени. Всё та же Люси. Просто более довольная и жизнерадостная, чем обычно, как могло показаться. - Что?! А как ты… - Насчёт еды не беспокойся. А вот стихи… Знаешь, какое вдохновение пришло ко мне за всё это время? - Не знаю, но главное, что ты ещё жива. Идём. - А что случилось? Линн решила не таить и рассказала Люси причину столь скорой перемены в её настрое, по которой она решила впустить её обратно в их комнату. Она услышала о том, что Линкольн простил её, Линн, не уточняя, правда, за что именно. Девочки вернулись в комнату, Линн поняла, что ей пора переосмыслить свою жизнь, а в это время Линкольн лежал на своей постели и глядел в потолок. Ему было радостно. Какое всё же приятное ощущение, когда прощаешь людей и забываешь обиды. Нет, ему не стоит более держать обиду на ребят с футбола и на мистера Бёртона тоже. И не то, чтобы они не были достойны этого. Нет, просто к чему это?