Третья сторона

Лютиэн нашлась в одной из палаток, оккупированных ею под лазарет. Ей помогали в основном те, кто узнал своих родичей или знакомых. В палатке все спали: — Как они? — негромко спросил Финрод. — Как сказать... Возвращаться к обычной жизни они будут долго. Не знаю, сумеют ли прижиться среди своих. Большинству попросту некуда идти, приютить их пока вызвались только мой отец и Фингон. Телом же им восстанавливаться придётся долго и под присмотром лекарей. Слишком долго они подвергались лишения. Тела измождены, понадобится много времени вернуть им хотя бы половину былого здоровья. "Ты сам как? Как Майрон?" — Тех, кто не уедет, надо по возможности отправить на Тол-Сирион, сестра присмотрит, — сказал Финрод, — Кто потом захочет остаться — гнать думаю не будем ни мы, ни вы. «Нормально. Умеет он меня вовремя одернуть» — усмехнулся Финрод. — Берен уже успел со своими людьми переговорить. Тех, кто пожелает остаться, мы к себе заберём. Люди готовы их принять, дать дом. — Это хорошо. Я пойду зайду к нему, — с этими словами Финрод направился к лагерю беорингов. Он сильно разросся, видимо прибавились те, кто уходил тогда с женой Барахира. Берен отыскался рядом с палаткой. — Мы вынуждены просить тебя задержаться с армией на время. Надо ещё крепость полностью очистить, а то кажется, что есть там кто. — Надо, значит задержимся, — Берен рад был видеть, что друг приходит в себя после этой битвы, — Я тут с людьми поговорил, эльдар не бросят. Помогут. — Да, Лютиэн сказала, — Финрод посмотрел внимательнее, — Вы с ней нормально? Как люди на новости реагируют? — Люди смотрят огромными глазами, но принимают нормально, не отталкивают. Да и Соловушка умеет очаровать, расположить к себе. Тянутся к ней, помогают. Вы-то как с Майроном? Как он? — На удивление быстро привыкает, — ответил Финрод, — Очень спасает то, что он видит через феа. То есть живое он видит, да ты и сам понял, только нечётко видит, силуэтом. Бывает забывается, но в основном, если что-то нужно, просит показать, смотрит моими глазами. Но, мне кажется плохо будет потом, когда беготня эта кончится. Сейчас он просто сосредотачивается на задаче. — Пока мы это всё разберём, времени пройдёт много, он привыкнет к своему состоянию, примет его. В одной деревушке, где приходилось ночевать, староста слепой был. Так у него в доме мебель была только самое нужное, и стояла у стен. Можно сделать нечто подобное в замке, а потом здесь, когда отстроите новый дом. Видя, что Финрода пошатывает от усталости, Берен отправил его отдыхать. А сам, предупредив жену об отлучке, покинул лагерь. Была у него одна мысль, которую очень хотелось воплотить в жизнь. Несколько дней ушло на задумку. А однажды утром Майрона ждал неожиданный сюрприз. — Майрон, думаю так тебе будет легче передвигаться, — Берен заглянул в палатку, где жили Финрод с майя. В руки Майрону он вложил посох, украшенный затейливой резьбой. Майрон внимательно ощупал подарок. Забота Берена его до сих пор временами удивляла. Лёгкий длинный шест, хотя нет, посох удобно ложился в ладони. — Благодарю тебя, — с теплотой в голосе произнёс Майрон, — Все уехали? За эти дни долина сильно опустела. Феаноринги уехали ещё во время их отлучки на север, оставив только небольшой отряд, который тоже уехал вчера, забрав своих из числа бывших пленников. Вчера же уехали Фингон и Артаресто. Владыка Нарготронда натянуто попрощался с дядей, чувствуя тоску и боль внутри — не хотелось ему отталкивать того, кто был ему практически отцом, но примириться с Сауроном он не мог. Только Тингол медлил, не желая расставаться с дочерью. Финрод отпустил брата, понимая, что Саурона тот ему не простит никогда. Было больно, но бывший государь Нарготронда смирился. Он сделал свой выбор и не сожалел о нём. Тингол же всё время проводил с дочерью, их отношения начали восстанавливаться. Лютиэн, в свою очередь, старалась примирить мужа и отца, понимая, как этим двоим сложно ужиться друг с другом. Тингол неожиданно для себя увидел в недостойном адане нечто новое. Впервые он смог понять выбор дочери. Орков по подвалам Ангбанда они тоже выловить успели. С остальными Майрон провёл разъяснительную беседу, сообщив, что они могут жить севернее Ангбанда в целом так, как пожелают — нормальный проход через горы был только здесь. Было ещё несколько троп со стороны Лотланна, но теперь, когда Майрон открыл Маэдросу их местоположение, там хватит небольшой заставы. Тех, кто готов попробовать жить миром, он решил поселить как раз в долине, скотоводство было оркам не так уж чуждо. Оставалась всего пара дел. — Финрод, нам надо с тобой ещё раз съездить на север, недалеко, — Майрон постепенно осваивался, привыкал делать все движения медленнее и запоминать то, что не сможет увидеть — расположение опорных шестов палатки, например. Он безошибочно потянулся к сапогам, помнил. «Заодно по дороге обсудим, что делать с крепостью» — добавил он мысленно. — Значит поедем. Сами или лучше взять с собой пару человек? "Согласен, решить вопрос надо. Потом не до него будет". — Варгов возьмём. Там неоднозначно всё, — Майрон вышел из палатки, пытаясь приноровиться к новому способу осязания мира. Он понимал, как это должно действовать в теории, но к этому ещё надо было привыкнуть. Финрод помог ему приторочить посох к седлу. Там, куда они ехали, таиться нужды не было. Когда они немного отъехали от лагеря, Майрон начал неприятный в целом для него разговор: — Мне придётся остаться здесь. Путь на север нужно контролировать. Орки всегда считали майар чем-то вроде богов, так что проблем быть не должно, но только пока я здесь хотя бы большую часть времени. Ты захочешь остаться со мной, но мне жаль отрывать тебя от крепости, которую ты строил. Очень мешала невозможность посмотреть в глаза, увидеть чужой взгляд. То, что он видел по феа, было немного иным. — Да, я строил её для себя. Но знаешь, это уже не важно. Моя жизнь ты, а значит и мой дом там, где ты. Здесь нечего думать, и не о чем говорить, Майрон, — Финрод снял все щиты, позволяя майя почувствовать его, услышать. — Я знаю, — Майрон тепло улыбнулся, касаясь его руки. Как же всё-таки странно было без зрения. Он посмотрел вперёд. Каким-то чудом начавшая пробиваться через лавовую корку трава мягко серебрилась, практически переливалась. Крепость впереди дышала тьмой, имела неровные, клокастые очертания. Где-то глубоко под ней горел неугасимым пламенем спящий вулкан. Гор он не видел, как и неба. — Под крепостью спящий вулкан. Не твоя стихия, — напомнил Майрон. — Помню. Справимся, — Финрод мягко сжал его плечо, успокаивая. Самое страшное они уже прошли. Остальное уже легче. — Давай подумаем, не как можно перетерпеть, а как будет хорошо. Война закончилась. Ты комфортно сможешь жить над вулканом или лучше жить рядом, а там устроить гарнизон? Интересно, сколько пройдёт времени, прежде чем они все перестанут жить по-военному? Майрону было легче, для него война всегда была немного другой, дальше что ли. Когда можно будет перестать напоминать Финроду, чтобы не закрывался, не прятал свою боль или злость хотя бы от него? Когда он сможет думать не о том, как выжить, а о том, как жить? Майя тряхнул головой. Всё придёт, жизнь длинная. — Знаешь, мне кажется для нас это будет не лучший вариант. Предлагаю устроить там гарнизон. Это более удобно. Сами же выберем место рядом. Нам ведь не только армию создавать. Нужны ещё и обычные люди, эльдар, не связанные с военной стезёй. — Можно на равнине, недалеко от колодца, — предложил Майрон, — Надо разобраться в крепости и большую часть нижних этажей завалить, нам столько не надо. Можно тогда и не перестривать ничего, мне эта Тьма не чужда, только приглушить надо будет. Когда они оказались на землях севера, Майрон свернул вправо, вдоль гор. "Я сейчас не найду это место, ищи ты. Смотри" — он показал Финроду воспоминания — "Там ручеек еле течёт, пещера чуть левее. Веди себя спокойно, тип охраны на ваш похож, на эльфийский". — Хорошо, — Финрод нашёл пещеру. Мимо охраны прошли спокойно, никто их не задерживал. Майрон знал, что увидит Финрод, для него же вокруг была практически чернота. Он шёл осторожно, практически прощупывая себе дорогу посохом. Где пригнуться он знал на память, а вот под ногами могло оказаться всё что угодно. Пещера расширилась, Финрод на мгновение замер, настолько это было неожиданно — десятки, сотни кристаллов по стенам, растущих из самого камня. В свете факелов всё это мерцало и переливалось. К ним подошёл мужчина, лет сорока, по виду из беорингов: — Приветствую, Наместник. Я ждал тебя через неделю. Что стряслось? — говорил он как ни странно на синдарине. — Война, Бьорн. Мелькора больше нет, армия Ангбанда разбита, — Майрон спокойно говорил этому человеку правду, — Я заключил мир с эльдар, север и долина остаются моими, в Дортонион вернулся князь, сын Барахира, Берен. Мужчина казалось не сильно и удивился: — Поэтому с тобой пришёл государь Нарготронда? Приветствую, лорд Фелагунд. И что теперь? — Теперь? Ничего не изменится кроме условий. И предложения служить нам, — произнёс Финрод. Он прекрасно понял, кто работает в этих пещерах, но не было осуждения в его глазах. Они хотели выжить, любой ценой. — Вам, — не вопрос даже, утверждение. Человек был далеко не глуп и за годы жизни сколько-то мудрости тоже набрался. Нам — не эльдар, нам — им двоим. Он даже не пытался понять, что привело их к союзу. Понимал только одно — его детям и внукам очень повезло, — Я и моя семья будем рады служить вам, — он чуть склонил голову. — Собери всех, — приказал Майрон, — Эльдар будут вольны уйти или остаться. Организуй всё сам, я вмешиваться не хочу. Если станет мало рук — пополнение, я думаю, ждать себя не заставит. Человек кивнул, ушёл выполнять приказ, Майрон повернулся к Финроду. — Красиво здесь, — улыбнулся он, — Это место всегда скорее мне подчинялось. Работа тонкая, из-под палки не получается. Люди все здесь по своей воле, поэтому я Берена с собой брать не стал, не уверен. Да и эльдар многих можно предателями посчитать. Поэтому ждал, когда все разъедутся. Идём, — он медленно пошёл вперёд. — Желание выжить, где это возможно? Это не предательство. Захотят остаться — я буду этому рад, — Финрод с восторгом осматривался. Место было не просто красивым — сказочным. Майрон видел их, эльдар, около двадцати, кого-то узнавал. Здесь почти не было страха, скорее настороженность. Людей как бы не больше. Хорошо. Теперь здесь внешняя охрана нужна будет лучше, учитывая увеличение численности орков на севере. Он чувствовал, что его спутника тоже кто-то узнавал — несколько эльфов были из захваченного им тогда Тол-Сириона. Майрон видел их радость, когда Финрод объяснил им ситуацию. По-своему здесь было проще всего. Почти половина эльдар осталась, остальные хотели попробовать вернуться домой. Финрод смотрел на них с грустью, но останавливать не стал. А ещё семьи работающих людей надо было переселить. Пока в крепость, а там решат. Возвращались шумно, дружно, Майрон поневоле временами улыбался. Как это должно интересно смотреться со стороны — люди и эльфы вперемешку, человеческие семьи, женщины, дети и всё это под охраной варгов, которых перестали сторониться уже через пару часов пути, особенно дети. Воины-дортонионцы с удивлением рассматривали большую разношерстную компанию, во главе которой шли Майрон с Финродом, разговаривая между собой, отвечая на чужие вопросы. Непривычно было видеть сурового Майрона таким... Спокойным, с мягкой улыбкой. — С Береном поговоришь? — тихо спросил Майрон, — У половины родичи остались в Дортонионе или Бретиле, они захотят вернуться, если их конечно примут там. Остальные пока в крепости обживутся, потом, если захотят, могут попробовать на равнине дома построить. Здесь лес правда только на севере. Это было так странно для него — не чувствовать страха и настороженности, только любопытство временами. Это было хорошо. Особенно забавляло смятение варгов. — Поговорю. Захотят принять — хорошо. Нет — значит их дом будет здесь. Поможем с домами, — улыбнулся Финрод. Он без опаски оставил Майрона заниматься мелкими делами, сам пошёл искать Берена. Князь нашёлся у одной из палаток, чинил снаряжение. Финрод присел рядом, вытягивая ноги. — Мы на копи ходили, забрали ещё людей. Там женщины, дети, семьи целые. Как думаешь, есть смысл искать их родичей в Дортонионе и Бретиле? Примут ли их обратно? — произнёс Финрод, наблюдая как облака бегут по небу. — Попробовать можно, — ответил Берен, — Только лучше, если они с нами поедут, если что — поможем. Из Бретиля многие захотят вернуться обратно, — в его голосе чувствовалось напряжение, — Мы завтра уедем, наверное, пора домой. Вы здесь останетесь? Он волновался за них, неизвестно почему. Может быть просто привыкли уже быть вместе. — Да, мы решили остаться здесь. Линдо будет заниматься островом. А мы налаживать жизнь здесь. Знаешь, так непривычно начинать снова. Создавать нечто из ничего. Всё повторяется, Берен. Только там были льды... — отпускать их с Лютиэн не хотелось. Он привык к хозяйственному Берену, мудрой Лютиэн, принимая их как родных, пусть и не по крови. Расставаться не хотелось. Но и держать их они не имели права. Берен понимал, о чём говорит Финрод. Он был изгнанником в своей стране, но от него не отворачивались свои же, наоборот, помогали по возможности. А сейчас. Хорошо, что от Фелагунда не отвернулась сестра, хоть кто-то из родичей, которых и было не много. — Мне кажется, Лютиэн будет у вас частой гостьей, — улыбнулся Берен. Понимал, слишком прочная нить между ней и Майроном, и это его совершенно не тревожило. — Как и Галадриэль. Надеюсь и тебя видеть частым гостем у нас, — тепло улыбнулся Финрод. — По возможности, — усмехнулся Берен, в очередной раз вспоминая своего отца, — Мать хочет вернуться. Иногда мне кажется, что с Тинголом примириться было проще. А её любят. Ладно, — вздохнул он, — Справимся и с этим. — А у нас есть иной выход? — Финрод вдруг очень чётко осознал, что все. У него есть только они трое и сестра, Линдо. Больше никого. Почти физически почувствовал, как рвутся кровные узы. Неприятно, больно, но закономерно. Только вместо пустоты было нечто иное, более крепкое, сильное, что соединило их: его, Майрона, Берена, Лютиэн. Берен посмотрел на Финрода, бросил взгляд в сторону пытающихся устроиться на ночлег новоприбывших: — Смени его, им с Лютиэн надо попрощаться. Не думаю, что она сможет приехать раньше, чем через несколько месяцев, да и вы здесь закопаетесь в делах. Кстати, пара десятников говорила, что не все у них хотят возвращаться, думают остаться здесь. Я полагаю, вы против не будете, люди вам нужны. — Ты прав, мы не против. Рабочие руки нужны. В Ангбанде мы хотим гарнизон расположить. А сами уже в долине обосноваться, неподалеку. Так будет лучше всего. Они отошли в сторону от лагеря, просто сели рядом на расстеленный плащ. Майрон взял Лютиэн за руку. Нагретая за день земля охотно отдавала тепло. — Помнишь, с чего всё началось? — почему-то ему хотелось сейчас говорить вслух, слышать её голос, — Какой я тебя увидел, отчаянно храбрая хрупкая эльфийская принцесса? Ты была мне так любопытна. — Помню. Ты мне тогда каким то неправильным показался, странным. Когда Финдэ лечил, словно раздваивался. Мне так любопытно стало, почему огонь такой необычный у тебя, — Лютиэн улыбнулась, вспоминая их первую встречу. — Будто в другой жизни, да? — он не видел её улыбку, слышал в голосе, — Мне кажется, я тогда не верил, что получится. Просто иначе уже не мог. Да и не только тогда. Я поверил, когда Финрод с Совета приехал. — Да. Даже не верится, что до этой встречи было все иначе. Она все изменила. Наши жизни, нас самих. Я не жалею, что сделала тогда этот выбор. Он был не только правильным. Необходимым для нас всех. Благодаря ему у меня есть брат. Майрон улыбнулся, мягко обнял её за плечи, невесомо коснулся губами волос на макушке. Сестра. Он вспомнил то, что видел между Финродом и Галадриэль — да, очень похоже. — Если бы не ты, ничего бы не было. И нас всех друг у друга тоже не было бы, — он запрокинул голову, посмотрел на небо, которое помнил, но не видел, — Не жалею. Я потерял меньше, чем приобрёл. Они сидели так, пока окончательно не стемнело. Странные у них сейчас были чувства. С одной стороны расставаться не хотелось, а с другой — они оба знали, что теперь ничто не помешает им увидеться вновь. С рассветом княжеская чета отбыла в Дортонион. Им предстояло немало работы. С ними ушло и большинство воинов. Но были и те, кто захотел остаться. Здесь тоже было много работы. Им всем предстояло строить новый мир, право на который они отвоевали сами. Эпилог. Год пролетел почти незаметно, начало лета выдалось жарким даже здесь, на вновь зеленеющей долине Ард-Гален. Финрод обнаружился сидящим на куче брёвен недалёко от реки. Майрон прислонился к брёвнам спиной, поставил рядом посох: — О чём задумался? — спросил майя. За рекой бурлил жизнью лагерь вастаков. Шумные, почти как орки, они пришли весной, как и предсказывал Фингон. — Да так, о всем понемногу, — Финрод подставил лицо солнцу, — О том, как за какой-то год здесь все изменилось. Долина оживает, к нам перебираются жить семьями. Сейчас даже немного нереальным кажется то, через что мы прошли ещё год назад. — Оно и было нереальным, невозможным. Может поэтому и получилось, — вслух произнёс Майрон. Думал он о другом. Как изменился Финрод за этот год. Вся пережитая им боль будто смазалась за бесконечными заботами и новыми задачами, только серебро заплетенных в тугую косу волос служило привычным напоминаем о том, какова была цена. — Да, у нас действительно все получилось. Мы выбороли право на новую жизнь. Свою собственную, которой только мы сами имеем право распоряжаться. И возможность увидеть суть тех, кто нас окружает. Узнать их цену. Майрон не ответил, только на ощупь нашёл чужую ладонь, мягко огладил большим пальцем шрам на запястье. Для Финрода явившаяся суть окружающих заканчивалась в основном потерями, для него самого — открытиями. Они тоже изменились, те, кто всегда был рядом, даже если физически до них был почти день пути. Снова ставшая мягкой и нежной Лютиэн — пока металл в голосе не прорезается. Как-то враз ещё больше посерьёзневший после отъезда матери Берен — пока один, с парой варгов, в предрассветных сумерках на охоту за северные ворота не улизнёт, на орочьи земли. Линдо, кажется в одиночку за этот год протоптавший копытами своего коня солидную дорогу от Тол-Сирион до Северной крепости — сам вызвался контролировать оба гарнизона. Галадриэль, Артанис, так и не уехавшая в Дориат, оставшаяся на острове, их оплот какого-то нездешнего спокойствия, всегда видящая слишком много. Именно они всё, шестеро, составляли костяк нового Севера, его душу. Безусловно, благоденствие не бывает вечным. Пройдут века, и война вернётся на эти земли, ибо есть вещи неискоренимые — зависть, страх, подлость. Нет стен и магических заслонов, за которыми от этого можно скрыться. Это здесь, в долине, они могут подчас железной рукой удерживать мир. Над теми, кто вокруг, они не властны. Но и с этим справятся. Потому что иначе и быть не может.