i'll knock their teeth out

             санхёк заходит в дом перед работой. его, как обычно, уже ждут, улёгшись на асфальт.       — привет, — он собирается улыбнуться, но останавливается: ёнкюн поджимает хвост к себе, его уши дёргаются, а усы опущены вниз. — что случилось?       он садится на корточки и касается его ладонью, чтобы успокоить, но ему самому не по себе становится, когда ёнкюн отвечает:       — втохёка арестовали.       санхёк делает глубокий вдох. страх, от которого он месяц назад окончательно отгородился, проникает внутрь, просачивается и пытается отравить, но у него нет времени, которое он хотел и мог бы тратить настолько впустую. ему нужно сперва разобраться, что происходит.       — как?       — я не знаю подробностей, только в общих чертах… но с нашим домом связалась полиция полиса, они задержали его и перенаправили сюда, потому что преступления он совершил здесь… они установили контакт с нами через другие дома.       у санхёка сразу же возникает множество вопросов, но необходимо начинать с самых срочных. не исключено, что даже просто находиться сейчас здесь, по-прежнему у двери, ему не очень безопасно. он не силён в математике и вероятность точно не просчитает, но худший сценарий может начать разворачиваться в любую секунду (хоть и может не осуществиться вовсе), и он должен быть готов.       — ты не в курсе, что они будут делать дальше? или, может, джэюн что-то выяснил, ты с ним не говорил?       — говорил. он собирался позвонить вам ещё пару часов назад, когда полиция объявила про втохёка, но я сказал, что передам сам. мы же всё равно договорились встретиться… — ёнкюн позволяет себя утешающе гладить, но его напряжённость всё равно не проходит. санхёк хотел бы закрыть эту тему, провозгласить, что всё будет в порядке, но ему нужна информация, да и в такую очевидную ложь ёнкюн не поверит. — он сказал только, что тебя сто процентов пригласят быть свидетелем, и попросил узнать, не передумал ли ты.       — нет.       он ни разу за прошедший месяц не испытал сомнений в своём выборе. даже если бы он попробовал найти весомые контраргументы, чтобы переубедить себя, у него бы не получилось. все они тут же разбились бы об один простой довод — с инсоном может что-то случиться.       — я понимаю, — ёнкюн утыкается взглядом в асфальт, и санхёк наконец расшифровывает, почему изначально хотевший такое развитие событий ёнкюн сейчас сам не свой.       — тебе страшно? — что-то среднее между вопросом и констатацией, в ответ — смазанное движение головой, едва напоминающее кивок. — это нормально. в такой ситуации это нормальная реакция.       он не убирает ладонь с пушистой макушки и продолжает мягкие поглаживания.       молчит несколько секунд, улыбается:       — я тоже боюсь, — ёнкюн вскидывает голову на этих словах. — того, что он может сделать, — очень сильно.       санхёк не планировал откровенничать по этому поводу больше, чем нужно, чтобы прояснить свой отказ, но он чувствует ответственность перед ёнкюном. он первым обратился к нему за помощью и втянул во всё это.       — …когда объявили, что опять действует комендантский час, и попросили всех быть осторожными, я обрадовался, что ты тогда не согласился с джэюном. ни я, ни он никак не связаны с втохёком лично, но ты… и инсон…       — я защищу инсона, — за это беспокоиться точно не стоит.       — из-за этого я переживаю ещё больше! — ёнкюн ударяет хвостом по земле. — я знаю, что ты любишь его, но, пожалуйста, не разбрасывайся собой!       — я не разбрасываюсь, — «я просто умею делить всё по степени важности», — санхёк не договаривает.       ёнкюн больше никакими сведениями не обладает, но обещает, что они с джэюном будут сообщать о любых новостях, и провожает санхёка на работу. не слышать его речь неудобно, но большая часть уже понятна и так — по взгляду, жестам — хоть и иногда санхёк может только озвучивать предположения, пока не угадает.       он опускает ёнкюна, когда они доходят до магазинчика, треплет по голове.       — если нам обоим страшно, давай видеться на улицах.       — мяу, — ёнкюн соглашается и трётся об ногу, когда его ещё раз гладят. у санхёка есть немного времени в запасе, и он не прекращает, пока тот не задерживает его руку лапкой. — мяу.       — я понял. тогда до встречи, — он улыбается, но тут же останавливает ёнкюна: — ой, подожди. послезавтра соллаль, хочешь прийти на обед?       ёнкюн смотрит на него секунду. выражение мордочки становится мягче, и он кивает.       — если хочешь, я зайду за тобой. можем встретиться в два часа на парковке, — санхёк предлагает.       ёнкюн отвечает ещё одним кивком и тычется макушкой в его ладонь, прежде чем развернуться и побежать обратно.              «птицы» действительно к санхёку обращаются.       пока смена не началась, он пересказывает в катоке то, что узнал от ёнкюна, инсону, и они сходятся на том, что его наверняка тоже могут пригласить: его отпустили до стрельбы, но он был на вокзале и в участке в тот день и может обладать какой-то информацией. далее телефон прячется в карман, пока санхёк большую часть вечера таскает коробки из-за перестановки, и после его ожидают несколько пропущенных и «здравствуйте! это полиция дома. пожалуйста, свяжитесь с нами как можно скорее, в любое время».       он показывает сообщение встречающему его инсону.       — что будешь делать?       — позвоню сейчас, — он устало водит пальцем по экрану, — как они попросили — давай только отойдём ещё — и скажу, что ничем не могу помочь, — он ускоряет шаг, чтобы быстрее оставить магазинчик позади, на ходу начинает вызов. трубку берут в течение секунды, и раздаётся вроде бы знакомый, но подзабытый голос — тот же человек, что разговаривал с ним, после того как он вызывал скорую.       — спасибо, что перезвонил! — сотрудник спешно представляется и объясняет ситуацию. — не мог бы ты прийти завтра в участок, нам нужно подтвердить твои прошлые показания и задать несколько вопросов? это очень важно.       — не могу, — твёрдость, с которой санхёк это произносит, по-видимому, становится неожиданной — на несколько мгновений устанавливается тишина, прежде чем он собирается закончить разговор: — извините. до…       — подожди, не отключайся! если это из-за того, что произошло в прошлый раз, клянусь, мы не допустим повторения. мы запросили помощь из других домов, и мы можем гарантировать твою безопасность.       санхёк едва не фыркает.       если только будущее не предрешено и не известно им, они абсолютно ничего не могут гарантировать.       — я не могу вам помочь, — он повторяет.       — но это не шутки, нам нужна твоя помощь!       инсон, слушающий благодаря громкой связи, вскидывает брови.       — я понимаю, но нет, — санхёк почти готов просто бросить трубку. этот диалог бесполезен. это мог бы быть отличный шанс получить сведения о происходящем с втохёком, но ему нечем платить. у него нет ничего достаточно ценного для «птиц» и не важного для него.       — ладно, хорошо, забудь. тогда другая просьба. ты случайно не знаешь кого-то, кто может и захочет нам помочь? любая информация сейчас пригодится. если бы ты дал нам хоть чьи-то контакты?..       санхёк смотрит на инсона, и тот сразу, к счастью, быстро машет головой.       — это я тоже не могу сделать. мне жаль, что я потратил ваше время, — он добавляет и отключается.       всего несколько минут, но санхёк остаётся совершенно без сил от повторения одного и того же, и инсон резко тянет его в сторону, к фонарному столбу. санхёк тут же чувствует, как его обнимают.       они ничего не говорят: в пустых утешениях и заверениях никогда нет смысла, объятия справляются гораздо лучше. санхёк не представляет, как им поступить, не может придумать способ развернуть эту ситуацию выгодно для них и не может избавиться от своих страхов, но, несмотря на это, у него по-прежнему есть всё, что ему нужно, и объятия это подтверждают.       лучший расклад, если он просто зря переживает. так привык просчитывать все возможные варианты и так боится потерять инсона, что изначально не реалистично, а пессимистично смотрит на их положение. лучший расклад, но санхёк сомневается, что наиболее близкий к действительности. и даже если он верен, он тотчас может обозначить другую проблему.       — помнишь, что написано в «юнниверс» про тюрьму?       — хм? — инсон слегка отстраняется, чтобы видеть его лицо. — её нет. преступления совершаются редко, и чаще всего они несерьёзны, а наказания — краткосрочны, и камер в участке хватает, — он мгновение молчит. — вероятно, и втохёка закроют там после суда.       — наверняка. и я боюсь, — санхёк выдыхает. инсон сжимает ткань его куртки. — мы пытаемся отгородиться от происходящего, обезопасить друг друга и вернуться к спокойной жизни, но я не могу не зацикливаться на том, что в реальности у нас нет никакого контроля над ситуацией. если они как-то воспользуются моими старыми показаниями или же мы понадобимся ему для чего-то, он в любой момент может нас настигнуть.       инсон не отвечает сразу. санхёк понимает. знает, что им с этим ничего не сделать, он может только со временем перебороть страх, а если «птицы» в очередной раз не справятся со своими обязанностями и произойдёт именно то, чего он опасается, предпринять всё, что в его силах, чтобы инсон не пострадал.       — ты прав. на полицию нет надежды, — тот подтверждает. смотрит санхёку в глаза: — если что-то случится, ты можешь на меня положиться.              появление втохёка будоражит весь дом. на следующий день джэюн присылает новости — сплетни — так часто, что инсон угрожает неизвестно кому, что выключит уведомления, но, естественно, это не делает.       слухи распространяются совершенно разные: начиная от того, что втохёк сам сдался (для объяснения каждый может найти причину по душе: он собирается напасть на них изнутри, скрывается от кого-то или даже раскаялся), и заканчивая тем, что на самом деле местные полицейские своими усилиями (или же лишь с крохотной помощью жителей полиса) его нашли и храбро рисковали жизнями, чтобы задержать, потому что втохёк — то лидер влиятельной преступной организации, то обладает сверхспособностями, то всё вместе.       санхёку хочется разве что смеяться, когда он анализирует этот бред, но нечто важное у него всё же получается уловить.       один из слухов упоминает, что втохёка арестовала полиция полиса по наводке кого-то близкому к нему, а другой — то, что он ни на что не реагирует, его вынуждены кормить насильно, и даже предложение помочь с починкой возвращённого efdrive, чтобы как-то улучшить свои перспективы, он проигнорировал. доказательств этому никаких нет, кроме стандартного «моя подруга работает в полиции…», но такое поведение втохёка закономерно и совпадает с тем, что санхёк ожидал бы, если первый слух правдив. они стыкуются и не противоречат информации, в которой он не сомневается. это не значит, что он точно выяснил, что произошло, но из всех теорий, гуляющих по дому, эта самая вероятная.       — возможно, инсон узнал о том, что произошло в участке, — инсон предполагает, кутаясь в плед, когда он, ещё раз просматривая заметки на ноутбуке, делится с ним своими соображениями. — иначе в полиции не было бы смысла.       — ты прав. остаётся только дождаться того, что втохёк в итоге решит делать.       санхёк может выдвинуть ряд гипотез, но ни в одной у него нет стопроцентной уверенности: он строит предположения на своих же домыслах, основанных на сплетнях. но он знает, какой вариант ему хотелось бы, чтобы был правдой. и так ранее определяющий себя только одной вещью, втохёк сейчас полностью опустошён. если инсон действительно обратился в полицию, у него ничего больше нет. и лучше всего было бы втохёку отпустить себя так же, как инсон отпустил магнуса, и наполнить себя самому.              идею пригласить ёнкюна в соллаль, чтобы как-то загладить санхёкову вину за рождество, они с инсоном озвучивают одновременно. они обсуждают планы на этот день с папой, и тот не высказывает возражений — от одного гостя праздник вдруг хуже не станет, тем более что впечатление о нём при знакомстве осталось приятное — и расстраивается, только когда ему напоминают, что они не смогут ёнкюна понимать.       это будет неудобно, санхёку, по-видимому, придётся переводить папе всё — он задумывается и, перед тем как отправиться двенадцатого февраля на парковку, ставит на кухне два стула рядом, притаскивает на один из них ноутбук, и ёнкюн вскоре забирается на другой. клавиши слишком маленькие для лапок, но он сосредоточенно старается печатать, и постепенно на вордовском листе появляется «хорошая идея».       — конечно. она же моя, — санхёк делает гордый вид, и ёнкюн, мельком глянув на клавиатуру, смотрит на него с показным разочарованием и трижды медленно нажимает.       «…»       санхёк хихикает и проверяет время. ещё семь минут, но он на всякий случай всё же снимает крышку с кастрюли, чтобы оценить состояние его риса.       — инсон, хочешь попробовать? — ыну, закончив с начинкой из говядины, кимчи, лука и чеснока, берёт нарезанное инсоном тесто и лёгким, но рассчитанным движением наполняет круг и закрывает, защипывая края.       — с радостью! — тот загорается. — а могу я сделать другую форму?       — разумеется, — ыну мягко улыбается. санхёк, убедившись, что рису ничего не угрожает, возвращается к ёнкюну.       «не думал, что инсон умеет готовить»       — он ещё в процессе обучения, — санхёк поправляет, хотя озаряется, что раньше бы даже этому факту удивился. инсон никогда не был похож на человека, которому будет интересна готовка.       «твой папа в курсе про вас?»       — да, я ему рассказал, — у него не было необходимости уточнять, что ёнкюн имеет в виду, во время их последнего разговора в доме. «ты любишь его» может включать в себя совсем разные чувства. но сейчас… — а ты откуда знаешь?       ёнкюн смотрит на него неотрывно несколько секунд, но всё же снисходит до письменного ответа.       «вы разве это скрывали? только бы дурак не догадался»       — это просто ты очень чуткий, — санхёк смеётся. они и правда не договаривались делать свои отношения тайными, но большую часть времени были слишком заняты работой, чтобы их чувства проявились как-то ярко. ёнкюн разглядел их не потому, что они были очевидны: дело, скорее, в том, что он внимателен к другим созданиям, пытается их расшифровывать и понимать, санхёку кажется.       — можно считать, что меня повысили? — инсон подлетает, прежде чем ёнкюн успевает что-либо произнести, с несколькими манду в ладонях: в форме кривого сердечка, треугольника и с тестом, собранным сверху так, чтобы напоминать лепестки.       — определённо. думаю, пора включить тебя в расписание готовки, — санхёк весело улыбается. — я могу уступать тебе, когда моя очередь совпадает с твоей ночёвкой.       — запросто, — инсон уверенно кивает, расплываясь в лучезарной улыбке. и уточняет уже чуть тише: — ты же мне поможешь?       — а что я получу взамен?       — а что ты хочешь?       — хм-м, — санхёк изображает размышления. он сказал это в шутку, но закончить её не удаётся: таймер неприятно пищит, и приходится вспомнить про рис.       инсоновы творения вскоре золотятся на сковородке под пристальным вниманием ыну. санхёк заканчивает с гарнирами, параллельно болтая с инсоном и ёнкюном, и, пока он с папой расставляет посуду и блюда, инсон конструирует для ёнкюна место: складывает на стуле книги, чтобы ему было удобно доставать до стола. специальные столовые приборы, которые используют не являющиеся людьми домашние, тот взял свои, и санхёк вынимает их из рюкзака: не тащил же ёнкюн бы их в зубах.       сердечко из теста подцепляется санхёком, после того как они все устраиваются за столом, и инсон, заметив, раскрывает рот, сбивается, смотрит на него с растерянной улыбкой.       — подож… я, я хотел символично тебе его отдать, — он смеётся, и санхёк, едва успевший укусить, чуть не умудряется подавиться, хихикая.       — мяу… — ёнкюн многозначительно опускает голову и прикрывает мордочку лапкой.       — это было слишком? — инсон уточняет, и ёнкюн кивает, а санхёк машет головой. подобные вещи, сколько бы он их ни слышал, всё ещё кажутся ему смущающими, но как раз в идеальной степени. ничуть не «слишком». (становится ещё нелепее и забавнее, когда он отмечает, что папа на всякий случай делает вид, что очень занят едой.)       инсон тоже обращает на это внимание и, после того как они обмениваются смеющимися взглядами, устраивает для всех передышку и временно концентрируется на блюдах перед собой.       санхёк тянется за третьим манду, когда раздаётся звонок в дверь. он больше никого не ждёт и поднимает глаза на папу — очень-очень маловероятно, но вдруг это его друзья планировали приехать и он забыл предупредить — однако тот оказывается таким же удивлённым.       — я отвечу, — он встаёт, занимающий место ближе всех к двери. инсон судорожно вытаскивает телефон, скорее всего, чтобы проверить, не появились ли новости от джэюна, санхёк, быстро посмотрев на него, не сводит глаз со входа, напряжённо сжимая палочки. сидящий между ними, ёнкюн заражается их тревогой. — эм…       на камере, судя по всему, никого не видно, и представляться никто не собирается — папа возвращается с хмурым видом.       — может, дети балуются?.. — он садится и берёт приборы, чтобы вернуться к еде.       не успевает.       на лестничной площадке раздаётся резкий звук.       выстрел. санхёк бросается к раковине. нужно выбить оружие, и втохёк не будет представлять опасности. простреленный, замок больше не в состоянии их защитить, и кухню от входа отделяет лишь крошечная прихожая — санхёку едва удаётся схватить сковородку, когда в поле зрения появляется втохёк и наводит на него пистолет. не тратя время впустую, он спускает курок, но санхёк, ожидающий это, резко двигается в сторону, замахивается. втохёк выше, и удар приходится в его грудь, он кашляет и отшатывается, санхёк целится в руку, держащую пистолет, но втохёк, беспорядочно стреляет в его сторону, лишь из-за боли попадая в кухонные шкафчики.       попытка провалилась — втохёк больше не подпустит его так близко.       значит, ему необходимо увеличить расстояние ещё больше.       в движущуюся цель труднее попасть, и чем она дальше, тем сильнее снижается точность.       втохёк направляет пистолет ещё раз, но на него налетает папа. хватает за руку с оружием, но он никогда не был особенно сильным — даже истощённый, втохёк отталкивает его, и он ударяется головой о полку. падает на пол, кажется, без сознания. санхёк рвётся подбежать к нему, убедиться, что он в порядке, но не может. использует эти несколько секунд, чтобы оказаться на той части комнаты, которую они считают гостиной, и нырнуть за кресло. оно не спасёт его от пуль, но теперь между ними метров пять расстояния. втохёк не может приблизиться — это означало бы, что остальные окажутся у него за спиной. пока они ничего не предпринимают, они, видимо, его не волнуют — пистолет не сводится с санхёка — и это в какой-то мере успокаивает.       инсон сидит, вцепившись в сумку — санхёк не знает, когда тот умудрился подобрать её и зачем; перцовый баллончик? — ёнкюн шипит на башенке из книг, прижав к себе хвост и уши, заметно напуганный, а не пугающий.       — никому не двигаться, — втохёк командует. глядит: мельком на них и после пристально — на санхёка. — я не собираюсь вас трогать, моя цель — только он.       — мяу! — от голоса ёнкюна, надрывного, полного гнева и какого-то гложущего, бесконтрольного страха, санхёк чувствует, внутри что-то рвётся, но втохёк просто игнорирует его.       — мы можем решить всё это быстро. я правда не буду никого больше трогать, кроме тебя. в твоих же интересах… эй! — он направляет пистолет на инсона. — я же сказал не двигаться.       тот застывает, одна рука в сумке, но втохёку из-за стола этого не видно, и оружие вновь обращается к санхёку.       — я делаю тебе же проще. даю гарантии.       — чего тогда не ответил, когда позвонил в дверь? — втохёк легко смог войти в доверие множеству людей, что в итоге привело его в дом, обманул толпу полицейских, теперь он ожидает, что ему так просто поверят? санхёк усмехается. краем глаза он улавливает, что инсон продолжает пытаться что-то вытворить, и перетягивает внимание на себя. — «договорились» бы.       — я так и хотел, но подумал, что вряд ли вы станете меня слушать. проще войти сразу самому… да что с тобой не так?! — он разъярённо смотрит на инсона, разворачивается. санхёка оглушает выстрел. он ничего не успевает сделать. может только наблюдать, как красное пятно быстро захватывает ткань на груди, кровь растекается по полу. санхёк вцепляется в кресло, задыхается, слёзы застилают глаза, но не могут смыть увиденное. папа лежит так же, как упал несколько минут назад, только словно не на паркете, а в розовом озере, на пучках амаранта — в луже крови.       — в следующий раз пострадает кот, — втохёк холодно предупреждает.       санхёк не может отвести от папы взгляд. дрожащими руками он достаёт телефон и набирает «119». даже если у него нет возможности говорить, его местоположение должны отследить.       где-то на подсознательном уровне он наконец полностью понимает, что происходит. в голове всплывает «как я мог испортить его желание?», и всё становится на свои места. та одержимость, с которой втохёк пытался их создателя найти, превратилась в равную по силе ненависть.       сделать так, чтобы и у этого «инсона» больше не было «санхёка».       — тебе повезло, что с тобой одним точно ничего не случится, — втохёк со злостью обращается к инсону.       он больше не тратит слова. стреляет, но попадает в тумбочку рядом с креслом, а санхёк не может собраться. инсону ничего не угрожает, он в любом случае останется жив… ему ничего не угрожало с самого начала. втохёк не лгал, они действительно могли решить это всё с минимальными жертвами, и тогда папа бы…       санхёк поднимает голову и на долю секунды сталкивается с инсоном взглядами. у того на лице, в движениях, вокруг — страх, фундаментальный, тяжёлый, нависающий, уничтожающий. он смотрит так испуганно, умоляюще, разбито, так, что даже если бы будущее всей вселенной зависело от его смерти, санхёк понимает, он не смог бы умереть. ему нужно выжить.       у него вновь наконец-то получается сосредоточиться.       в пистолете должно быть до двадцати патронов. санхёк не разбирается в оружии и не может определить модель по виду и сказать точно. если он потянет время и заставит втохёка растратить все…       от пуль ему не увернуться — пока что его спасли только дезориентированность из-за неожиданного удара, расстояние и попытка втохёка уговорить его — значит, его лучший вариант — получить несмертельное ранение. если бы втохёка кто-то отвлёк…       санхёк глядит на ёнкюна, легонько дёргает головой в сторону, и тот, к счастью, догадывается. резко спрыгивает с книжной крепости. втохёк машинально разворачивается в его сторону, но стулья и ножки стола мешают проследить за ним и прицелиться. санхёк одновременно срывается с места.       он не успевает приблизиться. слышит инсонов голос, рваное, пронзающее «стой!», и действительно рефлекторно замирает. в тот же момент комнату вновь наполняет громкий звук.       втохёк смотрит на санхёка. холодно, пусто. лицо заливает кровь. слишком быстро и много, глаз и скула, месиво, в которое превращается щека, скрываются за красными потоками.       он падает, прежде чем кто-либо успевает осознать произошедшее.       кроме инсона.       санхёк поворачивает голову к нему. инсон решительно сжимает в руках пистолет, прерывисто дышит, приоткрывает рот, заметив взгляд, но слова не находятся и решительность смывается. он боится его реакции, хоть и этот поступок не похоже, что был спонтанным.       не зная, что ещё сделать, санхёк кивает ему. бросается к папе. для оказания первой помощи уже поздно, воздух давно попал в рану, но он всё равно зажимает её ладонью. просит инсона достать из его рюкзака бинты и из кухонного ящика — полиэтиленовый пакет, организовывает из них повязку. с его помощью устраивает папу в полусидячее положение. ему кажется, он чувствует совсем слабое дыхание, но он не может поручиться, что это на самом деле так. чем быстрее приедет скорая, тем больше шансов…       он вскидывает голову. наверняка соседи уже вызвали полицию.       — тебе нужно уходить. сотри отпечатки, я скажу, что это я, у него было два пистолета, самооборо…       — бесполезно, — инсон садится на пол — рядом, но как будто бы в другой стране с закрытыми границами. — я взял его у приёмного отца. они легко отследят его по документам.       мысли хаотично вспыхивают в голове.       если его выкинуть, толку не будет: пуля, убившая втохёка, не совпадёт с его пистолетом, по всей квартире отпечатки инсона, стоит им проверить коллекцию его отца, они или обнаружат пропавший пистолет, или, если вернуть его, подтвердят, что стреляли из него.       инсон фактически не оставил места для запасного выхода, но санхёк понимает почему. втохёк вновь объявился два дня назад, и инсону срочно требовалось что-то для защиты. вряд ли он в курсе, где можно купить оружие, да и с точки зрения закона приобретение было бы опаснее. отец инсона ещё долго бы не заметил пропажу, а, удерживайся втохёк «птицами», пистолетом пользоваться бы и не пришлось.       но что им делать теперь? это запросто сочтут превышением самообороны, и тогда…       — тебя арестуют, если ты останешься. уходи, пожалуйста, я что-нибудь придумаю, — санхёк хватает его за руку. смотрит в глаза, чтобы не было никаких недопониманий: — ничего не изменилось.       — мяу!       до этого молчавший, ёнкюн таращится на них испуганно, недоверчиво и как будто… упрекающе, и санхёк не знает, что ему сказать. голубые глаза падают на его ладонь, сжимающую инсонову, и затем поднимаются к лицу. санхёк истолковывает всё без слов: что напугало ёнкюна и какой реакции он ожидал от него, и машет головой в ответ.       он догадывается, что произойдёт после, и не ошибается. разочарование, огорчение, сожаление и злость мелькают на мордочке, хвост дёргается и ударяется о пол, и ёнкюн просто убегает из квартиры.       санхёк не видит смысла бросаться за ним. он касается папиной руки, тёплой, мягкой — цепляется теперь за обоих самых важных людей в своей жизни. в голове на удивление пусто, последствия выброса адреналина наконец проявляют себя, и мир кружится, становится трудно сосредоточиться, даже когда комнату наполняют люди. он улавливает халаты и полицейскую форму, голос инсона, когда тот объясняет ситуацию. с ним самим пытаются поговорить, но все их слова сливаются в пустой шум. из его пальцев вырывают обе ладони, папу погружают на носилки, а инсона собираются куда-то уводить, и санхёк смотрит на него, пока внутри его поедает страх. но инсон улыбается ему утешающе, тепло и ласково, вкладывая столько любви, что она переливается за любые края.