Вернуть все.

Следующий день на новой работе прошел не лучше. Хотя в этот раз я проследила за тем, чтобы достаточно поесть и не забыть захватить с собой попить, вечером тело болело так сильно, что я всерьез подумывала не ходить в душ, а сразу лечь в постель. Коллин и остальные были дома, когда я вошла через главную дверь. Я услышала их голоса в гостиной, а носа коснулся запах чего-то запеченного. Против воли я поплелась в направлении источника аромата и обнаружила парней за обеденным столом. – Привет, – сказала я им. Кэм и Майк ответили на приветствие, в то время как Иккинг просто молча уставился на меня, а брат нахмурился. – Выглядишь, как смерть с косой, – заметил он. У меня хватило сил только фыркнуть и упасть на свободный стул. Положив ослабевшие руки на стол, я уткнулась в них лбом. – Кэм, принеси ей тарелку, – раздался голос Майка . – Почему я? – Потому что Коллин накрывал на стол, я готовил, а ты в качестве исключения мог бы сделать что-то хорошее. Из-за стола выдвинулся стул, а потом я услышала, как Кэм, что-то ворча, пошел на кухню. Чуть позже рядом с моей головой поставили тарелку. Аромат лазаньи заставил меня ее приподнять, пусть и немного. – Вы… вы замечательные. Я вам уже говорила? Такие замечательные. – Я стащила вилку у брата, так как мне Кэм вилку не принес, а сама я при всем желании не сумела бы сделать даже один шаг. И после этого набросилась на лазанью. – Как по-твоему, она под кайфом? – поинтересовался Кэм, обращаясь к Майку. – Не думаю. – Разрешите представить: Астрид, когда хочет есть, – вмешался брат. Я молча продолжала жевать, не сводя глаз с восхитительного расплавленного сыра, который тянулся ниточками, когда я взяла следующий кусочек. – Как, черт возьми, ты планируешь выдерживать это каждый день ? – полюбопытствовал брат. – Ты уже еле ходишь. Я дернула плечами. Единственное, что сейчас имело значение, – это лазанья. – Все будет в порядке, – пробормотала я так неубедительно, что это прозвучало почти иронично. – Может, ты еще немного поизучаешь вакансии, вместо того чтобы соглашаться на первую попавшуюся работу? Ты ведь уже дала нам денег в общий бюджет. Я упрямо покачала головой, ничего не говоря. Мне необходимо когда-то снова самостоятельно встать на ноги, нет смысла ждать дольше. – Алекс мне рассказывал, что в выходной будет работать официантом на торжестве у спортсменов. Парочка человек из персонала отказались от работы… Может, этот вариант подойдет? – предложил Майк. Я застыла с вилкой у рта и взглянула на него: – Что это за торжество? – Кафедра физической культуры каждый год устраивает такие приемы, чтобы отпраздновать успехи команд. Будет длинная часть программы со скучными речами, но еще туда всегда приглашают важных людей и спонсоров, – объяснил он. – Обычно они прежде всего ищут студентов, которые хотят подработать официантами. Может, ты могла бы подать заявку? – А у тебя есть номер? Майк кивнул: – Скину тебе его телефон после еды. Я широко ему улыбнулась. Быть официанткой гораздо лучше, чем размахивать табличкой на морозе. Откровенно говоря, что угодно лучше, чем это. – Тренер спрашивал про тебя, – неожиданно сказал брат, повернувшись к Иккингу, который, кажется, был очень занят тем, что собирал остатки еды со своей тарелки. – Он взбесится, если ты не придешь. Иккинг поднял глаза и тут же пронзил Коллина взглядом: – Что мне там делать? – Это хорошая возможность пообщаться с людьми. Кроме того, так ты покажешь, что все еще являешься частью команды. – А, так я ее часть? – Хватит, чувак, – вклинился Кэм. – Ты прекрасно знаешь, что да. – Если вы не заметили – у меня разорвана чертова крестообразная связка. – Правда? – брат обвел всех нас преувеличенно удивленным взглядом. – А я даже понятия не имел. Кэм безуспешно пытался спрятать ухмылку за стаканом. – Пошел ты,  – прошипел Иккинг. – Сам пошел, – невозмутимо парировал брат. – Я не выгонял тебя из команды. Никто из нас этого не делал. Иккинг и Коллин буравили друг друга взглядами, Коллин – откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, Иккинг – с зажатой в руке вилкой. Выглядел он так, словно в любой момент проткнет ею моего брата. Потом он со звоном бросил вилку на стол, сделал глубокий вдох и обеими руками потер лицо. А когда опустил их, из его глаз исчезло воинственное выражение, а из плеч ушла ощутимая часть напряжения. – О’кей. Я приду. Брат довольно улыбнулся и потянулся вперед, чтобы положить себе еще одну порцию лазаньи: – Значит, все решено. Иккинг под столом пнул его по голени – с такой силой, что лазанья Коллина опрокинулась с лопатки и шлепнулась ему на тарелку. Томатный соус брызнул ему прямо в лицо и стер с губ самодовольную усмешку. Я закрыла рот рукой, но после того, как Кэм и Майк разразились хохотом, тоже не смогла больше сдерживаться. Прыснув от смеха, я достала мобильник, мгновенно его разблокировала и открыла камеру. А потом щелкнула десять кадров брата с перепачканным соусом лицом. Брат злобно провел ладонью по щеке, чем, впрочем, не улучшил ситуацию и заставил нас засмеяться еще громче. К несчастью, именно в этот момент он повернул голову и увидел телефон у меня в руках. – Ох, Ас  – опасно тихо произнес он. – Не стоило тебе это делать. – Не надо срываться на мне! – воскликнула я и указала на Иккинга. – Это он тебя толкнул. – Знаю. Но Иккинг не в том состоянии, чтобы я мог выместить на нем злость. – Эй, это еще что значит? – спросила я, отпрянув, когда он отодвинулся на стуле и встал. Единственный шаг, который брат сделал в мою сторону, показался таким угрожающим, что я тоже вскочила. А когда он потянулся ко мне, то взвизгнула и бросилась бежать. – Так нечестно! Гоняй по дому Иккинга, а не меня! Брат на своих ультрадлинных ногах без проблем преследовал меня, пока я носилась по гостиной. Я остановилась за журнальным столиком, Коллин – по другую его сторону. Когда я шагнула в сторону, он повторил мое движение. – Все-таки это не он меня сфотографировал. – Вот именно, – донесся до меня голос Иккинга. Я бросила испепеляющий взгляд в направлении обеденного стола… и как раз это и стало моей ошибкой. Я успела увидеть только подрагивающие уголки рта Иккинга , прежде чем брат прыгнул через – да, через! – журнальный столик и дернул меня на себя. Пискнув, когда он прижался своей перемазанной соусом щекой к моей, я принялась отбиваться руками и ногами. Один раз у меня даже получилось прицельно пихнуть его локтем в живот, но было уже слишком поздно. В какой-то момент он сделал удушающий прием, и мне стало нечем дышать, потому что я сопротивлялась, но одновременно хохотала и просто не могла остановиться. Не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой сумасшедшей и беззаботной. *** Моя униформа состояла из черной юбки, белой блузки, темно-красных подтяжек и черного галстука, который мне любезно завязал брат. Волосы я заплела в косичку на боку и, когда в последний раз взглянула на себя в зеркало, сама впечатлилась результатом. – Еще какие-нибудь советы будут? – спросила я, обращаясь к Алексу. Тот улыбнулся мне и покачал головой: – Нет, пока я тебе все объяснил. Обслуживай всех одинаково, не возвращайся с пустыми руками и заботься о том, чтобы все гости в твоей зоне были довольны. Я выглянула наружу через щелочку между белыми занавесками и сглотнула. Зал к тому времени по большей части заполнился, вокруг белых столиков уже собралось много людей, другие же, наоборот, стояли между ними, увлеченные беседой. Оркестр играл музыку на сцене в дальней части зала, где также установили кафедру, откуда позже будут произноситься речи. Уже в который раз я разгладила галстук и поправила подтяжки, хотя все и так было на месте. – Знаешь, где твоя часть зала? – спросил Колин. Я кивнула: – Столики с пятого по восьмой. – Отлично. Пожалуйста, не подведи меня, я отвечаю за каждую ошибку, – добавил он, потом вручил мне большой поднос, где стояли бесчисленные бокалы с шампанским и апельсиновым соком. Под звучавшее у меня в ушах эхо этих мотивирующих слов я вышла из кухни и отправилась к своей зоне обслуживания. А там, ослепительно улыбаясь, начала раздавать напитки. Я очень быстро поняла, что это в тысячу раз лучше, чем работа пиццей. На ней я продержалась еще ровно один день, прежде чем со мной связался Алекс и передал, что меня приняли работать официанткой на торжественный вечер спортсменов. После этого я тут же позвонила Максу и сообщила, что больше не приду. Ноги у меня до сих пор не пришли в норму… а чувство собственного достоинства и подавно. Обернувшись, чтобы передать следующему гостю фужер с шампанским, я обнаружила брата. В черном костюме он выглядел просто потрясающе. Мне сразу захотелось его сфотографировать, чтобы отправить снимок маме с папой, но телефон остался в сумке, которую перед началом смены я убрала в шкафчик. Кроме того, о том, чтобы посылать подобные фото родителям, не могло быть и речи, как бы мне ни хотелось это сделать. Они должны думать, что я в Лос-Анджелесе и продолжаю добиваться успеха. Я начала медленно продвигаться к брату, на ходу улыбаясь и ведя себя со всеми вежливо. За следующей группой людей я наконец увидела Майка, Кэма и Иккинга. Во рту мгновенно пересохло, стоило взгляду упасть на Иккинга. Черный костюм идеально сидел на плечах, и, несмотря на ортез, он стоял прямо и гордо. Непослушные волосы Иккинг зачесал назад, однако одна прядь упрямо сопротивлялась и падала ему на лоб. Он выглядел просто невероятно. Мне определенно не хватит целого вечера, чтобы на него насмотреться, и я понятия не имела, как это пережить. – Добрый вечер, – произнесла я и протянула парням поднос. – Позвольте предложить вам что-нибудь выпить? Майк с широкой ухмылкой взял бокал апельсинового сока: – Рад, что с работой все получилось. – А я-то как рада. Спасибо, что дал мне телефон, – ответила я, поворачивая поднос к остальным, которые на виду у спонсоров и тренерского состава все послушно потянулись за соком. Я еще немного понаблюдала за Иккингом. Его взгляд беспокойно блуждал по залу. Судя по всему, он предпочел бы находиться где угодно, лишь бы не здесь. Я раздумывала, не сказать ли что-нибудь, когда краем глаза заметила, как Алекс подал мне знак вернуться в служебную зону. Я напряглась. – Желаю вам прекрасного вечера! – торопливо воскликнула я, после чего с извиняющейся улыбкой развернулась, чтобы снова уйти на кухню. По пути собрала пустые бокалы. На кухне мне вручили новый поднос и отправили с ним обратно. Так продолжалось в течение следующего часа. Я ходила по залу, раздавала напитки, записывала пожелания гостей и убирала пустую посуду. Какое-то время спустя практически все места оказались заняты, и еще до подачи закусок декан университета выступил с первой речью. Он говорил, как замечательно вот так собираться вместе и что кафедра физической культуры и спорта – настоящая гордость университета, и это вызвало радостные возгласы у некоторых спортсменов. Дальше все слилось в одну общую суматоху. Столько, сколько сейчас, пока разносила холодные блюда и напитки и собирала грязные тарелки, я не бегала, наверное, за целый год. Пока что не удавалось брать так же много, как Алекс, но он сказал, что еще научит меня и натренирует. Рано или поздно мне разрешили взять небольшую паузу, чтобы перевести дух, когда один из спонсоров произносил следующую речь. Впрочем, я мало что понимала, поскольку была слишком занята попытками восстановить дыхание и жадно глотала воду. – Хорошо справляешься,  – заметил Алекс, проходя мимо, и хлопнул меня по плечу. – Спасибо, – откликнулась я. – Можешь ненадолго взять на себя один мой столик? Мне тоже нужно попить. – Конечно, какой? Он указал на зону за моей. – Там сидит парочка важных шишек, так что исполняй любое их желание, ладно? Они пьют красное вино. – Это последнее, что он мне сказал, прежде чем выскочить за занавес. Я залпом допила оставшуюся воду и выгнула спину. Потом схватила бутылку вина и направилась туда. Моя улыбка вновь заняла свое прежнее место, когда я добралась до зоны Алекса. За столиком, который он упомянул, сидело всего трое человек. Я вежливо им улыбнулась. – Могу я предложить вам еще вина? Мужчины почти не обратили на меня внимания, только один в центре, с седыми волосами, мимолетным движением поднял палец. Восприняв это как согласие, я наполнила его бокал. – По-моему, Коллин серьезный кандидат, – заговорил седой. Я постаралась не показать изумление. Если это важные персоны, значит, надеюсь, было хорошим знаком, что этот тип произнес имя брата. – Мне тоже так кажется. Но как мы видим, картина может очень быстро измениться, – заметил мужчина справа от него, в чей бокал я теперь доливала вино. – Очень жаль, что так получилось с Хеддоком, – сказал самый левый. Я почувствовала, как напряглась рука, и аккуратно подняла бутылку, повозившись с салфеткой вокруг горлышка, чтобы поправить ее и поскорее собраться. Затем я подошла к третьему мужчине за столом и долила вина ему тоже, пытаясь при этом не прислушиваться. – Обидно, да. Столько потраченного впустую потенциала, – согласился человек справа. – Ты его видел? Для парнишки все в прошлом. Раздалось согласное бормотание: – Его карьера закончилась, даже по-настоящему не начавшись… Осторожно! Я продолжала лить вино, не осознавая, что его бокал уже полон. К сожалению, мне не удалось пробормотать даже извинение. Я механически развернулась, чтобы сходить за полотенцем… и увидела Иккинга. Он стоял всего в паре шагов от стола. С расширенными глазами и напряженными плечами он уставился на мужчин. Очевидно, что он слышал каждое слово. В его глазах вспыхнуло что-то темное. – Иккинг, – прошептала я. Похоже, это вывело его из оцепенения. Он перевел взгляд на меня, и когда я заметила в нем бездонное отчаяние, глубоко внутри меня что-то пошатнулось. Я сделала шаг к нему… и тут он резко повернулся и одеревеневшей походкой устремился в противоположном направлении. – Вы принесете полотенце или будете и дальше просто стоять и пялиться в никуда? – прозвучал у меня за спиной голос седого мужчины. Мне не потребовалось много времени на раздумья. Тело словно действовало само по себе. Под гневные протесты мужчин я со стуком поставила бутылку вина на стол, развернулась на каблуках и бросилась через зал догонять Иккинга. У того была небольшая фора, и он свернул налево в коридор, ведущий к туалетам. Ускорив шаг, я увернулась от мужчины, который в этот момент вышел из коридора. Потом оглянулась по сторонам и наконец пошла прямиком к туалетам. Положив ладонь на ручку двери, я глубоко вдохнула и выдохнула, прежде чем нажать на нее. Иккинг стоял спиной ко мне. Он упирался руками в бедра, и я слышала, как тяжело он дышал. – Уйди, – грубым тоном бросил он. Я лишь качнула головой. Он раскрыл рот и снова закрыл. Попытка заставить меня убраться отсюда, похоже, показалась ему не стоящей усилий. Сдавшись, он от меня отвернулся. Его плечи быстро поднимались и опускались, на щеках и шее проступили красные пятна. Я не могла вспомнить, когда в последний раз видела его таким потерянным. – Он прав, – в конце концов хрипло сказал Иккинг и, качая головой, посмотрел в пол. – Один черт знает, что будет с моим коленом после реабилитации. А кто же захочет выбрать в драфте  травмированного игрока? Для меня все кончено. – Он опять покачал головой. – Для меня все кончено, черт! – Вскинув правую ногу, он пнул стоящее перед ним мусорное ведро, после чего оно пролетело наискосок через все помещение и ударилось о противоположную стену. Я вздрогнула и уставилась на Иккинга, который обеими руками опирался на раковину. Его плечи поднимались и опускались все быстрее. Мое тело отреагировало совершенно инстинктивно. Не задумываясь, я шагнула к нему. Пальцы дрожали. Я уже подняла руку, когда он снова заговорил. – Меня постоянно преследует ощущение, что лучшее время в моей жизни уже позади, – выдавил он надламывающимся голосом. – Я потерял все, что когда-то было мне дорого. Больше ничего не осталось, Ас. У меня сжалось горло, и внезапно показалось, что мы странным образом друг друга понимаем. Хотя с момента моего появления мы ни разу откровенно не поговорили, я прекрасно знала, как он себя чувствовал. Надо как-то показать ему, что он не один. – Со мной то же самое, – прошептала я. Иккинг как будто меня не слышал. Он все еще тяжело дышал и дергал воротник. Несогласованными движениями пытался ослабить галстук. Но так нервно, что узел лишь сильнее затягивался вокруг шеи. И снова я среагировала инстинктивно. В ту секунду все, что стояло между нами, перестало существовать. Единственное, что имело значение – это быть рядом с ним. Нащупав его ладонь, я крепко ее сжала. Мягко, но уверенно потянула его за руку и развернула к себе. Потом взяла галстук и ослабила узел, прежде чем поднять воротник его рубашки и снять шелковую ленту. Затем я небрежно кинула его в раковину. Как можно осторожнее расстегнула первую пуговицу на рубашке. Пальцы коснулись его кожи, и у Иккинга перехватило дыхание – как и у меня самой. Я старалась не дать этому сбить меня с толку. – Иккинг, – настойчиво позвала я и добилась цели – он опять на меня взглянул. В его глазах отражалось страдание. – Вот только не надо вдохновляющих речей. Я покачала головой: – И не собиралась. Я просто хочу сказать, что ты не одинок. И что я тебя понимаю. Он открыл рот и снова захлопнул. Между его бровей образовалась маленькая складочка. – Знаю, что прямо сейчас у тебя все плохо. И мне известно, что ты через многое прошел. Но даже если в данный момент все это выбивает тебя из колеи… еще не все кончено. Он хмыкнул и уставился в пол, но я не позволила. Собрав всю свою храбрость, я положила пальцы ему под подбородок. И мягко, но решительно его приподняла. Когда он вновь посмотрел на меня, я перестала дышать. Все мысли, которые только что еще твердо сидели у меня в голове, вдруг рассыпались, но я упорно пыталась собрать их воедино. Мы оказались в плену взглядов друг друга, и в его глазах я видела боль и отчаяние, которые уже не одну неделю пожирали его изнутри. – Не важно, сколько времени прошло. Я тебя знаю, – сказала я дрожащим голосом и сделала глубокий вдох. – Ты начал играть в баскетбол у меня на глазах. Если кто и создан для этого спорта, то ты. Он покачал головой. Остановился. Опять покачал. – Но что, если нет? – хрипло спросил он. Голос звучал так тихо, что я с трудом его поняла. – Что, если все кончено? – Хотя еще минуту назад Иккинг избегал моего взгляда, теперь казалось, будто он изо всех сил цеплялся за него, чтобы окончательно не утратить контроль. На щеках проступили красные пятна. От его вида у меня разрывалось сердце. В тот миг я ничего не желала сильнее, чем поддержать его. Не только сейчас, а продолжать делать это всегда. Я хотела выслушивать его, когда ему плохо. Хотела быть для него опорой, когда он готов сдаться. Хотела делать все, чего не могла делать последние несколько месяцев. Я просто обязана. Не мешкая больше ни секунды, я обвила Иккинга руками. Я крепко его обняла и пыталась этими объятиями донести до него то, что была не в состоянии произнести. Я почувствовала его удивление. Его тело напряглось, только плечи подрагивали. Тем не менее я прижимала его к себе, стараясь не обращать внимания на его приятный запах. Вместо этого я сконцентрировалась на самом важном в данный момент: позаботиться о том, чтобы он вновь поверил в себя. – Ничего не кончено, – прошептала я. – Совсем нет. Помедлив, он поднял руки. А потом, словно в замедленной съемке, сомкнул их за моей спиной. Уголком глаза я видела нас в зеркале – Иккинга, который сильно возвышался надо мной и почти положил голову на мою, и себя, стоящую на цыпочках и старающуюся каким-то образом успокоить его объятием. Постепенно его дыхание выровнялось. Из плеч ушло напряжение. Мы дышали в унисон. И тем не менее я не могла заставить себя его отпустить. Мне хотелось, чтобы это мгновение длилось вечно. – Ты меня раздавишь, – неожиданно просипел он. Я тут же отстранилась и отступила на шаг, чтобы создать между нами дистанцию. Лишь после того как заправила за ухо прядь волос и разгладила униформу, я сумела поднять на него глаза. Во взгляде Иккинга светилось выражение, которого я еще никогда раньше у него не замечала. Он казался нерешительным и встревоженным. Словно не знал, как относиться к тому, что именно я увидела его в подобном состоянии и утешила. – И все-таки это была вдохновляющая речь, – сказал он наконец. По его тону я догадалась, что эмоциональный момент, который мы с ним разделили, прошел. Сглотнув, я еще раз смущенно провела рукой по юбке: – Надеюсь, он дал хоть какой-нибудь результат, поскольку я сейчас отлыниваю от работы. Причем той, на которой мне в качестве исключения хотелось бы остаться. – Я тараторила, толком не понимая, что говорю… Я до сих пор чувствовала руки парня у себя на спине, пусть мы уже и не цеплялись друг за друга. Мы немного помолчали. Нечто важное, что совсем недавно расцвело между нами, вновь спряталось в темную бездну. Внезапно я заметила духоту в помещении, и капающую из крана воду, и разбросанные по полу клочки размокших бумажных полотенец. Иккинг повернулся и посмотрел в раковину, где в маленькой лужице валялся его галстук. Он поднял его: – Теперь он мокрый. – Плевать, – откликнулась я и прочистила горло. – Можешь спокойно выйти и без него. Он бросил взгляд в зеркало и недовольно скривил уголки рта: – Я выгляжу так, будто у меня был нервный срыв. Я закатила глаза: – Иди сюда. Иккинг вновь повернулся ко мне, и я встала на носочки, чтобы убрать растрепавшиеся волосы с его лба. Не сопротивляясь, он наклонил голову. Когда я закончила укладывать его волосы , то застегнула верхнюю пуговицу на его рубашке и поправила воротничок. – Та-да! Как новенький, – объявила я. Он снова внимательно осмотрел себя в зеркале, но прежде чем он опять пошел на попятную, я развернулась на каблуках и направилась к двери. Иккинг последовал за мной, и мы вместе вышли обратно в коридор. Мы медленно шагали рядом. Из зала доносилась приглушенная музыка, которая становилась все громче. Незадолго до того, как мы приблизились к входу, Иккинг вдруг поймал меня за запястье. Я изумленно подняла на него глаза. Его лицо тонуло в полумраке коридора. Мне было слышно, как он глубоко вдохнул. – Спасибо, – севшим голосом произнес он и большим пальцем погладил то место, где бился мой пульс. У меня едва не подогнулись колени, а в горле внезапно совсем пересохло. – Всегда пожалуйста, – так же тихо ответила я. Иккинг еще раз кивнул, после чего отпустил меня и вернулся в зал. До конца вечера я чувствовала на запястье след его прикосновения.