«Только мёртвые видели конец войны» — Платон
Люди говорят: «Война — ад», это и в самом деле так, но в этом утверждении нет понимания, потому что осознать, что представляет из себя война можно только прожив хотя бы один её день. Ни в одном языке нет слова, способного описать истинный ужас войны. Дэйв пробыл здесь чуть больше трёх месяцев, и каждый день лишь становился только хуже предыдущего. Погода была дерьмовой. А дни, проведённые в походах по густым джунглям в изнуряющую жару, долгими и трудными. Насекомые размером с голову высасывали кровь, оставляя гигантские воспалённые рубцы. Весь день, обливаясь потом, ты не имеешь понятия, когда предоставится шанс принять душ. Воздух такой густой, что кажется, будто его можно выпить. Отвратительный запах джунглей. Гниющие растения и разлагающиеся тела смешиваются воедино в отвратительном запахе, таком сильном, что с каждым новым вздохом тошнота подступает к горлу. Сладкое облегчение от прошедшего дождя, пока это самое облегчение не превратится в новую пытку. Бесконечные ливни, муссонные дожди, обрушивавшиеся на тебя, пока видимость не сократится до пары дюймов перед собой. А потом появляется грязь. Слой такой толстый, что, утонув, можно потерять собственные ботинки. И она проникает повсюду. Покрывает каждый дюйм обнажённой кожи, попадает в глаза, забивается в рот. В горло, в задницу. Каждое движение сопровождается толстым слоем грязи на теле. Погода — не единственная проблема, с которой можно столкнуться в джунглях. Хищные животные, ядовитые змеи, грёбаные гигантские пауки. Не считая мин-ловушек и гнилостных джунглей. Лихорадка, малярия и хренова жёлтая лихорадка. Это никогда не кончится. Дэйв знал, что всё будет плохо, но даже худшие из его кошмаров не имели ничего общего с мрачной реальностью, в которой он живёт все эти дни. И это даже не принимая во внимание непрекращающееся насилие. За последние девяносто дней Дэйв видел больше смертей, чем следовало бы любому другому человеку. Он и сам убил двоих за своё короткое пребывание в стране. Ему тошно от одних воспоминаний, но он думает об этом слишком много. В этом забытом богом месте слишком много всего. Слишком много смертей, слишком много крови. Слишком много дождей, слишком много болезней. Слишком много страха, слишком много ненависти. Дэйву казалось, что с того самого момента, как он вышел из автобуса, доставившего его на место, и присоединился к своему подразделению, с каждой прошедшей секундой он умирал. Ему здесь не место. Ради всего святого, он же учитель, а не убийца. Но, оглядев свой отряд, на самом деле он давно понял, что никто из этих людей не был убийцей до того, как попал сюда. В джунглях, кем и чем ты был раньше, мало что значит. Единственное, что имеет значение — как остаться в живых и убить Чарли. Дэйв вздохнул, опускаясь на свою койку в палатке, которую он делил с шестью другими пехотинцами. Он был рад вернуться, по крайней мере, на базу и больше не спать в чёртовых джунглях. Его отряд находился в патруле уже несколько дней, прочёсывая глушь и высматривая Чарли в этих богом забытых зарослях. Они просто доползли до базового лагеря, когда солнце клонилось к закату. Очереди в душ были до смешного длинными, поэтому Дэйв освежился, как мог, прямо из ведра, стоявшего у входа в палатку, прежде чем в изнеможении рухнуть на собственную койку. Даллас, Эйс и Уинстон играли в пики в дальнем углу палатки, громко смеясь и передавая друг другу косяк. У них тоже выдался долгий день. Ранним утром они кого-то потеряли. Коллинз был всего лишь ребёнком. На девятнадцатый день рождения он оказался призван в армию в каком-то маленьком дерьмовом городке в Миссисипи. Он прибыл сразу после Дэйва, маленький, напуганный и тоскующий по маме. Он не был создан для этой войны, и это сразу бросалось в глаза. Его укусил двухшаговый Чарли, которого какой-то вьетконковец пристроил на низко наклонившейся ветви дерева. Этих змей называли двухшаговыми Чарли, потому что ходили слухи, что после укуса, человек мог сделать лишь два шага, прежде чем упасть замертво. Коллинзу потребовалось гораздо больше времени, чтобы умереть. Дэйв часами сидел возле него, наблюдая, как тот пытается дышать, пока, наконец дыхание его окончательно не замерло. Дэйв умолял дока дать ему хоть какое-нибудь чёртово противоядие, но док лишь ответил, что противоядия нет уже несколько месяцев, и они всё ещё ждут подвоза запасов. Коллинз умер от вполне излечимого змеиного укуса. Это было не первой бессмысленной, предотвратимой смертью, свидетелем которой стал Дэйв, но его одолевало предчувствие, что эта смерть останется с ним надолго. Испуганное лицо Коллинза, когда он, задыхаясь, просил Дэйва сказать его маме, что он любит её. Чёрт побери. Дэйв закрыл глаза, глубоко дыша, чтобы справиться с приближающейся панической атакой. Он никак не мог выбросить из головы это дерьмо. Он должен держать себя в руках. — Эй, Кац, не хочешь травки? — спрашивает Даллас, заставляя Дэйва вынырнуть из собственных мыслей и вернуться в реальность. Дэйв оглянулся и заметил, что все трое остановили карточную игру, передавая косяк из рук в руки. Дэйв сел на койке, проводя рукой по грязным кудрям на затылке, прежде чем принять протянутый косяк. Это было ещё одной вещью, которой Дэйв не занимался до войны. Конечно, на вечеринках в колледже всякое бывало, а кто так не делает? Но он был не из тех, кто просто так накуривается без причины. Хотя, война была вполне веской причиной. Он сделал глубокую затяжку, позволяя едкому дыму наполнить лёгкие, пока не закружилась голова, а затем передал косяк обратно Далласу и снова рухнул на свою койку. Он слегка закашлялся, травка была довольно сильной и крепкой. Дэйв моргнул, глядя в брезентовый потолок палатки. Он так сильно устал, просто желая хоть немного поспать, прежде чем с неба снова начнут падать снаряды. Но уснуть он, разумеется, не мог. Мысли носились в голове со скоростью одной мили в секунду. Он думал о людях, которых они потеряли на этой неделе, о том насколько затянулось его путешествие, о жизни, которую он оставил в Филадельфии. В жизни Дэйва в Штатах не было ничего особенного, но его всё устраивало. Точнее, устраивало до того, как он стал свободен. Дэйв вырос в небольшом городке в Пенсильвании со своей младшей сестрёнкой и родителями. Он прожил типичное американское детство, за одним довольно вопиющим исключением. Он был геем. Не то чтобы дома хоть одна живая душа знала об этом. Для семьи и друзей он был Дэвидом Кацем, евреем, учителем английского языка, увлечённого своей профессией, и в меру хорошим игроком в боулинг, всё ещё не нашедшем подходящую девушку. Всё стало проще, когда он переехал в Филадельфию, туда, где никто его не знал. Он мог частенько посещать тамошние гей-клубы и знакомиться с самыми разными мужчинами, с которыми бы никогда не столкнулся в реальной жизни. Правда ни один из встреченных им мужчин не был чем-то большим, чем интрижкой. Дэйву ещё предстоит встретить человека, достойного большего, чем парочка свиданий. Человека, ради которого он захочет рискнуть всем. Иногда он задевался вопросом, возможно ли это, тем более для кого-то вроде него. Так что да, он всё ещё был «в шкафу» (термин, который он выучил, переехав в Филадельфию. Он вполне подходил. Дэйв совершенно точно прятался от остальных). Он просто не знал, хватит ли ему смелости признаться всему миру, что его привлекают мужчины. Чёрт возьми, он мог бы сказать призывной комиссии о своей ориентации, и тогда его здесь даже не было бы. Но он не мог этого сделать. Это стало бы концом его карьеры. Концом всей его жизни. Чёрт побери, возможно, его жизнь уже кончена, а он просто этого пока не знает. Ходячий мертвец, или как-то так. Нет, к чертям всё это. Он справится со всем нахвалившимся на его голову дерьмом и вернётся домой. К чёрту Чарли, пытающихся его убить. К чёрту правительство, которое отправило его в этот ад. Прямо сейчас Дэйв жив благодаря своим злобе и упрямству. Но в долгосрочной вся эта бравада не значила ни хрена. Потому что в глубине души Дэйв трус. Он достаточно храбр, чтобы рискнуть своей жизнью на этой войне, достаточно смел, чтобы отнять жизнь другого человека, но слишком труслив, чтобы признать, что он педик. Ирония не могла от него ускользнуть. Он боится. Того, кем является. Быть может, травка была плохой идеей. Дэйв становится слишком меланхоличным и погружённым в собственные мысли, когда курит. Он закрыл глаза, закидывая одну руку за голову и позволяя лёгкому туману в его мозгу захлестнуть его и сделать шум в голове чуточку тише. Каким-то чудом он действительно почти задремал. Пары выкуренной травки постепенно выветривались, а разум впервые за много дней пребывал в покое. И это было приятным ощущением. Пока ад в очередной раз не вырвется на свободу. Внезапно раздался какой-то шум. Не автоматная очередь или миномётный огонь. Нет, это был странный звук похожий на треск статического электричества, как из «Звёздного пути» или что-то в этом роде. Яркий свет заполнил палатку, настолько что задняя сторона век стала красной. Кажется, травка ударила сильнее, чем Дэйв думал. Он приоткрыл глаза, с потрясением обнаружив незнакомца, сидящего на койке Коллинза. Какого хрена? Парни прекратили игру, уставившись на новичка широко раскрытыми глазами и распахнутыми ртами. Дэйв приподнялся на локтях, разглядывая этого странного парня, который словно появился из воздуха. Тот выглядел потрёпанным. Это первое, что заметил Дэйв. На нём не было ничего, кроме распахнутого пальто и полотенца, залитого кровью. Как ни странно, он был босяком. Он весь был покрыт синяками и выглядел так будто не ел и не спал несколько дней. Как спасательный круг, он сжимал в руках чёрный кожаный портфель, что было довольно странно для зоны боевых действий. Парень выглядел озадаченным и испуганным. Он даже не оглядывал палатку, просто смотрел на Дэйва, склонив голову набок, пока на его лице застыла смесь замешательства и шока. Дэйв смотрел прямо на него. Он что настолько накурился? Откуда, чёрт возьми, взялся этот парень? Неужели он действительно появился в палатке из ниоткуда? Он в самом деле здесь? Остальные выглядели почти такими же растерянными, настороженно поглядывая друг на друга. Парень открыл рот, и Дэйв понял, что ему невероятно любопытно узнать, что тот собирается сказать. Но прежде, чем он смог произнести хоть слово, с неба снова начали падать снаряды. Один из них упал недалеко от базы, и земля вокруг задрожала. Дэйв мгновенно подскочил и пришёл в движение. Секундой позже Сарг появился возле входа в палатку. Кричащий о наступлении. — Приготовиться! — рявкнул Сарг. — Наружу, дамы. Чарли наступают! Парни разбежались по маленькой палатке, опрокидывая разные вещи и спотыкаясь друг о друга в беспорядочных резких движениях, пытаясь надеть собственное снаряжение. Бомбы всё ещё продолжали падать, и теперь в лагере раздавались выстрелы. Странный новичок (который, как теперь был уверен Дэйв, НЕ являлся галлюцинацией) всё ещё неподвижно сидел на койке Коллинза, выглядя совершенно окаменевшим. К тому моменту, когда Дэйв уже натянул штаны и грязный окровавленный жилет, Сарг посмотрел на сбитого с толку незнакомца, начиная кричать ему прямо в лицо. — Какого чёрта с тобой происходит, кретин? Война не будет ждать, пока ты станешь прихорашиваться. Поднимай свою тощую задницу! Парень покачал головой, тихо бормоча: — О нет, я не, ты не… — но Сарг перебил его, хмуро поворачиваясь к Дэйву как раз в тот момент, когда упал очередной снаряд, сотрясая землю под ногами. — Кац! Приведи его в себя, — сказал Сарг, с отвращением качая головой и направляясь к выходу из палатки. — Не смотри на меня так, выдай ему штаны. Кто-нибудь дайте ему пистолет. Дэйв немедленно выполнил приказ, протягивая парню единственную оставшуюся пару штанов. Он повернулся к своим товарищам, вскинув брови. — Ради бога, кто-нибудь дайте ему рубашку и грёбаный шлем. Даллас захихикал, и в сложившейся ситуации это звучало невероятно странно. Он бросил парню футболку, как раз в тот момент, когда Эйс нахлобучил помятый шлем на чужую кудрявую макушку. Парень встал и, сбрасывая полотенце, оделся настолько быстро, насколько позволяли его тонкие ноги. Застегнув штаны, он запихнул чемодан под койку и вскоре все выбежали из палатки, бросаясь в бой. Дэйв бросил новичку винтовку Коллинза, замечая короткую вспышку паники, промелькнувшую на его лице. Она исчезла так же быстро, как и появилась, но у Дэйва не было времени задумываться об этом. Он последовал за своим подразделением с оружием наготове прямо в тёмную неизвестность и обострив чувства до повышенной готовности. Остаток ночи он старается не думать о таинственном пришельце, слишком поглощённый желанием остаться в живых, чтобы думать о чём-то ещё кроме того, что его ещё не подстрелили.***
Клаус облажался. И это совсем не ново. Но масштабы этого конкретного провала были довольно редкими. Всё, чего он хотел — сбежать от своих мучителей. Заложить их дурацкий чемодан и свалить куда подальше? Его избивали по полнейшего бесчувствия в течение нескольких часов, и ему было чертовски плохо. Так что справедливым было сказать, что он мыслил не слишком ясно, пробираясь к свободе по воздуховоду. Взгляд, брошенный на него водителем автобуса, был просто уморительным. Старик лишь свирепо посмотрел на Клауса, одетого в одно лишь окровавленное полотенце, повязанное на бёдра, и мотнул головой в сторону задней части автобуса. Клаус не собирался жаловаться на бесплатную поездку. Когда он открывал чемодан, то ожидал увидеть деньги или нечто, что можно было заложить. Если повезёт, наркотики. Но Клаусу никогда не везло, и в тот момент, когда щёлкнули замки на этом грёбаном чемодане, Клаус исчез во вспышке синего света, появившись в совершенно новом мире. С тех пор он действовал на автопилоте. Просто делал всё, что говорил тот громогласный здоровяк. Он провёл всю ночь в какой-то заболоченной дыре, сжимая в руках оружие, которым на самом деле и пользоваться то не умел, и пригибался каждый раз, когда слышал посторонние шумы. Он держался поближе к остальным, но не сказал ни единого слова. Всё, что ему было нужно сделать — переждать, чем бы ни было происходящее, вернуться в ту крошечную маленькую палатку и придумать, как с помощью чемодана вернуться обратно домой. Ему было не место здесь. Где бы он ни был. Ночь превратилась в сплошную какофонию выстрелов и криков. Густой чёрный дым обжигал лёгкие, пока со всех сторон бушевали пожары. Клаус сжимал в руках винтовку, остро реагируя на каждый едва слышимый звук. Он нервничал, и от этого к горлу подступала тошнота. Тот факт, что ему отчаянно нужны были таблетки только усугублял серьёзность ситуации. У него болело горло, а глаза обжигало от подступающих слёз, лить которые он отказывался. К чёрту всё это. Он не собирался ломаться. «Бывало и похуже», — сказал он себе. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем стрельба прекратилась. Огонь потух сам по себе, а сквозь густые заросли джунглей пробивались первые лучи солнца. Клаус был измотан, проведя последние полчаса в попытках выбраться из подлеска. Когда остальные солдаты выдвинулись из кустов, Клаус последовал за ними. Он опустил глаза, наблюдая за своими обутыми в сапоги ногами, шествующими по утоптанной тропинке в джунглях. Тело налилось тяжестью, а утомлённые мышцы требовали наркоты. Желудок время от времени скручивало болезненными спазмами, угрожая новой волной бесполезного бунта. Боже, ему стоит привести себя в порядок. Вскоре они оказались на грунтовой дороге, залитой солнцем, выглядывающим из-за горы. Посреди дороги стоял старый на вид жёлтый школьный автобус. Клаус последовал внутрь за остальными, моля всех известных богов, чтобы тот вернул его обратно в лагерь, где он оставил свой чемодан. Он упал на сидение, зажав винтовку между раздвинутых ног. Автобус протестующе запыхтел, но вскоре ожил и тронулся вниз по извилистой тропинке. Тело Клауса содрогалось от каждого встречного ухаба, пока он, не моргая, смотрел перед собой, обдумывая этот безумный поворот событий. Кто-то сел прямо позади него, но Клаус даже не подумал обернуться. Чем меньше внимания он привлечёт к себе, тем лучше. Он не хочет даже думать о том, что с ним станет, если командиры узнают, что ему здесь не место. Из задумчивости его выводит осторожное и мягкое прикосновение к плечу. Поворачиваясь, он обнаружил, что парень, которого он видел прошлой ночью, сидит прямо позади него. Клаус его помнит. Как он мог его забыть? В конце концов на нём были его штаны. — Ты прибыл в страну совсем недавно? — спрашивает парень, и Клаусу хочется рассмеяться. В какую ещё страну? Он так и не узнал. Клаус улыбнулся. Просто ничего не мог с этим поделать. Этот парень был просто великолепен. — Ага, — ответил он. — Тут просто дурдом, — сказал парень, одаривая Клауса ослепительной улыбкой, от которой он просто не может отвести глаз. — Ага, — повторяет он, как идиот. — Ты привыкнешь, — говорит парень, и слова его такие добрые и искренние. — Я Дэйв, — протянул он руку. Клаус слегка повернулся на своём сидении, протягивая руку для ответного рукопожатия. — Клаус, — когда их ладони соприкоснулись, Клаус готов поклясться, что по его руке пробежала лёгкая дрожь. Любопытно. Клаусу не терпелось продолжить разговор, но как раз в этот момент на переднюю площадку автобуса пробрался крупный громкий мужчина, явно преследующий Клауса. — Объяснись, солдат, — ворчливо сказал он. Клаус растерянно моргнул. — Простите, что? — Простите, сэр, солдат, — рявкнул мужчина. — И обращайся ко мне сержант Дикс. — Да, сэр, сержант Дикс? — ответил Клаус, и это было скорее похоже на вопрос. Дэйв изо всех сил пытался не рассмеяться, пряча лицо в ладонях, пока Клаус неуклюже пытался наладить контакт с их командиром. — Я сказал, объяснись. Как, чёрт побери, ты оказался в моём подразделении? Где твои армейские жетоны? Кто твой командир? Где твоё подразделение? — сыпал вопросами Сарг, и Клаусу приходится быстро соображать. Он всё ещё не в себе и избит до полусмерти. На его лице запекшаяся кровь, а по обнажённой груди и шее рассыпаны синяки. Поэтому он решил использовать собственные травмы в своих интересах, моля бога, чтобы это сработало и его не отправили в ЦРУ, как шпиона. — Я, ээм, не помню, сэр, — ответил Клаус, стараясь изобразить предельную искренность. — Я проснулся в джунглях. Мне было очень больно. Должно быть я отстал от своего подразделения. Я потерял всё, что у меня при себе было. — Ты потерял свои жетоны? Что за жалкое подобие солдата? — рявкнул Сарг. — Кажется, я ударился головой, сэр, — пробормотал Клаус, покрываясь испариной от пристального взгляда командира. — Ну и как, чёрт побери, тебя зовут? Нам придётся достать для тебя новый комплект. Нужно быть в состоянии опознать твой труп, когда кто-нибудь отправит твою задницу на тот свет. Клаус поморщился от подобного заявления. — Харгривз, сэр. Клаус Харгривз. — Что ж, Харгривз, ты останешься с нами до тех пор, пока мы не выясним откуда ты. Не знаю, когда именно это произойдёт, если ты не заметил, у нас есть дела поважнее, чем нянчиться с засранцами вроде тебя. Будешь продолжать в том же духе, я лично отправлю тебя домой с переломанными ногами, ясно? — Да, сэр, — ответил Клаус, ещё сильнее сбитый с толку. Он откинулся на спинку сидения, пока кровь в голове стучала в бешеном ритме, а тревога нарастала с каждой секундой. Ему чертовски нужна доза. Если он застрял в этом аду, ему придётся оприходовать медицинскую палатку или же завести нескольких сомнительной морали друзей. Он уже присматривался к парочке парней. Распознать подобных себе он может и за милю. Заметные следы от уколов на руках, остекленевший взгляд, медлительные, будто с некоей ленцой, движения. Клаус не идиот, он знает, что накуриваться в зоне боевых действий опасно. Он должен быстро соображать и быть готовым ко всему. Но когда он выглядывает из окна автобуса и видит призрак молодой девушки с перерезанным горлом, стоящей в высокой траве на краю дороги, Клаус понимает, что трезвость будет хуже любых пыток, которые может преподнести ему эта война. Чем дольше они находятся в автобусе, тем больше мертвецов скапливается по обочинам дороги. Солдаты без половины головы, гражданские, чьи конечности держались на теле лишь благодаря коже или целым артериям. Одним из особенно тяжёлых зрелищ становится беременная женщина с зияющей огнестрельной раной прямо посреди огромного живота. Клауса едва не стошнило, когда она закричала, протягивая окровавленную руку к нему в проезжающем мимо автобусе. Как только они возвращаются в свой лагерь, Клаус вылезает из автобуса и подходит к одному из парней, которого заприметил по дороге. У него не было времени ёрничать, особенно когда мёртвая беременная девушка, кажется, последовала в лагерь прямо за ним. — Привет, — сказал Клаус, приветственно махая солдату. — Привет? — ответил тот, вскидывая бровь. — Эм, это может прозвучать странно, но мне нужна небольшая помощь. Парень окидывает его оценивающим взглядом с ног до головы. Клаус знает, что не похож на других солдат, но весь его макияж был смыт не так давно во время какого-то воистину библейского ливня, который застал их во время небольшой экскурсии по джунглям. — Что? — рявкнул парень, заставляя Клауса вздрогнуть. — Эм, я не слишком хорошо себя чувствую, но предпочёл бы не беспокоить доктора, если этого можно избежать… — Клаус многозначительно замолчал, скользя взглядом вниз к свежим следам от уколов на руках парня. Тот засмеялся, почёсывая затылок грязными пальцами. — А у тебя есть яйца, чувак. Как зовут? — Клаус, а тебя? — Бенни, — ответил парень, и сердце Клауса пропускает удар. Боже, он не вспоминал о Бене с тех пор, как попал в этот причудливый мир. Именно в этот момент Клауса словно осенило — он ни разу не видел Бена с тех пор, как открыл чемодан. И ему лишь оставалось надеяться, что с тем всё в порядке, и что он не потерял его где-то в межпространственной суматохе. — Наверное, я мог бы тебе помочь, что у тебя есть на обмен? Клаус мгновенно побледнел, потянувшись руками к карманам форменного жилета. Ничего. Он напрягает свой мозг, в конечном итоге приходя к неутешительному факту. Не похоже, чтобы он собирал вещи перед путешествием. Бенни засмеялся. — Да я шучу. Слышал, что с тобой приключилось. Заблудиться в этих грёбаных джунглях, должно быть, страшно. Думаю, я смогу тебе помочь, но тебе же лучше вернуть должок, когда придёт время. Клаус кивнул, хотя понятия не имел о чём, чёрт возьми, говорил Бенни. Бенни огляделся, убедившись, что горизонт чист, прежде чем сунуть руку в карман и протянул Клаусу небольшой бумажный свёрток. — Что это? — спросил Клаус, быстро засовывая свёрток в карман. Ему было всё равно, что это, но было бы неплохо иметь представление о том, какого рода кайф его ждал. — Смак, малыш, — рассмеялся Бенни, качая головой. — Так что полегче, ладно? Если сержант поймает тебя под кайфом, он использует твою задницу для стрельбы по мишеням. И помни, ты получил это не от меня. Клаус снова кивнул, его организм уже реагировал на наркотик, который он ещё даже не принимал. Его мышцы пронзила очередная волна боли, а желудок сжался, когда затылок покрылся испариной. — Ты у меня в долгу, — повторил Бенни. — Я найду тебя, — звучало, как угроза, но Клауса это мало волновало. Он ещё раз кивнул, прежде чем развернуться на пятках в поисках тихого места, где он мог бы побыть в одиночестве, пытаясь не обращать внимания на толпы изуродованных мертвецов, подбирающихся к нему всё ближе. До сладостного облегчения оставались считанные мгновения. И внезапно в голову Клаусу пришла одна мысль. Он остановился, как вкопанный, окликнув солдата, повернувшегося, чтобы уйти. — Эй, Бенни? Тот повернулся, раскинув руки. — Что? — Эм, а где мы сейчас находимся? Бенни вскинул бровь. — Какого хрена? Что ты имеешь в виду? Мы в чёртовых джунглях. — Я знаю, но в каких именно джунглях? — взмолился Клаус. Он знал, что это звучало, как бред сумасшедшего, но он должен знать. — Господи, кажется, ты и впрямь сильно ударился головой, — усмехнулся Бенни. — Мы в долине Ашау, малыш. Вьетнам. Знаешь, тот, где идёт грёбаная война, — после этих слов Бенни развернулся и, покачав головой, ушёл. Клаус сглотнул, тревога захлестнула его с головой. О, на этот раз он и впрямь облажался по полной.***
Дэйв развалился на своей койке, читая письмо от Сьюзи — девушки из его родного города. Родители дали ей его нынешний адрес в надежде, что письма поднимут ему настроение. Дэйв даже мог признать, что они действительно помогают. Некая связь с внешним миром, где не приходится находиться на грани жизни и смерти. У него нет к Сью никаких чувств, но он перечитывает её письма снова и снова. Новости о Филадельфии Филлис или антивоенных протестах в Дрексельском университете. Сплетни о людях из их родного города — просто разные пустяки, чтобы отвлечь Дэйва от реальности, которую он проживает прямо сейчас. Он сел в кровати, решая написать ответ. Дэйв схватил свой крошечный блокнот и конверт. Сегодня, наконец, прибыл вертолёт снабжения, выгрузив все те ценные предметы, которых категорически не хватало подразделению в течение последних нескольких недель. Медикаменты, продовольственные пайки, сигареты, новая форма, одеяла и фляги. А также пули, миномёты, ручные гранаты и прочее дерьмо. Простые удовольствия, связанные со всеми этими удобствами, трудно переоценить. Дэйв впервые за много дней улыбался. Сейчас в лагере было тихо, и Дэйв собирался этим воспользоваться, пока выдалась возможность. Он достал ручку и начал писать. Письма домой всегда были оптимистичными и безразличными. Никто не захочет знать, что такое война на самом деле. Он успевает написать около пары предложений, когда полог палатки откидывается в сторону, а внутрь врывается Клаус. Сейчас в палатке кроме них никого, все парни через несколько палаток отсюда пьют самогон и играют в покер. Дэйв же не настроен на общение. Но похоже у него нет особого выбора. Клаус, спотыкаясь, заходит в палатку, тихо бормоча себе что-то под нос. Капилляры в его глазах полопались, а губы кривились в улыбке. Клаус находился в здесь уже около двух недель. Дэйв же до сих пор не был уверен, откуда он вообще взялся. В подразделении ходит история о том, что Клаус отстал от своих, а после ударился головой, потеряв память. Дэйв не слишком-то в это верит, но докапываться до сути не его дело. Они относились друг к другу достаточно дружелюбно с тех пор, как тот внезапно появился в их палатке, но Дэйв намеренно держал некую дистанцию. Было в Клаусе что-то опасное, что-то, что одновременно восхищало и ужасало. Он не был похож ни на кого другого из тех, кого он когда-либо встречал на гражданке или на войне. Он говорил громче, чем следовало в подобной ситуации. Некоторые вещи, сказанные им, были чертовски странными, наводящими на размышления. Слова, которые могли закончиться тем, что ему надерут задницу или что похуже. Но Клауса это, похоже, совсем не волновало. Ещё у него, кажется, полностью отсутствовал инстинкт самосохранения. Первые несколько дней после появления Клауса в команде, он нервничал и был сдержан, но со временем становился всё более смелым. Теперь он каждый раз первым ввязывался в драку. Дэйв думал, что это может быть связано с наркотиками, которые он принимает. Клаус даже не скрывал этого. У него даже была какая-то сделка с Маршаллом. Дэйв знает, что Бенни наркоман, сидящий на героине, который, к сожалению, достать здесь было довольно просто. Клаус пристрастился к лекарствам, которыми Док пичкает солдат, чтобы те не падали замертво от усталости. Стимуляторы. Так Док их называет. Но Дэйв называет их просто спидами. Потому что так оно и было. Дэйв не любит их принимать. Только по приказу Дока после долгой ночи боёв без единого шанса поспать перед началом очередного патрулирования. Но Клаусу всегда было мало. Дэйв даже не был уверен, что когда-либо видел его трезвым. Впрочем, это не имело значения. Потому что Клаус хороший солдат. Он не отстаёт от остальных и придаёт их отряду вес. Иногда он бывает слишком болтлив, чем выводит Сага из себя, но каждый раз выполняет свою работу. Когда Клаус выходит в патруль, Дэйв спокоен. Однако, иногда он становится странным. Прямо как сейчас… Клаус вздрогнул, увидев сидящего на койке Дэйва. Его рука взметнулась к груди, а с потрескавшихся губ сорвался тихий вскрик. — Господи Боже, Дэйви, предупреждать надо, — вздохнул Клаус, падая на койку. — Я просто сидел, ничего такого, — ответил Дэйв, посмеиваясь. — Я думал, ты играешь в карты с парнями, — ответил Клаус, опуская скользящий взгляд на лист бумаги, лежащий на коленях Дэйва. — Пишешь домой? — Не совсем, просто девушке, с которой я вырос, — ответил Дэйв, пожимая плечами. — Оу! У Дэйви есть девушка, — хихикнул Клаус, играя бровями. — Нет, всё не так, — покачал головой Дэйв. — Просто старая подруга. У меня, ээм, нет девушки, — Дэйв понятия не имеет, почему рассказывает так много, похоже, он просто не может ничего с собой поделать. Клаус улыбнулся, сверкнув глазами. — Да, я и сам не из тех, кто любит девушек, — Клаус знал, что затеял опасную игру, но ему плевать. На самом деле он не до конца осознал, в какой ситуации оказался. С чемоданом, надёжно спрятанным под койкой, он ощущает странную смелость делать и говорить обо всём, что чувствует в данный момент. Но думать в подобном ключе было опасно. Он всё ещё не знал, как обращаться с чемоданом, не похоже, что он может просто взять и вернуться домой. Он может запросто оказаться в каменном веке или стать рабом в Древнем Риме. Лучше оставаться на месте, пока он не придумает, как со всем разобраться. Так что ему правда стоило контролировать своё поведение. Единственная проблема заключалась в том, что Клаус не уверен, что может что-то контролировать. Он всегда был человеком действия, а думал уже потом. И посмотрите, к чему это привело. — В самом деле? Дома тебя не ждёт кто-то особенный? — нежный голос Дэйва заставил его вынырнуть из собственных мыслей, на что Клаус лишь мягко улыбнулся. Иногда, когда он чувствует себя особенно хорошо (наркотики во Вьетнаме и впрямь были что надо), он мог обманывать себя, думая, что Дэйв смотрит на него так же, как Клаус смотрит на него. И он знает, что это безумие. В конце концов, он ведь сумасшедший. Но время от времени, Клаус мог поклясться, что видел нечто в глазах Дэйва. Нечто, что пробирало до самых костей. Интрига. Тоска. Желание. Вероятно, Клаус сошёл с ума, спятив от собственных гормонов и этой с каждым днём всё более изнуряющей влюблённости в красивого солдата. Но иногда он кожей чувствовал на себе чужой взгляд, обжигающий спину. Клаус оборачивался, а Дэйв быстро отводил взгляд, пока его шея каждый раз покрывалась трогательным румянцем. Вероятно, Клаус всё это выдумал, но он ничего не мог с собой поделать. Просто Дэйв такой замечательный. Безусловно, он самый приятный парень в отряде, который никогда не психовал из-за поведения Клауса. Он всегда готов ответить на любые вопросы, какими бы нелепыми и сбивающими с толку они ни были. А ещё он забавный, умный и чертовски сексуальный. И, кажется, у Клауса появилась проблема. Но всё же он здесь. — Нет, — ответил он на вопрос Дэйва. — У меня никогда не было никого особенного. Это просто не входило в мои планы, — Клаус развёл руками, на что Дэйв просто кивнул. Он смотрел на татуировки на чужих ладонях, но решил, что вопрос о них можно отложить на потом. — Понимаю, — тихо ответил Дэйв. — Мне тоже было непросто, — Дэйв намеренно уклонился от безмолвного вопроса. Он не желал раскрывать себя. Даже Клаусу, который, Дэйв в этом уверен, никогда бы его не осудил. — Ты серьёзно? — воскликнул Клаус, садясь прямо. Он оглядел Дэйва с ног до головы с лёгкой ухмылкой. — Но у тебя же всё есть, Дэйви. Так и вижу, как дамочки дерутся за твоё внимание, — поддразнивал он, но это вовсе не значит, что он говорил неправду. Дэйв снова покраснел, и это оказалось самой милой вещью, которую Клаус когда-либо видел. — Ага, ну… — загадочно ответил Дэйв, пробуждая в Клаусе интерес. Он открыл было рот, чтобы возразить, когда в палатку, спотыкаясь, ввалились Даллас и Уинстон, явно пьяные от рисового вина. — Парни! — усмехнулся Даллас, падая на свою койку. — Как дела? И вот так тонкий мыльный пузырь, в котором находились Клаус и Дэйв, лопнул, а в палатке раздались смех и болтовня. Клаус бросил на Дэйва взгляд, но тот уже вернулся к письму своей девушке. Клаус — идиот. И он должен постоянно себе об этом напоминать. Дэйв — хороший друг и отличный солдат. И больше ничего. Клаус решил присоединиться к болтовне. Парни любят небылицы, которые он рассказывает. Точнее то, что они считают небылицами. Он часами рассказывал истории о своём детстве. Он говорил расплывчато, никогда не упоминая академию «Амбрелла». Вместо этого он рассказывал о том, как рос в богатом доме с эксцентричным всегда отстранённым отцом и толпой приёмных братьев и сестёр. Это было сокращённой версией его детства, но парням всё равно нравилось. Время от времени Клаус бросал взгляды в сторону Дэйва. Но тот так на него и не посмотрел. В любом случае, это не имеет значения. Клаус влип. Поражённый наповал. Вот так просто. Совершенно неожиданно. Один единственный взгляд, одно доброе слово, одно небрежное прикосновение к плечу, и Клаус оказался полностью во власти Дэйва. Чемодан лежал совсем рядом под койкой Клауса, но ему и в голову не пришло его открыть.