Река-река, далеко до моря,
Река-река, звала за собою,
Расскажешь, как добраться домой?
Ведь ты, река, звала за собою меня.
Каждому человеку с рождения даётся имя, и уже много веков в народе бытует поверие, мол, как назовешь, такая судьба и будет у родившегося дитя. Много лет назад предсказал как-то ворожей одной женщине, что носит та под сердцем девицу красную да пригожую. Дни и ночи роженица просидела, подбирая имя долгожданному первенцу, молясь Великой Макоши, дабы дала знак в таком непростом деле. И услышала добрая богиня молитвы, придя просящей во сне и назвав то, что та жаждала узнать. Так на свет ранним летним утром, вместе с колесницей Хорса родилась маленькая Верея. Дали ей такое имя с надеждой, что вырастет юная лебёдушка привязанной к дому, роду и мужу будущему. Жаль только, что Недоля внесла свои нити раздора. Взамен долгой счастливой жизни Верею приняла в свои бурные объятия река. Вместо воздуха стал ил, яркий свет видать могла только в определённые дни. Наместо богато вышитой рубашки пришла белая рвань, а спина стала прозрачной, и нерадивые путники сквозь прореху могли видеть внутренности с небьющимся сердцем. Да это лишь полбеды, каждый день, словно назло, своими бездонными голубыми глазами глядел на неё суженый. Личное каждодневное проклятие, и молиться бесполезно — сама виновата. Предупреждали, молили, не кончится всё это добром, но разбитое сердце даже если ты покойный, не остановится ни перед чем. Когда-то у них была любовь, дары, совместные пиры и охота, когда-то они были одним целым. Были, пока она не убила его. Верея стала его палачом и как бы это ужасно не звучало, совесть за это её не корила, но душа Любодара очень даже. Одинокая девушка сидит на берегу, пристально смотря на водную гладь. На небе мерцает тысяча звезд, отражаясь в темной воде реки. Нежный ветерок пробегает по лицу, играя со светлыми волосами. А та, обнимая себя руками, задумчиво вспоминает свою печальную судьбу. Судьбу, которую она не желала никому.***
Жаркий июльский день окутал деревню своей жгучей пеленой. Казалось, что время остановилось, и мир замер в ожидании долгожданной прохлады. Небо было безоблачным, а солнце сверкало на горизонте яркими лучами, словно желтый огонь, который сжигает всё на своем пути. Воздух был пропитан запахом сухой травы и растений, а вдали можно было слышать щебетание птиц и шум леса. Между домами текла речка, на которой плавали лодки и плыли утки. Деревенские, испугавшись зноя, укрылись в своих домах или держались в тени деревьев. Одни спали, другие ткали, третьи занимались ремонтом или приготовлением обеда. Некоторые жители вышли на улицу, дабы немного проветриться, но скоро вернулись в свои дома из-за слишком жаркой погоды. Молодые люди, несмотря на капризы природы, не сидели сложа руки. Они наслаждались прохладой воды, которая освежала и охлаждала их тела. Девицы в своих легких рубахах брызгали водой друг на друга, издавая радостные крики и смеясь. Их волосы были мокрыми и прилипали к лицам, но они не обращали на это никакого внимания. Просто наслаждались свободой и легкостью, которые дарила им вода. Юноши тем временем плавали и ныряли в воду, пытаясь друг друга перехитрить и перепрыгнуть. Лишь одна дева ясная, с щеками, пылающими ярким огнём, да волосами медовыми, сидела поодаль, склонив голову, взор свой устремив куда-то вдаль. Одной рукой держа гребень, а другой помогая себе расчесывать длинные волосы. Но даже несмотря на это успокаивающее занятие, что-то Верее в душе не давало покоя. За что ей волноваться? Есть добрый молодец, который любит её, чудесные и понимающие родители, подруги, которые всегда с ней. Но при этом она сидела, продолжая сгорать внутри от непонятного чувства. И дабы успокоиться, решила тихонько напевать свою любимую мелодию: Травушка расскажет мне о том, что случится Пропоет мне песню ночную… Ляжет мне рассветною росой на ресницы Расплетет мне косу тугую… От раздумий тяжелых да песни грустной, прервали подруги: Мирослава и Жива. Выскочили из-за кустов, как начали галдеть, словно птицы перелетные, что у Вереи не только голова кругом пошла, но и гребень выпал из рук. Не выдержав шума, девушка немного прикрикнула: — Дорогие мои, вы меня так до смерти доведете, сталось что? — в этот момент лицо Вереи выражало полное непонимание от происходящего. — Ох, прости нас, солнышко наше ясное, — уже более спокойным голосом ответила белокурая Жива. — Но мы пришли с счастливой вестью к тебе. И тут же её прервала Жива своей бурной и быстрой речью: — Как только узнали, так по всей деревне стали искать тебя, а тебя нет, хорошо, что матушка твоя подсказала, где найти тебя. Вопросительно изогнув бровь, Верея посмотрела на подружек, давая понять, что слушает их. Обменявшись хитрыми взглядами, Жива и Мирослава одновременно прокричали. — Любодар через несколько дней собирается со сватами прийти к тебе! Верея сначала не поверила этому известию и решила, что над ней шутят, но пристально посмотрев на подруг, поняла, что те не врут. — И где услыхали столь чудесные известия? — сглотнув, продолжила спрашивать. — Кто поведал Вам? Девушки вмиг покраснели, но так как от Вереи не было смысла умалчивать что-то, то, немного запинаясь, стали рассказывать. — Как ты знаешь, Мирославе очень приглянулся рыжеволосый Святобор, — начала Жива, но в этот момент её перебила другая девушка. — А Живе люб широкоплечий Ярополк. Посмотрев на мгновение друг на друга испепеляющими взглядами, лебёдушки продолжили. — Так вот, наши молодцы шли на реку, и мы решили за ними понаблюдать. И у луга к ним присоединился Любодар. Он да и поведал Святобору и Ярополку, что скоро прибудет свататься к тебе. К концу рассказа обе девушки были румяные словно переработали в поле по жаре, но взглянув на Верею, которая в этот момент старалась держать свой смех, быстро пришли в чувства. — Оттого-то от всего сердца поздравляем, горлинка наша! Верея поднялась с камня и, как будто взмахнув невидимыми крыльями, притянула своих подруг в крепкие объятия. Они стояли так некоторое время, наслаждаясь тишиной и красотой окружающего мира. Сплетение объятий прервала первая, отпустив Живу, словно даруя ей свободу, и та, в ответ, освободила Мирославу от нежной сети. Мирослава сказала что-то шутливое, и все три девушки расхохотались в один голос. — Подскажите голубки мои, где мне отыскать Любодара? — Как где? В последнее время жених твой стал пропадать в доме Кузнеца, — важно проговорила Жива, слегка склонив голову вперёд. — Но мы молчали. — Жива, вот кто тебя за язык тянул? — оборвала её Мирослава, а потом перевела взгляд на ничего не понимающую Верею. — Как нам видится, кует он тебе свадебный дар, во всяком случае Ярополк так гласил. — Надобно ли спрашивать, что ещё вы вынудили у них, — заметив смущение девушек, на губах Вереи уже расцвела еле заметная улыбка. — Не серчай, — отмахнулась Жива. — Давай, иди к своему суженому. — Уже иду! И помахав рукой подругам на прощание, Верея медленно и напевая под нос незамысловатую мелодию, пошла на встречу к своему возлюбленному. Дорога к дому кузнеца была короткой, но очень живописной. Путь начинался с узкой дорожки, затерянной в густых зарослях зеленой травы и благоухающих дикорастущих цветов. По обе стороны дороги раскинулись зеленые леса, где птицы распевали свои мелодии и шелестели листья на ветру. На горизонте виднелись поля, на которых произрастали пшеница и ячмень. Также вдалеке можно было заметить старую мельницу, издававшую характерный звук, напоминающий стук колеса. На полях паслись коровы и овцы, иногда встречались лошади, тянувшие за собой тяжелые плуги. Добравшись в приподнятом настроении до нужного места, Верея осторожно поднесла свою маленькую ладошку к двери, но, услышав кроме голоса Любодара чей-то женский голос, остановилась. Сердце пропустило тупой удар. Девушка замерла, не веря своим ушам. Она начала медленно открывать дверь, стараясь не издавать лишних шумов, но в последний момент остановилась. Решив, что поступает неверно по отношению к любимому, тихонько постучалась. Вмиг голоса смолкли и послышался недовольный голос Любодара: — Кто здесь? — Не пужайся, я это, Верея, впустишь меня к себе? Спустя мгновение дверь в избу отворилась, и с неё показалась недовольная головушка юноши. — Верея, милая, как ты тут оказалась? — Хотела навестить тебя, но слышу, что занят ты, — почти мягко проговорила девушка, заглянув Любодару в глаза. — Может, познакомишь меня с этой незнакомкой? — Тут нет никого, тебе почудилось — уклончиво проговорил он, отведя взгляд в сторону. — Едва ли успела войти к тебе, как услыхала женский голос, Любодарушка, — Верея приподняла бровь, сложив руки на груди. — Милая, окроме меня тут никого нет, — мягко выдохнул мужчина, наблюдая за появившимися метаниями возлюбленной. — Голубка моя, тебе нездоровится, вот и чудится, словно я с кем-то. Мужчина, мягко проговорив это, поцеловал ручку удивленной Верее. А затем его тёплое дыхание коснулось кожи за ушком возлюбленной, пуская по телу той стадо мурашек. — Негоже дабы веста дар свадебный видела раньше срока. Я доделаю и приду к тебе, обещаю. — Веста? Не уж то замуж кличешь, Любодарушка? — Жди сватов в эту седьмицу, — убрав выбившуюся прядь за ушко и поцеловав в лоб продолжил. — Только прошу сходи к знахарке. Сейчас ты алая, но даже так проскальзывает бледность. — Алая от любви к тебе, сокол ясный. Уголки его губ немного приподнялись. Он прижался к ней, нежно обнял, а затем осторожно зашел обратно в дом и закрыл дверь. Покрасневшая Верея ощущала, как сердце бьется горячими ударами, растворяясь в вихре чувств. Счастливая улыбка, словно пленительный цветок, расцвела на губах, излучая тепло и радость от дум о будущем замужестве. Слова произнесённые Любодаром звучали так искренне и честно. Решив, что и правда ей могло почудится, огладив нежно живот и развернувшись, потихоньку пошла в свою избу, замыслившись перед этим зайти к знахарке.***
Верея сидела у окна и с предельной внимательностью вышивала на свадебном платке, предназначавшемся для Любодара. Под нежными пальцами на ткани расцветали нежные сиреневые цветы — символ первой любви, который олицетворял прочность и долговечность их отношений. Вокруг царила тишина, которую лишь периодически прерывал шелест листвы, пение птиц, шепот ветра. Лучи солнца, медленно опускающегося за горизонт, окутывали девичье тело, при этом лоща бледную кожу, и придавая ей нежный сияющий оттенок. Тепло, испускаемое солнцем, проникало глубоко в ее сердце, наполняя его теплом. С каждым прошиваемым стежком Верея вселяла в платок частичку себя. Девушка потратила много времени и усилий, дабы он был идеальным — прекрасным и безупречным, таким же, как и их любовь. Она тщательно выбрала ткань и вышивку, продумывала каждую деталь и точно знала, как он должен выглядеть. Смотря на свои труды, в каждом шве и вышивке видела отражение своей любви и преданности. Так же, как лучи солнца окутывали тело теплом, ее чувства проникали в каждый стежок. В глубине сердца горела яркая нежность к Любодару. Чувства были так сильны, что она не могла не думать о нем каждую минуту. Хотела, дабы свадебный платок был самым прекрасным и неповторимым. Переведя взгляд на свой живот, Верея стала оглаживать его, стараясь так успокоить себя. Нежданно негаданно в дверь громко постучали. — Кто там? — убрав руку, спросила девушка. — Верея, открывай, это мы, — послышался голос счастливой Живы. Осторожно отложив свою вышивку красна девица подошла к двери. С едва заметным волнением приблизившись к дверному проему повернула ручку. Дверь скрипнула и открылась, раскрывая путь на довольных подруг, но те увидав подавленное состояние Вереи быстро зашли в богато обставленную избу, и положив вкусности на стол, сели на скамью. — Милая, а где твои Батюшка с Матушкой? — не унималась Жива. — Так к соседям в гости пошли, обещали прийти поздно. — Тебя что-то тревожит, — ненавязчиво заметила Мирослава. На что Верея присела рядом с ними и прижалась сильнее к подругам, словно ища силы или поддержки, а может и того и другого. — Кажется, Любодар избегает меня, — вздохнув, всё же призналась та. Жива с Мирославой переглянулись между собой, а затем начали увещевать и расспрашивать Верею, отчего же та так думает. — Горлица наша, брось ты эти дурные думы, — проговорила обеспокоенная Жива. — Как такую красавицу можно избегать? Тем паче батюшка твой староста, если узнает, что Любодар ходит не туда, то ему конец, — послышался совсем близко голос Мирославы. — Вот-вот, и вовсе он сам беспокоится. Берет уроки у дочери кузнеца дабы кулон свадебный смастерить, — кивая произнесла Жива. — Дочери кузнеца? — шёпотом воскликнула Верея. Но от подруг не укрылась уловимая дрожь в его голосе несчастной. Несколько минут спустя Верея тихо проговорила: — Давече пришла в кузню, и услыхала женский голос, но открывший дверь Любодар уверил меня, что никакой девицы нет у него. — Змия на него нет! — проворчала Мирослава, сложив руки на груди и напустив на себя самый мрачный вид. — Твоя правда, сестра, — направила испепеляющий взгляд на дверь Жива, в котором смешалось смущение, досада и раздражение. — Ничего не бойся, мы тебя в обиду не дадим. — Я и не пужаюсь, — девушка упрямо поджимала губы. Но, посмотрев на заведённых подруг, внезапно громко раскашлялась. Перепуганная Жива вспрыгнула от неожиданности и схватила первую попавшуюся ткань. Приняв в руки платок от волнующейся подруги, Верея начала кашлять, прикрывая рот и нос. Время тянулось, и наконец, с дрожью в руках, отодвинув платок, приготовилась увидеть причину своих мук. На нежных сиреневых цветах, оставалось глубокое алое пятно крови. Сама того не понимая девушка снова потянулась к чреву. В это же время вставшая со скамьи Мирослава, подошла к двери и тихий, надломленный голос нарушил тишину: — Жива, ты остаешься с Вереей, мне надобно кое-куда сходить. Жива на это лишь кивнула, и быстро юркнув на кухню стала готовить травяной отвар для неестественно бледной Вереи.***
Прошло больше трех часов, а Мирославы все еще не было. Верея и Жива нервно ходили по избе, не находя себе места. Они испили целебный отвар, огляделись во дворе и даже выбежали на улицу, но никаких следов Мирославы не было. Жива начинала паниковать. Сердце колотилось так сильно, что казалось, словно вот-вот и выскочит из груди. Она даже не могла представить, что могло произойти с сестрицей. Верея пыталась успокоить подругу, говоря, что Мирослава сильная и боевая. И это не за неё нужно волноваться, а за тех, к кому она пошла. Горлицы снова начали ходить по избе. Жива начала придумывать самые ужасные вещи, которые могли произойти с ее сестрой. Верея понимала, нужно что-то делать, чтобы успокоить подругу, но не могла придумать как. Вдруг послышался заветный стук. Они поспешили к двери и, открыв, увидали злую Мирославу, державшую в руке скалку. — Чуется мне, что сегодня в обители Мораны появятся гости. — Что случилось? — отозвалась Верея, скрещивая руки на груди. Но вместо ответа Мирослава замолчала и изучающим взглядом, с интересом скользящим по лицу и опускающийся плавно вниз, очерчивая каждую деталь, осмотрела рядом стоящую Верею. — И? — приподняла бровь Жива, которая стала терять терпение. — Сходила к побратимам твоего ряженого. Долго не хотели ничего говорить, пришлось немного припугнуть, — взгляд покосился на скалку. — Ты с дуба рухну… — Жива, тихо! Всё с ними хорошо. Как говорит бабушка — синяки и шрамы украшают мужчин, но не об этом должно думать. — Любодар давно встречается с дочерью кузнеца. Ибо ты одна дочь у старосты, то он решил связать себя с тобой узами брака, но и о возлюбленной не забывал. Знаешь отчего тебе было плохо? Верея на это лишь мотнула головой. — Так и думала, — и достав из-за пазухи пузырек с некой жидкостью положила на стол. — Он травил тебя потихоньку. А когда бы вы поженились, то со временем ты бы умерла. А он как страдалец и без наследников взял бы в жены дочку кузнеца. — Любодарушка не мог. Знахарка говорила, что это заговор злыдней. — Вереюшка, понимаю, тяжело поверить, но уверена ли ты, что знахарка не с ними в сговоре? — Она знает меня с малечка, да, и батюшку уважает. Не верю я, это может быть что угодно. Может они подставить захотели Любодарушку? — Он хранит эту отраву у них. Подговорил их и чует моё сердце, что с кузнечной дочерью травят тебя. Жива которая до этого стояла в стороне решила подать голос. — Нужно пойти и проверить сейчас Любодара. Если увидаем с кузнечной дочкой, то правда сестры, а коль нет, то Вереи. На том порешав стали собираться. К тому времени, как красно девицы вышли, успело полностью потемнеть. Девичье сердце замерло, когда она заметила, как тучи начали сгущаться, медленно окутывая небо. Они словно наблюдали за ней с высоты, готовясь к неизбежной буре, которая, казалось, нависла над головой. Деревья, поднявшись на задние лапы, шумно скрипели. Верея ощущала, как сильные порывы ветра обдувают тело, сбивая волосы в беспорядок. Одежда шуршала и хлопала, но она продолжала идти за подругами. Впереди всех бежала уверенная в своих словах Мирослава со скалкой в руках, а напуганная Жива молилась всем богам, дабы разъярённая сестрица не наделала глупостей. Вид у девушек такой злобный, что суеверные жители из-за заборов, в окна на них смотрят, а спросить ничего не решаются. Небо было темное, что казалось, будто земля окончательно погрузилась во мрак. И лишь иногда между тучами проглядывалось мерцание звезд. Вскоре первые капли дождя начали падать, а спустя мгновение обрушился настоящий ливень. Подошедшая было к избе кузнеца Мирослава хотела зайти, но остановившая ту в последний момент Жива показала взглядом на дальнее окно, у которого уже стояла Верея. А сама Верея в это время не смогла отвести взгляд от того, как Любодар зачарованным взглядом скользит по обнажённой фигуре дочери кузнеца и прижимался жилистым телом, роняя ту в жаждущие объятия. Он целует страстно и голодно, а та лишь распахивает бёдра шире с тихими мурчащими стонами. Мужчина гладил её с особой, неповторимой лаской, шепча: — Моя ненаглядная… Моя сизокрылая… А она на это прижималась к нему сильнее и тянулась за очередными поцелуями. Верея была обескуражена происходящим и чувствовала, что ее сердце начинает биться сильнее, словно выскочит из груди. Стараясь сдержать слезы, не заметила, как к ней тихонько подошли подруги. Жива, приобняв, постаралась отвести несчастную от окна, а Мирослава, побагровев от увиденного, произнесла: — Я убью этого гада! — и с этими словами, крепче сжав скалку, отправилась открывать двери. Жива, заметив совсем уж недобрый огонёк в глазах Мирославы, отпустила Верею и поторопилась к ней, пока там действительно не дошло до убийства. Душа же Вереи не находила себе места, и словно раненный зверь, она несла ноги, не разбирая дороги впереди. Слёзы туманили взгляд, нутро раздирала сильная боль, будто полоснули ножом. И в следующую секунду уже бежит, бежит не оглядываясь, словно преследуемая темнотой, которая становится всё гуще и гуще. Темный лес окружает со всех сторон, словно огромный зубчатый круг. Верея не разбирает дороги, просто летит вперед. Листья под ногами шуршат, а ветки деревьев, словно руки, пытаются остановить, но даже это не может помочь. Девичье сердце бьется так сильно, что кажется, словно вот-вот и вырвется из груди, а горькие слезы без остановки текут по щекам. В это время над головой разразилась гроза. Сильный ливень превратил лес в болото, а ветер срывает с деревьев ветви и листья. Вода затопляет обувь, а полученные ссадины и ушибы начинают проступать болью. Хочет остановиться, но продолжает бежать вперед, порывисто вырываясь из липкой грязи и воды. Взгляд напряжен, а лицо испугано, как будто боится, что кто-то догонит. Погруженная в свои мысли, истерзанная девица не заметила, как приблизилась к краю обрыва. И только когда оказалась уже на самом краю, вдруг почувствовала, что совсем не чувствует ног. Страх охватил и сжал тугим узлом, и Верея закричала на всю округу. Но внезапно, как будто в ответ на крик, раздался гром, от которого земля затряслась. Девушка ощутила, как осела на землю. Схватившись за голову, и закрыв глаза начала плакать. Дождь стал литься сильнее, и капли били ей в лицо, смешиваясь со слезами. Верея точно не знала сколько просидела, но к тому моменту гром утих, а дождь ослабел. Медленно поднялась на ноги и оглянулась вокруг. Грозовые тучи уже удалялись, а на небе начали появляться первые звезды. Лишь волны бурной реки бурлят и пенятся, бросаясь с одной стороны на другую, словно не могут найти свой путь. Река словно шептала и звала за собой: «Омой мной руки, умой лицо, я унесу все твои сомнения и горести». Пересилив себя и отвернувшись, было решила уйти в сторону дома, но земля под ней начала скользить, и почувствовав, как оползень начал двигаться, Верея попыталась удержаться за близ растущий корень дерева. Но внезапно, услышав треск и шум, поняла, что уже поздно — оползень не выдержал веса и упал вниз. Все вокруг начало двигаться и трещать, а земля под ногами уже не давала опоры. Девушка уже падала и не могла остановиться. Встречный ветер дул в лицо, словно насмехаясь над беспомощностью. Она попыталась зацепиться за что-то, но все было бесполезно — обрыв был слишком крутой и гладкий. Благо он был небольшой, и, упав в реку, Верея решила было выбраться, но появившаяся словно из неоткуда водоросль обвила шею несчастной. Каждый вдох стал невыносимо больным и слабым, кожа на шее начала жечься. Чем отчаяннее она пыталась вырваться, тем сильнее водоросль обвивалась вокруг девичьей хрупкой шеи. И слабеющим сознанием девушка вдруг заметила дальше по течению камень, который приближался неумолимо и слишком стремительно. Наступила резкая боль, которая как молния пронзила всё тело. Девушка застонала, но было уже поздно. Что-то случилось, и она поняла, что больше не может двигаться. Тьма обрушилась, словно небо упало на землю. Попыталась открыть глаза, но не смогла — все было чуждым и непонятным. Дыхание стало тяжелым, а жизнь стала покидать тело. Верея пыталась сражаться с тьмой, но у нее не было никаких сил. Чувствовала, как тащит все глубже и глубже, будто бы в бездну. Мысли стали туманными. В конце концов тьма унесла в свои объятия, все стало тихо и спокойно, а боли и страдания исчезли. Мгла заколдует, Волны целуютВек
Средь чёрных рек.