Солнце взойдет в огне
Позовет в дорогу далече
Но не подняться мне
Не лететь к нему да навстречу
Верея прекрасно помнит тот день, когда оказалась на границе между миром живых и мертвых. Было холодно, страшно, спина неприятно ныла, горло саднило, а волны стылой воды мягко обволакивали босые ноги. Если прислушаться, то вдалеке слышался шум капель, падающих на каменные стены. Не зная, сколько прошло времени, но, пересилив себя, открыла заплаканные очи. Перед ней явился чудный мир: пещера, искусно украшенная ярко-голубыми и фиолетовыми кристаллами, словно маленькими зажженными звездами на темном небе. Кристаллы отражали свет, который проникал через кроны деревьев, окружающих вход в пещеру, и казалось, словно стены превращаются в светло-фиолетовое зеркало. Воздух наполнен запахом земли и влажности, и, вздохнув полной грудью, почувствовала прохладу, пронизывающую тело. — Как звать, смертная? — послышался вблизи женский хрипловатый голос. Девушка обернулась, и на лице замерцало легкое изумление. На берегу стояло статное нагое существо, похожее на человека, но с невероятно яркой изумрудной кожей, покрытой сплетенными стеблями растений. Ее длинные волосы были того же необычного цвета и украшены вплетенными листьями папоротника. Но что привлекло девичье внимание больше всего, так это растущий сбоку огненно-красный бутон. — Верея, — мавка растерянно моргнула, а сердце испуганно сжалось. — Кто вы? — Кровоцвет, — на лице появилась лукавая улыбка. — Цветок папоротника, который расцветает в Купальскую ночь, а также королевна нечисти. Ты, смертная, попала в мои владения. А затем с минуту помолчав продолжила: — Что последнее помнишь? Конечно, Цвет знала, как и из-за чего несчастная оказалась тут, но вопрос всё равно задала. — Я…я… бежала, не зная куда и плакала, кругом была темень, шел сильный дождь. От волнения и переполнявших чувств красна девица начала запинаться. — Выбежала к обрыву, но сорвалась. Хотела выплыть, однако… — по щекам потекли слезы, и, схватившись за горло, охрипшим голосом продолжила, — водоросль овилась вокруг шеи, воздуха было мало, а рядом был камень, и я… Прислонив ладони к лицу, Верея ощутила, как горькие слезы начали падать с щек, словно дождевые капли, погружаясь в воду реки. Кровоцвет, стояла неподалеку и смотрела сочувствующим взглядом, понимая, что новоприбывшей нужно время, дабы осознать и принять свою кончину. Тихий вздох и щелчок пальцев, и вокруг утопленницы стал клубиться зеленый дым. Он поднимался высоко вверх, словно хотел достичь потолка, а затем резко упал на воду, превращаясь в круги на поверхности. Верея продолжала плакать, но вместо крика из горла вырывались лишь бессмысленные звуки. В следующее мгновение дым образовал на спине мягкий платок, который обволок девичьи плечи, и прикрыл открытую спину. — Мне жаль, горлинка, но такое случается, — глухо произнесла. — Подойди ко мне. Но на обращение древней девушка откликнулась не сразу. Прошло некоторое время, и подняв заплаканные очи, при этом укутываясь сильнее в подаренный платок, медленными шагами подошла к Кровоцвету. Которая в этот же момент заключила в свои холодные объятия несчастную. — Не кори себя так, смерть твоя не такая уж и плохая, — обнимает девушку, крепко прижимая к груди. — У одной мавки, как же звали, а, Яника, кроме утопления еще и на глазах тело звери разорвали. Девушка отстранилась и вопросительно изогнула бровь. — Можешь на меня не смотреть таким напуганым взглядом, тебе очень повезло, что ты всё-таки не видала свое тело сразу после кончины. — А дальше, что произошло? — Пришлось родным давать намеки, где останки искать, дабы огню придали. — А… — На этом всё, остальное поведаю позже. Надобно тебя провести к остальным. Верея сделала глубокий вдох и опустила голову. — Простите, — и сильнее закутавшись в платок пошла вслед за Кровоцветом. Девушка шла вперед, осторожно шагая по каменистой земле, которая была покрыта мхом и лишайниками. Выйдя из пещеры, мавка остановилась на мгновение и подняла глаза к небу. Луна была полной и яркой, и свет заливал всю округу. Подняв руку к небу, Верея отметила для себя, что лунный свет проходит сквозь кожу. — Не отставай, — крикнула древняя. — Уже иду, — уверенно проговорив шагнула в сторону цветка. Начало пути скрывалось за густыми зарослями зеленой травы и ярких цветов. По мере продвижения вперед, дорога становилась все шире, раскрывая перед глазами красоту окружающей природы. Высокие деревья украшали боковые стороны, их листья играли в лунных лучах, образуя на земле тенистые уголки. Здесь и там можно было увидеть маленькие цветочки, а также потоки воды, бегущие вдоль дороги. Где-то вдалеке сова издавала глухой крик. В воздухе начали ощущаться ароматы летних трав, которые заставили девушку замедлить шаги и остановиться. Закрыв глаза, вдыхала этот сладкий, пряный аромат, от которого начинала кружится голова. Она не знала сколько так простояла, но неожиданно до плеча кто-то коснулся. Нехотя открыв глаза, Верея увидела рядом с Кровоцветом другую мавку. На бледном лице девушки играл лунный свет, делая ту еще более загадочной и красивой. Она была прекрасной, с ярко-карими глазами и густыми волосами, спадающими по плечам. Спина ровная, но напряженная. Также от девичьего внимания не укрылось, что и на спине той тоже был платок, но другого цвета и с другим орнаментом. — Передаю тебя в руки Янике, всё покажет да расскажет, — говоря это на губах королевны уже расцвела ели заметная улыбка. — Наслаждайтесь. После этих слов Кровоцвет исчезла, и лишь небольшой ветерок поднялся в том месте, где она стояла. — Чувствуй себя как в родительской избе, — усмехается Яника, пропуская вперед удивленную Верею. Та не смеет ослушаться, входит в появившуюся каменную арку. Перед новоприбывшей явился чудный мир. Над рекой, окруженной густым лесом, возвышались три дерева. Их густая листва, зеленая и сочная, тянулась к глади воды, словно хотела нежно коснуться поверхности. Некоторые листья шумели на легком ветерке, который дул с реки. Вдалеке слышался птичий щебет и шум воды. На ветвях сидело множество русалок, и каждая из них была занята своим делом. Некоторые из них громко и весело смеялись, иные расчесывали свои густые волосы, которые свисали спутанными локонами, словно укрывая лица от посторонних глаз, а третьи купались и плескались в прохладной воде. Единственное, что их всех объединяло — платки. Одни лежали на берегу, а другие находились на спинах утопленниц. Яника предвидя вопрос, который может задать Верея, осмелилась первой прервать долгое молчание. — Королевна о всех нас заботится. Каждой прибывшей дарует свой именной платок для спины. Многим поныне тяжело принять эту прореху, ещё и когда ветер дует, то гнусно становится. — Прореху? — жмется на своем месте, потирает озябшие тонкие ручки. — Да, — вздохнув, нахмурившись. — Поди к воде. — Как-то желания нет. — Лучше увидеть сейчас, чем потом. Собрав остатки смелости, Верея уверенно подошла к кромке воды. — А теперь повернись спиной к воде и сними платок, — осторожно из-за пазухи достала небольшое зеркало и вложила в руку мавки. — Надеюсь, пояснять не нужно. Девушка повернула зеркало так, чтобы сзади увидеть отражение спины в воде. Это неожиданно потребовало некой сноровки, но то, что показало отражение — было и правда невообразимым. На спине гордо раскинулась огромная прореха, словно черная бездна, позволявшая взглянуть в самые глубины человеческого тела. Внутри нее расположились пожелтевшие ребра, выступающие и разрывавшие атлас кожи. Если пристально всмотреться, то можно различить меж ними плавно пульсирующие органы. — Выглядит нелицеприятно, — Верея поморщилась и перевела свое внимание на задумчивую Янику. Затем, отодвинувшись от кромки воды, и вернула зеркальце законной хозяйке. — Повезло тебе, побудешь немного и отправят к предкам. — Отчего же? — Возможно остаться тут только если при жизни кого-то убила или решила отомстить после смерти, — усмехается, но глаза остаются спокойными, недвижимыми, мертвыми. Будто у трупа, пролежавшего слишком долго в пленке под землей. — Дам совет, Верея, уходи отсюда. Девушка хотела было узнать волнующий сердце вопрос, но взгляд Яники на восход заставил замолчать. Солнце потихоньку поднималось за горизонтом, и первые лучи золотистого света начали ласкать небо, превращая его в оттенки розового и фиолетового. Яркий шар медленно вырисовывался на горизонте, раскрашивая окружающие облака ярко-оранжевым цветом. — Повесь свой платок на ветвь, заходи в воду и ныряй, — выбравшись из оцепенения и взяв новоприбывшую за руку, Яника подвела к дереву. — С восходом солнца мы идём спать. И действительно, Верея наблюдала как остальные обитательницы, нехотя вставая со своих мест, осторожно взяли свои платки, и начали их повязывать на ветви деревьев, дабы те не попадали в воду. Когда все платки были надежно закреплены, русалки направились к воде, касаясь пальцами и наслаждаясь прохладой. Они не торопились и медленно заходили глубже и глубже, пока вода не достигала их талии, а затем ныряли. Теперь настала очередь Вереи заходить в воду. Девушка стояла на берегу реки, смотря на водную гладь, подкрашенную рассветом. Тупая боль в груди и сердце издало первый удар, а за ним ещё и ещё. С трудом сдерживая дрожь в руках, красна девица сначала зашла по щиколотки, и вода стала омывать чуть колющей прохладой стопы. Каждый шаг был тяжелым, как будто ноги обременял тяжкий груз. Но Верея была настойчива и продолжала двигаться вперед, пока вода не обняла тонкую девичью талию. Чувствовала, как холодная вода ласкает кожу, и каждый вздох вырывается из груди с трудом. Она обняла себя руками, словно пытаясь защититься от непривычных ощущений. Рядом послышался всплеск воды и повернув голову, заметила, как Яника уже успела нырнуть в воду. Тяжело вздохнув, нырнула, и почувствовала, как вода окутывает тело. Голова начала кружиться, и девушка закрыла глаза, дабы успокоиться. Спустя мгновение Верею в свои теплые объятия забрал сладкий сон.***
Прошло три ночи со смерти Вереи, и теперь она находилась на рубеже, который отделял жизнь от вечности. Мавки, сестры её души, говорили о знаменательном моменте, который ожидал каждого умершего — проживание всей его жизни заново. Вначале все шло хорошо. Воспоминания о детстве, о заботливых руках матушки и нежности отца грели девичью душу. Они были искренними, яркими, словно отражение солнечных лучей на лепестках цветов. Навстречу детству пришла юность, которая встретила Верею гуляньями с Живой и Мирославой, обрядовыми праздниками и кострами. Девушка погружалась в прекрасный мир непередаваемой радости, где каждая улыбка, каждый смех казались бесконечными. Они возвращали к тем временам, когда сердце еще билось горячо, и было полное надежд и мечтаний. Но только воспоминания дошли до Любодара, как мир вокруг Вереи померк. Те мрачные тени, что скрывались в прошлом, вновь ожили, проникая в душу и отравляя воспоминания. Не зная почему, ноги понесли утопленницу до той пещеры, где она впервые оказалась. Чем дальше шла, тем яснее понимала то, что не видела, или не хотела видеть всё это время. Как-то ей захотелось сделать ему приятное, и, приготовив ужин, понесла его на поле, в котором работал возлюбленный. Подойдя ближе к нужному месту, Верея услышала звуки, от которых ощутила болезненные покалывания в сердце. Уверенность в миг упорхнула, а мысли что приготовленный подарок доставит радость возлюбленному, были внезапно омрачена девичьим смехом и тихими стонами. Сквозь высокую траву Верея стремительно приближалась. Шаги были быстрыми, наполненными беспокойством и тревогой. Но когда, наконец, добралась, то обнаружила работающего Любодара. Увидев родное мужское мощное тело и крепкую шею, бросилась к нему, желая обнять и успокоить свои тревожные мысли. Но в последний момент что-то заставило замедлиться и взглянуть на мужчину внимательнее. Глаза сразу же заметили багровые синяки, оставленные на коже. Было что-то неправильное в их присутствии, что-то, что вызывало беспокойство. Сердце сжалось от страха, и она не могла смириться с мыслью о том, что возлюбленного постигла боль и насилие. Так она подумала тогда, а сейчас глаза открылись на неприятную правду. Изменял да не краснел, в ответ на тогдашние вопросы отвечал сухо, что это следы от тренировок, но подозрительный взгляд, скользнувший в глубине небесных глаз, был недостаточно убедительными. Это не была правда, чувствовала это. Вмиг, словно молния, голову пронзило ещё одно воспоминание. Острая боль в висках заставила мавку опереться спиной об ствол дерева. Перед глазами пронеслись огни не такого уж и далёкого прошлого. Была светлая праздничная ночь, на поле разгорались костры, озаряя окрестности ярким светом. Множество людей собрались здесь, чтобы отпраздновать Живин день. Вдалеке слышались звуки свирели и домбры, а на земле рисовались тени, танцующие в такт музыке. Одна из теней, принадлежащая Верее, выделялась особенно ярко. Девушка держала в руке метлу и, подпрыгивая в такт музыке, совершала обрядовую пляску-уборку от нечисти . Вокруг нее кружились другие девушки, также держа в руках метлы и совершая обрядовые движения. Поющие голоса заполняли воздух, и кажется, что музыка сама собой возникала в головах у всех присутствующих. Девушки водили хороводы, переплетаясь руками и поющими песни, которые доносились из самых глубин их сердец. Смех и радость наполняли воздух, Верея с Мирославой и Живой смеялись, прыгали через пламя костров и забывали обо всем на свете, но неожиданно мужская рука дернуло девушку на себя. Сняв деревянную маску, облеченную в форму козы, Верея раскрыла свое лицо. Глаза, взглянувшие на сосредоточенного Любодара, сверкнули игривостью, словно звезды, отражающиеся на темном небосводе. В мужских руках красовалось два богато украшенных кубка с праздничных питьем. — Выпьешь со мной меду, ягодка? — С удовольствием, Любодарушка. С исполненным любопытством приняла кубок, который Любодар протянул ей. Нежно прикоснувшись губами к металлическим граням, Верея сделала первый глоток восхитительного меда, который окутал язык таинственным вкусом. Вкус был странноватым, непохожим на все, что она когда-либо пробовала. Он переплетался с нотками дикой мяты и солнечных полей, с легкой горчинкой и сладостью. Девушка задумалась на мгновение, сомнения прокрались в её думы, но та решительно подавила их. Ведь этой ночью, все было задумано с особым смыслом и загадочностью. Объяснив себе, что вкус меда, был особого приготовления к празднеству, продолжала пить. Кубок постепенно опустел, оставляя в груди легкое тепло. В ту ночь во время пира Верее стало плохо. На трясущихся ногах утопленница дошла до той пещеры и сев на берегу горько расплакалась. Воспоминания ещё шли, а тяжелый груз осознания обрушился, разрывая пелену, которую плела вокруг себя много лет. Последний год, полный неясностей и боли, наконец-то обрел смысл. Любовь, которой была охвачена, заставляла невидимыми путями закрывать очи на все предупреждения. Ужас и бессилие охватили снова, заставляя мертвое сердце колотиться и душу содрогаться. Последнее воспоминание как снежная лавина накрыла её. Переведя взгляд на свой живот и положив на него маленькую ладошку, молвила: — Прости, не смогла уберечь. А затем Верея закричала. С каждым мгновением боль нарастала, словно сотни нитей проникали в девичье тело и наматывались на каждую клетку. Чувствовала, как голова начала превращаться в тяжелый груз, неспособный сопротивляться этому невидимому течению. А затем что-то внутри неё окончательно сломалось. Подняв заплаканное лицо, Верея сделала выбор, на который думала, что будет никогда не способна. — Я убью его, — произнесла проникновенно и тихо, заглядывая в глаза появившейся рядом с ней Кровоцвету. — Он это заслужил. Девичье лицо не выражало ничего определённого, но казалось, что это спокойствие давалось с большим трудом. Глаза, глубокие и загадочные, испускали тихое сияние, а их зелень как непроходимая топь затягивала за собой. Скулы, слегка приподнятые, напряженно дрожали, словно несли на себе невидимую ношу. — Да будет так, — древняя мягко коснулась плеча подопечной. — Твой выбор. И уставившись в зеркальное безмятежное озеро, каждая погрузилась в свои раздумья, забыв о происходящем вокруг.