Я найду в себе В самой глубине Белый фитилёк И зажгу его, Чтоб светил тебе Мой огонёк.
В крохотной каморке серой пятиэтажки болезненно-жёлтым светом догорала лампадка. Стрелки настенных часов ушли за полночь. Жители потрепанной хрущёвки уже давно спали, а под окном одиноко подвывала ободранная дворняжка. Всего лишь один человек не пребывал в стране сладких грёз в столь поздний час. Встав на колени, рыженький неказистый паренёк обхватил себя руками, после чего, сложив ладони перед собой, что-то запричитал. Шептал он долго и неразборчиво, зажмурившись так крепко, насколько позволяли его глаза. Его ещё не до конца сломавшийся голос дрожал и срывался, то повышаясь до громкого и монотонного, схожего на судебный приговор, то затихая до едва разборчивого шёпота. Сжатый в комочке парнишка продолжал бубнить голым стенам какие-то клятвы, и настолько важно было то, что он говорил здесь и сейчас, что даже капающие на пол слюни не останавливали его длинный монолог. Внезапный ветер ворвался в комнатку, затушил своим плавным движением единственный источник света и легонько коснулся костлявого плеча. Мальчик передёрнулся от побежавших по спине мурашек. Он здесь. Он его слышит. - Помоги…мне, - голос вновь передёрнулся, - П-помоги не упасть, сделать то, к чему я стремлюсь, не прогореть. Атмосфера в комнате накалялась. Сердце лихорадочно стучало в висках; казалось, его сжимали невидимой рукой. Мальчик подсознательно ощущал чье-то присутствие прямо за своей спиной. Присутствие этого «чего-то» настораживало, но не пугало до полусмерти. Ветер легонько потрепал рыжика по волосам и упорхнул, оставив взъерошенного подростка с качающейся на гвозде лампадкой в гробовой тишине и полнейшем одиночестве. Этот знак говорил о многом. Постепенно парень открыл глаз. Затем второй. Никаких намёков на то, что сюда приходили. Но он знал, что здесь кто-то был. Кто-то властный, сильный, с очень мощной энергией. Опасной для всех остальных, но не для него. А это было важнее всего.…
- Дима, блядь! Когда я предложил пункт «почувствовать свободу», я не имел в виду свою вторую смерть, тем более на каких-то гигантских качелях! - во всю глотку орал призрак, пытаясь уцепиться за спасательные поручни невидимыми руками. - Да ладно тебе! Просто расслабься и получи наслаждение от этих пяти минуток! – реакция Олежи очень забавляла шатена, но хорошо, что скрип старого аттракциона и визг посетителей сзади заглушали Димин голос – а то бы и здесь люди решили, что он чокнулся и сам с собой болтает. - Если ты не забыл, я не могу даже ухватиться за этот грёбаный поручень! – Олежа предпринял очередную попытку коснуться металлического ремня, который не даёт человеку выпасть во время движения карусели, но голубоватая рука снова прошла насквозь. - Боишься, что выпадешь? Даже если и так, разбиться тебе точно больше не грозит. - Это ничуть не успокаивает!!! - Просто расставь руки вот так, - Дима выпрямился и, раскинув руки в стороны, широко улыбнулся. Хоть кого-то действительно расслабляла эта штука. - Мне страшно! Я не смогу так! - Да давай уже! Это не так страшно! - Я вылечу! - О, кстати! Представь, что ты летишь! - Что? - Ну, ты же летаешь? Представь, что тебя не сдерживает твоя тетрадка и ты летишь где-то очень высоко! Олежа закрыл глаза и попытался вообразить себя летящим где-то высоко-высоко, там, где пушистые с розовым отливом облака растянулись бы широкой полосой прямо под ним, настолько близко, что он мог бы легко коснуться их рукой, а впереди простирался бы простор, вечный и не сдавливающий в серые будни грудь. Но целостная картинка в сознании парня моментально разрушилась, когда качели после пары секунд пребывания на высоте с оглушительным скрипом понеслись вниз. Крики людей с разных сторон сливались с воплем перепуганного Олежи и искренним хохотом Димы. С того самого момента на кладбище прошло два с половиной месяца. Антон не смог оставить упёртого калеку и вместе с ним отправился прямиком больницу. В тот же вечер шатену сделали рентген ноги, парни посетили кучу врачей. - У вас серьёзный перелом. Вам нужно вправлять кость, после чего мы вам наложим гипс, - ровным голосом выдала сидевшая в кабинете травматолога медсестра, - Это то, что касается ноги. У вас точно ничего больше не болит? - Точно, - тяжело выдохнул зеленоглазый. Который раз он уже слышит этот вопрос? Сотый? Тысячный? - Он упал навзничь. Можете ещё его спину прощупать? – вмешался Антон и тут же получил двадцать восемь ударов невидимым ножом от Димаса Побрацкого. Ей богу, Олежа чуть не обделался от смеха, когда разглядел эту немую фразу во взгляде товарища: «Тебя кто, блядь, за язык тянул?». А что, собственно, Антон? Антон продолжал смотреть в свой гаджет, игнорируя прикованный к себе ненавистный взгляд. В какой-то момент призраку даже показалось, что уголок губ Звёздочкина дёрнулся, оставив намёк на слабую улыбку. Антон, Антон, ничуть ты не изменился за всё это время. Поручни с грохотом поднялись, выпустив пошатывающихся людей. - Матушка моя родная земля! – вскричал Олежа, обхватывая руками кафельный пол. Видя всю нелепость данной картины, Дима тихонько прыснул в кулак. - Ну да, твою тоску можно понять, - усмехнулся он, - Ну, что там у нас с планом? Побрацкий полез в главный отдел рюкзака, выудил оттуда блокнот зеленоватого цвета и вскричал, стоило ему открыть нужную страницу. - Как не выполнено?! Он что у тебя, бракованный что ли? - Не знаю, - пожал плечами дух, подлетев к другу и заглянув в тетрадь: пункт «почувствовать свободу» по-прежнему красовался на пожелтевшем листке, - Во дела…Кажется, в моём понятии свобода – это нечто другое. - Ну, знаешь ли, это уже пятый аттракцион за сегодня, - нахмурился Дима, - Билеты нынче недешевые. Целых пятьсот рублей на них потратил! Повезло, что хоть на тебя не пришлось покупать – а то вышло бы в два раза дороже. - И-извини, я правда ценю, что ты так неравнодушно отнёсся к моей просьбе, - Олежа проследовал за вышедшим из торгового центра Дмитрием, - В следующий раз попробуем что-то ещё. Не всё же сразу, так? Развлекательный центр находился на пятом этаже центрального универмага. Разъезжающиеся в стороны двери выпустили натянувшего по самые уши шапку Диму. Морозный воздух встретил юношу легким покалыванием на щеках и обветренных губах. - Именно. Именно, что в следующий, так как на этот вечер у меня были серьезные планы. - Оу…Снова свидание? – осторожно поинтересовался парнишка. - Ага. Я предпочитаю общение тет-а-тет, так что без обид. - Да я прекрасно понимаю, - виновато опустил глаза призрак, - Я и не напрашиваюсь. Дорога от торгового центра до общаги занимала пятнадцать минут. За размышлениями они пролетели незаметно. Ноги невесомо взлетели по холодным ступенькам, а рука, повернув в замке ключ, легко отворила дверь. Рюкзак с тетрадью тут же полетели на кровать. Туда же отлетел и Олежа. - Кстати, раз уж ты будешь тут, можно тебя попросить помочь мне с докладом? - Опять? – голос Душнова не выражал особого раздражения, но в нём были отчётливо слышны нотки усталости. В ответ лишь жалобный взгляд и лёгкий кивок. - По чём? - Психология. - Дедлайн? - Завтра. - ДИМА, ТЫ ОБАЛДЕЛ?! - Ладно-ладно! – замахал руками Побрацкий, - Я тебя успокою, если скажу, что ранее начинал писать его сам? Тебе останется его просто доделать, окей? Призрак утомлённо потёр глаза. - Зная тебя, там больше исправлять придётся. Ох, ладно, что-нибудь придумаем. - Я у тебя в долгу! – Димон бросился к Олежке и, шутливо сделав вид, что добродушно похлопал того по плечу, моментально скрылся за дверью. Вот и весь разговор. А чего Олежа ещё от него ожидал? Дима всегда так с ним поступает: когда надо – «помоги!», а когда все налаживается, запирает в комнате, а сам развлекаться идёт. Хоть бы раз взял его на тусовку какую-нибудь. Тем более, в списке как раз было парочку похожих пунктов. Как же они там звучали?... Ладно, что уж мы тут, собрались, чтобы весь негатив собирать? Надо помочь, значит, поможем! По крайней мере, так решил наш герой, садясь за чужой ноутбук. Тонкие пальцы ловко забегали по клавиатуре, а глаза – по мелькавшим на экране строчкам. Курсор навёлся на первую высветившуюся ссылку. - Значит, наша сегодняшняя тема – «Самовнушение»? – усмехнулся призрак, - Знаем, знаем, проходили. В голове, словно на видеоплёнке, всплыли воспоминания последних месяцев. Димка – хороший малый, но с недавних пор загонял его безбожно. Чёрно-голубые глаза, когти вместо пальцев и оборванная рубашка первое время мерещились во снах парнишки. Душнов до сих пор поражается, как к такому состоянию его привели отсутствие сна и постоянное времяпрепровождение за компьютером и димкиными работами. «Ты же призрак. Тебе не нужно спать!» Да уж, легко сказать, когда ты не призрак! Как же всё-таки хорошо, что тот кошмар позади. Именно после этого случая Олежа смог, наверное, впервые поговорить с соседом по душам. В тот вечер ребята долго сидели у окна, пили чай и смотрели на звёзды. И кто бы мог подумать, что Побрацкий окажется таким приятным человеком? Со своими таракашками, правда, но у кого их, собственно, нет? Несмотря на то, что с Димой дух был знаком уже довольно продолжительное время, он всё ещё не определился, как относится к своему соседу. С одной стороны, зеленоглазый являлся абсолютно простодушным, отчасти беспечным и невероятно добрым человеком, но уровень его грубости и эгоизма порой возрастал настолько, что не на шутку задевал чувствительное сердце призрака. У него что, несколько личностей живет? Дима же вроде лев по гороскопу, а не близнецы. Но тот полный сочувствия взгляд и вырвавшееся сочувственное «извини» брюнет запомнил на всю жизнь (или смерть). И как призрак смог бы вообще причинить ему, его пусть странноватому, но чуткому и понимающему сожителю, вред? «Нас объединяют лишь совместное проживание в комнате и договор», - Олежа стёр с лица улыбку, саму собой появившуюся после приятных воспоминаний, и продолжил чтение статьи, - "Он мне не враг, но и не друг. Мы просто партнёры, и Дима мне ничем не обязан. В конце концов, он тоже имеет право на свою личную жизнь». Было ли это оправданием очередных поступков товарища или подавление эмоций – неизвестно. Прежде всего, самому призраку. Спустя час утомительной зубрёжки Олежа откинулся на спинку стула и потянулся. «Что-то жарковато стало», - заметил парнишка, подлетая к подоконнику, - «Нужно проветрить комнату». Дух приоткрыл окно и высунулся. Со двора тянуло зимней свежестью. Олегсей не ощущал холода, но ароматы улицы, смешанные в вечернем воздухе, заставили парня закрыть глаза и сделать глубокий вдох. «У природы нет плохой погоды», - так всегда говорил дедушка маленькому Олежке, - «Любое время года прекрасно. Жаль, люди не всегда об этом помнят». Нахлынувшие тёплые воспоминания вновь вызвали на лице мечтательного юноши улыбку. Да, Душнов-младший часто пропадал в своих мыслях, воспоминаниях и мечтах. Несбывшихся мечтах. Но ведь мечта на то и мечта, что её нельзя претворить в жизнь. Брюнет всегда разделял понятия «мечта» и «цель». Цель в его понимании являлась неким освещающим путь маяком, до которого ему, маленькому кораблику, нужно было доплыть. Когда он доплывал - смотрел вперёд и видел бессчётное множество других маяков, почти таких же, как и предыдущий. Цели двигали жизнь Олежи, он не мог ограничиться всего парочкой и жить припеваючи. А вот мечта… Мечта являлась чем-то сокровенным и трепещущим, чем-то, что не имело физического воплощения в жизни, но имело внутри, в самом сердце. В трудные минуты мечта давала силы и веру в лучшее на этой планете. И вместе с мечтой мир начинал казаться светлее и прекраснее: прохожим хотелось без особой причины улыбаться, и неважно, как бы они отреагировали, само собой рождалось вдохновение, а в голове, словно в тетради для нот, складывались ровным рядочком аккорды, и Олежа уже знал наперёд, какую песню будет играть сегодня у подъезда. Открыв глаза, паренёк окинул взглядом открывавшийся из окна вид: серые панельки, в темноте казавшиеся серее обычного, кружащиеся в плавном танце снежники и опустевший двор. Уже довольно поздно, где носит этого Диму? Второй ссоры с вахтёршей только не хватало. Внимание духа привлёк одинокий мужской силуэт на крыше соседнего дома. Фигура, опираясь о металлическую перегородку, стояла чуть ли не на самом краю, опустив голову. Плащ на спине инкогнито развевался под воздействием вечернего ветра. «Ан…Дипломатор?» - подумал Душнов, - «В столь поздний час…Неужели вновь избили?» Парень прикинул примерное расстояние от общежития до дома и решил, что теоретически его не должно притянуть обратно. По крайней мере, если Дипломатор сам не начнёт отдаляться. Распахнув окно, Олежа вылетел в сторону соседнего здания. Расчёты не подвели – вид московского героя вблизи оставлял желать наилучшего. Красная помада Dior полустертым следом шла ниже от уровня глаз к щеке. Пустые янтарного цвета глаза смотрели куда-то вдаль и не моргали. Когда-то залаченные каштановые пряди сейчас непослушно выбивались в разные стороны, некоторые из них падали на напряженное скуластое лицо. Почему он выглядит таким измотанным? С дипломом проблемы? Побили блюстители закона? Увы, даже если бы Олежа и задал все эти вопросы, вряд ли бы услышал на них ответ. Призрак взглянул на тыльную сторону чужих ладоней: костяшки шершавились от холода, а не от крови - значит, драки не было, и на том спасибо. Прозрачная рука сама собой потянулась и легонько коснулась спрятанного под накидкой плеча. Дипломатор вздрогнул, и Олежа, испугавшись, моментально одёрнул её. Он это почувствовал? Как это возможно? Ему больно? Но герой продолжал стоять на краю, видимо, списав произошедшее на сквозняк. Поэтому голубая ладонь, осмелев, следом прошлась по жёстким от лака волосам, гладкой щеке и вернулась на плечо. Как же Олеже хотелось забыть о своём бестелесном состоянии и обнять. Аккуратно подтереть вышедшую за края маски помаду и услышать над ухом добродушный бархатистый смех. «Опять не щадишь себя», - покачал головой брюнет, - «Я же говорил тебе надевать шарф поверх этого свитера. А потом снова носом хлюпать будешь». Внезапно выпрямившийся мужчина встревожил впавшего в некий транс Душнова. Первый подставил лицо встречному ветерку и расслабленно прикрыл глаза. Он ведь и не догадывается, что сейчас Олежа с ним, рядом. Ну и пусть. Легкими касаниями пройдя по щекам героя, Олежа положил на них свои невесомые ладошки и прижался лбом к чужому лбу. У него оставалось несколько минут, так что за этот короткий промежуток надо успеть взять всё возможное. - Мне очень жаль, что жизнь забрала меня у тебя, - голос духа звучал необычайно тихо среди гробовой тишины, - Но я счастлив, что она решила не отнимать у меня тебя. Я прошу лишь об одном: береги себя. И тогда моя «недожизнь-недосмерть» станет чуточку краше. Невидимые губы осторожно коснулись высокого лба, и мужчина, окончательно расслабившись, наклонил голову, словно намереваясь положить её в призрачные ладони. От умиления Олежа не смог сдержать улыбку. Он прекрасен. Когда бодрый, когда утомлённый, когда счастлив или печален. Скрывавшегося под маской Дипломатора человека Душнов любил всем сердцем и принимал в любом состоянии. Внезапно из кармана героя заиграла подвижная мелодия рингтона, нарушившая покой этих двоих. Шатен вздрогнул и поспешно достал гаджет. - Алло? Да. Да, разумеется, - взгляд Дипломатора вновь приобрёл сосредоточенность, - В среду пересдача? Буду как штык. До свидания. На этом разговор закончился. Убрав телефон, обладатель прекрасного шлейфа поправил свою растрёпанную прическу, отряхнул осевший на плечах снежок, и перед тем как покинуть крышу странным и полным душевного волнения взглядом окинул перегородку, возле которой только что находился. Олежа удивленно поднял голову и встретился с бегающими, словно выискивающими что-то или кого-то глазами. Зная, что тот всё равно не увидит, брюнет слабо улыбнулся и легонько помахал рукой. Из груди Дипломатора вырвался тяжелый выдох. Нехотя он всё же направился к люку, ведущему на девятый этаж, а Олежа ещё некоторое время смотрел вслед своему герою. Он понятия не имел, который час стукнул на часах и вернулся ли Дима с прогулки, но за это время пункт «почувствовать свободу» наконец пересекла красная линия.