Можно верить и в отсутствие веры, Можно делать и отсутствие дела. Нищие молятся, молятся на То, что их нищета гарантирована. Здесь можно играть про себя на трубе, Но как не играй, все играешь отбой, И если есть те, кто приходят к тебе, Найдутся и те, кто придет за тобой.
Разноцветные светодиоды мигали синхронно с дергающимся глазом Олежи, смотревшего на баннер снизу вверх, словно перед ним находился финальный босс из игры. - Какого хуя?! – сорвалось с языка призрака, - Что ещё за Спиритлэнд?! Единственная узенькая дорожка вела в сторону огромного гористого спуска. Да уж, никакой альтернативы. Ладно, делать нечего. Парень сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь собраться с мыслями: да, у него ещё уйма вопросов, на которые предстоит найти ответ, но первым делом нужно успокоиться и сделать первый шаг. Что обычно делают затерявшиеся путники или приезжие как он пять лет назад, когда, будучи впервые в Москве, искал общежитие от универа? Правильно – смотрят по картам или спрашивают местных жителей. «За неимением первого варианта будем пользоваться вторым», - подбодрил себя дух и, выйдя на дорогу, начал свой путь. На первый взгляд город производил впечатление в прямом смысле «адского местечка»: холмистая местность, песок под ногами и небо, которое заволокли темно-бордовые тучи, напоминали преисподнюю. Единственной деталью, развеивавшей облик ада, было отсутствие котлов и чертей с трезубцами, варящих людей. Хотя, кто знает, что на самом деле ждет призрака – может, реальность окажется куда более жестокой, и чёрт в сравнении с ней будет ещё цветочками. Душнов задрал голову: чёрные клубы то ли дыма, то ли какого-то другого газа создавали ощущение потолка, который вот-вот обрушится на тебя, грешника с картины "Последний день Помпеи". Сглотнув, брюнет решил продолжить путь и не останавливаться: простиравшиеся вокруг горизонты вызывали у него дикую тревожность. И, наконец, взору нашего героя открылся вид одиноко стоявшего среди камней и песка обыкновенного паба. Оказавшись ближе, Олежа услышал доносящиеся из заведения биты, женский смех и ор мужиков. Вокруг здания не было ничего кроме парковки с дюжиной байков и парочки деревьев, росших поодаль. «Пригород, наверное», - подумал парнишка, - «Пойду, спрошу, долго ли до центра осталось». Увеличивающийся в размерах с приближением духа паб напомнил о том дне, когда Душнов, будучи в хламину пьяным, испортил Димке весь вечер, учинив полнейший кавардак и опрокинув на несчастного мужика стол за то, что тот по случайности разбил последнюю бутылку алкоголя. «Зря я так с ним тогда поступил», - щеки юноши залились краской, - «Они ведь могли разрешить свой конфликт. И на кой чёрт я туда полез?». Блуждающий взгляд сам собой упал на парковку, а точнее на определенный мотоцикл, в который вцепилась девушка фиолетового оттенка, выгнувшись в спине как кошка, а сзади нее, ухватив за бёдра и сжав их крепче в ладонях, пристроился мужчина, окрас которого был зелёный. Без всякого стеснения они занимались прилюдным сексом прямо на транспорте одного из них (а, может, и совершенно чужом – этого мы уже не узнаем). Причём парочку до сих пор никто так и не заметил: посетители бара были заняты, вероятно, более занимательными делами, например, уничтожением собственной выпивки, да и вряд ли бы они расслышали пошлые стоны из-за громкой музыки в помещении. Ошарашенный, смущенный Олежа совсем растерялся, не зная, что ему делать и куда деть глаза: вроде как нормальный адекватный человек должен как-то отреагировать на увиденное, однако, если бы его помощь действительно требовалась, жертва как минимум бы сопротивлялась или пыталась позвать на помощь. Но развратный вид леди, полуоткрытые в наслаждении губы и отсутствие отпора с ее стороны говорили обратное – мыча и постанывая, девушка терлась задом о пах своего партнера, что вызвало у Душнова рвотный позыв и невероятное отвращение. Отвернувшись, брюнет поспешил скрыться за дверью заведения – о как он мечтал забыть о том, что только что увидел. И кто бы мог подумать, что в облике призрака тоже можно заниматься "этим"! Уже на пороге в нос ударил запах спирта и пота. Сквозь толпу шатающихся орущих благим матом привидений Олежа постарался протиснуться к деревянным столикам у стены: духи, сидевшие за ними, выглядели наиболее адекватно, ибо не были заинтересованы в веселье, царившем вокруг, молча наблюдая за очередными гуляками, по совместительству главными заводилами сегодняшнего вечера. - Извините, пожалуйста, - парнишка приблизился к столику у окна, где сидел бородатый мужчина лет сорока пяти, - Не подскажете, сколько ещё до города идти? Мужик оторвался от своей кружки светлого нефильтрованного и покосился на нашего героя. - Новенький что ли? – презренным тоном уточнил он. - Угу, - кивнул молодой человек, смутившись и по привычке сведя указательные пальцы до легкого соприкосновения, - Всё иду, иду, думал, с пути сбился. - Дорога выведет тебя к городу, - начал объяснять призрак, - Осталось всего ничего, скоро сможешь его увидеть. Как только войдёшь в город, на проезжей части осторожнее будь – это тебе не реальность, где всё камеры фиксируют. Снесут к чертям и не заметят. И возиться с тобой никто не станет. - С-спасибо большое, - благодарно улыбнулся брюнет, - Вы меня очень выручили! Мужчина понимающе кивнул, и вдруг за спиной раздался оглушительный звон: гудение вмиг прекратилось, и все присутствующие обернулись на разбросанные по полу осколки стакана, возле которых друг напротив друга встали двое пьяных вдребедень детин. - Ты совсем охуел?! – орал первый, - Мы не договаривались, что можно стрелять с ближнего расстояния! Олежа взглянул на висевшую на стене мишень – видимо, речь сейчас шла об игре на спор. - А кто сказал, что нельзя?! – воскликнул второй, и посетители, стоявшие за его спиной, дружно загалдели, вторя его словам. - А ну убрал! Живо! - А вот хер тебе! - Бля, нарываешься, - мужик закатал рукава и, агрессивно сплюнув, стал приближаться к оппоненту. По пабу прошло напряженное гудение: начиналась драка. - Это ты нарываешься! Вылетишь щас отсюда в слезах, хныкаться будешь, на! Пьяницы сцепились в крепкий клубок и с громкими возгласами повалились на пол. Душнов в ужасе наблюдал, как костяшки нарушителей постепенно чернели, а столпившиеся вокруг очевидцы, похоже, и не собирались их останавливать: мордобой являлся обыденным развлечением этого места, так что многие даже поддерживающе кричали, делая ставки, кто же все-таки победит. Нужно было срочно что-то предпринять. Но о чудо, бог слышит наши молитвы даже в аду! Олежа заслышал доносящийся с улицы и постепенно возрастающий вой сирены. Сюда едет полиция! Но кто ее вызвал? И почему так быстро приехали? Дверь заведения распахнулась резким толчком ноги, и в помещение залетело три патрульных с дубинками и наручниками. - Что у вас опять здесь происходит? – раздался грозный голос главнокомандующего – полицейского средних лет, цвет которого был тепло-оранжевый, Олежа бы даже сказал, ближе к персиковому, - Опять вы доску свою не поделили? Тьфу, черт тебя побери! Вы скоро доиграетесь, мужики, будете за решеткой свои вопросы решать. Блюстители закона подхватили неразборчиво мычащих пьяниц под мышки, поднимая с пола и надевая на их кисти металлические браслеты. «Сами разберутся», - решил молодой человек и, не теряя ни минуты, тенью вышмыгнул из паба.…
Не прошло и сто лет, как дорога, наконец, вывела нашего героя в мифический, легендарный, полный возможностей и грехов призрачный город Спиритлэнд. Как говорится: «Все дороги ведут в Рим», но в нашем случае в Спиритлэнд ведет одна единственная дорога, по своей ширине и внешнему виду больше напоминающая тропу. Высотные здания раскинулись по бокам от длинного моста, по которому ровными рядами ехали, утыкаясь фарами в багажник впередистоящего транспорта, автомобили. Они проносились подобно таявшим в вечности секундам, круглым песчинкам в песочных часах, и были абсолютно идентичными, словно кто-то взял одну машину и сделал очень много её копий. Отличались только иномарки и их стоимость. Олежа никогда не понимал, в чем заключался прикол покупать машину, стоившую полмиллиона рублей, если можно купить абсолютно такую же, например, за двести пятьдесят тысяч? Он вспомнил, как при жизни обсуждал эту тему с Антоном. В тот день они направлялись в квартиру второго после университета, и сколько юрист ни пытался донести до парня значимость автомобилей и оправдывающую себя цену на них, брюнет всё никак не мог отличить Кию от Хёндая: обе машины, обе выполняют одну и ту же функцию. Так ещё и цвет у них один и тот же, ну что ты будешь делать, а! Что за пытки для бедного студента? Горожане плыли по воздуху в большинстве своём с кислыми физиономиями, и, когда случайный прохожий вдруг поднимал свой угрюмый взгляд, возникало странное ощущение безмолвного проклятья, так что хотелось тотчас схватить его за руку и попросить прощение, кое просит ребёнок при исповеди доброму батюшке с козлиной бородкой. Виноват ты или нет – неважно. Но при виде этого убогого прохожего, которого в прошлой жизни, видимо, сбивал дальнобойщик, ты вдруг начинал ощущать вину перед этим человеком и условиями, до которых он докатился. И, миновав пару кварталов, Олежа ужаснулся: он пролетел всего ничего, а уже успел отметить, как много самоубийц обитало в городе. Призраки дымчато-серого цвета парили по своим делам: кто-то был угрюм и мрачен, кто-то пересекал улицу, натянув маску бесчувственности и равнодушия, а на кого-то взглянешь и ни за что не подумаешь, что этот человек мог вообще на подобное решиться! Помимо серого цвета были также распространены фиолетовый и оранжевый оттенки. Ну, с сиреневым всё понятно, несчастный случай, а что означает оранжевый? Догадок было много, вероятностей тоже. Синего и зелёного тонов практически не было, лишь изредка мог мелькнуть между переулками чей-то бирюзовый хвост или ярким пятном в окошке показаться чья-то зелёная макушка. Так, пребывая в мыслях, брюнет и не заметил, как оказался на площади. В центре улицы находилось средних размеров здание, над входом которого заглавными буквами выводилось «Городская Администрация», а прямо напротив «элитного» корпуса красовался статный памятник какому-то пухленькому мужичку в строгом костюме и с фуражкой на голове. Хитрая улыбка и прищуренный взор застыли на его стальном лице. Под памятником мелким шрифтом было вычерчено имя загадочной персоны. Как бы Душнов ни пытался разглядеть фигуру, к своему стыду всё никак не мог припомнить из пройденного курса истории знаменитость с примерно похожими очертаниями. Но наличие призрачного хвоста у статуи дало понять, что этот тип являлся или является по сей день местным авторитетом или, как выразился бы Дима, «шишкой». Пронзительный клич заставил Олежу задрать голову: на крыше администрации, балансируя на старой шаткой черепице, возвышался паренёк. Его ноги (да, вы всё верно прочитали, именно ноги) дрожали, а глаза безудержно метались по столпившимся под стеной здания зевакам. Его тонкие руки, как и худое тельце в целом, переливались на бледном свету нежно-голубым оттенком. - Граждане! – громким сломавшимся голосом воскликнул он, - Мы все однажды задавались вопросом, что ждёт нас после смерти! И сейчас, как выяснилось, жизнь, а точнее, существование - жизнью это никак не назовёшь - продолжается! Мы «скованные одной цепью», как пелось в той песне! Мы не можем освободиться, хотя упорно работали, работали честным трудом! Призраки стояли под крышей, задрав голову, и молча внимали речи оратора. - Мы все заслужили покой! – закричал юноша, - Меня жестоко убили! Я всё еще помню тот роковой день, вижу его в кошмарах каждую ночь, словно это было вчера! Единственная вещь, которую я ищу в этом аду, – покой. Но и здесь у меня отобрали единственный шанс его обрести! Мы и наши дети будем гнить в этом замкнутом кругу до тех пор, пока мы не сплотимся и не добьемся того, что каждый из нас определенно заслужил хотя бы за предсмертные муки – свободу и покой! Олежа окинул иступлённым взглядом толпу, которая продолжала смотреть и предательски молчать. Глаза большинства призраков были полны горечью и тлеющим пеплом надежды, однако ни одобряющих возгласов, ни криков поддержки не отразилось от ветхой крыши начальства. Лишь отдалённый грохот колёс электричек и гудение автомобилей доносились с соседнего бульвара и вместе с птицами взмывали ввысь, растворяясь в облаках тумана и пыли. За домом мелькнуло странное чередование синих и красных вспышек, и вскоре к памятнику подъехали патрульные машины. Полицейские с электрошокерами в руках нагло распихивали толпу, целенаправленно двигаясь к зданию отдела. Олежа бросил взгляд на оппозиционера, замечая, что тот с каждой секундой терял все больше уверенности, хоть и продолжал стоять на вросших в ветхую черепицу ногах. В голове внезапно всплыл подранный свитер с жёлтой буквой Д, изукрашенные собственной кровью губы и потускневшие янтарные глаза. Сердце брюнета ёкнуло и отозвалось ноющей болью где-то в грудной клетке. - Постойте! – воскликнул Душнов, пытаясь пролезть сквозь безумное столпотворение и не задумываясь о том, как на него посмотрят, - Не трогайте его! Он и без вас намучился! Лестница вскоре была воздвигнута, и двое дяденек в форме друг за другом полезли за слабоумным смельчаком. - Не делайте ему больно! Прошу! – вдруг дух ощутил вокруг своей груди крепкую хватку. Душнов опустил глаза на обхватившие его тело серые руки, которым хватало сил удерживать парнишку на месте и не давать ему пройти вперёд. - Не лезь в перепалку, - послышался чей-то голос за спиной, - А то и тебе достанется. - Что? Вы кто? Дайте мне ему помочь! – воскликнул Олежа, пытаясь всеми усилиями расцепить замок из чужих ладоней, но с каждой тщетной попыткой они сжимались всё крепче. - Да не поможешь ты ему, слышишь? – грубо, но проникновенно выдал незнакомец, оттаскивая брюнета подальше от эпицентра событий, - Менты тебя и слушать не станут. А чувак пытался призвать очевидцев к действиям, ставящим городское управление под угрозу. В жизни так же наказывают за митинги, разве нет? - Да, но в его словах было столько боли! – обречённо выдохнул Душнов, смотря, как полицейские грубо хватают героя-оратора и силком волокут с крыши, словно тот и не призраком был вовсе, а жалким мешком картошки, - Она у него так долго копилась, его можно понять. - Несомненно, - на удивление, не стал отрицать инкогнито, - Но, как говорится, «всем похуй». Оттащив бакалавра на приличное расстояние, незнакомец разжал руки, позволяя Олеже повернуться и рассмотреть его лицо. Перед брюнетом находился молодой человек лет девятнадцати-двадцати, внешними данными очень напоминающий смесь Эла и Ниа из аниме «Тетрадь смерти»: его растрепанные белые пряди беспорядочно торчали в разные стороны, а длинная чёлка падала на огромные глаза, создавая образ типичного поклонника культа «Dead inside». Темные синяки под его глазами могли показаться тенями на первый взгляд, а утомлённый взор был мертвецки неподвижен, когда задерживался на каком-то объекте. Пирсинг на крыле носа и тёмная кофта с огромным черепом на груди дополняли лук среднестатистического гота двухтысячных. - С-спасибо, - сконфуженно выдавил Олежа, осматривая парня с ног до головы, - Как твоё имя? - Сашка Малинин, - тон встречного был обжигающе холодным. Его серые бездонные глаза сверлили пустоту в глазницах Душнова, гипнотизировали, заглушая любые посторонние звуки, - И запомни впредь, пожалуйста, не лезь ты во все эти политические дела. Как видишь, это не поощряется. Здесь каждый сам за себя, пора бы уже осознать это. Ну, бывай. Похлопав паренька по плечу, блондин уже собирался полететь прочь, как вдруг запястье его левой руки сковало стальной хваткой. - Подожди! – воскликнул Олежа, - Я не понимаю, что происходит, от слова совсем! Я здесь оказался совершенно случайно, и за пару часов у меня уже накопилось множество вопросов! - О не-ет, - лениво протянул юноша, - Я не занимаюсь самаритянством, это точно не ко мне. - Пожалуйста, ты должен мне помочь, - не сдавался Олежа, сильнее впиваясь в чужую руку. - Ничего я тебе не должен, – нахмурился Малинин, пытаясь высвободить левое запястье, - На фиг ты мне вообще сдался? - Ты единственный, кто остановил меня, - искренне произнёс Душнов, не сводя глаз со знакомого, - Ты – добрый человек. У тебя доброе сердце. - Так, ты мне уши тут не заговаривай, - отмахнулся Сашка, одёргивая наконец руку и пряча её в кармашек толстовки, - Ты мне никакой пользы не принесёшь. И вообще, нахрена тебе моя помощь, если ты и сам все можешь? «Двойник Ниа» указал на прозрачно-бирюзовый хвост в качестве аргумента, но встретившись с полным непонимания взглядом, хлопнул себя ладонью по лицу. - Боже, ты даже его предназначение не знаешь? Брюнет замотал головой. - Твою дивизию, - в голосе Сашки кипели нотки раздражения. Подняв свои замученные глаза, он ещё раз бегло осмотрел собеседника, теряясь и не зная, с чего начать, - Ладно. Для начала давай сюда свои вопросы. Может, к этому времени я вспомню что-то ещё. - Хорошо, - выдохнул Олежа, явно удовлетворённый вниманием молодого человека, - Во-первых, что это за грёбаные кучковидно желейные твари, которые скачут по городу? - Ты все правильно сказал, - без капли удивления ответил гот, - Этих существ называют «тварями». Это души людей, которые при жизни вели максимально отвратный образ жизни: убивали, насильничали, заставляли жертв гореть в страшной агонии. Они потеряли свою телесную оболочку, дар речи и способность здраво оценивать ситуацию, как это делают люди, и сейчас занимают самый мелочный ранг среди всех призраков. Зачастую многие обращаются к ним как к бесполезным шавкам или рабам. - Та-ак, - нервно протянул Душнов, - А что насчёт оранжевых призраков? Что обозначает этот цвет? - Человек, умерший собственной смертью, - пожал плечами блондин, - От старости. Кто-то ходит в виде пожилого духа, кто-то выглядит моложе. Всё зависит от того, какой жизненный этап им запомнился больше всего. - Этот парень, протестант на крыше, - пояснил брюнет, немного замявшись, - Говорил об отобранной возможности получить свободу. Что он имел в виду? - Каждому призраку даётся определённое задание или задания, которые нужно выполнить для того, чтобы обрести свободу. Обычно этот список находится у тебя с твоих первых секунд пребывания в мире ином. Однако в Спиритлэнде списки конфискуются и хранятся в недоступном месте. - Почему? – удивлённо заморгал Душнов. - Властям не выгодно освобождение душ, - голос Сашки наполнился презрением и лёгкой досадой, - Если дать каждому возможность переродиться, здесь никого не останется. Все вернутся в мир живых уже в ином теле, в иную историю. Кто тогда будет работать? Кто будет приносить пользу городу? Студент отчаянно метался взглядом по каменному лицу Малинина, но тот не смеялся. Не хлопал по загривку и не говорил, что все сказанное являлось шуткой. Обернувшись в сторону администрации, Олежа разочарованно посмотрел на крышу учреждения. На опустевшую площадь. И понял одну ужасную вещь: после смерти ничего не меняется.