→ Вэш Ураган (Манга)
•••
День был тяжёлым. Пришлось немного (много) поработать, чтобы не только замести все следы присутствия в ближайших деревнях чересчур знаменитого и разыскиваемого во всех уголках планеты Вэша Урагана, но и не привлечь к своей персоне излишнее внимание. Всё таки, если правительственные ищейки или просто жадные до одури бандюганы заметят хоть какую-то ниточку, связывающую её с ТАКОЙ знаменитостью, жизнь до самой смерти превратиться в сплошную беготню с крупномасштабными перестрелками и неприятными ранениями. Да, (Имя) во всяком случае уже привыкла к подобному кочевому образу жизни и новым шрамам на теле, но Вэш определённо бы был очень огорчён утратой спокойного местечка и, конечно же, корил бы себя за такие пожизненные неудобства, невольно причинённые другу. Поэтому-то работы и было много. Сон буквально впился в каждую клеточку тела, но нельзя было дать черновласу хотя бы намёка на то, что его присутствие рядом даётся ей весьма-а-а тягостно. Потому причиной усталости должно было стать алкогольное опьянение. (Имя), обычно зарабатывающей на жизнь чертовски важными перевозками, ничего не стоило потратиться на обычную бутылочку дешёвого, дерьмового винишка для своего спектакля. Всего-то пролить содержимое на одежду и немного подержать эту каку во рту для соответствующего запашка. Видок пьяненькой, обычно не пьющей подруги весьма его удивил, и даже наложил тень беспокойства на сердце, но короткое и проглоченное на полуслове объяснение — " Это моя маскировка " — заставило Вэша облегчённо выдохнуть. Он сам нередко пропускал стаканчик-другой, но, чтобы нахрюкаться так, что ноги не держали, ему нужно было гораздо больше тех жалких трёх-четырёх бокалов, которые она выпила. Добродушными и совсем безобидными подшучиваниями он с большой радостью помог Миссис Независимость разгрузить купленный провиант, снять перепачканную верхнюю одежду, и одолеть треклятые " плывущие " ступеньки лестницы на пути к кровати. Тихое пожелание " Спокойной ночи " и взлохмачивание волос «на прощание» символизировали для (Имя) настоящий успех её театральной постановки и пришествие долгожданного отдыха, которому не мешал даже горько-кислый привкус во рту. Жаль только, что этому пожеланию сбыться было не суждено. Выжженная планета научила спать глазами и мозгом, оставляя уши на страже жизни... Благодаря этому душераздирающий крик, раздавшийся в ночной тишине забытого богом и людьми одинокого барака, немедленно поднял спящую на ноги. В руках инстинктивно оказался припасённый дробовик, а в зубах забитый патронташ. Вылетев из комнаты, (Имя), толком не успевая соображать, рисовала в голове слишком печальные картины обнаружения и провала её такой тщательной зачистки следов, но стоило только вломиться в дверь комнаты Урагана, с оружием наготове, как мысли вообще перестали лезть в перегруженную голову. Бедолага, сидящий на кровати, вскрикнул во второй раз и буквально залез на стену от резкого плача двери, пока сама дева в безумстве переводила ствол заряженной пушки с одного пустого угла комнаты на другой. Лишь спустя две минуты молчаливых непоняток-переглядок на лицах обоих появилась вымученная улыбка с испариной расслабления. — Прости…я… Начал говорить виноватым шепотом с толикой хрипотцы от недавних вскриков разлохмаченный Вэш, потихоньку спускаясь с изголовья на кровать, и неловко единственной рукой кутаясь в схваченное в испуге одеяло. Тяжелый, облегчённый выдох под скрип старенькой кровати. Дробовик как и патронташ остаются у входной двери, а сама (Имя) в невольном примирительном жесте рук осторожно идёт навстречу, будто бы перед ней был не давно знакомый человек, а перепуганный щенок, впервые встретившийся где-то на задворках. Слова, несмотря на ноющую от резкого пробуждения голову, нашлись на удивление легко: — Всякое бывает, не будем тянуть одеяло вины на себя. Ни ты... ни я. Договорились? Да, в перетягивании этого одеяла им двоим, пожалуй, равных нет на всей их забытой богом планете. К счастью, они оба прекрасно это понимали. Чувствуя на своём лице виноватый, усталый взгляд голубых глаз, (Имя) совершенно спокойно, не ища с ними встречи, мозолистыми ладонями аккуратно взяла края одеяла и словно младенца обернула чуть подрагивающее, замершее тело напротив, спасая мистера Ходячая Катастрофа от преследующего его комплекса изуродованного тела. — Вот так… Тихо и спокойно сорвалось с суховатых губ, перед тем как руки заключили в нежные объятия очевидно изнеможённого в битве с кошмарами страдальца. Ладони в утешении медленно заскользили по спине и в першащем горле сама зазвучала колыбельная песнь. Вэш, находясь всё это время в совершенно другом мире, не двигался и, кажется, даже не дышал, пытаясь угадать в знакомом, сонном лице перед ним намёки на искажение реальности. Спустя пару мгновений теплота объятий и зазвучавшая мелодия всё же добрались до расстроенного кошмарами разума. Поддавшись реальности и действительно испугавшись, что всё это не очередной круг адских кошмаров, он просто не мог не вцепиться в это тепло, надеясь, что оно не растает, оставя за собой лишь море крови и жестокую правду о тяжелой потери ещё одного важного человека. Минуты, отсчитанные скрежетом настенных часов, томительно прошли, а тепло, вместе с живым дыханием, доходящим до изувеченной кожи сквозь одеяло, не исчезали, как и неважное в темноте очертание изножья трухлявой кровати. По щекам невольно прокатилась пара радостных слёз. " Настоящая и пахнет вчерашним вином… " Притихнув в своём счастье, Вэш буквально таял от водимой по спине дорожке и считал чужое дыхание, всё ещё боясь быть обманутым самим собой. Потерявшись примерно на 176 выдохе , он вспомнил заботу Рэм и тихонечко пробурчал свои мысли в слух: — Ты прямо как мама… Смиренно находясь рядом, растеряв все слова поддержки, которые она только знала, для (Имя) эта тихая, трепетная фраза от подрагивающего и непривычно молчащего Вэша стали большим облегчением. Буквально чувствуя знакомую, настоящую улыбку в этих словах, губы девушки сами расползлись по уголкам рта, выдавая в ответ лишь одобрительный хмык. Сейчас слова с сонной скрипучестью, казалось, могли спугнуть этот долгожданно обретённый покой, как вольную птичку. Ей вполне хватало и того, что хватка объятий Вэша победно слабела, а прерывистое дыхание становилось всё тише и тише. Отпускать и возвращаться в этот холод не хотелось… как и не хотелось снова засыпать под противный скрип кровати и тиканье едва живых часов. Чертовски не хотелось, но совесть не позволила ему вновь приносить этому добродушному солнышку неприятности. Прижавшись чуть сильнее перед разлукой, пытаясь этим собрать ещё больше спасительного тепла для того, чтобы уснуть с ощущением этой окутывающей заботы, Вэш тихонечко нарушил сладкую тишину, в душе надеясь не получить ответа и тихонечко лечь на кровать не разрывая живительных объятий: — Ещё чуть…посидим…пожалуйста… — Угу… Ладони больше не елозили по одеялу, на это (Имя) уже просто не хватало сил. Согретая теплом чужого тела, она не смогла даже внятно ответить на точно такую же лениво брошенную просьбу. Тяжёлые веки то легко и надолго закрывались в желании увидеть привычную, безмятежную пустоту вместо снов, то снова под усилием воли открывались в ожидании скорого ухода тепла, виноватой благодарности и повторного пожелания доброй ночи. Время ощутимо шло, по крайней мере ей так казалось из-за быстро затёкшей спины и медленно стекающим под рубашкой каплям пота, но тепло никуда не уходило. Одно лишь движение ногой в желании сесть хоть чуточку поудобней, да напомнить о позднем часе и необходимости им поспать хоть ещё немного до рассвета лишило её усталое тело последней точки опоры, и (Имя) вместе с черновласом свалилась на кровать. Не выпуская Вэша из своих слабых объятий под плачущее поскрипывание кровати, дева лишь повержено откинула голову на скомканное одеяло и с тяжёлым вздохом закрыла слипающиеся глаза. Достаточно с неё мучений. — Спокойной ночи, Вэш. Он правда не заметил, как уснул, совершенно не почувствовал и лёгкость от смены положения, не слышал ни противного скрипа кровати, ни дребезжащего скрежета часов. Не разобрал и сказанных слов. Всё в тот момент стало таким неважным и лишним на пути к счастливому сну, кроме, казалось, этих объятий да равномерного стука сердца в чужой груди.→ Николас Д. Вульфвуд (Манга — Аниме 2023)
•••
За то короткое и редкое общение с Вульфвудом (Имя) и представить не могла, что он может выглядеть настолько растерянно и разбито, но, стоя в дверном косяке ванной комнаты, облокотившись корпусом о стену, она заспанными глазами тихонечко смотрела на то, как в отражении зеркала под маской серьёзности и брутальности страдает измученная душа. Не хотелось окликать, пытаться выяснить, что за дерьмо произошло, а затем подбадривать бесполезными, ничего не значащими словами. Он не из тех кто будет искать опору в плече близких, что уж говорить о еле знакомой " Малявке ". 10 минут в его тихом стоянии над раковиной, прерываемой лишь повторными попытками освежить забитую чем-то тяжёлым голову, могли очевидно и продлиться, но случайно вырвавшийся из женской груди сонный зевок заставил его резко обернуться к ней, и наконец-то попытаться сфокусировать свои запутанные мысли на реальности. Кажется, если бы не тусклый свет луны, освещающий коридор сквозь свежие дыры в потолке, умывальник без всякого предупреждения полетел бы в стоящую: до того крепко ладони сжимали его края. — (Имя)?.. Давно стоишь? Раза три выругавшись про себя самым отборным матом, Николас благодарил неработающий в доме свет за то, что во мраке комнатушки без окон не было видно прошедшей по его рукам дрожи; за то, что его незавидный, осунувшийся видок выглядел не настолько плачевным, каким был на самом деле. В фусё было настолько плохо, что он и забыл о том, что ночует не в очередном отеле, а под незавидной крышей знакомой. Его старательно спокойный, но чуть надломленный голос больно уколол в районе груди, и эта удушающая жалость не смела касаться спокойно вскинутых бровей — он увидит (темнота ему не помешает), поймёт по-своему и будет загонять себя идиотскими ярлыками слабости, ну, или на худой конец, вовсе перестанет с ней общаться. Хотелось отогнать назад в укромные уголки воспоминаний то неизвестное плохое, мешающее ему жить, запереть там на замок и потерять ключ от этих проклятий, но такие мечты, увы, не может исполнить ни один падающий с неба метеорит. Как обычно всё нужно брать в свои принадлежащие работе руки. — Не-а. Почти закончила с рремонтом байка. Хотела перрекусить, пойдёшь со мной полуношничать? (Имя) благодарила бога, в которого верила с трудом, за то, что не пришлось врать и чувствовать себя последней лживой тварью, пытающейся разыграть какой-то дешёвый спектакль перед чужой болью ради собственного эгоистичного покоя. Её кулаки в карманах перепачканного мазутом комбинезона в ожидании и от повисшего в темноте лёгкого напряжения успели вспотеть, но скорый ответ и освобождение умывальника позволили замеревшему сердцу забиться в привычном ритме. — Полуношничать? " Умудрился забыть, что угробил мотоцикл. Прекрасно, может кошмары ещё не закончились? " — отвратительная мысль заставила Вульфвуда попытаться сфокусироваться на мелких, ничего незначащих деталях: слово, которое никогда и нигде не слышал; холод плитки, прилипшей к мокрой от пота рубашки; стекающие после умывания капли воды по выбившимся из пучка прядкам Клыкастика. За таким во сне не уследить, верно же? Будто бы в ответ беспокойным раздумьям по ванной лёгким эхом разлетелся увлечённый, мурчащий голос собеседницы: — Угу. Полуношничать. Врремя то за полночь, норрмальные люди дррыхнут, а мы пойдём жррать, ну, если ты, конечно, не хочешь за завтрраком есть мои объедки. — Так я неадекват, да? Риторический вопрос сорвался с губ сам и дело ведь даже не в объедках — ему то не привыкать, бывали дни, когда крошки на земле становились нисхождением свыше. Голова всё ещё гудела от кровавых картин его похождений от имени Ока Михаила, а тут «полуношничать». Такое спокойное, умиротворённое слово, такое простое и добродушное к нему, и клыкастое личико почти безгрешной души. Резкий контраст выбивал землю из-под ног, и ответ на этот вопрос стал чрезвычайно значимым: вдруг в этих удивлённых зелёных глазах ангела он даже не подобие человека? На волнующий вопрос в лицо прилетели обжигающе холодные капли, заставляя его скривиться и приготовиться к повторной «атаке». Сквозь щит из рук, когда вслед каплям прозвучали первые нотки её весёлого голоса, слух обострился до предела, готовый впитывать каждую буковку, какую боль они собой бы не понесли, пока глаза сквозь темноту всматривались в выражение лица в желании вовремя уличить в возможной лжи, но, кажется, он забыл ещё одну важную вещь. Забыл, кого из себя представляет его знакомая: — Прроснись, Николас. Адекватов эти пустоши не видели, а если и видели, то сомневаюсь, что те по ней долго топтались. В тебе хотя бы осталась капля совести и-и-и хм… лоскуток добродушия? — А в тебе этого, значит, нет? — Я пять лет бессовестно сдирраю с людей бешенные деньги даже за самые мелкие неполадки, а если они не могут оплатить, рразбираю их железную банку у них же на глазах. — Ах, дьявол! Само зло в человеческой плоти! Экзорциста! Экзорциста, кто-нибудь!.. Вот только этот злыдень содержит на эти деньги свою семью и какого-то мужлана-недосвященика. — ПФ! Готовься читать молитву, ведь в кошельке какого-то мужлана-недосвященика я уже поррылась. Каждый раз, когда она начинает говорить, Николас иногда убеждает себя в том, что диалог не состоится, но она снова и снова без каких-либо усилий умудряется разговорить его, да так, что он и сам рад потрепать языком о всяких неважных мелочах. Может ему просто нравится эта долгая " рр " в её речи? А может ему чертовски не хватает общества? Нет, не то — это всё мелочи по сравнению с её честностью. Если в нём от человека сохранились капля совести да остатки добродушия, то человечность в ней сохраняла честность. Когда-то она с той же гордой напыщенностью, сверкая выраженными клыками, на его возмущение легко подтвердила свою жадность. Лениво помогать ей быстренько сварганить что-нибудь съедобное из имеющихся остатков от продуктов, а затем тащить подносы с подобием каши на открытую мастерскую, где " горраздо удобней полуношничать " было довольно-таки занимательно, он даже не чувствовал ломящей усталости от жалких двух часов сна. Усевшись наземь перед мелкими, самодельными табуретками, на время ставшими их столиками, Николас, отчасти не веря в шаркающие шажки за спиной, убедился в том, что ориентировочные созвездия расположены на своих местах. — Я прринесла одеяла! — Ха-а-а? У тебя мозги от жары заплыли? — Да не кутаться в них! А Лежать, Николас. Л е ж а т ь. Не беррежёшь здоровье — побереги костюм. — Выучила заголовки радио-вещателя? — Ну-ну. Постелив дырявое подобие ткани, названной одеялом, (Имя) тут же села, с усилием стянула со стоп давно малые сапоги и наконец смирно уселась, блаженно вытянув затёкшие ноги. Вот теперь осунувшееся лицо друга выглядело не так плачевно, каким оно было с полчаса назад. Можно даже сказать "обыденный его видок", вот только не хватало одной маленькой детальки, но и это было поправимо: в руках такого непревзойдённого, как она, механика. В кармане штанин давно без дела тухнет чей-то несущественный залог и прямо сейчас без суда и следствия время залога подошло к концу: — Хей. Неожиданно прилетевший в руки предмет приятно удивил. Именно этого чертовски не хватало с самого момента пробуждения: Пачка сигарет. Причём хороших. И откуда такое сокровище у некурящей фифочки? Торопливо и слегка дрожащими руками достав сигаретку и на ходу подпалив её, Вульфвуд с наслаждением вдохнул долгожданную затяжку; свои он выкурил ещё вчера. — Ты так добра, дорогуша. Я пропустил что-то важное? — Не-а. Не мои, и сигарретный дым всё ещё прротивный, поэтому в мою сторону лишний рраз не дышать, иначе буду сдиррать с тебя штррафы за ущеррб. — Как скажешь, Клыкастик. Как скажешь. Тарелки за короткими разговорами о том да о сём быстро опустели, также, как и целый чайник чая. Сытый желудок и тепло, растекающееся по телу, как после вина, способствовали жуткой сонливости, а ведь она так хотела закончить с ремонтом до наступления утра, но чинить людские души оказалось гораздо сложнее. И всё же, похоже, что-то в этом она да смыслит. — Эй, Малявка. Спать нужно в доме, давай двигай, «здоровье не костюм», помнишь? — Мьмь. Пришлось на силу раздирать слипшиеся глаза, чтобы принять сидячее положение и попытаться стукнуть требовательно тычащую в бок ногу Вульфвуда. Засыпать на улице, когда до рассвета остались считанные часы — действительно плохая идея, люди всякие ходят. Собрав принесённые с собой на полуношнивание вещички и оставив их на кухне, (Имя) была готова молча отправиться в свою комнату, но плетущийся позади примолкнувший мужчина неожиданно нагнал и, слегка хлопнув по плечу, бросил короткое прощанье, удаляясь во тьму коридора: — Спасибо. Пойду проверю состояние кошелька, утром разбужу доделывать оплаченную работу. — Тебе тоже доброй ночи…напоминаю: я сплю с заряженным дробовиком под подушкой! И весёлый, и грустный смешок позади, точно выдавленный из груди с улыбкой, заставил его улыбнуться ещё шире перед тем, как открыть дверь в спальню и бревном свалиться на жёсткую кровать " Ну что за чертовка, сущий ангел ".→ Ливио (Манга)
•••
Спокойный, размеренный сон резко прервался, когда неожиданно посреди тишины ночи в коридоре бешено застучали тяжёлые шаги и задребезжали опрокинутые неким разрушительным вихрем вазы с искусственными цветами. Толком даже не соображая какого хрена происходит, (Имя) из простых, даже в какой-то мере обыденных рефлексов, морщась, еле раздирая заспанные глаза потянулась за лежащим рядом заряженным дробовиком. Ствол направился в сторону двери ровно в тот момент, когда полукартонка с металлической обшивкой повержено отлетела на пол. Оставалось только нажать на курок да отправиться спать с запахом пороха и железа в носу, но комнату вместе с бухом двери пронзил знакомый, беспокойный крик, вынудивший опустить пушку в ноги и отложить время сна: — (ИМЯ)! (ИМЯ)! ТЫ В ПОРЯ-ЙОЙ! — Мммм… Фто-о-о ням-мн…такое? Зевок и потягушки невольно настигли женский хрипловатый голос, зато именно они помогли ей хоть немного проснуться и раскрыть глазёнки чуточку шире, чтобы полностью рассмотреть полуночного гостя, освещённого бледным светом луны. Светлые пряди Ливио порядком разлохматились, частично прилипнув к лицу, большие руки ломано нарезали в воздухе бессмысленные жесты, а перепуганные глазёнки бегали по углам, иногда взглядом сквозь задерживаясь то на её невозмутимой, выжидающей моське, то на собственных ладонях, сжатых в кулаки. Благо это всё длилось недолго. — Ха… сон. Облегчённый вздох вырвался из груди сам. Ноги показались ватными и Ливио, поддавшись накатившей слабости, спустился на корта, зарываясь пальцами в волосы. " Просто сон, просто сон " — повторял он про себя, пока до разума не донёсся голос Разло, окончательно сигнализирующий, что та расчленёнка, тот катастрофический провал и окровавленные по локти руки и правда были не более, чем очередным кошмаром: " Очнулся, трусишка?! Ты начинаешь меня бесить, приятель! Не удивлюсь если (Имя) на ночь будет выкидывать нас за дверь ". И он действительно прав... не в первый раз тот срывается с места и докучает всем этим дерьмом (Имя), будто бы ей самой не хватило той НЕжизни в Оке Михаила. Только он хотел извиниться и поднять голову, как Разло весьма вовремя предупредил, сбив все его чистые намерения — " Не шарахайся. Девка это ". В тот же момент по волосам, задевая запутавшиеся в прядях пальцы, нежно прошлось знакомое тепло. Вернув мироощущение в своё владение, Ливио встретился со спокойным взглядом и лёгкой улыбкой с приятной ямочкой на правой щеке. Эта маленькая беда не мешала её сну уже второй месяц, но стоило ей вчера влезть в бандитские разборки во имя восстановления жизненоважного торгового пути и случайно, самым идиотским способом, получить пару пуль в ногу, как недавно отпустившие его кошмары снова вернулись к нему. Причастность к этому всему неприятно душила, но показывать ему свою горечь и сожаление было всё равно, что обречь его на ещё большие муки. Муки его чистой совести. Легонько выдохнув и встав с кровати, она неспешно без всяких усилий доковыляла со своей хромой ногой к присевшему, чтобы немедленно подбодрить и переключить его с внимание с острых проблем на более несущественные, но тем не менее имеющие в их компании место быть: — У меня всё в порядке, кроме дверей и коридора. Я за мусоркой, хорошо? Он, не понимая происходящего, с каких-то пару секунд снова тупо смотрел ей вслед, но заметная ломанная походка заставила его немедленно неуклюже вскочить на ноги и поспешить перегородить ей выход из комнаты. В ладонь, тяжело хлопнувшую по косяку, точно вонзилось парочку заноз — ну, что за невезение. Пока Разло тихонечко смеялся над его удивительной способностью совмещать в своём теле первозданную ловкость и неуклюжесть младенца, Ливио полностью был готов к жесточайшему спору с замеревевшей перед его рукой: — Я всё сделаю! Сам! Можешь идти отдыхать, мне не сложно, правда! — Ладненько! Её неожиданное, даже моментальное согласие выбило из лёгких последний воздух, вынуждая его сухо прокашляться под голосистый хохот в голове. Но не успел он оправиться, как помятая фигура легко пролезла под его рукой. Только-только возникшие внутри детское возмущение и дёрнувшаяся вслед свободная рука были с той же лёгкостью остановлены её вразумительным ответом и весёлым взглядом, брошенным через плечо: — В ту-а-лет. Доберусь сама, мне не сложно, правда-правда. — Ха… Так спокойно и просто. Будто бы ничего не произошло, словно он не снёс пол коридора и не выбивал дверь. И так ведь происходит каждый раз, когда он серьёзно лажает в её компании. Ужасно непривычно! С добродушной усмешкой жёлтые глаза недолго провожали шатающееся тело. Зная её способность вляпываться в неприятности, лишнее беспокойство было более, чем уместно. Только когда она скрылась за поворотом, Ливио со спокойной душой поспешил в противоположную сторону: в кладовую за инструментами и мусоркой. Уборка через зевки, потирание глаз и нагоняи от Разло шла полным ходом. Сначала на место вернулась дверь, затем в мусорку полетели все не подлежащие восстановлению горшки (таких, к большой радости большого парня, было чертовски мало), и только после этого Ливио, полностью погрузившись в увлекательный процесс, уселся на полу и занялся ремонтом цветов. Где-то приходилось клеить, где-то поправлять согнувшиеся железные примочки, а где-то фантазировать и из остатков варганить новые лепестки и листья. Он и позабыл о том, что (Имя) уходила, но непонятный шаркающий звук за спиной резко напомнил ему о её отсутствии, вынуждая обернуться и не поверить собственным глазам. — Что? Сегодня спишь в моей комнате и это не обсуждается. Знаем мы, как ты второй раз засыпаешь. (Имя) невозмутимо волочила по полу матрас с его кровати, а под под мышкой держала подушку и свёрнутое одеяло. Эта идея пришла ей ещё тогда, когда Ливио случайно ушёл в себя, а разрешение на исполнение задуманногго нашлось в жалобном взгляде Разло, самого жестокого и беспощадного убийцы. Всё-таки друзей у неё не так много, чтобы позволять им мучаться бессоницей. Его удивлению и замешательству не было предела. Доброты в свой адрес он получал чрезвычайно мало и потому любой самый обычный жест заботы был для него чем-то таким пробивающим на слёзы, а тут!.. " Размазня " — тихо хмыкнул в голове Разло, и Ливио, даже не пытаясь оправдываться ни перед ним ни перед собой, глупо заулыбался, не пытаясь прятать своих слёз от большого ребяческого счастья: — А. э-это, черт…ха… — Пхе-хе. Вай, у тебя так интересно получилось, я думала, этим страдать буду я. Спасибо, мне о-о-очень нравится! Ну-с горшки одолели — теперь на боковую, идём? — У-угу. Приготовления ко сну затянулись. Нет, подушечных боёв не было (хотя провернуть такое им не составило бы особого труда), просто мелкие проблемки возникали словно из неоткуда. Сначала пришлось отдирать чёртов клей от рук Ливио, а затем (Имя) приметила и занозы, за которые взялась немедленно без шанса увильнуть. Только после такой операции, совсем уж вымотанные поздним часом, они оба свалились на свои постели с широкими и довольными лыбами, даже не пытаясь вести разговоры. Эта радость для чуткого сна девушки продлилась недолго: лежащее на полу тело начало беспокойно ворочаться, а тихое дыхание стало прерывистым, тяжёлым. Кошмар... Приподняв голову с подушки и прекрасно рассмотрев черты лица, отягощённые какими-то своими переживания, (Имя) сочувственно вздохнула. Рука потянулась к вспотевшему лбу, и со всей аккуратностью, собранной через одолевавшую сонливость, ладонь вновь нежно прошлась по светлым волосам, убирая в сторону прилипшие пряди. Шепот дался горлу тяжело: — Ливио, Ли-ви-о… Вырвался. Отработанные рефлексы опередили его, глаза и маячущая перед ним чужая рука резко сжалась в тисках, норовя сломать хилое запястье, но в следующую секунду, в испуге разглядев знакомые, ничуть не дрогнувшие от боли, сонные черты лица перед собой, он немедля ослабил стальную хватку, еле прикасаясь к чужой покрасневшей коже. Кошмар. Опять. — Ха-а-а.я.пр-. — Тш-ш-ш. Ложись. Я буду рядом. Так и не выпущенная женская ладошка крепко сжала его вспотевшую ладонь. Поджав губы, заглушая в себе странные смешанные всхлипы, он прекрасно осознавал, что слова и мысли сейчас были излишни, им действительно давно пора уже отдыхать, чтобы начать новый, спокойный и размеренный день, забитый домашними делами и делами приюта, но даже так, опустившись на подушку, Ливио тихонечко произнёс вполне уместное словцо: — Спасибо… Ответа не последовало ни в словах, ни в выражении спокойного, безмятежного лица, уткнувшегося почти полностью в подушку. Успела уснуть, только пальцы всё также сжимали его руку в обещании быть рядом. И всё-таки есть что-то такое в том, чтобы разок пройтись сквозь пылающий ад. Тепло от людей ощущается совсем по-другому. Чуть улыбнувшись своей короткой думе, он ещё немного поглядел на ровный ряд сомкнутых пальцев, висящих в воздухе, и вскоре уснул под тихое сопение, доносящееся с кровати. На этот раз точно до утра.