Ключ

      Люцерис содрогался всем телом, шагая по пятам за Эймондом и касаясь стен руками, чтобы помогать себе в передвижении. Запах сырости и плесени следовал по пятам, а языки пламени помогали ориентироваться в пространстве. Таргариен как обычно неожиданно появился в его комнате и сказал, что им пора идти тренироваться. Так быстро Люк не одевался уже пару лун. И вот теперь они шли в мантиях, прикрывающих лица, чтобы никто их не узнал. Через Логово Драконов вёл тайный путь за стены города, где можно было спокойно тренироваться.       Город оставался таким же оживлённым и полным жизни, как и в первый раз, когда они оказались здесь вдвоём. Правда тогда ощущения были совершенно иные, да и обстоятельства. Как минимум, теперь рука Люка не сломана. Эймонд шёл чуть впереди, внимательно осматриваясь из-под капюшона. В районе холма Рейнис всегда было много людей, однако по ночам жизнь кипела не спереди, а позади входа в Драконье логово — на шёлковой улице. Таргариен осмотрелся, прежде чем прошмыгнуть внутрь логова. Схватив Люка за ладонь, он, не мешкая, влетел внутрь и скрылся в тёмном проходе, пока Веларион смущённо пытался осознать, что держится за руку с Эймондом. Тепло длинных пальцев обволакивало, и Люк на мгновение забыл, куда они вообще идут. — Эй, очнись, — наконец проговорил Эймонд, но отпускать его ладонь не спешил. — Придётся идти мимо драконов. Никого из них не спугни, иначе поднимут шум.       Эймонд на мгновение замер перед ямой, откуда прежде выводили маленьких драконов для детей, когда они были маленькими, и этот жест заметил Люцерис. Окинув беглым взором острое лицо дяди, он нашел в себе силы улыбнуться и проговорил едва различимым шепотом: — Да уж, наши драконы в сравнении с твоей Вхагар — просто птенцы.       Таргариен удивлённо на него обернулся, затем вдруг лицо его расслабилось, и юноша улыбнулся краем губ. Короткий кивок последовал за полуулыбкой, и Эймонд шагнул вперёд вместе с Люком. Уже не было так страшно, как тогда несколько лет назад. Да и слова племянника подбодрили.       Горячий воздух внизу вызывал приятное чувство ностальгии, и Люку безумно захотелось, чтобы он вновь вернулся в прошлое, когда всё было проще. Когда Арракс был ещё жив. Вдруг замерев возле пустующего загона для Арракса, Люцерис задумался, погружаясь в свои размышления. Пустота в груди от утраты близкого друга, члена семьи в конце концов, вдруг стала ныть, и он понуро опустил голову. Только теперь, ощущая жар прочих драконов впервые за долгое время, Веларион понял, насколько ему не хватает его собственного. — Ты где там? — послышалось впереди, и Люк вдруг вылетел из размышлений, шагнув вперёд и задевая какое-то металлическое ведро ногой. Грохот пронёсся волной по коридорам, и слева от юноши вдруг послышалось ворчание. Обернувшись, он заметил проснувшегося золотого дракона, из ноздрей которого повалил дым. Солнечный Огонь! Это же дракон Эйгона! Попятившись назад, Люк почувствовал, как быстро вспотел от страха и жара, а руки затряслись. Он точно не успеет убежать, пламя быстрее! Тем временем Солнечный Огонь открыл глаза и уже зарычал, как вдруг Люку пришла безумная мысль в голову. Схватив кусок сырого мяса, который лежал поблизости, ещё не съеденный, он подошёл ближе и осторожно коснулся чешуйчатого носа дракона. — Тише, успокойся! Слушайся!       Заглянув в глаза дракона, Люк вдруг испытал ужасную боль, что никогда снова так же не успокоит своего любимого друга. Дракон словно бы ощутил эту боль Велариона, потому прикрыл глаза и принял протянуты кусок мяса, осторожно взяв его огромными зубами. В этот момент из-за угла выскочил Эймонд. — Эй, ты тут… Ты чего творишь? — Успокаиваю его, — прошептал Люк, прикрыв глаза и выдыхая. Это зрелище заставило Таргариена смягчиться, и он не стал торопить Люка. Впервые за долгое время племянник трогает дракона, неудивительно, что реакция настолько эмоциональная. — Ладно, идём, — наконец проговорил Эймонд, и Люк нехотя убрал ладонь от бока успокоившегося дракона, следуя за дядей на подготовленное поле для тренировок. Всю оставшуюся дорогу они провели в тишине.       Лишь они вышли на поле за воротами, как Люк охнул. Какая красота! Лунный и звёздный свет отражался на глади залива, лишь пара деревьев высилась на ровном зеленеющем поле. И, что не менее важно, неподалёку отдыхала Вхагар. Словно огромная гора, она высилась над землёй и дышала, грузно вздымая туловище. Какая огромная! И устрашающая. В памяти всплыла картина, как её огромные клыки прокусывают не успевшего и пикнуть Арракса, кровь брызгает в лицо Люка, выброшенного из седла за пару мгновений до того, как сомкнулась её здоровая челюсть. Люцерис снова замер, не моргая и глядя вдаль на спящего дракона. Эймонд это заметил и осторожно тронул его за плечо. — Держи.       Люк перевёл взгляд на руку Эймонда, в которой лежал деревянный меч. Это заставило юношу усмехнуться, Веларион не спешил принимать предложенное оружие. — Серьёзно? Я умею управляться с настоящим мечом. — Уверен, что сейчас со своей слабой рукой ты сможешь хоть что-то? — усмешка послышалась от Таргариена, однако Люк в мгновение ока вывернулся и, выхватив из ножен дяди настоящий меч левой рукой, развернулся и приставил его к горлу того со спины. Эймонд испуганно замер, в голове пролетело множество мыслей от самых пугающих до смущающих. И когда этот мальчишка успел так вырасти и возмужать?! — Полагаю, мои навыки выживания не исчезли за пару лун, — шепнул Веларион ему в самое ухо, и Эймонд ощутил, как мурашки пробежались по его спине, а в животе скрутило. Как давно его никто не смел побеждать, даже при всём желании! И лишь за несколько секунд. Возбуждённая улыбка появилась на губах Таргариена, он не смел двигаться, всё ещё не уверенный, это всё ещё начало тренировки или настоящая угроза. В конце концов, Люк остаётся на вражеской стороне этой войны. Однако Веларион тут же отошёл назад, удовлетворённо улыбаясь и прокручивая в руке меч. Эймонд сразу же обернулся и уже в новом свете увидел своего племянника, словно это совершенно другой человек стоит перед ним. Да уж, раньше их тренировки были совершенно смешными и глупыми. Теперь они оба стали намного старше, ловчее, а кто-то даже наученный школой реальной жизни и выживания. — Хорошая реакция, — похвалил его Эймонд, однако по-прежнему стоял с деревянными мечами в руках. — У меня только один настоящий с собой, так что сегодня в любом случае придётся драться игрушками. — Как жаль. К весу настоящей стали привыкнуть легче, чем к древесине, — Люцерис вновь покрутил меч в левой руке и улыбчиво вручил его обратно хозяину. — Сложно было научиться драться левой? — спросил Эймонд, убирая меч в ножны и снимая с себя всё лишнее. Люцерис разминался рядом с ним, поглядывая вдаль на залив. — Не сложнее, чем тебе. Да и правая рука была сломана, нужда прижала. А сейчас уже привык. В начале было сложно, но набил руку. — И шрамы, — произнёс спокойным тоном Таргариен, обращая внимание на побелевшие полосы в районе боков и спины из-под приподнявшейся нательной рубахи Люка. Тот усмехнулся. — Да, приходилось пропускать некоторые удары. Так что помимо владения мечом левой рукой я научился разбираться в травах и как их применять, чтобы заживить раны. — Начинающая ведьма? — съязвил Эймонд. Люк недовольно поджал губы и сощурился. — За бабками в деревнях подглядывал, — Люк наконец взял деревянный меч в левую руку и встал напротив Эймонда в готовую к атаке стойку, тот поступил так же. — Ну, можно наконец и начинать.

***

      Эймонд испытывал некоторое волнение, шагая через тронный зал на малый совет, куда его позвали впервые за эти недели. Наверное, матушка подсуетилась, чтобы Эйгон смягчился и вернул брата на совет. Либо у него появился какой-то план, в котором без младшего не обойтись. Эймонд склонялся ко второму варианту, ведь так или иначе его дракон является основной военной мощью. Значит, скоро придётся лететь в самый эпицентр битвы. — Хм, — промычал он, вдруг остановившись почти на выходе из помещения. Обернувшись, Эймонд внимательно посмотрел на железный трон. Да, когда-то он в самом деле грезил мечтой оказаться королём, но за последнее время многое изменилось. Более того, его неожиданно напугала мысль о том, что он улетит на войну и может не вернуться домой. Не вернуться к Люку… Ночные тренировки стали их небольшой тайной, да и Люцерис неожиданно сдружился с Солнечным Огнём, который, кажется, уже был даже рад их появлению. Удивительно, ведь у Эйгона довольно своенравный дракон. Судя по всему, Люцерис стал спасением от одиночества не только для одного Эймонда. — Добрый день, — поприветствовали вошедшего Таргариена члены совета. Сам же юноша вошёл молча, не осмеливаясь посмотреть в лицо брата. Нет, страха вовсе не было, лишь гнев и осознание, что происходящее — неправильно. Он боялся лишь сорваться и в этот раз не промахнуться с ударом. Между тем, Эйгон также не смотрел на брата. То ли побаивался, то ли испытывал ту же неприязнь. — Вы как раз вовремя, Ваше Высочество, — проговорил Кристон Коль, и его присутствие казалось Эймонду большой насмешкой. Гвардеец стал десницей, что за чушь?! — Мы обсуждали нападение на Грачиный Приют. — И в чём же заключается план, раз вы начали обсуждение? — сходу спросил Эймонд, решив не болтать попусту. Эйгон поднял взгляд исподлобья, наконец соизволив одарить брата своим вниманием. Эймонд на него лишь мельком обернулся, вновь возвращая колючий взор на Коля. Тот прочистил горло и, поджав губы, подал голос. — Наша военная кампания успешно продвигается в районе Сумеречного Дола, и мы вот-вот его захватим. Это лишь вопрос времени. Нужно окружить Драконий камень и подступится с севера, поэтому дальше мы собираемся атаковать Грачиный Приют. — На северо-западе и северо-востоке от Грачиного Приюта также сторонники Рейниры. Где гарантия, что войска Масси и Брюнов не влезут в захват? — резонно подметил Эймонд. — Какая разница, пусть хоть одновременно нападают. У нас будут два дракона, — вмешался в диалог Эйгон, и младший брат на него обернулся с тем же ледяным пронзающим взглядом. Алисента, которая до тех пор внимательно слушала, вдруг напряглась. Не дай Боги, чтобы они ещё и на совете разругались. — С мощью Вхагар и Солнечного Огня мы сможем одолеть войска любого из этих лордов. — Более того, вряд ли они пойдут на подмогу, пока с нами будет Вхагар, — добавил Кристон. — Наша главная цель — не они. Нам нужно выманить хотя бы одного драконьего всадника. Я сомневаюсь, что они успели подчинить кого-нибудь из диких драконов, так что… — Диких драконов? Они что, в самом деле этим занимаются?! — Эймонд нахмурился, замечая нервную улыбку на губах брата. Видимо, всё довольно серьёзно. — Старший сын Рейниры и Деймон Таргариен ищут подходящих носителей крови драконов, чтобы подчинить некоторых диких. Насколько мне известно, они этим занимаются уже довольно долго. — И как успехи? — хмуро спросил Эймонд. Ему в самом деле не хотелось бы воевать с другими огнедышащими. Вхагар сильная, это так, однако если Деймон в самом деле взялся за кого-то вроде Овцекрада или Вермитора, тогда даже его подопечной будет трудно в бою. — Пока сложно сказать, информация доходит отрывочная. Наша главная цель на данный момент — успеть захватить Грачиный Приют до того, как у них появится мощь драконов и успеть подобраться как можно ближе к Драконьему камню. — План неплох, — помедлив, вынес вердикт младший, хотя на душе было тяжело. — Когда выступаем? — Ориентировочно в течение недели. Как только до нас дойдёт весть о взятии Сумеречного Дола — сразу можно атаковать Грачиный Приют, — закончил Коль, и повисла тишина. Никто, даже король, не смел прервать их диалог. Эймонд увидел, как брат снова и снова прикладывался к вину, что вызвало в нём некоторую неприязнь. Помедлив, он кивнул, затем посмотрел на свою мать. Алисента казалась удовлетворённой, хотя напряжение проклёвывалось во взгляде карих глаз. — Мы на тебя надеемся, брат, — наконец подал голос Эйгон, и все члены совета наконец подали голос, поддерживая короля в его высказывании. — Ты — наша надежда на победу в этой битве.       В этот момент Эймонд неожиданно понял, что брат впервые за долгое время сказал ему что-то приятное. В груди разлилось тёплое и согревающее чувство, слегка отравляемое осознанием правды. Им нужен не Эймонд, а его дракон. Абсолютно каждый знал, что с этой строптивой старушкой сможет справиться только не менее строптивый и проблематичный. Эймонд нужен им только чтобы контролировать Вхагар. Это осознание резко окунуло его в реальность, и юноша в ответ только коротко кивнул. Мельком оглянувшись на мать, Эдмонд ощутил прилив гнева и жалости одновременно. Эта женщина совершила слишком много ошибок, которые в итоге и привели к междоусобной войне, но детей своих она очень любит. Может, просто не умеет это правильно показать. Однако даже это не может оправдать Алисенту, совершенные грехи не искупить ничем, кроме крови. Эдмонд осознавал это в полной мере.

***

— Джейс жив?! — Люк даже вскочил с постели, подлетая ближе к Эймонду, который стоял возле окна со сложенными возле груди руками. В тусклом освещении от свеч он казался ещё более задумчивым и мрачным. — Я так рад, Боги! Интересно, как он там? И как Джоффри? Я ужасно соскучился! — Боюсь, что всё может закончиться очень плохо для них обоих, — перебил радость племянника Эймонд, не осмеливаясь посмотрел в его глаза. Веларион вмиг изменился в лице, счастья от полученных новостей словно не бывало. — В ближайшие дни мы улетаем в Грачиный Приют. Думаю, кто-нибудь из родни прилетит на драконе защищаться, и моя Вхагар… — Ясно, — поник юноша, медленно пятясь назад. Эймонд от увиденного вдруг захотел, чтобы Вхагар вдруг улетела, чтобы пришлось отложить атаку. Почему-то печаль в сиреневых глазах Люка показалась для Таргариена чем-то невыносимо тяжёлым, чего не хотелось бы видеть вновь. Нет, он не мог причинить Люцерису ещё больше боли от потерь, не в этот раз! — Я бы не хотел, чтобы тебе пришлось воевать с ними, к тому же так скоро. — Почему? — вопрос вырвался сам собой, Эймонд даже не успел подумать. Люк поднял взор и уставился в единственный глаз дяди. Выражение его лица давало понять, насколько сильно Люк хочет остановить кровопролитие. Казалось, даже и объяснений уже не требовалось, но тот уже заговорил. — Они все — моя семья. Я не хочу терять близких снова, — голос на последнем слове дрогнул, Люк отошёл в сторону камина и сжал правую ладонь в кулак. Благодаря тренировкам в мышцах уже наливалась сила, которая была утрачена в последние луны. Эймонд понимающе хмыкнул, отводя взгляд в сторону. — Но ты — тоже моя семья. Близкий мне человек. Сколько бы разногласий и ненависти в прошлом между нами не было, как бы ты ни оскорблял мою мать шлюхой вместе с остальными — всё это лишь наше прошлое. Мы оба пережили внутри такие потрясения, что прежними нас уже не назвать. Я не думаю, что ты сам считаешь продолжение этой войны стоящим того. — Да, — после долгого молчания наконец изрёк Эймонд, отвернувшись лицом к окну. Люк удивился реакции, так как ожидал противоречий и упорства со стороны дяди. Однако Таргариен сразу же согласился с его анализом. — Эта война для меня стала бессмысленной с того момента, как я осознал цену жизни. — Цену жизни? — шепотом переспросил Люк, затем кивнул. — Точно, ты же присутствовал при битве у Горящей Мельницы, пусть и недолго. — Смерти своих воинов и чужих не вызывали во мне такой сильной тревоги, как когда я впервые был повинен в чужой гибели. Тогда, в Штормовом пределе. Я осознал цену жизни, когда на моих глазах Вхагар сожрала Арракса, — слова давались ему крайне тяжело. Казалось, что эта тема уже давно себя исчерпала, но нет. Эймонду всегда было что добавить. А Люк внимательно слушал. — И тебя с ним. Точнее, я в это верил. Первый раз, когда по моей вине погиб человек, а я того совершенно не хотел. — Это уже в прошлом, — резко прервал его Люк, подойдя ближе и осторожно касаясь плеча. Эймонд на него оглянулся с удивлением во взгляде. — Не думай о том, что было. Лучше переживай о том, что имеешь сейчас и что тебя ждёт. В конце концов, я ведь не погиб, а жив, и сейчас рядом с тобой. — Да… — протянул Эймонд, и в его глазах Люк казался таким взрослым и мудрым, что мурашки неосознанно пробежались по его рукам. Веларион сильно повзрослел, возмужал и окреп. Сейчас он был похож на Стронга как никогда прежде: сильный, волевой, смелый. На мгновение в голове Эймонда возникли странные мысли, которые он поспешил отогнать прочь. Нет уж, это совсем неправильно! — Ты сам-то что думаешь насчёт атаки на Грачиный Приют? — вдруг задумчиво протянул Люцерис, и Эймонд мрачно посмотрел вдаль на северо-восток. — Я думаю, что если окажусь там, то смерти близких неминуемы. Эйгон — мой брат, король. Я не могу предать его. — А моя мать — твоя сестра и официально названная дедом наследница, но её предать не так страшно? — резонно подметил Люк. Эймонд едва сдержал удивлённый вдох. Он ведь прав, Рейнира остаётся его старшей сестрой и, по сути, настоящей наследницей Железного трона. Веларион заметил смятение во взгляде Эймонда, однако не спешил сглаживать углы. — Чем она заслужила быть обделённой? Потому что женщина? Или потому что так было удобно Отто? — Причём тут Отто? — вдруг спросил Эймонд. Люк на него скептично взглянул. — Я, может, и не искушенный опытом и знаниями в политике, но тут не нужно быть большого ума, чтобы увидеть, как Её Величество Алисента Хайтауэр и Король Эйгон опираются на него во всем. Ладно, уже не сейчас, однако в прошлом только так и было, я убеждён. Твоя матушка слишком любит мою, дорожит их дружбой в прошлом и тем, что связывало прежде. Она бы в жизни не рискнула своими детьми сама, доверилась бы ей. У неё это в глазах написано, — Люк говорил сдержанно, словно сообщает совершено очевидные вещи, и Эймонд вновь ощутил то странное скручивающее чувство при взгляде на племянника. Высокий, солидный, он внушал такое доверие, что любое его слово хотелось ловить. — Алисента не такая жестокая, как Отто. Хитрая, продуманная — да. На риск её могли толкнуть. В этом я убедился, пока наблюдал за вами всеми в первые дни. — Я тоже полагал подобное, — тихо произнёс Таргариен. — Не хотелось верить, что во всём вина нашей стороны. — Никому не хочется признавать свою вину. Особенно в таких масштабах. Но представь, каково было горе моей матушки, когда ей доложили о гибели сына? И это после смерти отца и нерождённого ребенка. Боюсь даже подумать, что она испытала.       Эймонд молчал. Он мог лишь отдалённо представить, что ощутила Рейнира, и то только по воспоминаниям о состоянии Хелейны. Как ни крути, но они обе — его сёстры. Вряд ли в самом деле заслужившие подобную участь — смириться со смертью своего дитя. Учитывая то, что с подобным смириться совершенно невозможно. Если в Грачиный Приют рискнут прилететь Джейс и Джоффри, тогда и они могут погибнуть. Таргариен вновь обернулся на задумчивое лицо племянника, осознавая одно — он не хочет причинить ему ещё больше боли, чем уже успел. Последние недели Люк был единственным, кому в самом деле было не всё равно на то, как себя чувствует Эймонд. Возле него Таргариен чувствовал себя, словно он дома, в безопасности. Едва ли прежде юноша испытывал подобные чувства, в памяти такого совершенно не находилось. Люк стал его спасением в этой непроглядной тьме злости и ненависти. И больше Эймонд не обратится к этой стороне, ни за что.

***

— Морской Дым сжёг заживо Стеффона Дарклина, — голос Джейса не дрогнул, когда он сообщал эту новость матери. Рейнира, которая обсуждала план обороны Сумеречного Дола с Корлисом, неожиданно подняла голову и уставилась на сына. Некоторое время она смотрела в никуда пустым взглядом, затем грузно выдохнула и облокотилась ладонями о расписной стол. — Идиот, — шикнула она. — Гордыня любого погубит. Не в такие же времена жертвовать важными людьми! Теперь нужно срочно искать нового лорда-командующего!       Джейс на мгновение удивился, насколько относительно сдержанно и равнодушно отреагировала мать на гибель важного члена Малого Совета, однако те же спокойствие и твердость отражались в глазах Корлиса. — Предлагаю назначить Марбранда, — строго проговорил Веларион. Джейс посмотрел на деда, который, судя по всему, быстро среагировал в нынешних непредвиденных обстоятельствах. — Он проявил себя хорошо в бою при Харренхолле. — Да… Все вести, что приходили о нём, были исключительно положительные, — дополнила Рейнира, судорожно перебирая в голове иные варианты, однако неожиданно голос подал Джейс. — Деймон говорил, что он — верный союзник и надёжный товарищ, который не лишён ума. Думаю, Лорд Корлис предложил хорошую кандидатуру. Ну, конечно, при условии, что мое мнение имеет вес в данном решении, — Джейс слегка стушевался под острым взглядом матери. Некоторое время женщина молчала, затем выпрямилась и стала ходить взад и вперёд по помещению. Недолго думая, она резко развернулась и строго произнесла, глядя в карие глаза сына: — Срочно созови малый совет, всех буду ждать здесь.       Не сказать, что Джейс был рад происходящим событиям, да и все его мысли, честно говоря, находились далеко отсюда. Пока он стоял возле спокойного и собранного Деймона, то думал лишь о том, как скоро сможет прилететь в Королевскую гавань и отомстить за брата, а также спасти Хелейну. Рейнира сообщала о новом назначении, все остальные делились мыслями на этот счёт и о том, как следует отбивать Сумеречный Дол, но Джейс был не здесь. Он не думал о том, что случится завтра, сегодня, через час. Юноша не понимал почему, но его безумно тянуло в самое опасное логово врагов — на юг, в Красный замок. Ведь там его отмщение свершится. Он наконец увидит Хелейну вновь, да позволят Боги, живой и невредимой. Касание Джоффри к рукаву вывело Джейса из задумчивости, он мельком обернулся на строгого юношу и кивнул. Рейнира также обнаружила это замешательство, однако виду не подала, продолжая дискутировать о трудностях в бою. — Ты сам не свой последнее время. Что у тебя в голове происходит? — спросил Джоффри, собираясь уйти из зала вслед за остальными Лордами, однако Джейс не успел ответить. — Джейс, Джоффри. Останьтесь здесь.       Парни переглянулись, однако послушались, ожидая, пока двери за последним уходящим закрылись, затем приблизились ближе к матери. — Что-то случилось, матушка? — осторожно спросил Джоффри, внимательно выискивая в её лице намёки на приближающийся жар. Кажется, всё было относительно стабильно. — Последнее время вы оба странно себя ведёте, задумчивы. Что беспокоит вас? — Я хочу улететь в Королевскую гавань и убить Эймонда собственными руками и… — Веларион замялся, вдруг осознавая, насколько странно могла бы прозвучать следующая фраза, потому резко смолк. Рейнира сощурилась, приближаясь к старшему и осторожно положив ладонь на его плечо. — Говори, я слушаю. — Я… — он не знал, как корректнее прощупать почву, потому начал издалека. — А мне точно придётся жениться на Бейле? — Что? — женщина искренне удивилась подобному вопросу, Джоффри оказался не менее ошарашен, осматривая встревоженное лицо старшего. Джекейрис никак не мог продолжить говорить, замерев на месте. — Договорённость с Корлисом и Рейнира остаётся в силе. К сожалению, Рейна не сможет породниться с нами тем же способом, но ты… Почему ты спрашиваешь? — Я… А если я не смогу стать для неё хорошим мужем? — Джейс осторожно глянул в удивлённые глаза матери, которая, кажется что-то уловила в этом разговоре. — Ты уже в кого-то влюбился, я права? И это не Бейла.       Джоффри изумлённо наблюдал за этим сложным диалогом, не понимая, откуда мама взяла подобную мысль. Джейс ведь не об этом говорил! Однако следующий ответ брата заставил его убедиться в том, насколько проницательна их матушка. — Да, ты права. Но, боюсь, этому союзу не бывать, ты будешь против. — Скажи мне имя, и там уже будет видно. Сам понимаешь, военное время не терпит никаких поспешных решений. — Я… Не уверен, могло ли быть подобное взаимным, но я постоянно думаю о Хелейне… Беспокоюсь, как она там, не обижает ли её этот ублюдок, да и… — Ясно, — резко перебила его Рейнира, лицо женщины ожесточилось. Она задумчиво посмотрела в сторону, затем глубоко вздохнула и постаралась привести себя в норму, чтобы не напугать и без того дрожащих перед её силой сыновей. — Эту тему мы больше не поднимем, понял? — Да, матушка, — покорно отозвался Джейс, на большее и не рассчитывая. Изначально было ясно, как к подобному отнесётся Рейнира. Откланявшись, старший сразу же развернулся и покинул зал в полном замешательстве и даже в некотором роде разочаровании. Та малейшая капля надежды испарилась в секунду, хотя мать и не дала чёткого ответа. Всё же, хуже быть не может. Мимо пронёсся гонец, но юноша на него даже не обратил внимание, погружаясь в размышления о том, как скоро следует приручить диких драконов. — Почему ты думаешь, что этот союз невозможен? — спросил изумлённый Джоффри, глядя в спину матери, рассматривающей карту на расписном столе. Та судорожно размышляла, ведь с одной стороны на чаше весов союз с Веларионами, а с другой — стабильность их рода. Если Джейса в самом деле женить на Хелейне, то это могло бы укрепить их части семьи воедино и убедить народ, что они — одно целое. Однако что тогда делать с Веларионами? Они — главная морская сила, с ними нельзя так поступить. — Я такого не говорила. Надеюсь всё, что здесь было услышано, останется между нами. Никто не должен знать о том, что думает и чувствует Джейс, твои дедушка с бабушкой тоже, — голос женщины даже не дрогнул, и потому ему осталось лишь согласиться. Стук в дверь прервал их, и Рейнира позволила войти запыхавшемуся гонцу. Его появление не сильно обрадовало женщину, на которую и без того навалилось огромное количество неприятных и путающих новостей. — Говори, что у тебя за весть, — строго проскандировала Рейнира, и молодой мальчишка низко поклонился, боясь смотреть в её глаза. — Сумеречный Дол пал.