Телохранитель

***

Высотное здание на самом видном месте в центре города встретило его вполне ожидаемой презентабельностью и безупречной чистотой. Мраморная отделка, живые растение в сдержанных, но стильных кашпо, дорогая кожаная мебель и вышколенный до омерзения персонал. Будто не клерки ленивые, а солдаты-наемники какие-то… …что, вообще-то, к истине было ближе, чем могло показаться на первый взгляд. Мелькор окинул взглядом просторный холл и двинулся к стойке ресепшена – длинной, черной, отполированной настолько тщательно, что он запросто мог разглядеть в ее поверхности свое отражение. - Добрый день, - предвосхищая все его приветственные реплики, тут же подала голос девушка за стойкой. – Чем могу помочь? Не узнала? Или только сделала вид? Мелькора, впрочем, то не сильно волновало. Девушка за стойкой смотрела на него с вежливым интересом, и ожидала, коль скоро он соизволит ей ответить, и это… почти не напрягало. В отличие, от тех взглядов, коими его дарили раньше. Возможно, где-то среди них и начала зарождаться его паранойя. А за ней последовало и все остальное… - Я на собеседование, - невозмутимо отзывается Мелькор, ничем не выдавая того, что творится в его собственной голове. – Мне назначено. - Номер анкеты, пожалуйста, - просит девушка дежурным тоном, опуская взгляд на экран своего рабочего ноутбука, - и – Ваше имя, будьте добры. Бауглир приподнимает выразительные брови в немом вопросе – имя у него не спрашивали уже настолько давно, что он, если честно, даже отвык представляться. Просто потому что в этом не было необходимости. Однако… полученные инструкции и код-пароль он помнил достаточно хорошо, чтобы избежать дальнейших бесполезных расспросов и бумажной волокиты, которая встраивала наивных дурачков в чудовищную систему, восхищавшую и пугавшую одновременно. Впрочем, его собственная, конечно, даже внушительнее была в лучшее время, однако он не мог не отдать должное всему этому великолепию - нужно было иметь весьма незаурядные способности, чтобы устроиться не только столь хорошо, но и – столь прочно занять нишу в этом непростом бизнесе. И на его владельца хотелось взглянуть собственными глазами. Просто для того, чтобы узнать, стоит ли игра свеч или нет. - Тринадцать семьдесят девять, - он вынимает из кармана пиджака цветастую карточку и кладет на стойку рубашкой вверх; кроме нее, на этом куске черного картона больше ничего не написано и нет никаких изображений. Девушка за стойкой снова поднимает на него взгляд, но смотрит уже иначе – куда серьезнее и внимательнее, перестает изображать простую управляющую. Забирает карточку и снимается со своего места – легко, бесшумно и изящно, смотреть любо-дорого. - Прошу, за мной, - приглашает его безымянная «управляющая», жестом указывает в сторону лифтов, и Мелькор позволяет себе улыбку, что прячется в уголках его губ. Сработало. Лифт поднимается почти бесшумно и почти незаметно – чувствуется лишь то, как они преодолевают силу тяготения внутри его просторной хромированной кабины. Мелькор не волнуется. Он уверен в себе, своих аргументах и предложениях, своей харизме, своем праве на все, что должно так или иначе вернуться к нему со временем. Он ведь идет сюда именно с этой целью. Договориться, выбить для себя лучшие условия предполагаемой им же сделки. Взять за горло, подавить, подмять, если надо. Он уверен, что сможет. Не сейчас, со временем. А пока нужно просто получить здесь работу и укорениться сорняком среди розовых побегов. В конце концов, ему удастся подменить чужие систему и ценности своими, незаметно переманить на свою сторону людей и стать у руля почти готового к его правлению синдиката. Что же до смещенного им в будущем босса – пожалуй, он нашел бы ему применение. Только руки связал бы так, чтобы тот и шелохнуться не смел в его тенетах. При мысли о тенетах, однако, Бауглира едва заметно передернуло, и он, кашлянув негромко, поправил галстук; провожатая скосила на него внимательный взгляд, но не проронила ни слова. Она - миниатюрная платиновая блондинка. Аккуратная прическа, брючный костюм и по-деловому цепкий взгляд, армейская выправка. Такой, вообще, не на ресепшене сидеть, а самой настоящей шпионкой работать. Холодным и огнестрельным оружием, по крайней мере, она владела точно – Мелькор, уже успевший изучить ее взглядом, мог сказать это наверняка. Меж тем раздался мелодичный звон, и лифт, наконец, остановился. Блондинка жестом предложила ему первым покинуть его хромированную кабину, и Мелькор не стал с ней спорить. Холл последнего этажа встретил их все теми же стилевыми решениями, панорамными окнами и живой тишиной. В отличие от первого и, судя по всему, прочих этажей, где сновали так называемые клерки и во всю кипела работа, здесь не было ни одной живой души. Весь этот этаж, похоже, принадлежал тому непостижимому существу, которое умудрилось организовать и отладить систему едва ли не лучше самого Бауглира в свое время, однако тот, просматривая добытую для него проверенными людьми информацию, считал, что здешний босс во многом слишком уж осторожничает. Он-то в лучшие дни действовал куда более смело, масштабно, и оттого имя его было на слуху у каждой шавки. Впрочем, летел со своего пьедестала бывший мафиози тоже весьма живописно, поэтому однобоко судить на тему чужой деловой политики он не спешил. Признавать этого не хотелось, конечно, но Мелькор понимал - даже ему было бы чему у этого, как он про себя называл местного босса, «новичка» поучиться. Шутка, но правда. Незаурядный подход к делу и гибкий ум всегда были тем, что Бауглир уважал в людях, а некоторые сгенерированные кем-то другим вещи - даже брал на вооружение. Яснее ясного, впрочем, было, что самые важные вопросы решились именно здесь: просторная переговорная с четырьмя сквозными выходами в обрамлении декоративных пальм в самом центре этажа, несколько плазменных экранов с возможностью бесконтактного вывода изображений на них через рабочие ноутбуки – по бокам, пара больших столов необычной формы, заключенные в единую сферическую композицию со свободным пространством посередине и… так мало стульев? Мелькор поименно вспомнил всех директоров данного так называемой корпорации и снова уголками губ улыбнулся. Так вот она – главная кузница. Совещания, планерки, текущие проекты и новые задания – все это проводилось здесь и обсуждалось во всех подробностях лишь с теми, кто, по мнению босса, заслуживал особого доверия. Бауглиру в кой-то веке интересно даже было, с каким противником он в этот раз столкнется, и что этот «новичок» сможет противопоставить самому великому (в прошлом) и ужасному Морготу, что заявился к нему в головной офис собственной персоной. О, к этой встрече он готовился основательно: изучал, анализировал информацию о нем, его делах и деятельности, на какие сферы тот оказывает влияние, с чего имеет доход – легальный и не очень -, какими связями располагает и с кем из больших шишек частных и государственных корпораций на короткой ноге. На основе всего этого он разработал собственные план и стратегию поведения, дабы поставить галочку напротив первого пункта в собственном плане повторного восхождения на вершину криминального Олимпа, которую занял сейчас этот желторотый птенец. С одной стороны, это заставляло, конечно, испытывать уважение к своему потенциальному противнику, но с другой… так раздражало, что Бауглир аж рычать глухо начинал. Это было его место. И никто не смел занимать его даже в отсутствие истинного босса. Заходя же потом в это здание, он понял, что царящая здесь атмосфера заставляла даже его самого гусиной кожей покрываться. Но не от страха, нет. От восторга. И - предвкушения. Он, словно змей, пробовал на вкус воздух, улавливал малейшие вибрации и подмечал незначительные, на первый взгляд, вещи и детали, которые говорили иной раз куда больше и откровеннее чем то, что было ненавязчиво так выставлено напоказ. И, судя по тому, какое впечатление производило это место, несмотря на весь свой сдержанный шик и аккуратную ширму легального бизнеса, тот, кого именовали Гортхауром, был по природе своей не только иррациональным педантом, но и – страшным деспотом. Переговорную они, к слову, благополучно миновали; пройти ее буквально насквозь было делом трех минут, однако этого времени хватило Мелькору, чтобы обратить внимание на одну весьма интересную деталь, которая до того ему в этом здании не встречалась. А именно – напольное украшение в центре свободного пространства между столами. Это было Око. Огромное, выложенное мрамором и точь-в-точь такое же, что украшало рубашку той самой карточки, которую он отдал сопровождающей его девушке, называя номер своей так называемой анкеты еще у стойки ресепшена на первом этаже. Ту же карточку, к слову, девушка приложила к магнитному замку стеклянных дверей, к которым вела стеклянная же лестница. Тот издал вполне стандартный писк и засветил крохотный зеленый огонек. И низкий, приятный голос, что тянулся патокой, раздробил собой на осколки здешнюю живую тишину и заставил Мелькора невольно навострить уши. - Да, Тхури. А, так вот как звали его провожатую. Бауглир мысленно сделал себе о том пометку, оправляя манжеты и стряхивая со своего безупречного черного пиджака несуществующие пылинки. Мало ли, пригодится еще. - К Вам посетитель, босс, - рапортовала сухо его провожатая. – Код – тринадцать семьдесят девять, Мелькор Бауглир. - По делу?.. – уточнили из динамика почти лениво, заставив вышеозначенного Мелькора Бауглира про себя усмехнуться. Что ж там за босс-гедонист такой, что столь вальяжно слова тянет, когда его пороги такие люди топчут? Впрочем, скоро он сам все узнает, осталось немного. - По личному, судя по всему, босс, - все так же невозмутимо рапортует Тхури, а затем вдруг медленно поворачивает голову в сторону мужчины и прямо в глаза ему смотрит. Сразу же становится ясно, что Бауглира она узнала с самого начала. – Настоящим кодом ведь пользуются именно за этим, если Вы помните. А девчонка-то с характером, отмечает про себя Мелькор, улыбаясь той, впрочем, лишь уголками губ в собственной излюбленной манере. Обычно, ничего хорошего видевшему ее это не обещало, но в данном случае то была лишь дань вежливости. В конце концов, он здесь всего лишь гость. Пока что. Динамик же в ответ лишь мягко хохочет, и сомнений на тему того, что босс, на самом деле, помнит все не хуже своей поверенной, у Бауглира не остается. - Ну, что же, пусть заходит, - снисходительно дают добро, наконец, на том конце провода, и девушка вновь прикладывает карточку к магнитному замку на двери. В этот раз те плавно разъезжаются в стороны, и Тхури в очередной раз жестом приглашает его войти. Одного. - Босс ожидает Вас, - сообщает Бауглиру его провожатая, и тот, коротко кивнув ей в знак благодарности, одолевает последние ступени стеклянной лестницы и скрывается в полумраке святая святых Барад-Дура – кабинете генерального директора крупной строительной корпорации и, по совместительству, босса весьма влиятельной в последнее время мафиозной группировки «Тени Мордора», Саурона Гортхаура, и стеклянные двери вновь бесшумно смыкаются у него за спиной. В кабинете, как ни странно, никого. Во всяком случае, за столом перед ним никто не сидит. Здесь довольно темно: свет не горит, и лишь уличное освещение на пару с бледным диском луны дают Мелькору хоть какую-то возможность разглядеть то помещение, куда он попал, переступив этот злополучный порог. Перед ним – массивный рабочий стол темного дерева, возле него – светлые кожаные кресла, довольно уютные на вид. Они не мешают Мелькору дойти до него, то и дело подозрительно осматриваясь и стараясь передвигаться как можно тише – вдруг, ловушка? Ничего из ряда вон выходящего, впрочем, не происходит, однако настолько неуютно мужчине еще никогда не было. Он – здесь и наблюдает за ним, однако Мелькор не видит его ни за столом, ни еще где-либо, хотя стены здесь – всего четыре. Зато неверных теней от мебели, стеллажей и декоративных пальм – хоть отбавляй! «И что за страсть к этим гребаным растениям такая?» - рассеянно думает Бауглир, краем взгляда скользя по столу. Бумаги? Ну-ка. И пусть стойкое чувство того, как чужой внимательный взгляд жжет его меж лопаток, никак не хотело оставлять его, любопытство, все же, оказалось сильнее. «Интересно, что за олух бросает документы на видном месте, приглашая к себе кого-то вроде меня?» - очередная мысль касается края сознания Мелькора, когда его руки уже тянутся к небрежно оставленным бумагам. Собрав их одним жестом, мужчина углубляется в их изучение в надежде отыскать для себя здесь что-то, что впоследствии может быть полезно ему самому, перед этим бросив короткий взгляд через плечо; Тхури через прозрачное дверное стекло не видно, но это не значит, что ее здесь нет. По мере изучения найденных на рабочем столе здешнего босса бумаг, Бауглира, однако начинает терзать не только ощущение чьего-то внимательного взгляда, но и очень стойкое чувство, что он попал в какой-то театр абсурда. «Что за фигня такая?! - хмурится мужчина, пробегая глазами по тексту и редким фотографиям, иные из которых были прикреплены к уголкам листов сверху. – Мое полное досье?!» - А Вас не учили, что копаться в чужих вещах – как минимум неприлично, господин Бауглир? – внезапно дробит тишину помещения все тот же приятный, тягучий голос. Тот самый, что разговаривал с его провожатой через дверной динамик. Звучит он, к слову, почти насмешливо, и вздрогнувший было Мелькор понимает, что его самого только что здорово развели. О его визите не просто знали. Его ждали и готовились ко встрече. Мужчина выдыхает незаметно и медленно кладет бумаги обратно на стол, после чего еще раз осматривается в поисках владельца кабинета. Тот, впрочем, решает, что помучил своего гостя достаточно, и потому снова решает подать голос. – Я здесь. Только сейчас Мелькор догадывается обогнуть стеллаж, что стоит по левую руку от него. И нет, он не настолько слеп или невнимателен, чтобы не заметить прикрытую им на половину зону отдыха, когда он только-только переступил порог этого кабинета. Другое дело, что до этого она была пустая… или ему так показалось только. Однако теперь здесь совершенно точно был он. …вот только Мелькор совершенно не готов был к тому, в чем его будет встречать Саурон, а стоило бы. Потому что теперь бывший босс объединенного синдиката, некогда - самодержавец всего преступного мира стоял, уронив челюсть, и совершенно по-идиотски пялился на раскинувшегося на кушетке мужчину. Мужчина был высок, жилист, хорошо сложен и одет в черное шелковое платье; задранные выше головы ноги, обутые в брендовые туфли (двенадцать сантиментов каблук!) задравшийся до самых бедер подол не скрывал от слова совсем, и Мелькор мог поклясться, что нижним бельем тот светил почти нарочно! Саурона же, похоже, реакция его забавляла. Он неторопливо цедил минералочку, взятую из бара слева, прямо из горла бутылки, улыбаясь при том чуть насмешливо, снисходительно почти, и терпеливо ждал, пока Бауглир изволит отмереть наконец-то. Хотя для этого, наверное, стоило бы прикрыться, но Гортхаур, по всей видимости, никуда не спешил. Хотя, конечно, в конце концов ждать надоело именно ему. - Я извиняюсь, право, за свой внешний вид, - снова подал голос мужчина, улыбаясь чуть шире и вновь привлекая внимание Мелькора к своему лицу, а не - к промежности. Хотя, судя по хитрой морде, ни хрена он не извинялся и даже и не думал – в этом Бауглир тоже мог поклясться, когда, наконец, собрав в кулак всю свою силу воли, посмотрел-таки Гортхауру в глаза. - …Я только недавно возвратился в офис и не успел еще даже дух перевести, а тут - Вы. Такая неожиданность. Саурон наконец-то изволил спустить свои роскошные ноги на пол и одним плавным, слитным движением подняться с кушетки, выпрямляясь в полный рост. Тряхнул головой, разметав по плечам медные локоны, подвязал бретели платья и вновь обратил свой взгляд на изволившего, наконец, отмереть мужчину. Мелькор сделал вид, что врасплох его только что не застали, и, усмехнувшись, шагнул ближе к кушетке. Если уж и играть по чужим правилам, то сопернику ни в чем уступать не стоит. - И что же, Вы всех своих посетителей так встречаете? – приятным, почти мурчащим баритоном интересуется мужчина, не пряча улыбки и хищно поблескивая бездонной чернотой непроницаемого взора. – Или же – только особенных? - А Вам так хочется быть особенным? – возвращает ему улыбку Саурон, однако взгляд у него внимательный, цепкий, серьезный. Он изучает Мелькора, прощупывает его незаметно, почти соблазняет, отвлекая внимание тем, что снаружи, от того, что внутри. Бауглир делает вид, что ведется. Противник ему попался интересный. Саурон же, наконец, сам делает шаг к нему и, уверенно стуча каблуками о мраморный пол, неторопливо приближается к мужчине, гипнотизируя взглядом. То ли волк, то ли змей в овечьей шкуре, и Мелькор догадывается, сколько примерно дураков повелось на этого фетишиста в черном платье. Нагнул, правда, потом этих идиотов сам Гортхаур, а не они - его, но Бауглир не из тех, кто будет недооценивать конкурента, особенно, если собирался в недалеком будущем занять его же место. Желторотый птенец оказался самой настоящей гадюкой, и сейчас эта гадюка уверенно ползла к нему самому, цокая каблуками о мраморный пол и плавно покачивая крепкими бедрами. Грозясь задушить своими кольцами, если он оступится хоть раз и выдаст свои не самые благородные намеренья относительно чужого синдиката. - Чем обязан? – остановившись в полуметре от мужчины, интересуется Саурон, обнимая себя за плечи где-то в районе локтя и чуть склоняя к плечу хорошенькую голову. Он красивый, изящный и тонкий как стебель бамбука, а глаза топят в своей янтарной бездне не хуже, чем глаза самого Мелькора – в своей. Когда он на каблуках, то почти не уступает своему оппоненту даже в росте, хотя и без них довлеть над ним не получилось бы, мужчина знает это. Однако Саурон больше не улыбается, и Бауглир понимает, что прелюдия окончена. Настало время играть по-крупному. …впрочем, от небольшого, располагающего к себе флирта удержаться он все равно не может. Просто потому что знает, как порой выводят из равновесия всякие глупости. - А сами как думаете? – улыбается слегка Мелькор, глядя почти ласково и стараясь утянуть в собственную непроглядную бездну. Сколько людей нашло там свою смерть, к слову, уже и не счесть, но сам он никогда и не пытался. Саурона, однако, это не смущает; он выгибает дугой изящную бровь и хмыкает, не пряча усмешки, после чего снова трогается с места и, негромко постукивая каблуками, принимается обходить своего визитера по кругу. Мелькор украдкой наблюдает за ним краем глаза. - В самом деле, чем я могу быть обязан визиту бывшего мафиози, главы некогда крупнейшего в истории синдиката, который вышел на свободу около трех месяцев назад? – задумчиво тянет Гортхаур, оказываясь у него за спиной. Мелькор слегка оборачивается и улыбается снова. Лишь уголками губ. Словно дает ему разрешение продолжить, но Саурону и не нужно этого. Он не собирается замолкать. - Три месяца назад Мелькор Бауглир был досрочно освобожден из-под стражи и вышел на свободу без лишней шумихи, не привлекая внимания репортеров и общественности, - низкий голос обволакивает, словно горькая патока, убаюкивает почти и вводит в некое подобие транса. Гортхаура приятно слушать, однако сейчас важнее слышать и понимать то, что он говорит, не отвлекаясь на, собственно, его голос. - …однако, вместо того, чтобы стать добропорядочным гражданином или хотя бы залечь на дно до поры до времени, Мелькор Бауглир под шумок разворачивает весьма бурную деятельность, размораживая собственные офшорные счета, запуская и налаживая работу дочерних филиалов своей почившей «Утумно Холдинг» (горнодобывающая) и начиная пробивать по старым каналам информацию о положении дел теневого мира… - …но это ведь нормальное явление для всякого уважающего себя мафиози, - усмехается Мелькор, пожимая плечами. Пока что Гортхаур ничем больше удивить его не может. – Особенно – для кого-то, вроде меня. - Особенно - для кого-то, вроде Вас, - соглашается с ним Саурон, выруливая из-за другого его плеча, словно тень. Улыбается вдруг. – И именно в этом-то и дело. Мелькор теперь сам вопросительно выгибает бровь и смотрит на мужчину с вежливым интересом. Саурон полминуты молчит, маринуя его ожиданием, а затем продолжает: - Нет ничего удивительного в том, что Вы тут же взялись за старое, принимаясь заново наращивать капитал, восстанавливать старые связи и, наверняка, размышлять о том, как упрочить свое положение в мафиозной среде, если – не вернуть его полностью. Притом – в рекордно короткие сроки. - И?.. – Мелькор ненавязчиво призывает продолжить вновь замолчавшего Саурона, который принялся обходить его по второму кругу. Мужчина пошутил про себя, что он этому фетишисту настолько понравился, что тот не может отказать себя в удовольствии лишний раз его порассматривать. Да, вообще-то, он был хорош собой, и ни годы, ни шрамы его ничуть не портили. Разве что, добавляли ему совершенно иррационального по природе своей брутального очарования. Предаваться самолюбованию и чесать собственное эго, однако, было не время – Гортхаур продолжал говорить, не сводя с него внимательного, хищного взгляда и, кажется, почти не мигая. Мелькору на секунду почудилось, будто вокруг него ходит змея. - На создание предыдущего своего синдиката Вы потратили без малого двенадцать лет, а оставшиеся до его падения годы – почивали на лаврах да ловили крыс, коих под половицами развелось немало, - тянет Саурон где-то позади него, но в этот раз Мелькор не оборачивается. Он уже убедился, что «перо» под ребро сейчас ему не грозит. Во всяком случае, пока его досконально не прощупали. - …и я сомневаюсь, что Вы готовы потратить еще столько же на создание нового. Тут уже Мелькор напрягся. Незаметно, но ощутимо. Навострил уши тут же и снова бросил косой взгляд себе за плечо, но Саурона не увидел; кажется, тот остановился в районе его слепой зоны, и это тоже заставило внутри у него шевельнуться что-то. Неприятно так, почти тревожно. Меж тем, Гортхаур продолжает говорить, будто сам с собой рассуждает. - Так уж вышло, что почти все информационные каналы – легальные и не очень – контролируются моей агентурной сетью, господин Бауглир, - сдает, наконец-то, первый козырь Саурон, вновь появляясь в поле его зрения. – Любой, даже самый мелкий шорох не останется незамеченным, и Вам, собирая на меня досье, следовало бы об этом знать. Поэтому спрошу еще раз… Гортхаур вновь оказывается перед ним, лицом к лицу, и, глядя в глаза немигающе, серьезно, спрашивает, почти что шипит вкрадчиво: - Чем обязан? Мелькор надеется, что в этом сумраке не видно, как у него от лица кровь отхлынула. Вот засранец, так он все знал! И поэтому-то и разбросал у себя на столе те бумаги. Он не забыл их убрать или припрятать, нет. Он нарочно их напоказ выставил, и мужчина слишком поздно осознал тот факт, что хозяином положения он не был с самого начала. Противник теперь почти восхищал, и Мелькору пришлось позволить себе самому вздохнуть и усмехнуться. Чужой козырь нужно было теперь чем-то крыть, а ему самому – выворачиваться, пока его окончательно к стенке не прижали. Поэтому, вздохнув глубоко, Мелькор поднял руки, будто сдаваясь под таким напором и показывая тем самым, что пришел он с миром. Войну-то развязать всегда успеет. - Вы правы, - подтверждает мужчина, немного смягчаясь и словно утекая из-под наступившего ему на горло каблука, - начинать все с нуля заняло бы слишком много времени и отняло бы слишком много сил, я не могу позволить себе этого. Поэтому я и пришел к Вам, господин Гортхаур. - И? – тот опасно сужает красивые глаза нетипичного смешанного оттенка, ждет продолжения. Мелькор понимает, что не просто по тонкому льду ходит, но и буквально танцует на нем, зная, что под тонкой, едва схватившейся коркой его ждет стая голодных пираний, однако он уже догадывается, что обедом этой хищной рыбы он сегодня не станет. - …и смиренно прошусь к Вам под крыло, босс, - улыбается вежливо Бауглир, хотя одному Эру известно, чего ему стоило заставить себя сказать это «босс». Он босс, он, и никто другой! И очень скоро он непременно им станет. Нужно только немного потерпеть и потрудиться… Если, конечно, Саурон купится на его лесть. Саурон, однако, приподнимает брови, и его взгляд полнится таким скепсисом, что Мелькор слышит, как под ним затрещал этот самый пресловутый лед. Так и знал ведь, что эта пиранья не поведется так просто и ведущую роль ему не уступит ни за что на свете. Даже – во время этого дурацкого собеседования. - И почему же именно ко мне? – спокойно интересуется Гортхаур, неотрывно гипнотизируя мужчину напротив, и тому стоит некоторых усилий не прерывать зрительный контакт чтоб даже моргнуть лишний раз. – Неужели во всем криминальном сообществе не нашлось достойного Вас, господин Бауглир, синдиката? Или же… Он усмехается вдруг, и Мелькор внезапно находит своего противника очень красивым. Ну что за прелесть! Правда, ядовитая настолько же, насколько и прекрасная. - …предпочитаете рыбку покрупнее? Мелькор понял, что ударил Саурон не только точно, но и – со знанием дела. В тот же момент пришло и осознание того факта, что головы конкуренты Гортхаура теряли не столько от выреза его черного платья, сколько – от клинка его дипломатии. Не восхищаться им не получалось, однако сдаваться так просто он не был намерен. Должно же у него быть слабое место… Поэтому Мелькор продолжить гнуть свою линию. - Именно, - вернул ему все ту же улыбку Бауглир – тонкую, вежливую и ни о чем более не говорящую. - ...а самой крупной рыбой в этом океане интриг, лжи и грязных денег являетесь, несомненно, Вы, господин Гортхаур. Конечно, я собирал о Вас информацию – мне нужно было убедиться, что мои таланты не только помогут мне вновь возвыситься в преступной среде, но и сослужат Вам хорошую службу. Он даже позволил себе легкий поклон в конце своей импровизированной речи, которую Саурон, похоже, оценил. Мелькор понял, что выбрал верный путь – в конце концов, нет ведь ничего лучше правды. Особенно, если подать ее под нужным соусом. - И чем же Вы можете быть полезны нам, господин Бауглир? – теперь Гортхауру было почти интересно – изменились и тон, и выражение его лица. Взгляд, правда, оставался все тем же, поэтому расслабляться не стоило. Как выяснилось, Саурон был мастером пихать клинки под ребра. Однако и тонкую лесть, как выяснилось, любил не меньше. …и тут Мелькор с ужасом понимает, что весь его идеальный, четко выстроенный план идет трещинами и крошится как дрянной бетон под ударом молота. Один вопрос – такой простой и такой сложный одновременно – ставит его в тупик, потому что, побеседовав с Гортхауром десять минут, у Бауглира не остается сомнений, что советы советовать да под руку болтать эта гадюка ему ни за что не позволит. Хотя ставил он именно на это, надеясь в будущем незаметно втереться к нему в доверие настолько, что местный босс станет не более чем его марионеткой – игрушкой, которой можно в любой момент обрезать ниточки. Или – оторвать голову. Не тут-то было. Саурон терпеливо ждет, вперив в него немигающий взгляд змеиных глаз красивой формы, и Мелькор на секунду позволяет себе подпасть под его очарование и выкинуть из головы весь тот бесполезный мусор, коим обернулся его идеальный план, его всегда верно работающая стратегия. Советник Гортхауру не нужен – все решения он принимает сам и под руку себе лезть не даст ни в каком виде – а вот безропотный, идеально вышколенный подчиненный… - Всем, чем босс пожелает, - вновь улыбается в своей излюбленной манере мужчина и даже слегка склоняет голову, очень надеясь про себя, что он не переигрывает, и в следующую секунду его голова не покатится по мраморному полу, прямиком к ногам этого деспота. Саурон, однако, заинтригован. Вновь приподнимает брови, улыбается зеркально и складывает на груди изящные руки, мелодично звякнув тонким золотом браслетов-колец. - Мне казалось, подчинять Вам нравится больше, нежели подчиняться, - горькая патока разбавлена пьянящей ноткой веселья – похоже, Гортхауру нравится весь этот спектакль. Поэтому он позволяет Мелькору продолжить ломать комедию, заставляя последнего мысленно скрипеть зубами от раздражения. Нет, вот за это он еще на нем отыграется потом! Последний раз он ползал на коленях и заискивал с таким рвением лишь перед одним-единственным человеческим существом и до сих пор страшно с этого бесился – отомстить за то унижение Бауглир так и не смог. Однако в этот раз… кто знает. Возможно, если сейчас он грамотно разыграет партию, то и до того «святоши» доберется. Да уж, тогда ему точно несдобровать. - Бездумная экспансия это такая же глупость, как и слепое подчинение, - Мелькор пихает поглубже все то, что запросто может выдать его с головой сейчас – мысли, эмоции, чувства - поднимает на него взгляд, не разгибаясь. Понижает голос до вибрирующих, низких обертонов. Глаза их теперь – его собственные и Саурона – находятся на одной линии, и это лишь добавляет их и без того напряженной беседе неожиданную нотку пикантности. Глава синдиката смотрит на него с вежливым интересом, толикой уважения и хорошо скрытым одобрением. Мелькор готов поклясться, что почти слышит на задворках сознания шипящее «хороший мальчик, моя прелесть!», и находит вдруг совершенно неожиданно весьма интересный рычаг давления на эту гадюку. Кто бы мог подумать, что Гортхаур так кайфует с подчинения себе всех и вся! Кровь и тьма! Кажется, он понял, как выторговать себе местечко потеплее, а потом и поменять их с этим фетишистом местами на вершине преступного Олимпа. Что ж, в образе цепной собаки он еще не был, однако, чего не сделаешь ради великой цели? Так, кажется, любят говорить всякие там вшивые протагонисты. - ...а экспансия через собственное подчинение, стало быть, самый разумный выбор в сложившейся ситуации? – неожиданно, но мягко парирует его оппонент, слегка вздергивая подбородок и сокращая дистанцию. Змеиные глаза неотрывно глядят в омуты черных, а у Мелькора складывается до ужаса четкое ощущение, будто ему только что прилетело коленом в солнечное сплетение. – Я тоже люблю рисковать, знаете ли, господин Бауглир. Он – что? Мелькор не понимает, как такое вообще возможно. За вечер его обвели вокруг пальца трижды! Трижды! И если два из трех раз он проиграл Саурону потому что тот был информационно подготовлен куда лучше него самого, как выяснилось, то в третий раз Гортхаур подловил его настолько тонко, что сам мужчина уже не понимает, что чувствует на этом фоне – раздражение или восхищение. Этот рыжий… впечатлял. Становилось понятно, почему «Тени Мордора» распространили свое влияние на многие сферы в столь короткие сроки: Саурон был весьма незаурядной личностью и не только правил железной рукой, но и своих противников умел заставить танцевать под собственную дудку одним лишь взглядом невозможных змеиных глаз. Приходится признать свое поражение. Мелькор выпрямляется, загребает пятерней волосы и зачесывает их назад, выдыхая. Улыбается затем вновь, тряхнув тяжелой, смоляной гривой, которую отказался сбривать, даже загремев на нары, и смотрит на Гортхаура уже с нескрываемым уважением. - Стоит признать, я недооценил Вас, господин Гортхаур, - он по-прежнему держится уверенно и спокойно, но уже не пытается ловить оппонента на слове, оборачивать его же аргументы против него. – Хватка у Вас и впрямь железная, а глаз наметан весьма профессионально. Имей я сейчас то же положение, что и лет десять назад, то предложил бы Вам сотрудничество. На равных условиях. Дружить с Вами было бы куда мудрее, нежели - воевать. Мелькор чуть склоняет голову, признавая собственное поражение, а Саурон, что слушал его до этого молча и немигающее сверлил пронзительным взглядом, усмехается неожиданно и смаргивает, будто отпечатывая полученную информацию на сетчатке глаз. - Могу сказать о Вас то же самое, господин Бауглир. Гортхаур снова трогается с места и обходит Мелькора справа, заставляя его обернуться следом и выразить вежливый интерес. Точно знает ведь, что бывший глава самого крупного в стране мафиозного синдиката не потеряет перед ним лицо и не даст увидеть больше. Иначе ему крышка. Посему Мелькор делает то, что от него и ожидает этот манипулятор, невольно скользит взглядом по открытой спине – красивый изгиб, подтянутые мышцы, гладкая кожа - и отмечает, что не каждая девушка осмелилась бы на подобный фасон. Впрочем, как он уже успел убедиться, от этого чего угодно ожидать можно было… …но никак не того, что Саурон обронил в следующее мгновение. - Простите, что? – Мелькор делает вид, будто ослышался – чуть-чуть сводит брови на переносице, а губы против воли чуть сильнее растягиваются в улыбке. - Знаете поговорку, господин Бауглир? – произведенным эффектом Саурон явно доволен; и пусть выражение его лица совсем не изменилось, но вот глаза… в них ровно горел огонь торжества. - «Держи друзей близко, а врагов – еще ближе». Вы приняты, поздравляю. Все необходимые бумаги Вам вышлют этим же вечером.