***
Чёрная атласная рубаха скатилась по бледным плечам и упала на пол у босых ног, где уже лежали брюки. Принц переступил через вещи и медленно подошёл к наполненной ванне, на поверхности которой клубился тёплый пар. Амаадон провёл по нему рукой, ощущая, как влага собирается на ладони, и повернул её к себе тыльной стороной. Он осмотрел уже затянувшийся порез, ногтями пытаясь всковырнуть коричневую корочку крови, а после взглянул на другую ладонь. Боли, которую он испытал в первый день, уже не было, но каждый раз, когда он снимал бинты и трогал свои ладони, она непременно к нему возвращалась из-за того, что парень сам пытался её себе причинить. Он стоял у горячей ванны, и несмотря на то, что вся комната была окутана теплом, исходившим от воды, внутри его потряхивало от холода. Что бы не делал в последнее время, у него никак не получалось согреть себя. Дрожь то и дело пробивала до костей в самый неподходящий момент. И даже горячие ванны, которые он стал принимать довольно часто, так же не способствовали улучшению самочувствия. Парню уже начало казаться, что он заболевает, хотя такое с ним случалось крайне редко. Он не хотел сдаваться своему состоянию, пытаясь сделать что угодно, чтобы оно, наконец, прекратилось. И даже из нанесённых себе травм пытался найти выгоду. То и дело сдирал корки с ладоней, вновь пуская себе кровь. В обход королевских лекарей, боясь, что те смогут разболтать о его состоянии, пытался отыскать нужные травы из их арсенала, дабы помочь себе самостоятельно. Амаадону не нужны были слухи о болезни, если такая всё-таки присутствовала. Ведь в его положении, которое сейчас не обсуждалось только лишь ленивыми устами, нельзя было показаться слабым. Оруол слишком громко на каждом углу высказывает своё недовольство его персоной. Сам приезд коронованного принца домой. Да ещё и предстоящий бал, на котором отец объявит его официально, чем ещё сильнее закрепит свой выбор перед народом. Всё это не позволяло Амаадону хотя бы на день остаться пролёживать в постели в надежде, что самочувствие его улучшится. Ведь что сейчас может быть хуже, чем весть о том, что выбранный королём приемник захворал. Он слишком долго ждал признания, чтобы сейчас подвести кого-то. Ответственность, лежавшая на нём, так сильно давила, что парень никак не мог расслабиться. От того Амаадон лишь громко вздохнул, опуская напряжённые плечи, и уже собирался вступить в горячую воду, предвкушая покалывание на коже, которое испытает, как вдруг его прервали. Чья-то тёплая ладонь упала на его плечо, и на это прикосновение парень чересчур резко отреагировал. Его солдатская муштровка сработала сама по себе, и вместо того, чтобы обернуться с желанием понять, кто посмел потревожить его покой, парень перехватил руку, хватая нежданного гостя за запястье, и резко то выкручивая, потянул на себя. Амаадон, в отличие от Эриса, не славился своей учтивостью в подобные моменты. Не ходил вокруг да около, пытаясь выудить ответы из любого нужными словами и жестами. И сейчас не повёл себя иначе. Вместо него в горячей ванне оказалась ошарашенная его столь резкими действиями девушка, которую принц осознанно туда толкнул, давя руками на грудь, чтобы голова её скрылась под водой. И только когда она перестала брыкаться под его руками, он отпустил её худое тело, давая возможность вынырнуть и снова вдохнуть. — Ты кто такая? — Не дожидаясь, когда она перестанет судорожно хватать ртом воздух, интересуется Амаадон, хватая с пола брюки и поспешно натягивая те на себя. Помимо дрожи и холода, что в последнее время его одолевает, Амаадон стал чересчур настороженным и всех вокруг воспринимал как потенциальную угрозу для самого себя. Если бы он вовремя не разглядел на побеспокоивший его девушке платье служанки, то ненароком вполне мог бы утопить её а уже после принялся разбираться. Ведь он никого не ожидал увидеть в своих покоях. Сам отказался от любой прислуги, обихаживая себя самостоятельно. Ибо ему, в отличие от всей своей семьи, не чуждо подобное. Столько лет службы научили парня справляться со всеми своими нуждами, никак не прибегая к посторонней помощи. И сейчас столь неожиданное появление девушки, шаги которой он не услышал из-за того, что был слишком задумчив, действительно застали принца врасплох. — Её Величество, — всё пытаясь отдышаться, сплёвывает она воду, которой наглоталась, и продолжает сидеть в ванне, теперь боясь пошевелиться. — Ваша мама, — повторяет девушка, надеясь, что упоминание королевы быстрее поможет принцу остыть. — Она прислала меня к Вам. — Для чего? — Хмурится Амаадон уже стоя в расстегнутой рубахе. — Ей не нравится Ваше поведение, — утирая воду с лица, продолжает объясняться девушка. — Её Величество сказала, что не потерпит того, что Вы отказались от прислуги и собрала вам штат новой, сказав, что не примет отказа от подарка. — Не решаясь взглянуть на разгневанного принца, девушка смотрит на его ноги, следя за тем, чтобы он стоял на месте и боясь, что вместо отказа он может продолжить её топить. Амаадон вслушивается в её слова, всё продолжая хмуриться, и при этом рассматривает сбитую с толку девушку, будто ища подвох. Он озирается по сторонам, дабы убедиться, что в его покоях больше никого нет, а после вновь возвращает к ней свой холодный взгляд, даже не думая извиняться за то, что излишне вспылил. — Почему тогда ты пришла одна? — Прищуривается он, делая шаг ближе. — Где все остальные? — Нас всего трое, Ваше Высочество, — вздрагивает она от его шагов в свою сторону, начиная говорить тише. — Её Величество сказала, что больше вы не примите. Одна для того, чтобы подавать еду, другая для того, чтобы готовить вашу одежду, и я. Должна помогать вам с любыми сборами и всегда присутствовать поблизости, — ещё тише добавляет девушка, поджимая губы и уже думая о том, что ей досталась самая сложная часть работы, судя по тому, как принц уже её встретил. Амаадон недовольно вздыхает, прикрывая глаза и щипая себя за переносицу. Где-то в глубине самого себя он догадывался, что мать способна выкинуть что-то подобное, но смел рассчитывать хотя бы на то, что она ограничится прислугой, которая не вхожа в его покои. Ведь такие обычно ближе и чаще других остаются рядом с их хозяином наедине. Они в буквальном смысле видят их без одежды и невольно посвящены в самые сакральные тайны и разговоры. Такие должны уметь лучше прочих держать язык за зубами и обладать возможностью становиться невидимыми, стоя в углу комнаты. Тише тени, пока их не позовут. Как раз такая прислуга Амаадону и не нужна. Он готов был принять тех других, которые никогда не переступят порога его покоев, пока он будет в них. Но вот довериться этой девушке, которая по прежнему сидит в его ванне, боясь пошевелиться. Сложно. Сложно огорчить мать, выгнав её прямо сейчас. И сложно оставить её здесь, попытавшись убедить самого себя, что она не опасна. Обретённая им не так давно тревожность никак не отпускает. Принц то и дело вспоминает те слова Иодана, что никому верить нельзя. К его речам присоединяется ещё и поведение старшего брата, который так же не готов идти с ним на мировую, признавая его обретённый статус приемника. Амаадон теперь ищет подвохи везде. Озирается по сторонам чаще обычного. И корит себя за то, что в спешке, пытаясь согреться, забыл запереть дверь изнутри, чтобы сейчас не видеть эту девушку перед собой. — Кому ты служила до этого дня? — Перебарывая своё недовольство, сжимает парень руку в кулак. — Вашей маме. — Даже боясь мысли о том, чтобы начать юлить в своих ответах, отзывается она. — Кому-то из моих братьев? — Вновь прищуривается Амаадон раздраженный тем, что не видит её опущенных глаз. — Нет. — Отрицательно машет она головой. — Я росла при ней и никому, кроме неё, не служила. — Сжимая в руках мокрые кончики волос, девушка сгоняет с них уже остывшую воду. — Вставай. — Командует Амаадон, делая шаг назад, чтобы вода с её платья на него не попала. Девушка молча поднимается, но из ванны не выходит, ибо приказа такого не слышала. Она продолжает стоять в тёплой воде, смотря на мокрый пол под ногами принца, ощущая всю тяжесть сырого платья, и ждёт, что же он сделает в следующий миг. Такова её участь - всю жизнь молча исполнять исходящие от других приказы. И за счастье считать можно лишь то, что хозяин твой не будет слетевшим с катушек тираном. А первое знакомство с принцем Амаадоном уже не навеивает ей хороших мыслей. — Выйди уже из воды! — Раздражённо добавляет Амаадон, начиная осматриваться по сторонам. — Как тебя зовут? — Хватает он со стула полотенце и пихает ей его в грудь, снова отходя подальше. — Сира. — Принимаясь вытирать короткие, доходящие до ушей волосы, добавляет девушка. — Так вот, слушай меня внимательно, Сира. — Решение, чтобы выпутаться из созданной матерью проблемы приходит к Амаадону довольно быстро. Наплевав на то, что замочит босые ноги, он всё же подходит к девушке почти вплотную, беря её худощавый подбородок двумя пальцами, и поднимает ей голову, заставляя взглянуть на себя. — О себе я забочусь сам. Никогда и не при каких обстоятельствах больше не смей подкрадываться ко мне со спины и пытаться помочь, пока я этого не позволю. Иначе переломаю руки. — Его тёмные глаза, не моргая, впечатались в лицо девушки а говорил он медленно, желая, чтобы каждое проронённое им слово точно было услышано. — Узнаю, что доносишь на меня матери отрежу язык. А если задумаешь предать, ища спасение у моих братьев, то следующий раз твоё тело на поверхность всплывёт самостоятельно, и пытаться вдохнуть уже будет не нужно, — невольно сжимает парень её челюсть под своими пальцами не давая даже кивнуть. — Ты моя и только моя. А все, кому ты служила раньше, больше не имеют значения. Внемлешь только моим речам и мне повинуешься. А всё, что видишь или слышишь в этих стенах, обязано умереть вместе с тобой. Сира так перепугалась, что забывала делать вдохи. Не отводя от чёрных глаз взгляда, девушка будто кожей желала впитать каждое его слово, боясь, что даже если моргнёт, будет способна упустить хоть что-то. А Амаадон всё продолжал давить на неё, диктуя свои условия. — Никто не должен знать, что ты ко мне имеешь отношение. Будь везде и нигде одновременно. И, исполняя всё, что я велю, жизнь рядом со мной может вдруг оказаться сказкой, —хмыкает Амаадон, видя и без лишних слов согласие подобному раскладу в её глазах, и, наконец, отпускает её лицо. — Только так и будет. — Всё же решает она подкрепить своё согласие словами, теребя в руках полотенце, которое держит всё это время. — На краю кровати возьми свежие вещи, — указывает Амаадон на одежду, что приготовил себе. — Потом можешь не возвращать, — добавляет парень, отворачиваясь от девушки всё пытаясь унять гнев, который так резко на него накатил. — Всё равно никогда впредь не надену, — бурчит он себе под нос. А девушка молча подходит к кровати. Она и не рассчитывала на подобный жест с его стороны. Не собиралась даже просить чего-то большего, кроме полотенца, которое парень уже ей дал. Но как бы сильно она не хотела отказаться от предложенной одежды, считая этот жест излишним, Сира не могла сказать об этом вслух. Возразить означало противиться его решению. Подставить под сомнение то, что Амаадон считает верным. А на подобное она не способна, как бы неловко сейчас не было. Амаадон стоит к ней спиной, размышляя над тем, что ещё полезного он может вынести из своего теперешнего положения. Ведь сейчас он так же безволен, как и девушка, которую он заставил переодеться в сухую одежду. Отказаться от подарка матери было непозволительно даже ему. Но он не собирался молча сдаваться, ибо то, что она сделала вопреки его желанию, парню так же не нравилось. Выгода. Из всего её можно извлечь. Амаадон знал об этом, как никто другой. И сейчас, слушая, как шелест одежды за спиной прерывает его тишину, парень снова искал эту самую выгоду. Чем имеющаяся у него в подчинении девушка могла бы послужить ему и при этом не трогать его в стенах собственных покоев. Как могла оставаться рядом, не исполняя своих прямых обязанностей, для которых и была подарена. И решение свалилось на парня, точно обухом по голове ударило. — Знаешь что, — с натянутой, почти что безумной улыбкой повернулся он к девушке, которая уже спешно завязывает шнурки на вырезе светло-серой рубахи, затягивая те потуже. — Я знаю, для чего ты мне пригодишься, — кивая сам себе, парень медленно подходит ближе к ней. — Для чего? — С замиранием сердца пробормотала Сира, наблюдая за тем, как быстро раздражение в глаза принца от её присутствия сменился искорками азарта. Хмыкнув, Амаадон оставляет между ними небольшую дистанцию и протягивает девушке руку для того, чтобы она её пожала. Сира быстро понимает, к чему ведёт этот жест, и уже готова начать протестовать, не желая заключать сделку, условия которой ещё даже не были озвучены. Смотрит на его ладонь, где углядела начавший затягиваться порез. Поджала губы, переживая за то, что помимо отказа, её раздумья так же способны его разозлить и, пересиливая себя, касается его холодной ладони своей, тут же ощущая, как его пальцы с силой сжимают ей руку. — На условиях сделки, что я с тобой заключаю, ты будешь приносить мне информацию о моём старшем брате, — начал Амаадон, сжимая её хрупкую ладонь в своей бледной руке. — Никому и никогда ты не произнесёшь моего имени, если вдруг тебя спросят, чья ты. Ибо отныне ты будешь находиться подле Оруола. Каждый день, каждый час. Выведывать всё, чем он дышит и о чём помышляет, а после рассказывать мне, — ловит парень взгляд её сиреневых глаз, улавливая в нём нотки зарождающегося страха после каждого произнесённого им нового слова. — Ты будешь его тенью. Самым верным другом. И заберёшь себе всё его доверие, — натянуто продолжает улыбаться Амаадон. — А я взамен подарю тебе свободу. Положение в обществе и лучшее содержание. И с этими словами парень выпускает её руку из своей хватки. Выгода. Он ищет её всегда. И сейчас, понимая, что один со своей тревожность относительно поведения Оруола справиться не в силах, Амаадон находит спасение в девушке, которую ему подсунула мать против его воли. Он не станет от неё отказываться. Возвращать в услужение Доранде, чтобы не портить с ней отношения. Но он и не позволит Сире исполнять свои прямые обязанности относительно заботы о нём, ибо справляется с этим сам. Убьёт двух зайцев сразу, угодив желанию матери, и не будет отказываться от собственных. А лишние глаза и уши рядом с братом, который доверия никак не внушает, уж точно не помешают. Вот только Сира раскусывает подвох заключённой только что сделки быстрее, чем сама того желала. Свобода, которую ей пообещал Амаадон. Лучшее из всего, что он мог предложить девушке, которая таковой никогда не имела. Место в обществе, в котором её собственная раса не считает её им равным. Что может быть слаще такого подарка. Но он не сказал, что прямо сейчас ей её дарует. Парень сказал, что когда-то точно её подарит, толком даже не обозначив, на какой срок заключается их сделка. Он пообещал ей горы, которых она в жизни никогда не видела, и не сказал, когда она сможет ими насладиться. Ведь на деле сделка эта выгодна только ему. А о том, как прямо сейчас, от осознания сути девушка давится горечью от обиды, парень никак не задумывается. — Но ведь Его Высочество предпочитает — Мне плевать, кого предпочитает Оруол, — перебивает лепетания девушки принц. — Ты сделаешь всё, чтобы всем своим девам он предпочитал лишь тебя. — А если узнает Эрис? — Шепчет Сира, всё пытаясь вразумить принца. Ведь сделку отменить в силах только он. — Я боюсь оказаться у него на допросе, — озирается она по сторонам так, словно и сама верит во все те сказки, что у самого старшего сына короля абсолютно повсюду во дворце есть глаза и уши. — Жизнь как в сказке, помнишь? — Усмехается Амаадон её нелепым страхам. — Дружба со мной способна уберечь тебя от любых допросов Эриса. — Поднимая тёмные брови, он снова пытается взглянуть девушке в глаза, которые она то и дело отводит. Под дружбой Амаадон подразумевает беспрекословное повиновение, которого он и так мог ожидать от служаки, ведь она для этого ему и предоставлена. Но он сейчас не в том положении, когда кого угодно подле себя сможет принять, руководствуясь лишь слепой верой. Ему нужна гарантия, которую дарует сделка. И он готов заключить ещё сотню таких же, только бы, наконец, стать спокойным за сохранность своей головы на плечах. Ведь титул коронованного принца считается самым опасным на пути к восхождению на трон. Время, когда все вокруг уже знают, кто следующим сядет на трон, и время, когда не каждый будет этому выбору нынешнего короля рад. Такие, как Оруол, были во все времена. Они строили козни и делали всё, чтобы будущий король никогда не надел корону. И самым ближайшим примером такого поведения является родной отец Амаадона. Все помнят принца Атария, и каждый помнит, как он погиб. И пусть его гибель всё ещё окутана великой тайной, Амаадон почему-то уверен в том, что к этой смерти приложил свою руку Иден. И идя на поводу у собственной тревожности, парень так же с каждым днём всё сильнее верит в то, что и Оруол может выкинуть что-то подобное. Верит в то, что его отречением от двора дело может не кончиться. Хотя не принятие младшего брата своим королём - это самое лучшее из всего, что может выкинуть его взбалмошный, завистливый брат. А зная его характер и то, какая женщина его воспитывала, Амаадону хочется обезопасить себя любимыми доступными методами от происков брата, которого даже Верховный Король утихомирить порой не в силах. — Но ведь мне нельзя упоминать вашего имени, — всё продолжает настаивать на своём служанка. — Как Ваш титул защитит меня от Эриса? — Сира готова к гневу, который способна разжечь в парне своими вопросами, но пока она не убедится, что от всех, кроме него, она находится в безопасности, она не сможет замолчать. Ведь Эриса стоит бояться. Его нужно бояться, если жизнь дорога, несмотря на все его обольстительные улыбки. Ибо шпионаж за любым членом королевской семьи очень сурово наказывается. Она ведь прекрасно помнит, как, не моргнув и глазом, этот парень отправил на казнь девушку, которую любил. Чего уж говорить о тех, к кому Эрис никаких чувств не испытывает. Недолго думая, Амаадон осмотрелся по сторонам, гадая, чем бы мог подкрепить гарантию своей защиты её головы на плечах. Ему и самому было бы лучше, если бы Эрис по возможности знал как можно меньше. Ведь, несмотря на то, что он его брат и всегда остаётся на его стороне, парень уверен, узнай тот, что задумал Амаадон, не пришёл бы в восторг. Ибо Эрис, несмотря на поведение своих младших братьев, защищает каждого из них одинаково. Он один всё ещё пытается найти хоть что-то светлое в загнивании Оруола. Направить того на правильный путь и примерить с Амаадоном. И вместо того, чтобы с этим делом старшему брату помочь, Амаадон заключает сделку, на правах которой для него будут шпионить за Оруолом. Парень обходит девушку и подходит к небольшой тумбе, что стоит у кровати. Открывает дверцу и берёт с полки своё кольцо, которое ему подарил отец в день, когда прислал письмо с официальным объявлением о его коронации. Амаадон не носит украшения, по привычке оставшийся со службы. Они всегда ему только мешались. Но это кольцо прямо сейчас способно послужить очень хорошую службу, не украшая его длинных пальцев. — Вот, — подкинув отцовский подарок в воздухе, парень усмехается, возвращаясь к девушке, и без предупреждения хватается за шнурок на её рубахе, которым она затянула вырез на груди. Он вытаскивает верёвочку и, надевая на неё кольцо, жестом заставляет девушку наклонить голову, дабы повязать ей его на шею. — Если придётся встретиться с Эрисом, покажи это и требуй аудиенции в моём присутствии. Но если придётся раздеваться перед Оруолом, — резко наматывая на кулак верёвочку, которую только что сам повязал ей на шею, парень натягивает её на себя, заставляя девушку нагнуться ближе к нему. — Не забудь спрятать. — Цедит сквозь зубы он, смотря ей в глаза и, дождавшись лишь кивка в ответ, отпускает служанку. Сира потирает кожу на шее, которую обжог шнурок, и ещё раз судорожно кивает, давая понять, что всё прекрасно поняла. Она улавливает себя на мысли, что, кажется, Амаадона стоит бояться куда сильнее, чем любого другого из его братьев. Её поражает, с какой скоростью сменяются эмоции на его лице и что действует он без каких-либо предупреждений. Будто он способен убить её прямо сейчас, а она до последнего не догадается об этом намерение. Ведь мгновение назад, подкидывая кольцо, он, кажется, находился в прекрасном расположении духа, словно ликовал от того, что теперь каждый шаг Оруола будет в его власти. Но стоило Амаадону подумать о плохом исходе событий, если она хоть когда-то будет способна забыть снять с шеи кольцо, то в глазах парня тут же мелькнул гнев, который, казалось, он прямо сейчас готов обрушить на неё за осечку, которой Сира ещё даже не совершила. Он словно каждым своим действием готов подтверждать слухи о своей жестокости, которые успели распространиться по королевскому двору ещё задолго до его прибытия сюда. — Могу ли я начать отращивать волосы? — Видя, что Амаадон уже вряд ли от сделки отступится, ненавязчиво интересуется Сира, желая выведать у него как можно больше конкретики касаемо свободы, что ей обещана. — Волосы? — Хмурится Амаадон, склоняя голову на бок. Он рассматривает девушку, которая, заметив его заинтересованный взгляд к её волосам, начала судорожно их поправлять. — Делай с ними, что хочешь, — закатывает он глаза своим ответом, словно отмахиваясь от вопроса девушки. — Но если к тебе будут вопросы… — Я найду, как ответить на них. — Не в силах сдержать своего ликования, Сира перебивает парня: — Никогда не упомяну вашего имени. — Готовая прыгать на месте от восторга, вновь она заверяет парня в том, что про него никто и не подумает, если начнут задавать вопросы и узнавать причины, по которым она стала отращивать волосы. Амаадон усмехается, удивлённо поднимая брови, пока наблюдает за тем, как быстро она изменилась в лице, начиная искренне ему улыбаться. Он никогда и не задумывался о том, как подобное одобрение способно обрадовать. Ведь в его окружении обычно бывали лишь те девушки, которым о таком даже спрашивать не надо. Но её реакция на это его смогла позабавить. И пока во дворец. Не ведая о том, чем сейчас занимается Рейнари, её будущий муж заключал сделки, пытаясь обезопасить своё восхождение на трон от брата, который так же на этот трон не прочь взойти. Девушка всё удалялась от земель, что были ему подвластны. С каждым днём они втроём продвигались всё дальше и дальше, теперь как можно реже останавливаясь для привалов. Словно после встречи с тем лосем, никто из них не желал медлить, только теперь осознавая, насколько всё происходящее серьёзно. Даже всё время подшучивающий над ними Локи вдруг стал серьёзнее. Он то и дело обдумывал ту неожиданную встречу, гадая над причинами, по которым хоть кто-то мог возжелать пойти по пути, известному ему. Думал, для чего на самом деле собиралась вся эта тёмная мощь, что на пути к своему новому хозяину губит всё живое. Ведь даже когда он обратился к ней по своим причинам, подобного не происходило. С ним рядом были те, кто направлял, кто помогал не оступиться и ненароком не сотворить того, что сейчас творит этот другой. И почему-то Локи, как никогда хочется верить в то, что происходящее лишь ошибка от неведения всех подробностей, а не намеренное подчинение мира вокруг. Ибо будь это так, ему было бы проще помочь эту ошибку исправить. Он ведь не хочет опять за что-то сражаться. Выбирать чью-то сторону и что-то отвоёвывать. Локи сам ещё не решил, чего поистине желает после стольких лет заточения, но уж точно не новой войны. Но что-то внутри ему подсказывает, что мир вокруг не сильно та и изменился. Если он пропал во времена назревающего конфликта и спустя столько лет кто-то по-прежнему может так же желать власти и не гнушаться ни чем для её достижения, как то было тогда. — Слушайте, — решая избавить себя от мысленных терзаний, обращается Локи к друзьям резко закидывая им руки на плечи и притягивая головы обоих к своей груди. — Есть ли у вас догадки о том, кто бы мог заниматься столь паскудным делом, как призыв тьмы? — Нет, — отзывается Рейнари, пошатнувшись из-за того, что теперь не может ровно идти. — Оруол, — без стеснения отзывается Тирон, задумавшись лишь на миг. — Почему-то всё чаще думаю о нём в последнее время. — Зачем это нужно брату Амаадона? — Хмыкает Рейнари, отказываясь принимать предположение друга. — Я его видела. Он не похож на того, кто будет этим заниматься. — Эти двое ещё кто такие? — Видя, как Тирон пытается выбраться, Локи с довольной улыбкой сильнее сжимает руку вокруг его шеи, заставляя перестать дёргаться. — Ну, Амаадон. — Вздыхает Тирон, хватаясь за руку Локи, чтобы тот только перестал его душить. — Будущий муж Рейнари. А Оруол его старший брат, который, когда узнал о том, что не он будет королём, слетел с катушек. — Всё так плохо? — Вскидывая бровь, интересуется Локи, всё же отпуская Тирона из под руки. — Более чем, — поправляя ворот задравшейся рубахи, недовольно фыркает парень. — Он и так никогда не отличался кротким нравом, а когда король Иден объявил о своём решении, которого всё королевство ждало очень долго, он стал неуправляемым, — пожимает парень плечами, переводя взгляд на Рейнари. — Может, ты и видела его на официальных приёмах, но я жил во дворце. Оруол - неуправляемый. — Повторяется парень чтобы эту суть наверняка уловили. — Он каждый день скандалил с Иденом, и очень много говорил о том, что не позволит Амаадону стать королём. Я думаю, он вполне способен призывать тьму, чтобы с её помощью убить всех себе непокорных. Рейнари нахмурилась, пытаясь вспомнить поведение Оруола в те дни, когда ей доводилось видеть его. Она никогда бы и не подумала, что парень может быть на такое способен, ведь в присутствии посторонних он был самой учтивостью. Всегда улыбался, и никогда не могла она сказать, что он выказывал хоть каких-то интересов на трон. А ей ведь даже когда-то выпала честь танцевать с ним на одном из балов, устроенного в день рождения его младшей сестры Исы. Может у них и было пару недолгих бесед, но, судя по ним, Рейнари не как не могла сопоставить лицо юноши с тем, что творилось с её миром. Ей ведь казалось, что Оруол любит свой дом не меньше, чем она, и вряд ли когда-то будет способен ему навредить. — Вопрос не по теме, — Локи ослабляет хватку, перекладывая руку на плечо Рейнари, и слегка её трясёт, чтобы она подняла голову к нему. — Почему ты не попросила своего Амаадона о помощи, а пошла вытаскивать меня? — Потому что Иодан сказал найти тебя, — косясь сначала на руку, что обнимает её за плечо, а потом, всё же переводя взгляд на парня, отзывается девушка. — Он не говорил идти к Амаадону. — Хорошооо, — с усмешкой тянет Локи, пожимая плечами. — Пойдём по другому. Он хотя бы знает, где ты сейчас и чем занимаешься? Тирон издаёт невнятный смешок, прикрывая рот ладонью. А после резко вновь становится серьёзным, замечая, как обе пары глаз смотрят на него. — Не знает. Он вообще мало чего знает, — фыркает Рейнари, понимая мотивы насмешки друга. Он ведь тоже спрашивал её про Амаадона, когда она собиралась бежать одна. — Мы знакомы всего день. И то в тот день он отдал приказ отрубить моему другу голову, — бурчит она, вспоминая свою единственную встречу с Амаадоном. — Серьёзный парень, — подмечает Локи, медленно убирая руку с плеча девушки, и отходит от неё на шаг ближе к Тирону. — Могла бы и раньше предупредить, что он так легко умерщвляет твоих друзей. — Неужели ты боишься его? — Усмехается Рейнари, заметив, как после упоминания Амаадона Локи быстро прекратил её касаться. — Тебя же не должно страшить отсутствие головы на плечах. — Кстати, а что с тобой будет, если отрубить голову? — Как бы невзначай интересуется Тирон, пихая Локи в бок, чтобы он обратно подошёл ближе к девушке. — Откуда мне знать? — Фыркает Локи, закатывая глаза. — Моя голова всё ещё на моих плечах. И проверять обратное у меня нет никакого желания. — Не переживай, я не позволю Амаадону тебя её лишить. — Продолжая улыбаться, Рейнари сама подходит ближе к парню и, вставая на носочки, закидывая тому руку на плечо, и взъерошивает ему волосы на затылке. — И он вполне хороший парень. — Откуда тебе знать? Ты знакома с ним день. — Парирует Локи, касаясь её ладони, свисающей со своего плеча, желая ущипнуть её за то, что она навела беспорядок на его голове. — Ну, я же провела с ним этот день. — Закатывает глаза Рейнари, шлёпая парня по ладони. — Тогда в твоём понимании я вообще уже идеальный. — Всё не собираясь успокаиваться продолжает Локи, сжимая её пальцы в своей руке, дабы их маленькая борьба, наконец, прекратилась. — Со мной ты провела дней больше, чем с ним, — довольно улыбаясь, смотрит он на неё, продолжая сжимать её тёплые пальцы. — Я промолчу про того, с кем она росла. — Как бы невзначай вмешивается Тирон, делая вид, что рассматривает небо и в этом разговоре особо не участвует. — Вот и молчи, — отзывается на его реплику Локи. — С одним принцем я ещё могу хоть как-то конкурировать. Вас двоих, боюсь, не потяну. — Принцесса Дриана помогла тебе исключить Тирона из списка претендентов. — Опираясь на плечо Локи, чтобы удобнее было идти на носочках, добавляет Рейнари, не высвобождая пальцы из его ладони. Тирон поджимает губы, тяжело вздыхая. Он трет ладонями лицо, пытаясь никак не реагировать на столь едкий комментарий, понимая, что, кажется, его молчание ещё очень долго будет ему аукаться. — Осталось найти кого-то для Амаадона, и я беспрепятственно смогу забрать себе твою руку и сердце, — хмыкает Локи. — К тому же твоя рука уже и так у меня. — Сильнее сжимает он её пальцы в ладони. А Тирон всё-таки не выдерживает. Как бы сильно он не желал молчать, полностью игнорируя факт того, что его вновь пытаются уколоть за девушку, про которую он предпочитал не рассказывать, парную вдруг показалось, что если он и дальше продолжит подобное спускать на нет, то это вряд ли когда-то будет способно само кончиться. — Слушай, а почему ты так говоришь про Дриану, будто у меня когда-то был шанс? — Вскинув брови, выглядывает он из-за плеча Локи, желая в момент ответа видеть лицо Рейнари. — О! — Тут же отзывается Рейнари, пытаясь высвободить свою руку из под пальцев Локи. — А тебе напомнить всё, что между нами было? — Недовольно фыркает она, смотря другу в глаза. — До Амаадона, до всего, что теперь известно. Тирон, у тебя одного изначально и были все шансы. Только пользовался ты ими лишь время от времени, когда скучно становилось! Ощущая, как после каждого сказанного слова злость внутри закипает всё быстрее от общих воспоминаний, которые она сейчас пытается припомнить и ему. От осознания, насколько долго оказывается на деле парень молчал, Рейнари понимает, что если прямо сейчас не причинит Тирону физической боли, то точно уже не успокоится. Ей будет достаточно одного удара. Просто попытки передать ему всю ту боль, что испытывает сама. — Воу-воу. Тихо! — Хватая девушку за руку, которая только что соскользнула с его плеча, Локи загораживает спиной Тирона, заставляя её остановиться. — Что бы там между вами не происходило, оно уже давно в прошлом. — Вставая между ними, Локи продолжает сжимать её запястье, стараясь не дать ей подойти к парню. — Рейнари, прекрати уже кусать его за Дриану. Он и так уже понял, что зря скрывал. Понял ведь? — Громче переспрашивает Локи, не поворачиваясь к Тирону, а всё продолжая смотреть в блестящие теперь уже от злости зелёные глаза. — Более чем, — буркнул Тирон, буравя взглядом спину парня перед собой. — Вот видишь, — с улыбкой кивает Локи. — Хотя, видя, как ты реагируешь, я бы тоже молчал. Видимо, так целее будешь. — Пытается он отпустить шутку, но очень быстро осознаёт, что ляпнул что-то не к месту. Рейнари порывается выдернуть свою руку из его хватки, лишь сильнее заводясь от его слов. Но Локи продолжает сжимать её руку, пресекая любые попытки к её освобождению, притягивая девушку ближе к себе. — Чего ты хочешь от него добиться? — Вздыхает парень, прикрывая глаза, когда первый, кажется, из адресованных изначально ударов Тирону прилетает ему в грудь из-за того, что он не даёт ей возможности до своего друга добраться. Он пытается отвлечь её на разговор, понимая, что если этот вопрос, висящий мёртвым грузом между ними, не закрыть прямо сейчас, то они когда-то точно поубивают друг друга. — Чтобы он извинился за то, что ему выбрали невесту? Или тебя ревность сжирает, что она не ты? — Локи, не надо, — отзывается Тирон, подходя к ним ближе. Он понимает, к чему всё идёт. Сам начал это. И сейчас, осознавая свою ошибку, не желает слышать ответов на подобные вопросы. Ведь они ничего не изменят, а лишь будут способны увеличить пропасть, что уже образовывается между ними. — Нет. Надо, — хмурясь, переводит он взгляд на парня. — Вы требовали от меня ответов. Теперь я требую их с вас. Рейнари, — Локи вновь поворачивает голову к ней. — Говори, что ему сделать, чтобы ты, наконец, успокоилась? — Ничего мне не надо, — опуская глаза на сжимающую её запястье руку, тихо бурчит она. — Мне просто обидно, что он молчал столько времени. Продолжал приходить ко мне, а сам знал, что уже обещан другой. — Ну, хочешь, я утоплю его. — Закатывая глаза, отзывается Локи. — Только скажи, что от этого тебе полегчает, и я всё сделаю. — Но. — Сбитая с толку поступившим предложением, Рейнари поднимает глаза на Локи, часто моргая и переваривая услышанное. — Он ведь… — Ага! — Перебивает он её с довольной улыбкой. — Значит, ты и вправду меня слушаешь. — Продолжает улыбаться Локи, понимая, что идёт верным путём. — Так вот, послушай ещё немного. Ругаясь друг с другом, вы проблемы не решите. Дриана никуда не испарится. То, что у вас было раньше, уже никак не вернётся, потому что вы оба уже другие. У обоих будут свои семьи и свои жизни. Так зачем вы рушите то, что есть сейчас? — Косится он на Тирона, медленно отпуская руку девушки. — Если никто из вас ничего не сделал раньше, чтобы остаться вдвоём, для чего вы сейчас пытаетесь найти виноватого в том, что сами ничего не предпринимали? Всё продолжая так же молча хлопать глазами, Рейнари переводит взгляд на Тирона, который глаз с неё не сводит, будто выжидая, что она прямо сейчас вновь предпримет попытку на него накинуться. Но девушка лишь поджимает губы, кажется, находя отклик в словах Локи, и пытается, смотря на Тирона, принять ту простую истину, о которой они сами явно не думали. — Тебе я уже сказал всё, что думаю, — продолжает Локи, пихнув замершего Тирона локтем под рёбра. — Моё мнение по поводу тебя так же остаётся неизменным. Но вот ты, — снова поворачивается парень к Рейнари. — Тебя бесит, что его у тебя кто-то забирает. Потому что друг с другом вам удобно. Столько лет вместе и тут. Как это так. Как раньше уже не получается. А ты не желаешь этого признавать и пытаешься выставить Тирона виноватым. Хотя, желай хоть один из вас чего-то большего, я просто уверен, что никакие правила и традиции не стали бы помехой, — хмыкает Локи, пожимая плечами. — Так что прекратите собачиться, иначе я сорвусь на вас обоих, — щипает парень себя за переносицу, недовольно вздыхая, и решает первым продолжить их прерванный путь. Тирон провожает его спину взглядом, а после поворачивается к подруге, которая так и осталась стоять напротив него. Он тихо вздыхает, запуская руку в волосы на затылке, и пытается собраться с мыслями. — Прости меня, — опережая Тирона, тихо отзывается Рейнари, копая землю носком ботинка. — Я так боялась тебя потерять, что упустила момент, когда уже сделала это. А теперь не могу перестать на саму себя из-за этого злиться. — Я молчал по этой же причине, — с горечью хмыкая, произносит Тирон делая шаг ближе к ней. — Мне тяжело было осознавать наличие Амаадона, но ещё тяжелее было признаться, что я та тоже уже не свободен. Думал, что моё молчание убережет обоих, — пожимает он плечами, останавливаясь в паре сантиметров от девушки. — Всё пытался цепляться за прошлое, никак не желая мириться с настоящим. Рейнари вздыхает в так ему и упирается лбом в грудь парня, не сильно пару раз об неё стукнувшись. Она ведь тоже цеплялась за их общее прошлое. За всё то, что между ними было и отказывалась принимать то, что они оба уже другие. Хотя и думала, что готовит себя именно к этому будущему. Но оказалось, жить с осознанием, что когда-то Тирона в её жизни станет значительно меньше, и, наконец, принять это осознание, что уже происходит именно так - это две разные вещи. Два совершенно разных чувства трепещут в груди. И как бы девушкам не представляла себе этот момент принятия в каком-то далёком будущем, на деле он происходит прямо сейчас, с подачи абсолютно чужого для них двоих парня, который, кажется, изначально видел куда больше, чем они. И перемены эти не так легки, как Рейнари бы хотела. — Прости меня, — вновь шепчет она, снова стукаясь лбом в его грудь. — Я и вправду не хочу терять то, что у нас осталось. — Если бы у меня было чем плакать, я бы разрыдался, — медленно хлопая в ладоши, решает Локи привлечь их внимание к себе. — Может, вы по дороге всё это обсудите? Я тут не молодею стоять. — Закатывает парень глаза, скрещивая руки на груди. — А ты вроде и не особо стареешь, — вскинув бровь, подмечает Тирон. — Да, но Его Высочество Оруол ждать не будет. — Постучав пальцем по виску, кивает Локи на тропу позади него. — Иногда мне всё ещё хочется его придушить, — натягивая улыбку, шепчет Тирон, чтобы Локи его не услышал. Рейнари лишь усмехается в ответ, пихая друга в грудь, и первая сходит с места, решая догнать Локи, пока тот и вовсе не ушел один. Она оборачивается к Тирону, дабы убедиться, что он тоже идет. И вдруг ловит себя на том, что сейчас, смотря на него, ощущает легкость внутри. Словно весна, наконец, пришла после долгой стужи. Тот извечно тяжелый камень, про который все так любят говорить, словно сейчас действительно упал с её груди. И дело отнюдь не в разговоре, что они затронули. Не в том, что она постарается принять наличие Дрианы в жизни своего друга. А в том, что, кажется, между ними уже задолго до всего этого всё шло не так. Рейнари смотрела на Тирона и видела лишь мальчишку, с которым росла. Того, с кем переступила порог взрослой жизни, но не смогла для себя вовремя осознать, что и он уже давно этот порог переступил. Она цеплялась за него, старого. За того паренька, который заходил за ней вечерами и впутывал в неприятности. До сегодняшнего дня он всё ещё был Тироном, которого больше не существует. А глаза на взрослого парня рядом ей открыл Локи. Сказал ту суть, которую она не понимала. Ни он, ни она не хотели быть друг с другом по настоящему. Никто из них, как бы далеко не заходили эти взаимоотношения, не собирался превращать их во что-то большее. Ведь Рейнари сама думала о том, что если бы у неё был выбор, за кого выйти замуж, она бы выбрала Тирона, потому что он её лучший друг, а не потому, что сердце её при виде него трепещет по особенному. Она считала, что брак с ним был бы хорош из-за того, что они уже знают друг друга много лет. К нему не нужно было бы привыкать. С ним не нужно было знакомиться. Рейнари бы без раздумий вышла замуж за мальчика Тирона, но вот взрослого парня, который прямо сейчас ей улыбается, она вовсе не знает. — Рейнари! — Голос Локи выбивает её из раздумий. — Поторопись, — подсказывает он с тёплой улыбкой, протягивая девушке руку, когда та к нему оборачивается. Рейнари смотрит на протянутую ей руку. Поднимает глаза к его голубым глазам, что ждут её ответа. А сердце почему-то вновь подсказывает, что за эту руку нужно схватиться. Словно, держась за него, можно прийти туда, где никогда прежде не была. И даже имя своё, произнесённое его устами, кажется ей чем-то другим. Будто и вправду до него никто по имени её и вовсе не звал. Будто только Локи знает, как нужно его произносить, чтобы она точно пошла вслед за ним. И ведь она идёт. Хватается за его руку, взбираясь вслед за ним на пригорок. И чувство такое, словно какая-то дверь, в которую парень изначально не хотел её пускать, понемногу приоткрывается.12
19 ноября 2023 г. в 15:12
— Совсем не боишься? — Шепчет Локи, наблюдая, как старательно Рейнари вытирает его ладонь низом своей рубахи.
Его всё ещё потряхивает внутри, но внешне парень стоит смирно, лишний раз предпочитая не шевелиться. Ощущая, как покалывает икры, он прикрывает глаза, по истине упиваясь чувством, по которому так долго скучал. В том, чтобы забрать чужую жизнь, нет ничего противоестественного. Это может сделать любой сотней различных способов. И пусть в том, что сделал Локи, прослеживались его искренние и добрые намерения избавить несчастное существо от пожирающей его боли, он всё же тоже отнял чужую жизнь. Ведь в основе его сил лежит та же тьма, что таилась и в душе этого животного. И сейчас его собственное тёмное начало ликовало. Голос, что эхом отзывался в самых потаённых углах его сознания, наконец, замолчал, упиваясь прибавившейся силой. Локи знал, что тишина эта ненадолго, ведь голод его ненасытен. Стоит подпитать его раз, и вскоре он попросит вновь. Больше. Чаще. Но благо парня с этим чувством давно научили справляться. Бороться и не поддаваться шепчущим уговорам, что доносятся изнутри. Но вот он задумался о том, что тот, кто так же, как он когда-то сейчас решил обратиться к тьме, может быть хуже, чем он. Жестче и необузданнее. Не уметь или, чего хуже, не хотеть противостоять желаниям своей внутренней тьмы, поглощать всё больше и больше света вокруг себя. Эта мысль страшит его. Ведь Локи не по рассказам знает, как это, когда дурманит голову стоит понять, что толком никто противостоять тебе не может. Не кому-то другому, а только тебе. Щёлкнешь пальцами - и действительно, вся власть ляжет у твоих ног. Переживёшь любую битву и выйдешь победителем. Не думаешь о чужом завтра, потому что все они будут принадлежать лишь тебе. Сказка, которую рассказывают все о нём. И страх парня кроется в том, что тот, кто решил прийти к своим истокам, взрастился именно на его примере. На страшном и извращённом примере, вдруг решив, что не повторит его ошибок и точно не станет пленником, а покорит себе мир. Ведь про самого Локи мало кто рассказал хоть часть правды. Никто действительно не спрашивал у него, почему он обратился к тьме. Почему выбрал её сторону. Не были людям интересны его мотивы и истинные цели. Была на их глазах лишь суть, что он способен забрать себе чужую жизнь и что мог источать угрозу. И никто уж точно не мог задуматься о том, что когда-то именно к Локи придут с просьбами помочь этот самый мир спасти.
— Боюсь, — отозвалась Рейнари, вновь поднимая к нему голову. — Тебя?
Локи ловит пристальный взгляд её зелёных глаз, слегка вскидывая брови, будто желая услышать, что она действительно его хоть немного боится. Ему словно нужен этот страх. Как возможность за него уцепиться и не подпускать её ближе, чем уже делает это. Чтобы убедить себя, что ему подобная забота не нужна. Ему не требуется, чтобы кто-то держал его руки. Утешал в минуты подобной этой. Тратил на него свои силы и время. Ведь любые тёплые чувства способны губить. Конечно, не так сильно, как способна сгубить любовь. Ибо у любой моменты две стороны. И так же, как окрыляет, любовь рушит. А всё, что способно вызвать тёплые чувства, подобные тем, что сейчас проявляет Рейнари в своей заботе, в итоге сводятся к любви. Ведь она имеет тысячи проявлений и вариаций. А Локи никакая из её множества воплощений не нужна. От того он желает страха. Привычного и давно ставшего обыденным. Такого, когда при виде него кровь способна похолодеть в жилах. Он хочет отвращения в глазах на него смотрящего, дабы самому не испытать ещё хоть когда-то слабость, что дарует любовь и забота. Но вот девушка, что смотрит на него, всё так же держа его руки в своих, словно и не желает бояться. Она не понимает простой истинны его вопроса. Не улавливает, какой ответ он желает услышать, а вместо этого лишь разжигает огонь в его груди, который, чтобы затушить, придётся приложить не мало усилий.
— То, что я сделал. — Пытается подвести её Локи к верному для него ответу на свой вопрос. — Тебя разве не страшит это? — Озирается он на мёртвое тело позади себя, а после, словно не обладает свободой волей, вновь возвращает свой взор к её кошачьим глазам.
— Я боялась, что вместо него там будешь лежать ты, — пожимает она плечами, выпуская руки парня из своих, скользя пальцами по его ладоням. — Этот страх внутри меня был единственным, — поджимает она губы, вновь невнятно пожав плечами. — И я не могу объяснить, почему это было так.
Лучше бы ты соврала, — проносится мысль в его голове, когда парень, чтобы отвлечься, переводит взгляд на свои руки, ощущая холод от отсутствия её рук, и видит, как пальцы, наконец, светлеют.
— Что ж, — откашливается Локи, пряча руки в карманы штанов. — Теперь я ещё больше убеждён, что нам нужно найти то, что принадлежит мне, — поворачивается он к телу лося, вокруг которого уже бродит Тирон, всё рассматривая того со всех сторон.
— Помнишь, ты говорил про душу Брита, которая оказалась слаба, чтобы противостоять тьме? — Поднимает на парная глаза Тирон. — С животными что, тоже так бывает?
Сейчас. Увидев то, что никак не поддаётся рациональному объяснению в его голове, Тирон уже готов поверить во что угодно. Он так же как и Рейнари тут же вспомнил Брита и его одержимость, стоило увидеть, как лось реагирует на них. Ему быстро вспомнился и странный разговор про души, что живут внутри живых существ. И теперь, смотря, как огромный лось без признаков жизни лежит у его собственных ног. Вспоминая, что Локи не сделал ничего, кроме того, что прикоснулся к его лбу своим, Тирон готов уверовать в эту самую душу и в то, что у этого зверя её больше нет.
— В этом и вся беда. — Локи подходит ближе к телу, присаживаясь на корточки перед мордой со всё ещё открытыми глазами и сдувая прядь, что упала на лицо, склоняет голову на бок, рассматривая лося. — Обычно такого не происходит. Ступив во тьму, животные просто умирают. Они не заражаются и не ведут себя подобно этому, — кладёт парень руку на массивные рога.
— Тогда почему сейчас всё пошло не так, как надо? — Рейнари замирает за спиной Локи, внимательно наблюдая за ним со стороны.
— Потому что когда это делал я, то призывал естество. Начало. Чистое и непорочное. — Ощущая её столь близкое присутствие за своей спиной, Локи решает не поворачиваться. — А этот зовёт силу. Зло и пороки. — Вздыхает парень. Произнося всё это вслух, он будто ищет ответы. Смысл в своих словах, желая понять мотивы того, с кем ему предстоит встретиться, — делает то, в чём обвинили меня. Продаёт свою суть ради безграничной власти над всем живым. И если у него получится, даже Божья кара не в силах будет это зло остановить. — Впечатывая не моргающий взгляд в открытый чёрный глаз лося, Локи как завороженный поднимается на ноги. — Потому мне нужно то, что я похоронил. Иначе все мои усилия не принесут плодов. Я только и буду, что забирать покалеченные тьмой души.
— Отлично! — Хлопает в ладоши Тирон, пытаясь выглядеть веселее, чем есть на самом деле. — Какое бы зло не хранилось в тебе, но если оно добрее того, что взращивает в себе другой, я готов и дальше следовать за тобой, — походит он к Локи, вдруг протягивая тому руку.
Тирон мог бы не поверить своим словам, если бы за него их произнёс кто-то другой. Но сейчас, как бы не старался держаться, он испытывает очень сильный страх. Такой, что внутренности скручивает узлом. И пусть только половина прочитанной истории о Локи будет являться правдой, если только он способен остановить всё то, что происходит, с такой же лёгкостью, как отнял жизнь этого животного парень действительно пойдёт за ним. Наконец, утихомирит своё недоверие и протянет руку. Чтобы понять его, сначала пересмотрит свою суть. Ведь если бы истинное зло во плоти стояло сейчас перед ним, то не делало бы того, что сделал Локи.
— И что. — Хмыкает Локи, косясь на протянутую ему руку. — Хочешь сказать, что я теперь не так сильно тебе не нравлюсь?
— Не знаю, — пожимает плечами Тирон, улыбаясь краешком губ. — Я теперь вообще ничего наверняка не знаю. Но хочу во что-то верить.
— Вы оба меня всё сильнее и сильнее поражаете. — Натянуто улыбается Локи, наконец пожав Тирону руку.