Король, Что Носит Меч

Очередная стрела пробила доспех, вонзившись ему в живот. Повыше третьей, пониже четвертой, и тут же отозвалась страшной, неестественной болью по всему телу. Мейстеры и прочие знающие люди сказали бы, что от удара в живот не может страдать нога; но ему пришлось убедиться в обратном. Стоило попасть первой стреле, как все члены его тела полностью онемели: рука не могла поднять меч, ноги не могли сделать шаг... Он не мог пошевелиться, не мог даже упасть на землю и притвориться мертвым. Оставалось только стоять неподвижной мишенью и ожидать неизбежного. Впрочем, кое-что враг ему оставил: и король видел человека, вновь неумолимо натягивающего тетиву. Разглядеть в точности лицо торжествующего победу убийцы жертва не могла, но движения лучника были выверенными и спокойными – так мясник на службе у лорда разделывает третьего быка в день для брачного пира. Но знакомая броня, но то поразительное проворство, с которым «мясник» управлялся со своим луком, позволили узнать стрелка. На холме стоял его сводный брат, и он мог праздновать победу. Если и не победу в войне, то личную победу над ним. Деймон Блэкфайер знал, что доживает последние минуты на этой земле. И знал, что уже никак этого не исправит. Злоба и гнев уже оставили его сердце – осталось только беспощадно рвущее сердце на куски чувство бессилия. Он не смог спасти Эйгона, своего старшего сына; стрела из белого дерева с алым оперением поразила юношу наповал на глазах отца... И затем её сестра вонзилась в доспех самого короля, пройдя сквозь сталь будто она была престарелым пергаментом. В это мгновение Бринден Риверс победил. Не было равных ему во владении мечом. Он стал самым молодым рыцарем в истории, он отличался на турнирах и в схватках, он побеждал своих наставников в поразительно юном возрасте. Прославленные рыцари, выдающиеся бойцы, сильные и выносливые юноши - все они уступали ему рано или поздно. Потом отец даровал ему меч самого Завоевателя, и с ним в руках Деймон был непобедим в рукопашной схватке. По всем Семи Королевствам пошли рассказы о молодом принце, которого невозможно победить. От Стены до Дорнийских марок, от Железных островов до Драконьего камня люди восхищались этим чудом. Гремела о нем слава, и стекались многочисленные друзья ко знамени Короля, Что Носит Меч, во множестве. Бринден знал о его способностях лучше многих в Вестеросе. Потому-то он и пришел на эту битву с луком. Неважно, насколько ты хороший мечник, и что ты держишь в руке легендарный клинок Завоевателя: для умело направленной стрелы нет разницы между королем и ратником. Ты можешь с малолетства упражняться во владении мечом, а можешь вчера его впервые увидеть воочию; если человека утыкать стрелами будто подушку для иголок, он неизбежно встретится с Неведомым. Ещё одна. Теперь Риверс бил наверняка: новая стрела прилетела Деймону прямо под сердце. То ли ему надоело издеваться над одним сводным братом во имя другого, то ли он заметил чье-то приближение. Но теперь Деймон ощутил столь же сверхъестественную слабость по всему телу: онемение прошло так же внезапно, как и началось. Он тут же ощутил всю тяжесть доспеха, моментально опустил всё ещё укрытую шлемом голову вниз; тут же звуки боя стали смолкать. Крики и стоны, скрежет стали, команды и ругательства, конское ржание и сигналы горна – всё начало угасать. Он бы приветствовал смерть, останься у него на это силы. Она бы оказалась долгожданным избавлением от мук. Но его сил хватило только на то, чтобы удержать в глотке последний, предательский крик, и молча упасть оземь. Может, его люди и не заметят падения своего короля в пылу боя?.. Может, они за него отомстят? Может, его дело переживет его самого? Может... «Я подвел вас». – То была последняя, безжалостная мысль Деймона Блэкфайера. Короля, Носившего меч. *** Он очнулся на поле боя.. Убитые и завидующие им раненные, мертвые лошади, втоптанные в грязь знамена, истошные вопли, терпкая вонь гари, крови и смерти – подобное зрелище ни с чем не перепутаешь, стоит раз его увидеть. На минуту Деймону показалось, будто он очнулся именно там, где и упал замертво. Будто Матерь оказала ему милость, не только сохранив жизнь, но и огородив от плена. Но нет. Стоило ему только приподняться и осмотреться, как король осознал свою ошибку. Окружавшие его со всех сторон трупы никак не могли принадлежать ни его людям, ни сторонникам Дейрона: на них виднелись остатки чуждой Вестеросу брони, сжимали в холодных руках они диковинное оружие... И лицами они отличались даже от дорнийцев. Тех сыну Эйгона IV доводилось встречать и убивать; с этими людьми боги его не сводили в жизни ни разу. Его уверенность стала полной, стоило одному полумертвому бедолаге заговорить: Деймон не понял ни единого произнесенного им в бреду слова. Тогда поверженному королю в ноздри ударил поразительно зловонный, даже для могильника, запах – и это принудило мужчину встать. Отделиться от мертвых и умирающих, возвыситься над ними и осмотреть самого себя. На нем не было доспехов, его голову не защищал шлем. И, что было гораздо хуже этого, в его руке не было Черного Пламени. Как бы он не смотрел вокруг, как бы он не искал глазами своё сокровище, меча было не видать. Чудовищная боль и давящее ощущение агонии не смогли полностью лишить короля рассудка: он всё ещё помнил, что голодные мародеры, рыщущие по полям сражений, встречаются во всем известном мире. Он попытался ухватиться за лежащий на горе трупов клинок, своей формой напоминавший крестьянский серп; но «серп» только развалился в его руках во прах. В другом трупе кто-то оставил копье, но и оно рассыпалось от его касания. От приступа гнева и тоски Деймон поднял голову вверх и увидел своими собственными глазами множество пылающих впереди костров. В эту минуту с той стороны на него подул необыкновенно сильный ветер... К дурным запахам на поле брани привыкаешь быстро. Гниение, кровь, гарь, разложение – всё это угодные Неведомому благовония. Их курят в его честь от Железных островов до сказочных земель востока, и им опытный рыцарь нисколько не удивляется. Но вот аромат подслащенной мёдом жареной свинины в «храме» Бога смерти казался неуместным и невозможным. Да, лорды и рыцари Семи королевств тоже любят праздновать победу над своими врагами. Но те занимаются этим в стенах своих замков, или тех замков, что они сделали своими. Там они могут спокойно предаться всем возможным удовольствиям. Даже если победителю не терпится отметить успех, он уберется прочь на пару-тройку лиг подальше от разлагающихся трупов. Разных людей встречал Деймон Блэкфайер на своем пути, но он не смог бы назвать кого-то, кто нашел бы трупное гниение подходящей приправой к пойманной дичи. Но этих, похоже, соседство с огромным могильником полностью устраивало. К усталости и боли во всем теле присоединился голод, отупляющий разум и мешающий думать как следует. Желудок сковало нестерпимой судорогой; и, как назло, ветер лишь усилился. Всё новые и новые ароматы выделялись в общей картине, и хватало среди них тех, что казались знакомыми. Они обещали наслаждение, отдых, может и забвение... Но между ним и едой лежала дорога, а голод гремел все громче и громче. Недолго думая, Деймон набросился на более-менее хорошо сохранившийся труп, надеясь перебить властный голос желудка столь страшным приемом. Преступная надежда обратилась во прах в самом что ни на есть буквальном смысле. Мужчина плюнул от тоски и сделал первый шаг вперед. На глаз ему предстояло пройти целую лигу до ближайшего из костров. Пусть нанесенные Риверсом раны и закрылись каким-то чудесным образом, но остались и боль, и усталость. Деймон даже думал, что упадет без сил на половине пути, чтобы уже окончательно умереть на этой странной и чужой земле... Однако он ошибался. Стоило сделать всего-навсего три неуверенных, маленьких шага, как Деймон очутился промеж пылающих костров и веселящихся победителей. Его взгляду открылся невообразимый дикарский праздник, разительно отличавшийся от всего ему знакомого - или даже известного. Темноволосые мужчины и женщины, все как один со смуглой кожей, отдыхали разнузданно и лихо. В его краях такого и представить нельзя! Они объедались огромными кусками жареного мяса; напивались чем-то белесым до потери рассудка и сознания; сношались прямо под открытым небом всем на зависть. Соседи никого не смущали, никаких приличий тут не признавали. Здесь значение имели только желания и сила, способная эти желания поддержать. Совсем рядом с Деймоном двое крепких, рослых мужчин поссорились из-за красивой, заплаканной рабыни с серебряными волосами. Тут же они ухватились за свои подобные серпам мечи; вскоре старший из соперников упал оземь с порезанным горлом. В Вестеросе убийство на пиру тут же стало бы причиной прекратить любые торжества; здесь же всем было наплевать на произошедшее. Более того: зрители потребовали от перепуганных рабов поднести им новые рога. Сам же счастливый победитель бросил девушку рядом с бездыханном телом и бесцеремонно принялся за дело под одобрительные вопли остальных. Сомнений быть не могло. Перед ним лагерь дотракийцев, конных владык Востока, держащих в страхе почти весь Эссос. Только их нравы позволяли подобное «веселье», только среди них хладнокровное убийство сородича считалось доблестью и отвагой. Об этом ему сполна рассказали наставники. Мелкий травяной покров, безжалостно палящее Солнце, диковинная броня на трупах только подтверждали эту догадку. Оставался только один вопрос: как он оказался по другую сторону света? Неужто Бринден знает настолько могущественное заклятье, что оно способно перенести человека на другой конец мира?.. Тут Блэкфайер заметил человека, сидящего на вершине целой горы из черепов. Высокий, черноглазый и удивительно длинноволосый мужчина сидел полуголым, явно щеголяя мускулистым, поджарым телом - и окровавленным «серпом» в правой руке. У подножья настолько своеобразного трона в клетках сидели толстые мужчины и восхитительные женщины, все голые будто при рождении. Каждый толстяк походил на принца, каждая красотка была достойна высшей цены. Но этих трофеев главарю было мало. Ему подносили бесчисленные дары: красивых невольниц, золотые украшения, загадочные артефакты потерянных народов и племен, восхитительных коней... И коса у каждого дарителя была заметно короче, чем у того, кому они кланялись. Всё как в книгах мейстеров: кем-либо побежденный дотракиец обрезает себе волосы в знак позора, и только самые сильные кочевники могут похвастаться подобной устрашающей гривой. А этот табунщик, кажется, мог похвастаться поистине долгим списком побед и успехов. Вот уже знакомый Деймону моложавый чемпион подарил своему кхалу блестящий золотой браслет, получив в награду от того короткий кивок. Впрочем, судя по улыбке дарителя, это означало признательность среди кочевников. Досмотреть эту варварскую церемонию как следует он не смог. Приступ страшной боли полностью поглотил его сознание: трупы, кочевники, костры, рабы, Солнце и их полководец смешались воедино перед его глазами. Может минуты, а может и целые года провел король, отчаянно борясь с охватившей его агонией. Когда же он открыл глаза, пустыня, полная трупов и костей, обратилась в богато обставленную спальню... Но тяжелый смрад смерти остался, пусть тут его и пытались перебить дорогими благовониями из дальних стран. Нечестивая смесь делала самый воздух тяжелым, противным и будто осязаемым. Гобелены на стенах изображали охоту и давным-давно позабытые сражения, но потрясающим образом рисунки переливались всеми цветами радуги. Довершали эту абсурдную картину крепкие, умело сделанные столы... Ярко-желтого цвета, цвета золота, на недостаток которого хозяева явно не жаловались. Деньги смогли купить прекрасное убранство, но золоту не дано отвести смерть. Простая и грубая истина, в которой рано или поздно придется убедиться любому богачу. Какую-то минуту Блэкфайер думал, что угодил на смертное ложе очередного жирного купчишки из Гавани, настолько крикливой и похабной была здешняя роскошь. Но на сей раз он ошибся. На кровати лежала женщина, и именно она умирала. Как бы он не пытался, ему не удалось разглядеть ее лицо. Всё расплывалось, всё теряло точные очертания, даже цвета казались расплывчатыми и ненадежными. Только губы женщины были хорошо видны: чувственные, манящие... Сияющие спокойной, ровной улыбкой, будто женщина только что сбросила со своих плеч страшный груз. Но Деймон знал, что она умирает; и чувствовал, что она это тоже знает. Так почему она радуется? Возможный ответ на свой вопрос он увидел, как только оторвал взгляд от кровати. Перед постелью умирающей стояли двое мужчин, казавшихся сверстниками. Даже выглядели они похожими: энергичные, молодые лица, на которых читалась поразительная смесь искреннего горя и мрачной решимости. Они пристально смотрели на умирающую, нисколько не обращая внимания на Деймона - точно так же его не замечали дикари-кочевники в раскаленной пустыне. Всё их внимание было поглощено женщиной: они будто пытались запомнить ее лик, ее глаза - и ее радушную улыбку. Будто внуки, получающие последнее напутствие у горделивой бабушки; будто соратники, отправляющие дорогого друга на встречу с Неведомым. Кем эти двое были для нее? Друзья? Братья? Любовники? Родственники?.. Потом Деймон заметил, что на ладонях у обоих мужчин красовались ярко-алые порезы. Аккуратные, почти что полностью одинаковые, они никак не могли появиться по воле случая; не могли они быть и боевыми шрамами. Блэкфайер раньше читал, что в древние времена считалось необходимым закрепить клятву кровью: предки думали, что подобные обещания нерушимы и священны. Принуждать к подобному, как считалось, нельзя, слова присяги должны идти от самого сердца говорящего. И, как ему говорили, некоторые люди до сих пор помнят о этой покрытой пылью традиции, и полагают себя вправе нарушить любую клятву, если не пролили над словами собственной крови. Очевидно, эти двое к своему жесту относились более чем серьезно. Это объясняло умиротворенную улыбку женщины. Но что могут обещать двое мужчин умирающей женщине? Вскоре она уйдет к Богам - или попадет в Пекло - а они останутся позади, с добровольно взятым на себя... Чем? Секретом? Клятвой? Обещанием хранить ей вечную верность?.. Вариантов так много, что, возможно, все они разом неверны. Тут один из мужчин, прошептав что-то тихим голосом, подошел к спальне и погасил свечу, горевшую на небольшой скамейке. Деймон потерял источник света, и тут же испытал чудовищную боль в глазах: то ли в них попал дым от благовоний, то ли полумрак оказался для них настолько страшен. Спальня, кровать, женщина и ее посетители испарились в вечной, первобытной темноте, будто никогда и не бывали. Прошли минуты, часы, дни, а может и года, прежде чем Блэкфайер смог побороть агонию и вновь открыть глаза. На сей раз перед ним не танцевали голые дикари, никто не умирал в своей постели. Не было палящего Солнца или удушающего смрада благовоний. Зрелище оказалось еще более потрясающим и невероятным, чем все увиденное им прежде. Он очнулся на широкой, просторной и чистой площади, выложенной изо льда настолько чистого, что в нем отображалось светлое небо... Но не было на нем Солнца. Удивительный свет сиял, но нисколько не согревал, и Деймон вскоре ощутил ужасающий холод, пробирающий до самых костей. Чтобы хоть как-то отвлечься, король осмотрелся по сторонам - и был поражен еще больше. Небывало высокие, изящные и ухоженные дома были исполнены тоже изо льда... Но не прозрачного, так что подсмотреть внутрь зданий он не мог. Зато приметил грандиозный шпиль, поднимающийся так высоко в небеса, будто он собирался их пронзить. Тонкое, аккуратное изящество, четкость линий, торжество порядка и чистоты - всё это покоряло воображение Деймона. Какое племя способно соорудить подобные чудеса? Какой народ может жить в таком странном месте? Тут рядом с ним, нисколько не обратив на него внимания, прошла рослая и крепкая фигура... Отдаленно напоминающая человеческую. Издалека ее можно было бы принять за какого-нибудь богатого рыцаря; но он смог разглядеть незнакомца вблизи. Его глаза сверкали холодным светом мертвых звезд, его кожа была сине-черного цвета, а передвигался по голому льду он с непринужденностью и проворством. В его движениях и осанке виднелась страшная, но при этом приковывающая взор грация, а правая рука сжимала искусное копье из цельного куска льда. Присмотревшись, Блэкфайер заметил на площади ещё с пятерку подобных созданий; и где-то двадцать подобных существ прогуливались без оружия. Невозможная, абсурдная догадка пришла в голову Деймона. Неужто зловещее колдовство Бриндена настолько отравило ему разум, что он видит Иных? Этих пугал из детских сказок да тварей из песен для детей постарше?.. Невозможно! Но где тогда стоит этот удивительный город? Кто в нем живет? И почему, Седьмое пекло, они не мерзнут? Ему, человеку из плоти и крови, здесь и дня не продержаться. А они прячутся от непогоды в дома, будто нарочно созданные для заморозки. Рассуждать дальше ему не дали неожиданные обстоятельства. На другом конце площади появился настоящий отряд. Они шли без знамен и гербов, но держались при этом слаженно, как прошедшие бок о бок множество битв старые рыцари. Вооружены они были копьями, луками и мечами; явно знали, что такое дисциплина и подчинение, поскольку следовали за своим главарем покорно и тихо. И точно с такой же почтительностью перед отрядом расступались случайные гуляки, кивая головами и останавливаясь. Впереди вооруженных тварей, на бледном коне, ехал человек, поразительно отличавшийся от своих спутников. Он был ниже их ростом, его кожа была мрачно-серого цвета, половину лица закрывала черная повязка, а единственный открытый миру красный глаз смотрел озлобленно и жестоко, словно бросая всем немой вызов. Красный глаз... Уперший свой мертвый, ничего не выдающий взгляд прямо на него! Людям свойственно помнить своих убийц. Другое дело, что они об этом не могут рассказать... То был Бринден. Постаревший, будто бы осунувшийся, где-то оставивший свой лук, но это был он. И убийца смотрел прямо на свою жертву холодным, бесчувственным алым глазом *** С криком он открыл глаза. Деймон ожидал, что его вновь встретит какой-нибудь ужасный кошмар. Ледяной дракон, пустыня из снега, укрытая кровью равнина... Но над собой он видел только самые обычные деревянные доски, а вокруг - самую обычную каюту. Более того: куда-то пропала ставшая чуть ли не родной боль. Он вновь ощущал свое тело, и пальцы на руках послушно ему повиновались... Деймон инстинктивно ухватился за одеяло - оно в прах не обернулось. Дверь в каюту поспешно отворилась, и внутрь вбежала грудастая дама в шерсти и мехах. Она смотрела на него, словно он был каким-то чудом. – Ваше Величество, вы очнулись. Слава Семерым, – произнесла незнакомая женщина, – мы уж боялись, что... – Вы кто такая... – Слабым, не своим голосом спросил Деймон. Час от часу не легче. Что случилось с его громоподобным тоном? С голосом, которым он призывал людей на битвы и сражения? Почему он звучит по-детски? - Элина, - кивнула она головой, - кормилица вашей сестры Дейнерис. Помогаю сиру Виллему Дарри. Помните меня? Кого? Кого!? Дейнерис? Но она давным-давно выросла, Дейрон отправил ее этому мальчиколюбу-дорнийцу! Что тут происходит? Он думал, что его кошмары закончились. Неужели они продолжаются, просто стали хитрее? – Ох, не, не надо подниматься, пожалуйста, Ваше Величество. – Женщина уложила его обратно на постель. – Не напрягайтесь, умоляю. Вы все еще слабы от болезни. Лежите и не двигайтесь, прошу. Нам путь предстоит неблизкий, эта сволочь-капитан не торопится доставить нас в Браавос. – Зеркало есть? – Спросил Деймон, отчаявшись что-либо понять самостоятельно. Он решил подойти к делу иначе: не торопиться, не гнать кобылу вперед до потери той сознания. – Есть, – с готовностью ответила самозванная кормилица, – но сейчас, Ваше Величество, я позову сира Виллема. Он приказал мне, есл... Когда вы проснетесь, пригласить его в каюту. Минутой передышки Деймон воспользовался для того, чтобы сбросить прочь одеяло и осмотреть себя. Если не лицо, то остальное тело. Увиденное его потрясло как ничто другое: это маленькое, высушенное тельце никак не могло принадлежать взрослому мужчине, рыцарю и воину! Как бы он поднял Черное пламя этой ручкой? Как бы он выносил вес доспеха без помощи развитых мышц? Но в прошлом с ним никто не говорил. Коневод, умирающая, Иные - все хранили абсолютное молчание. Даже не смотрели в его сторону. Это... Не кошмар?.. – Мой король, вы вернулись к нам. – Провозгласил немолодой мужчина таким тоном, будто объявлял о приходе монарха в тронный зал. – Какая же радость для всех нас, верных и преданных. Пусть нас и осталось так немного... Но вы с нами. Первым желанием Деймона было спросить, что знает Дарри, слуга Дейрона Лжерожденного, о верности и преданности. Но с ним произошло столько всего, он видел и слышал столько, что решил смолчать. – Сир Виллем, – начал говорить Деймон, аккуратно подбирая слова и выражения, – говорите, я был болен? – Пятый день вы лежали с жестокой лихорадкой. Капитан был убежден, что вы... Оставите нас. Элина сказала, что если вы переживете этот полдень, то будете в порядке. И вы вернулись! Надеюсь, что это добрый знак Богов! Он бы нам пригодился, пекло. – А что, наши... Дела настолько плохи? – Деймон, как мог, говорил уклончиво и туманно. Благо у него было оправдание, раз второй увиденный им человек считает его серьезно больным. – Как, вы... - Дарри, небось, вспомнил прошедшие четыре дня. – Да, Ваше Величество. Нам придется искать убежище в Браавосе: войска Узурпатора в Королевской Гавани, а флот его брата уже на Драконьем Камне. Больше нас в Вестеросе никто не примет... Тут из-за каюты раздался голос Элины. Та кричала во всю глотку, провозглашая поистине благую весть. – Наш король Визерис, третий этого имени, очнулся! Хвала Богам старым и новым! Деймон Блэкфайер, прозванный Визерисом, Третьим не-своего имени, посмотрел на рыцаря испытывающим взглядом, ожидая от него продолжения рассказа. У него было ещё много вопросов. И, если эта женщина не соврала, то времени на поиск ответов у него хватит.